Читать книгу Лучник. Лабиринт. Книга вторая - Юрий Каранин - Страница 9

1

Их путешествие продолжалось уже несколько дней. Са Тал не гнал скакунов, давая им возможность пощипать пока еще редкую степную травку. Только-только наступившая весна еще не успела отогреть степь от зимней стужи. По ночам холод снова выстуживал степь, вынуждая путников задолго до наступления темноты выбирать место, где было достаточно сушняка и можно было укрыться от пронизывающего насквозь ветра.

На счастье Са Тала, видимо, одному из тех всадников стало жарко, и он привязал свою сшитую из шкур одежду к седлу. Одежда эта плохо пахла и была великовата Са Талу, но что бы он делал без нее холодными ночами, особенно, когда зачастили дожди? У нечаянного спутника Са Тала такая одежда была единственной, и он чувствовал себя в ней весьма вольготно.

Са Тал выбрал направление своего пути не по наитию, а из соображения, что нужно двигаться в направлении противоположном тому, откуда появились, а затем и сбежали всадники. Логике оно не поддавалось, но это давало хотя бы какой-то шанс, не встретиться с ними, либо их товарищами.

Понять, в какое время забросила его судьба, было практически невозможно. Одежду тех всадников он разглядеть не успел. Эта теплая одежда, которая спасала теперь его, была сшита достаточно грубо, но умело и надежно. Выделка шкур тоже мало о чем говорила. Ветра, вода, солнце, холод могут превратить любую одежду в состояние этой.

И походная юрта, что нашел мальчик под кустом, тоже «молчала». Впрочем, о том, что это – юрта, – не более чем догадки, да, и догадки ли? Вполне возможно, это либо навес от непогоды, либо подстилка на землю.

Урт, может, и знал такое понятие, как Время, но общались они, в основном, жестами, поскольку их языки имели мало общего.

Вскоре Са Тал уже начал сожалеть о принятом решении. Ни одного селения, ни одного свежего следа человека, либо скакуна, не попалось на их, пожалуй, уже немалом пути. Редкие речушки, всего скорее, были весенними ручьями, – пройдет немного времени, – и на их месте останутся лишь изуродованные водой шрамы.

Но на пятый, или шестой день сердце Са Тала радостно забилось. И было, отчего.

Навстречу им прилетела, а потом вернулась обратно морская птица. Значит, он все-таки не ошибся. Где-то там – большая вода, и, возможно, остров, и у моря могут быть люди. Хотя он понимал, встреча с ними может оказаться его последним днем.

***

Уже несколько ночей ему снится Арель. Не Рамита Ра Ма, а Арель, ее служанка. После первого сна он попытался найти этому логическое объяснение, и, конечно, не мог. Арель почему-то все время интересовалась временем, в котором он находится. А он еще в первом сне, почему-то, ответил, что находится в начале времен. Арель сильно испугалась, и в следующих снах снова переспрашивала, внимательно рассматривала сабли и его невольное одеяние. Пару раз Арель интересовалась, какие здесь женщины, и при этом стыдливо краснела. Вчера Са Тал ответил, что он еще не встречал женщин. «Бедный», – пожалела его Арель и снова залилась стыдливой краской. Что немало удивило Са Тала.

«Уди…». Арель решительно скинула халатик и робко легла рядом с Са Талом.

– Арель? – Удивление Са Тала, видимо, было так велико, что ее лицо покрылось малиновыми пятнами, она тихонько заплакала, беспомощно пытаясь прикрыться руками.

Слишком поздно, но Са Тал понял, что обидел девушку. Он осторожно дотронулся рукой до ее плеча. – Прости меня, Арель.

Арель медленно развернулась к нему, и в это время раздался тревожный вскрик.

Арель быстро растаяла в темноте юрты.

Са Тал проснулся оттого, что его трясли за плечо.

Урт испуганно озирался и показывал на растворяющийся в воздухе женский силуэт.

А Са Тал заворожено смотрел на женский халатик, небрежно брошенный в угол юрты.

2

– Ты слишком долго отсутствовала, Арель. Это бывает очень опасным. – Старый маг почему-то сегодня не назвал ее востроногой. – Любая случайность, – и можно навсегда застрять в Межвремении.

Он пытливо посмотрел на Арель, покачал головой, а затем спросил:

– Как поживает Са Тал А Корн?

– Они движутся к морю.

– Они?

– Са Тал и мальчик.

– Ты так и не выяснила время?

– Нет. – Вздохнула Арель.– Но степь мало заселена. А вот, сабли тебя могут заинтересовать.

– Сабли? – Переспросил Рок.

– Да, сабли. Похожие сабли стали делать совсем недавно.

– Значит, кто-то еще открывал канал. Сама же знаешь, что это доступно не только нам. – Тем не менее, старый маг встревожился. – Не пойму только, зачем в такую даль переправлять оружие.

– Рисунок стали совсем другой.

– Ты уверена? Все еще и от мастера зависит.

– Другой рисунок. Не наш. – Упорствовала Арель. И старый маг поверил.

– Ладно. Проснется царица, – тогда и поговорим. А с этим не рискуй, и сильно не увлекайся.

Арель показалось, что старый маг догадался, что произошло, и она стыдливо прикрыла глаза.

3

После встречи с той морской птицей Са Тал теперь регулярно смотрел в небо. Птицы появлялись редко, но и одного такого мгновения достаточно, чтобы на время укротить зарождающееся чувство одиночества. Вот и сегодня он поступил так же. Птиц пока не было видно, но, зато, появились очертания большого леса. То, что это – лес, не было никакого сомнения. И сердце всколыхнулось от новой радости, не омраченной чернеющей полосой горизонта.

***

Погода переменилась невероятно быстро. Только что мирно светило солнце, и тут же разом из ниоткуда возник резкий ветер, небо тотчас заволокли темные, почитай, черные тучи. Но удивило не это. Насколько знал Са Тал, в степи это рядовое явление. Удивительно то, как повели себя скакуны. Они, беспрестанно вздрагивая всем телом, принялись жаться к людям.

А Са Тал только что мыслил домчаться на них до леса, который виднелся, можно сказать, рядом. А скакуны между тем вдруг повалились на землю, – и только непрерывное шевеление их ушей говорило о том, что они живы.

А потом началось светопреставление. Подобное тому, какое Са Тал однажды уже видел. На Острове. Плотность молний оказалась такой, что от яркого света начали болеть плотно зажмуренные глаза. Молнии били, практически, в одно место, а именно по лесу, где Са Тал только что хотел укрыться. Трудно сказать, сколько длилась сухая гроза. Разумеется, не вечность. Туча, словно по чьему-то велению, разошлась над лесом и сомкнулась далеко за спинами беглецов. Напрасно Са Тал предполагал, что уже видел светопреставление. Оно началось, когда туча вернулась назад. Кто мог думать, что небеса могут нести столько воды? Оказывается, могут! Наверное, беглецам повезло, что не успели они спуститься в какую-нибудь лощину, поскольку Степь в считанные минуты превратилась в бесконечное водное пространство.

А потом наступила пора новых удивлений. Гроза закончилась так же, как и налетела. Туча еще висела над горизонтом, а из зенита уже посылало свои лучи солнце. Да, и как было не удивляться? Са Тал покинул спасительный холмик, – и не обнаружил открытой воды, – жаждущая земля мгновенно ее впитала, и при желании можно было предположить, что она жажды своей так и не утолила. Но скакуны, как ни в чем не бывало, быстро поднялись и тут же принялись щипать наполняющуюся драгоценной влагой траву.

Са Тал посмотрел в сторону леса, и – новое удивление. На месте леса переливалась всеми цветами радуга. И это он уже видел. Он потер виски, и в голове словно проскочила молния. Точно так же было на Большом острове.

Услышав громкие причитания позади себя, Са Тал оглянулся. Его попутчик стоял на коленях, и толи плакал, толи молился. И его испуганный взгляд был непрерывно устремлен на лес.

Каких сил потребовалось, чтобы поднять мальчика с колен! Еще дольше пришлось его успокаивать. Но, как ни протестовал мальчик, Са Тал уговорил его отправиться в сторону леса. Увы, лес оказался намного дальше, чем это представлялось перед грозой, и намного больше.

Урт наотрез отказался приближаться к лесу, и энергичными жестами уговаривал Са Тала тоже не делать этого. Но в том уже проснулся ученый. Поразительно, но в его времени такие деревья встречались преимущественно на Большом Острове, и то, весьма редко. Возможно, в центре Острова их было больше. Впрочем, нет. Встречались они еще в нескольких местах, считающихся гиблыми, ибо не водились в них ни зверь, ни птица, а хлипкие деревца, растущие вблизи таких мест, всегда были скрюченными неведомой силой. Но сами эти деревья были прекрасны. Стройные, устремившиеся в высоту, стволы завершали неожиданно плотные кроны, совсем не пропускающие сквозь себя ни небесную голубизну, ни солнечный свет, а три-четыре дерева образовывали непромокаемый шатер.

Са Тал углубился в лес неразумно далеко. Но, поди ж ты,, в такую грозу ни одно дерево не пострадало. Тщетно Са Тал искал следы возможных повреждений. И, все же, лес, казалось, был сильно наэлектризован, – уж не потому ли он светился? Нет, в лесу того радужного свечения не наблюдалось, но, в любом случае, было как-то неправдоподобно светло.

Са Тал машинально посмотрел вдаль, туда, где остался Урт. А там царила темнота. Са Тал, испугавшись, что проходил по лесу целый день, либо заблудился, – и торопливо вышел на окраину.

Там снова наползала туча, готовая поглотить солнце, все еще висевшее над головой, но уже отправившееся к закату. Урт и перед угрозой снова вымокнуть, в лес не пошел, а свернулся клубком в небольшой ямке. А скакуны при первых раскатах грома ускакали в неизвестном направлении.

И эта гроза оказалась не слабее предыдущей. Но в отличие от степи, в лесу не донимали дождь и ветер. Их, вообще, не было. Са Тал посмотрел вверх. Вместо ожидаемого сгустка крон там оказалось небо, усыпанное мириадами звезд, между которыми веселыми волнами переливались многочисленные радуги. И в это было невозможно поверить, поскольку рядом с лесом висела глухая стена ливня. Са Тал посмотрел туда, где остался Урт, и увидел, что ложбинка, где укрылся Урт, почти заполнилась водой, но парень не пытался покинуть свое ненадежное убежище.

Са Тал выбежал из леса, перебежал полянку и вытащил из ямки полуживое, испуганно вздрагивающее, вымокшее тельце мальчика. Урт теперь даже не сопротивлялся. Вернувшись в лес, Са Тал поискал глазами, куда бы положить мальчика. Урт между тем начал подавать признаки жизни, и Са Тал посадил его под деревом, прислонив спиной к стволу. Невероятно, кора была очень теплой и мягкой. Са Тал потрогал соседние деревья. Та же история!

«Истина где-то рядом», – пронеслись в мозгу чьи-то слова. Истина где-то рядом? Какая истина? Где, рядом? Са Тал снова посмотрел вверх, и ему показалось, что звезды стали намного ближе. И стали еще прекраснее радуги.

«Алаба», – послышалось возле. Урт, широко раскрыв глаза, стоял рядом и тоже смотрел вверх. «Алаба», – повторил он и показал вверх уже рукой.

– Алаба? – Переспросил Са Тал. Вот она, истина. Вряд ли «алаба» означает «лабиринт», но это восклицание и могло быть истиной. Вот, только, какой? Строить Лабиринт здесь? Возможно, ибо лес, похоже, – ничейный. А, что? Лес будет собирать дикую энергию природы и передавать ее в Лабиринт, который расположится в центре. Но ведь такой же лес будет и на Большом острове. Значит, нужно найти остров.

Увы, разговор на эту тему с Уртом не дал желаемого результата. Напрасно Са Тал рисовал на песке воду, остров и что-то еще, что так, или иначе связано с островом. Мальчик его не понимал. Но, всего скорее, и не знал ни о каком острове.

Дождь давно кончился, но уже и Урту не хотелось уходить из леса, и только голод заставил их выйти на охоту. На этот раз «трофейный» лук не пригодился. Умение Урта оказалось ценнее. Удивительно, но к костру вернулись скакуны. Судя по их раздувшимся животам, там, откуда они пришли, был хороший корм, а, значит, там должна быть вода.

4

Разбудил их нестройный цокот копыт. Их скакунов рядом не оказалось, но это – не их цокот.

Сомнений никаких не оставалось, и Са Тал с Уртом метнулись в лес. Из глубины леса они видели, как к догорающему костру приблизилась большая группа всадников. Потом некоторые спешились, другие остались в седлах. Са Тал видел, как они о чем-то энергично спорят, регулярно показывая рукой в сторону леса. Так прошло много времени, пока человек в иной, чем у остальных одежде, жестко не приказал идти в лес.

Большинство категорически отказалось входить в него, но человек десять все-таки решились.

Са Тал, схватив Урта за руку, устремился в глубину леса. Преследователи то ли видели их, то ли нашли их следы, но не отставали. А впереди уже показалась водная гладь, и отступать стало некуда. Вряд ли сын степей умеет плавать, да, и неизвестно, кто может ожидать их в воде.

«Кумп! Кумп!», – чуть не закричал Урт, в страхе показывая рукой в сторону как бы полуострова, на котором стоял огромный зверь. Са Тал вспомнил, что когда-то водились такие звери, но к его времени все вымерли.

Са Тал присел, и, выглядывая из-под куста, зачарованно засмотрелся на грандиозную фигуру зверя, – и едва не пропустил момент, когда высыпали на берег их преследователи. И, конечно, увидели свежие следы. Са Тал тревожно оглянулся на море, но отступать уже было некуда. Разве что? Кумп уже принял охотничью стойку.

Люди увидели грозного зверя только тогда, когда кумп, словно подброшенный пружинами мощных лап, уже летел над водной гладью.

Кумпы, согласно легендам времени Са Тала, были людоедами. Наверное, именно поэтому они не дожили до его времени, встретив сопротивление другого, более мощного, оружия. Хотя информации о них было немного, но Са Тал, все же, знал, что кумпы вели одиночный образ жизни, но иногда могли обзаводиться семействами. И тогда их власть становилась безраздельной. Тогда они даже днем заходили в селения и нападали на людей. И тогда люди сотнями покидали насиженные места и уходили под защиту какого-нибудь гира. Но, порой, и армии гиров пасовали перед ними, – и тогда огромная волна людей уходила в поисках более спокойного места.

Урт крепко зажмурил глаза и вжался, по своему обычаю, в ямку под большим кустом, поэтому и не видел страшного пиршества людоеда. Но сначала была охота, весьма похожая на игру кошки с мышками. Впрочем, почему похоже? Просто здесь кошка была крупнее, а, соответственно, и «мыши». Кумп, похоже, и в самом деле, играл. Он нагонял свою жертву, громко рычал и… позволял ей попытаться спастись. Са Тал не видел, сколько жертв осталось лежать на траве, но человека три, как минимум, сумели убежать. Когда же охотиться стало не на кого, кумп начал свое пиршество.

А потом он пошел к воде, и долго и неторопливо пил воду, негромко урча. В какой-то момент он поднял голову и встретился с глазами Са Тала. Са Талу на миг показалось, что увидел в глазах зверя короткое удивление. Противостояние продлилось несколько длинных мгновений, после чего кумп снова опустил голову к воде.

Са Талу была непонятна реакция людоеда, разве, что он был уже сыт. Но, напившись, Кумп негромко зарычал и направился к Са Талу. Решение спасти жизнь мальчика пришло само собой. И Са Тал шагнул навстречу зверю. Кумп недоуменно остановился, после этого слегка попятился назад, потом снова зарычал и приготовился к прыжку.

Са Тал тоже остановился, не спуская глаз с кумпа. Их взгляды снова встретились. И, верь – не верь, напряжение кумпа заметно спало, рычание сменилось на предупреждающее урчание. Зверь подозрительно водил головой, рассматривая глупую жертву, которая не убегала, или не бросалась на него со своим острым длинным когтем.

Но кумп был хозяином, и не только этого леса. И он не ведал, что такое страх, и не боялся длинных острых когтей своего врага. Но его противник тоже не имел страха. Что-что, а чужой страх всегда возбуждает в кумпе аппетит. И еще в этом противнике было что-то, что не позволяло кумпу проявить инстинкт охотника. Человек не был ни жертвой, ни врагом. Кумп не знал понятия «друг». Сама жизнь не дала такого понятия, поскольку извечная борьба за свое существование не позволяла его. Но кумп понял, что тот, что напротив, – не враг. И тогда кумп неторопливо пошел к человеку. Человек не тронулся с места. Кумп подошел и обнюхал его. В ноздри ударил запах дыма – извечного врага кумпов. Шерсть зверя вздыбилась и рык сам вырвался из пасти. Но человек снова ничего не предпринял, – и зверь успокоился. Он снова начал обнюхивать человека, – и постепенно запах дыма перестал тревожить кумпа. Он опять довольно заурчал.

Са Тал осторожно опустил руку на колючую гриву зверя и погладил его. И это было для кумпа совершенно новым. И оно не было нападением, а, наоборот, успокаивало и разливало по телу истому, которую он давно не испытывал.

Са Тал понимал, что нельзя быть меньше зверя, но и выше – тоже опасно, и он сел на ствол, поваленного, вероятно, молнией, дерева. И кумп доверчиво лег у его ног.

А Урт не выдержал, вскочил из своего укрытия и опрометью побежал к лесу. Кумп отреагировал на это мгновенно, – и жизнь мальчика повисла на волоске. Са Тал снова положил руку на гриву и сказал: «Нельзя. Это друг». Слова для кумпа ничего не значат, но кумп их понял. Поверил и снова опустился на траву.

Но это ничего не изменило. Урт, опасливо оглядываясь, все равно, убежал в лес. Предчувствуя беду, Са Тал успокаивающе потрепал кумпу гриву: «Извини, друг» и пошел туда, куда убежал Урт. Кумп сразу же поднялся и пошел рядом.

Предчувствия снова не обманули Са Тала. Урт, выбегая из леса, сразу же попал в лапы своего злейшего врага.

Еще в начале зимы кочевье, где жил Урт, было захвачено и разграблено гиром Андом. Взрослых мужчин отправили в рудники. Откуда они, всего скорее, уже не вернутся. Женщин и девушек, а так же Урта и еще трех малышей привезли в становище гира Анда. Мать и еще двух женщин определили на кухню. Мать не раз говорила Урту, когда он уговаривал ее бежать, что она хорошо устроена, – другим повезло, куда меньше.

Если бы Урт знал о том, что случится, он бы проявил свою настойчивость. Ее убил сотник Овар, когда мать отказала ему в каких-то услугах. И Урт долго носил в себе жажду мести. Удобного случая долго не подворачивалось, да и как может отомстить маленький мальчик огромному детине.

Но случай выпал сам собой. Они столкнулись в квартале ремесленников. Овар был изрядно пьян, но узнал сынка непокорной женщины, за убийство которой был серьезно наказан. Сильно пошатываясь, Овар попытался ухватить Урта, но тот увернулся и побежал прочь. Овар – за ним. И тогда Урт схватил средних размеров камень и кинул его в голову обидчика. Среди мальчишек становья Урт был самым метким. Камень попал убийце матери прямо в висок.

Овара нашли утром уже мертвого. Никто не заподозрил Урта, но следующей ночью он сбежал из становища, горя надеждой отыскать отца. Ему повезло, когда он встретил себе попутчика. Но везение, как учили взрослые, никогда не бывает долгим. И сейчас оно кончилось.

Правильно ли, нет ли, Са Тал понял исповедь Урта, но он услышал именно это. Они уже успели создать свой собственный язык общения из смеси слов и жестов.

Са Тал спрятался за крайним деревом и, сжимаясь от жалости, увидел, как над Уртом взвилась нагайка, – и пронзительный крик мальчика взвился над степью.

Внутренний протест Са Тала выплеснулся наружу вместе с криком: «Нет!».