Читать книгу Стреноженная Россия: политико-экономический портрет ельцинизма - Юрий Михайлович Воронин - Страница 5

Название книги – «Стреноженная Россия» – точно отражает суть происходящего в стране вот уже на протяжении 20 лет. Гоголевская метафора – «Русь-тройка», которой вот уже более 150 лет, ставшая в свое время заставкой второго российского телеканала, издевательски точно отражала эту метафору. Вспомним строки гениального автора «Мертвых душ»: «Русь! Русь! вижу тебя из моего чудного, прекрасного далека тебя вижу: бедно, разбросано и неприютно в тебе»[132]. И завершает Н.В. Гоголь первый том своего гениального произведения словами: «Русь, куда несешься ты? Дай ответ. Не дает ответа…»

Нет уже «Руси – быстрой тройки», от нее осталась голодная, заезженная кляча, на ногах которой путы, ведомая хмельным возничим и его преемниками. Представим, что стреноженная лошадь оставлена не на лугу, а на городском пустыре, где нет ни родниковой воды, ни сочной травы. Экономика России напоминает такую лошадь, обреченную спотыкаться и терять силы… «лететь» туда, где «бедно, разбросанно и неприютно».

Причину политического кризиса осени 1993 г., когда 21 сентября Указом Президента № 1400 был разогнан Верховный Совет Российской Федерации и Съезд народных депутатов РФ, а затем 4 октября были расстреляны из танков и БТР защитники Конституции Российской Федерации, впоследствии некоторые публицисты и аналитики склонны были свести к неуемной жажде власти первого российского президента Б. Ельцина, его личной неприязни к Председателю Верховного Совета Российской Федерации Р. Хасбулатову. Данный аспект проблемы, опирающийся на субъективную сторону явления, конечно, не следует сбрасывать со счетов. Но это вторичная составляющая анализа политических и экономических процессов. Она не раскрывает суть политико-экономических явлений ельцинизма.

Сущностная сторона проблемы связана с базисными явлениями, лежит в сфере экономики. Глубинная причина государственных переворотов августа 1991 г., сентября – октября 1993 г., последующих минипереворотов Б. Ельцина – во все ухудшающемся состоянии российской экономики, в антинародной социальной политике лжереформаторов, в катастрофическом снижении жизненного уровня людей. На каждом этапе углубления социально-экономического кризиса формы политических и государственных переворотов отражали изменения экономической и политической ситуации в России, будь то периоды правления Ельцина – Гайдара, Черномырдина или Кириенко, а позднее Путина – Медведева. К сожалению, на всех этапах формировался и упрочнялся ельцинизм как политико-экономическое явление.

Об основах ельцинизма. Размышления о причинах происходящих в России с начала 90-х гг. и продолжающихся до настоящего времени кризисных явлений во всех сферах общественной жизни страны невольно приводят к историческим аналогиям. Всегда было так, что деструктивные процессы в экономике обусловливали крутые повороты в социально-политических процессах. Невольно в памяти всплывают разрозненные, относящиеся к разным историческим периодам факты, подтверждающие незыблемую истинность основных положений исторического материализма. Исторический процесс определяют взаимосвязи, взаимная обусловленность изменений в экономике и политике при преобладающей роли первых.

Как писал Ф. Энгельс в письме к К. Шмидту, «обратное действие государственной власти на экономическое развитие может быть троякого рода. Она может действовать в том же направлении – тогда развитие идет быстрее; она может действовать против экономического развития – тогда в настоящее время у каждого крупного народа она терпит крах через известный промежуток времени; или она может ставить экономическому развитию в определенных направлениях преграды и толкать его в других направлениях. Этот случай сводится в конце концов к одному из предыдущих. Однако ясно, что во втором и третьем случаях политическая власть может причинить экономическому развитию величайший вред и может вызвать растрату сил и материала в массовом количестве.

Кроме того, имеется еще случай завоевания и грубого уничтожения экономических ресурсов, вследствие чего прежде при известных обстоятельствах бесследно гибли все результаты экономического развития целой местности или нации»[133].

Это положение – ключ к политико-экономической сути ельцинизма, формирующейся с начала 90-х гг. и продолжающейся до настоящего времени.

Использование отмеченных Энгельсом способов воздействия власти на экономику известно из истории человечества на всех этапах его развития. Не первый раз воздействие власти в различных вариациях испытывает Россия.

Российские либерал-экономисты «новой волны» – начала 90-х гг. – «реформировали» экономику именно по третьему пути, сформулированному Энгельсом, именно по пути грубого уничтожения всего того, что было сделано их предшественниками, уничтожения экономических ресурсов, вследствие чего бесследно гибли все результаты предыдущего экономического развития Державы.

Между тем в советской экономической системе было много позитивного, что не только можно было, а просто необходимо было использовать при реформировании. И главное из этого – сохранить и упрочить социальную составляющую советской системы, социализацию экономики. Например, «реформаторы» не знали и не понимали, что такое адресная поддержка малоимущих и неимущих, отбросив ее с первых шагов как атрибут социализма. Социальная стабильность, социальный мир, каковые только и могут быть основой всякой реформации, затрагивающей основы основ национального бытия, были российскими «реформаторами» просто проигнорированы.

Между тем известно, что для любого типа государства целью развития его социально-экономической системы является конкретный человек со всем многообразием его материальных и духовных потребностей, формирование условий равного, свободного доступа к общественным благам при их бесконечном разнообразии. Экономика не может эффективно функционировать, если она – прямо или косвенно – в соответствии со своим естественным назначением не служит удовлетворению потребностей человека, росту доходов и национального благосостояния. Другими словами, удовлетворение потребностей человека устанавливает прямую связь с сутью, достижением цели и конечного результата функционирования общества, его экономической системы как целостности, а возникновение новых потребностей и их возвышение – обратную связь в развитии общества, экономической (и бюджетной) системы.

Новоявленные российские «реформаторы», хотя и сдавали кандидатский минимум по философии, но не усвоили важных положений исторического материализма, наверное, кроме одного – если социально-экономическая ситуация становится сложной и даже тяжелой, и законы исторического развития не обмануть, то можно обмануть… народ. Поскольку российское хозяйство все более погружалось в кризис, происходило лавинообразное обнищание народа, то неореформаторы стали навязчиво обещать в течение одного-двух лет изменить ситуацию к лучшему, хотя не имели для этого ни необходимых знаний, ни политической воли, ни государственного ума, ни желания. Народ наживку схватил и был тут же пойман на удочку «развитого» капитализма, и сидит на этом крючке вот уже более двадцати лет. А если обобщить точнее – «народ безмолвствует!».

«К концу следующего года, – уверял общество Б. Ельцин в 1991 г., – как я обещал в предвыборный период, начнется постепенное улучшение жизни людей». Такую крапленую карту «улучшения жизни россиян», при безмолв-ствии народа, Б. Ельцин выдавал ежегодно.

Однако первоочередные планы неореформаторов включали в себя не улучшение жизни народа, а захват общенародного достояния, его разграбление и распродажу, собственное обогащение, создание слоя защитников, эпигонов и проводников антинародного курса. Леонид Шебаршин, бывший Председатель КГБ, верно заметил: перестройщики «клялись, что строят новое государство. Как-то вышло, что построили только личные дачи».

«Политическая экономия ельцинизма» – деструктивный политико-экономический курс, концепция которого сочетает авантюризм в политике и стихийный, обывательский субъективный идеализм в теории. Как ни странно, для обоснования и проведения этого курса нашлись люди, бывшие ярымикоммунистами, ранее считавшимися приверженцами научной экономической и обществоведческой теории: А.Н. Яковлев, Г. Попов, Г. Арбатов, Ю. Афанасьев, Е. Амбарцумов, Д. Волкогонов, Е. Гайдар, М. Полторанин, П. Бунич, А. Собчак, С. Станкевич, Г. Бурбулис…[134]

Этот тип людей Ф.М. Достоевский емко охарактеризовал «бесами». Писатель предупреждал: «В смутные времена всегда появляются разные людишки, сволочь…» В ходе социальных катаклизмов «эти людишки» смыкаются с «кучкой передовых», которая, по мнению писателя, может состоять из «совершенных идиотов». Основная идея российских «бесов» нынешнего поколения, «демократической» шатии – это уничтожение России даже не как страны, а как уникальной цивилизации. Эти «бесы», выступившие против социалистического бытия, ниспровергатели всего советского, обуреваемые зудом «перемен», толкнули страну к историческому обрыву, навстречу непоправимой беде. А народ продолжал и продолжает безмолвствовать!

Вот как, например, подвел теоретическую базу под политическую экономию ельцинизма Г. Попов. «Главное в перестройке в экономическом плане, – заявлял Г. Попов, – это дележ государственной собственности между новыми владельцами. В проблеме этого дележа – суть перестройки, ее корень… Суть перестройки в политике – полная ликвидация Советов… Другими словами – десоветизация…»[135] Это провозглашает бывший член КПСС, «демократ» первой волны мэр Москвы, понимая, что уж он-то явно войдет в число «новых владельцев» при дележе государственного пирога, что впоследствии и произошло[136].

Ежегодное резкое ухудшение положения населения страны и неверный выбор путей дальнейшего развития России – вот основной объективный мотив противостояния между Верховным Советом Российской Федерации и исполнительной властью, между радикал-реформаторами и большинством российской общественности, которая не приняла провозглашенный курс на ускоренную либеральную реформу. Это и привело к ситуации весны и осени 1993 г. Но и тогда народ выжидал, безмолвствовал.

«Первая производная ельцинизма»[137] – такой подзаголовок предпослан этой главе не случайно. Покажем «скорость изменения функции» – изменения в экономике в процессе ее «реформирования» по Ельцину и социально-экономические последствия реализации курса ельцинизма.

Российская Федерация 1990 г. закончила не с лучшими показателями. Все без исключения сферы экономики России вошли в стадию глубокого кризиса. Стремительно начало снижаться производство национального дохода. В большинстве важнейших отраслей народного хозяйства стал резко сокращаться выпуск продукции. Начался развал не только так называемой административно-командной системы, сколько налаженной производственной системы, в том числе таких ее важнейших механизмов, как плановый, финансово-кредитный, снабженческий.

Несмотря на то что был выращен богатый урожай зерновых культур и имелись все возможности значительно увеличить производство продовольственной продукции, в государственные ресурсы поступило лишь 34,3 млн тонн зерна вместо запланированных 50 млн тонн. Меньше уровня прошлых лет были валовые сборы сахарной свеклы, картофеля и овощей. Меньше, чем в 1989 г., было произведено мяса, рыбных продуктов, сыра, сахара, плодоовощных консервов.

Все это привело к резкому снижению жизненного уровня населения.

Экономика страны начала постепенно входить в острейший кризис, приведший в конечном счете к Величайшей российской депрессии. Правительством Российской Федерации был подготовлен ряд программ выхода из создавшегося положения, в которых главный путь оздоровления экономики виделся только в формировании рыночной структуры.

28 октября 1991 г. Б. Ельцин выступил перед депутатами Верховного Совета РСФСР с программным заявлением, в котором объявил о том, что делает выбор в пользу радикальных экономических реформ либерального характера. Было твердо сказано, что страна пойдет по пути введения принципов рыночной экономики. Однако разрекламированная в демократической печати так называемая программа «500 дней», на которую якобы решил опираться президент, не являлась даже основой для практических действий.

В начале ноября 1991 г. он, загипнотизированный обещаниями и заверениями «младореформаторов» в достижении быстрых и эффективных перемен в стране, сам не имеющий никакого представления о механизме действия рыночной экономики, пользуясь высоким на то время политическим рейтингом, сформировал новый «кабинет реформ», взяв на себя полномочия премьер-министра. Этим он хотел показать высокую значимость «нового» экономического курса. Правительство стало именоваться правительством Ельцина – Гайдара.

Экономические «светила» капитализации, идеологом которой стал Е. Гайдар, «новые экономические реформы» начали с внедрения ультрарадикальной экономической модели, имевшей целью резкий, форсированный сломсуществовавшего в стране экономического уклада – скачкообразный, революционный переход от государственно-социалистической экономики к рыночной системе, но как позднее оказалось, рыночной системе частного капитализма XIX в.

Российские «демократы-неолибералы», действуя в угоду МВФ и транснациональным корпорациям, в качестве основы «экономических реформ» взяли монетаристскую экономическую концепцию школы профессора Чикагского университета Милтона Фридмана[138], лауреата Нобелевской премии 1976 г. «за достижения в области анализа потребления, истории денежного обращения и разработки монетарной теории…». Основная идея концепции М. Фридмана состоит в том, что свобода предпринимательства, частная собственность и стихийные силы рынка сами способны обеспечить нормальное развитие экономики без вмешательства государства, роль которого должна сводиться к регулированию денежного обращения.

Эта теория преподносится у нас как образец экономической свободы. Однако реальная суть у нее совсем иная. Вот как ее определяет другой американский экономист Л. Ларуш: Милтон Фридмен «…исповедует совершенно фашистские экономические взгляды. До какого-то момента экономисты типа Фридмена мирятся с существованием политических свобод в обществе, но когда эти свободы вступают в противоречие с их экономическими догмами, Фрид-мен и ему подобные выступают за отмену политических свобод. Экономическую политику по рецептам Фридмена нельзя долго проводить без диктатуры»[139].

На Западе такой подход использовался при проведении экономических преобразований, проводимых Рональдом Рейганом в США («рейганомика») и Маргарет Тэтчер – в Великобритании («тэтчеризм»). Правда, российские неолибералы «забывали» сообщить, что в западных странах эти преобразования носили мягкий эволюционный характер.

Фридмановский подход был также использован в свое время в Аргентине, в Израиле, в экономике Чили во время диктатуры Пиночета для лечения «больных» капиталистических экономик. Там эти эксперименты не дали положительного результата: годовая инфляция достигала сотен процентов, процветал биржевой капитал, а объемы производства уменьшались. От такого подхода эти страны в конечном итоге отказались.

Широко рекламировался российскими неодемократами опыт лечения экономики стихийным рынком в форме «шоковой терапии» в Польше. Многим было известно, что когда цены в Польше были отпущены на свободу, они возросли в первый год реформы в 12 раз, во второй год – еще в 10 раз. И Польша втянулась в долгосрочный экономический кризис: резко упал национальный доход, более чем на 30 % упало производство, выросла безработица и снизился жизненный уровень населения. Между тем было известно, что в Польше давно существовал частный сектор (сельское хозяйство и мелкий бизнес, приватизированное жилье), соотношение между объемами производства товаров народного потребления и средств производства примерно соответствовало аналогичным показателям в западных странах, чего не было в России.

Е. Гайдар и его сподвижники – «чикагские мальчики» – неудержимо верили и пытались убедить общественность, что шок – это только в начале, а затем «заработает» рынок и «все получат облегчение». В российских условиях «шоковая терапия» привела к полной деградации государства. Так формировалась гайдаризация экономики как составная часть ельцинизма.

Уже через полгода нахождения у власти правительства Ельцина – Гайдара стало ясно, что оно с самого начала не было готово, да и не было настроено на многотрудную, кропотливую, сравнительно долговременную работу по стабилизации, а затем и дальнейшему оздоровлению экономики. Оно предпочло, что называется, с ходу овладеть ситуацией, дабы продемонстрировать российскому люду, а в большей мере нашим зарубежным «благодетелям» свои блестящие профессиональные возможности.

В марте 1992 г. «мировому сообществу» и Международному валютному фонду (МВФ) был представлен «Меморандум об экономической политике Российской Федерации», подписанный от имени правительства Е. Гайдаром и от Центрального банка – бывшим в то время председателем Банка России Г. Матюхиным. МВФ взял на себя обязательства обеспечить Правительство Российской Федерации необходимыми кредитами для «перехода к рынку», а Правительство Российской Федерации обязалось исполнять программы «переходного периода», законы, кодексы, разработанные только экспертами МВФ. То есть де-юре в Российской Федерации вводилось внешнее управление.

В «Меморандуме…» предполагалось «резкое снижение темпов инфляции» до конца года, а также «максимально возможное противодействие падению производства» на основе простых преобразований: либерализации цен и внешней торговли, разгосударствления общественной собственности и массовой ее приватизации, макроэкономической стабилизации посредством сжатия денежной массы. По мнению «реформаторов», подобный подход являлся кратчайшей дорогой в общество благоденствия, в социальный рай. В «Меморандуме…» ни слова не говорилось о научно-техническом прогрессе, инвестиционной политике государства как основах реформирования экономики и достижения ею качественного экономического роста.

Вместе с тем, в рамках «Меморандума…» ответственность за формирование в Российской Федерации институтов «рыночной экономики», за ее результаты перешла к МВФ, представляющему экономические интересы «семерки», а точнее США. На основании этого кабального договора президент, правительство не имели права вносить какие-либо изменения в программы «переходного периода», законы, нормативные правовые документы без согласия МВФ, поскольку это будет рассматриваться как нарушение международного договора с вытекающими из этого негативными последствиями для России. Поэтому ничего удивительного нет, что все министерства и ведомства страны были напичканы иностранными «специалистами».

Западных покровителей, зорко наблюдавших за «реформированием экономики» в России, уверяли, что с социализмом и коммунизмом будет покончено, и реформаторы возьмутся за кардинальное изменение как сложившегося типа производственных отношений, так и существовавших организационных структур и механизмов регулирования экономики, социально-экономических процессов.

«С коммунизмом в России покончено окончательно!» Эту фразу как средство маскировки и оболванивания в угоду Западу Б. Ельцин запустил, находясь в 1992 г. в Париже на встрече его и Е. Гайдара с французскими предпринимателями. Она ему настолько понравилась, что он не преминул повторить ее на встрече с представителями русской эмиграции во главе с великим князем Владимиром Кирилловичем Романовым[140].

В идеологии ельцинизма это означало полный вывод государства из экономики, которую должны были вытащить из пропасти рыночные отношения и сформировавшийся новый, значительный по величине средний класс. И невдомек было бывшему коммунисту, кандидату в члены Политбюро ЦК КПСС Борису Ельцину и его «чикагским мальчикам», которые в свое время несли коммунистические идеи в массы, что коммунизм как великую идею человечества уничтожить невозможно (!!!). Но можно «уничтожить» их носителей – трудящихся. За годы «активных» ельцинских реформ – 1991–1993 гг. население России сокращалось ежегодно в среднем на 600 тыс., смертность увеличилась более чем на 45 %. Если в 1991 г. естественный прирост населения в Российской Федерации составлял еще 104 тыс. человек, то в 1992 г. он ушел в минус на 220 тыс., а в 1993 г. опустился до -750 тыс. человек.

Неудивительно, что идеология развала российской экономики, да и российской державы в целом, вызывала особое покровительство со стороны Запада. Лидеры стран «большой семерки» и конкретно США, как утверждает бывший директор европейского отделения МВФ Джон Одлинг-Сми (1992–2003) в опубликованном в 1990-е гг. докладе, вынуждали МВФ предоставлять кредиты России в целях политической поддержки режима Бориса Ельцина. В этот период МВФ предоставил России кредиты в размере около 16,5 млрд долларов.

В основе стратегии курса, осуществляемого лжереформаторами, лежат три экономических мифа, реализация которых привела Россию к катастрофе, Величайшей российской депрессии.

Миф первый. Ориентация на саморегулирование рыночных отношений и форсированное формирование капитализма как фактор стабилизации экономики и вывода ее из кризиса.

Мировая история свидетельствует, что все внезапные «ломки» сложившихся схем производственных отношений всегда были фактором дезорганизации, хаоса, общего упадка производительных сил. И самое негативное в опыте всех революций – или недостаточное понимание роли и значения преемственности в развитии, или неспособность ее обеспечить.

Наши «теоретики» и «стратеги» резкого, одномоментного «вхождения» в рынок как по незнанию, так и по недомыслию или глупости игнорировали и мировой, и отечественный опыт. Достаточно им было обратиться к историческому опыту нашей страны, чтобы извлечь из него уроки. Речь идет об опыте управления в период русско-японской войны, об опыте «красногвардейской» атаки на капитал в послеоктябрьский период, об опыте коллективизации, а также формирования мобилизационной экономики в годы Великой Отечественной войны. Этот опыт различен, но одинаково поучителен. Это потом, задним числом Е. Гайдар, А. Чубайс и другие их сторонники, чтобы оправдать политику, которую они начали проводить в начале 90-х гг., в том числе и шоковую терапию, ввергнувшую страну в глубочайшую российскую депрессию, начали искажать исторические факты, данные статистики, ссылаться на послефев-ральские дни 1917 г., этапы индустриализации и коллективизации страны[141].

Забвение исторического опыта и законов экономики привело Россию к всеобщему социально-экономическому обвалу. На одной шестой части планеты, обладающей огромными запасами ядерного, химического и бактериологического оружия, происходят быстрая люмпенизация населения, деградация общества и разрушение самих основ государства. Все это делает обстановку в стране непредсказуемой и взрывоопасной.

В 1991 г. на советско-американском симпозиуме российские лжедемократы, взахлеб расхваливая успехи стран с рыночной экономикой, которая, мол, только и обеспечивает процветание, обосновывали суть российских либерально-рыночных реформ. Выступивший на этом форуме японский миллиардер Хороси Такавама в пику российским рыночникам сказал: «Вы не говорите об основном. О вашей первенствующей роли в мире. В 1939 г. вы, русские, были умными, а мы, японцы, дураками. А в 1955 г. (после смерти Сталина) мы поумнели, а вы превратились в 5-летних детей. Вся наша экономическая система практически полностью скопирована с вашей, с той только разницей, что у нас капитализм, частные производители, и мы более 15 % роста никогда не достигали, а вы при общественной собственности на средства производства достигали 30 % и выше. Во всех наших фирмах висят ваши лозунги сталинской поры». Это говорил капиталист тем, кто вскоре разрушил экономику страны, созданную трудом многих поколений, разрушил способную быть эффективной систему[142].

Ориентация российских неореформаторов на «невидимую руку рынка» (А. Смит), некомпенсированное, сознательное разрушение системы управления народным хозяйством привели производительные силы страны в хаотическую фазу функционирования, к полной ломке всего и вся – «до основанья»… В экономике это недопустимо прежде всего потому, что именно производительные силы являются ее ядром. Вне определенного порядка они никогда и нигде не реализовались, а только деградировали. Об этом я говорил, выступая на III Съезде народных депутатов Российской Федерации в марте 1991 г.[143]

Уже в 1991 г. промышленное производство в России упало на 5,6 % по сравнению с 1990 г., в 1991 г. снизилось еще на 19,5 % и в 1993 г. составило 69,5 % к уровню 1990 г.

В Российской Федерации уже в 1992 г. (табл. 1) не стало ни одной отрасли, которая бы резко не снизила объемы производства. И эта пагубная тенденция, к сожалению, продолжилась. Производственный аппарат был в значительной мере просто разрушен, сложилась весьма своеобразная для огромной страны структура производства.

Приобрела устойчивый характер тенденция опережающего увеличения оплаты труда по сравнению с ростом его производительности. В 1990 г. денежные доходы населения возросли на 16,5 %, а производительность общественного труда снизилась на 5 %. И эта тенденция усилилась в последующие годы. Опережающий рост денежных доходов населения и нарастающее отставание в производстве товаров и услуг вело к острейшему дефициту на потребительском рынке, стремлению любыми путями «отоварить» денежные накопления. Это существенно расширило питательную среду для спекуляции, различных хозяйственных преступлений.

Большой природно-ресурсный потенциал России сориентировал нарождающуюся олигархию на участие в системе международного разделения труда как импортера природных ресурсов, особенно энергоресурсов, усиливая сырьевую ориентацию российской экономики. В экспорте стали преобладать нефть и нефтепродукты, природный газ, урановая руда. Поэтому в структуре промышленности в общем объеме производства увеличилась доля этих отраслей, от реализации продукции которых получалась огромная и быстрая сверхприбыль, и, соответственно, сократилась доля пищевой, легкой, химической промышленности, машиностроения. Все отрасли и производства с высокой добавленной стоимостью просто деградировали.

Одновременно в страну усилился приток импортных товаров, которые практически вытеснили произведенные в России машины, оборудование и транспортные средства, продовольственные товары, продукцию легкой и других отраслей промышленности. Все это сломало хребет российской экономике, нанеся более значительный ущерб, чем даже ваучерная приватизация.

Не лучше обстояли дела и в сельском хозяйстве. Неореформаторы довели ее до полной деградации. В начале «эпохальных реформ» либерал-экономисты (Ю. Черниченко, А. Емельянов и др.) уверяли, что только частная собственность на землю, фермеризация, создание класса крепких крестьян повысит эффективность в этой отрасли. Хотя все понимали, что для фермерских хозяйств в России никакой необходимой инфраструктуры не было. Деление земли на паи и передача их в «собственность» крестьянам – это был изначально неперспективный, тупиковый путь развития сельского хозяйства в России, а если говорить попросту – являлся самым настоящим обманом крестьян. Даже в такой фермерской стране, как США, общее число ферм сокращается, но быстро увеличивается группа крупных индустриальных ферм с площадью земли свыше 1500 га.

Особенно остро почувствовал «демократические преобразования» работающий люд. Часовая оплата труда в США в 1992 г. составляла 11,45–13,8$. При такой «цене труда» среднемесячная оплата американца составляла соответственно 2000–2400$. В «реформируемой» экономике России, по данным Госстатистики, реальная начисленная заработная плата в 1991 г. составила к уровню 1990 г. 97 %, в 1993 г. уже 65,6 % и была в разы ниже, чем в США. «Реформаторы» довели среднегодовой объем ВВП на душу населения в России до уровня среднемесячной зарплаты в США. Такого резкого снижения ВВП на душу населения и заработной платы никогда не бывало в странах с рыночной экономикой. Даже в период «Великой депрессии» в США (1929–1933) часовая оплата труда держалась на уровне 0,54–0,55. История не знала аналогов такого варварского отношения зарождающегося господствующего класса к собственным гражданам, как в России.

Подчеркнем еще один момент. Заработная плата как «цена труда» в условиях рынка является неотъемлемым элементом рыночных отношений и, следовательно, прочно увязывается со стоимостью жизненных благ. Российские лжедемократы проигнорировали это требование. Поэтому падение реальной заработной платы в России по сравнению с 1990 г. оказалось более глубоким и продолжается до настоящего времени.

С началом «радикальных реформ» покупательная способность населения снизилась более чем в три раза. Разрушительные удары были нанесены по всем сферам жизнедеятельности человека. Резко ухудшилось питание людей, которым стали недоступны многие жизненно важные продукты. Старшее поколение, поколение победителей в Великой Отечественной войне, униженное и ограбленное «реформаторами», начало едва сводить концы с концами. Реальная начисленная месячная пенсия в 1991 г. составила к уровню 1990 г. 96,8 %, а в 1993 г. – уже 65,7 %.

В результате резкого, насильственного проведения экономических «реформ» уже к концу 1993 г. почти половина промышленных предприятий России, включая военно-промышленный комплекс, простаивала из-за полного разрыва хозяйственных связей, отсутствия сырья и комплектующих деталей, электроэнергии и горючего. Начался демонтаж самых современных на тот период предприятий – все шло на металлолом. Впервые с 1933 г. в России была зарегистрирована безработица. В 1992 г. уровень общей безработицы в экономически активном населении страны превысил 5,2 %.

Народ продолжал безмолвствовать. Я часто вспоминал, особенно в дни сентябрьско-октябрьского 1993 г. противостояния, мысль Монтескье: «Каждый народ достоин своей участи». К сожалению, эту «участь» российский народ несет до сих пор.

В тот период мне неоднократно приходилось выступать в СМИ по вопросу путей выхода из кризиса, формулировать предложения по конкретным мерам к программе обновления России[144]. Доказывалось, что кардинальные изменения должны быть осуществлены прежде всего в сфере реального сектора экономики, повышении его эффективности на основе достижений науки, проведении активной инвестиционной политики. В программах правительства эти направления вообще не были задействованы. Структурная перестройка экономики на новой технико-технологической базе, обновление производительных сил – как известно, это не сиюминутный процесс, а сложная кропотливая работа. Успехов «неореформаторам» хотелось достичь быстро, «уже сегодня». И это «уже сегодня» длится вот уже двадцать лет.

В качестве одного из важных направлений выхода из кризиса предлагалось принятие неотложных мер по восстановлению управляемости экономикой с учетом исторического мирового опыта, особенно результатов вывода США из Великой депрессии[145]. Не отвергая и развивая рыночные отношения, предлагалось четко видеть их границы и возможности, учитывать негативные моменты, ведущие к социальной напряженности.

Обосновывалось, что основополагающим направлением на пути к экономическому прорыву было и всегда будет повышение темпов и качества научно-технического прогресса. Речь шла прежде всего о новой государственной политике в инновационной сфере – формировании и стимулировании рынка научно-технической продукции и услуг. Наше отставание в сфере НТП, писал я в одной из статей, объясняется не слабостью фундаментальной науки и технологической мысли. Россия много теряет именно от того, что мы не ценим пока конкретную научно-интеллектуальную собственность, разбазариваем продукт научного труда, особенно наукоемкие технологии, программные продукты, которые широко внедряются, но не в России, а на Западе. Неореформаторы просто игнорировали российскую науку, не обеспечив ее функционирование финансовыми источниками. В результате усилился отток научной элиты за рубеж, который продолжается.

Для меня остается бесспорной марксистская концепция о роли государства в экономике: вывод государства из сфер управления реального сектора экономики, оборонного комплекса, АПК, а также здравоохранения, социальной защиты населения, науки и образования, что ставили во главу угла российские неореформаторы, чреват гибелью самого государства.

Исторический пример: Великая депрессия в США 1930-х гг. вела к существенному усилению экономической роли государства на основе теории Дж. Кейнса. Он фактически стал родоначальником нового раздела экономической теории – макроэкономики, в центр внимания которой выдвинуты проблемы экономической политики государства.

Кейнсианская экономическая теория исходит из того, что теорема о «невидимой руке» в условиях рынка Адама Смита должна быть дополнена государственной деятельностью, направленной на защиту коллективных интересов. «Саморегулирующий рынок, – писал в середине прошлого столетия идеолог капитализма Дж. Кейнс, – за руки нас не возьмет и к вершине прогресса не поведет»[146]. И далее: «капитализм не является саморегулирующейся системой, способной к бесконечному процветанию; нельзя полагаться на то, что капитализм развивается сам по себе…»[147] «…я защищаю его (расширение функций государства. – Примеч. авт.), – подчеркнул Дж. Кейнс, – как единственное практически возможное средство избежать полного разрушения существующих экономических форм и как условие для успешного функционирования личной инициативы»[148]. Именно постепенный, эволюционный переход от частнособственнического капитализма к более прогрессивной системе социально-экономических отношений, учитывающей возросший уровень обобществления производительных сил, к государственно олигополистической системе, в которой существенную роль стало играть государство, позволил экономике США уже в 1933 г. перейти к фазе оживления и в 1937 г. достичь докризисного (1929) уровня ВВП.

Кейнсианские рецепты впоследствии стали идеологической программой смешанной экономики и теории «государства всеобщего благоденствия»[149] Людвига Эрхарда. Государственное вмешательство в экономику становится значительным и считается предметом консенсуса.

Повторяю, это было известно и неоднократно опубликовывалось в СМИ в 1991–1993 гг., когда правительство возглавляли Ельцин – Гайдар – Черномырдин. Все еще можно было поправить, как говорится, малой кровью. Однако «Программа углубления экономических реформ», представленная в середине 1992 г. правительством Верховному Совету, в своих концептуальных макроэкономических подходах сохранила «монетаристскую» ориентацию, вытекающую из требований Международного валютного фонда.

Миф второй. Подъем экономики и жизненного уровня населения, снятие проблемы «угрозы голода» через либерализацию цен и «прорыв» к мировым ценам.

Данный постулат не выдерживает критики ни с точки зрения теории, ни с тем, что случилось в стране в 1991–1993 гг. на практике.

Первым шагом гайдаровского кабинета министров было осуществление со 2 января 1992 г. «отпуска цен» – их «либерализация», не подготовленная ни с экономической, ни с политической, ни с социальной точек зрения. Либерализация цен ликвидировала административные ограничители, что были в советский период, а новых, рыночных механизмов еще не появилось.

Переход к свободным ценам привел отнюдь не к их снижению, как предполагали и убеждали лжереформаторы. Разрушение государственной управленческой машины регулирования цен и их либерализация привели к тому, что рост цен стал просто неуправляемым. В стране начался ценовой хаос, денежная система была расстроена до основания. Иного в условиях предельно монополизированной российской экономики и быть не могло. Между тем, давая подачки в виде долларовых кредитов, увеличивая внешний государственный долг России, международные финансовые институты требовали полного освобождения цен на энергоносители, другие виды сырья, подъем этих цен до «мирового уровня». В результате всевозможных уступок и расшаркиваний «демократов» перед западными хозяевами цены на многие товары значительно «оторвались» как от существующего платежеспособного спроса населения, так и от денежной и стоимостной товарной массы.

Опасаясь социальных последствий, правительство неореформаторов на первых порах пыталось сохранить некоторые государственные ограничения на рост цен. В частности, цены на хлеб, молочные продукты, сахар, растительное масло и детское питание могли быть повышены не более чем в 3,5 раза, на бензин и водку – в 4 раза, на проезд наземным и водным транспортом – в 2 раза, воздушным транспортом – в 3 раза. Только «псевдореформаторы» забыли, что они сознательно вбросили экономику в «саморегулируемый» рынок, сняв все ограничения.

Вопреки обещанному правительством росту цен в 2–3 раза потребительские цены моментально скакнули вверх. Если в 1-м квартале 1992 г., по данным Госкомстат РФ, рост цен на продовольственные товары в стране составил 1200 % по отношению к этому же периоду 1991 г., то уже в сентябре превышение было зафиксировано на отметке 4000 %, а на такие основные продукты питания, как хлеб и картофель, – до 10 000 %. Цена масла, сыра, яиц и мяса поднялась в 40 раз, сахара – в 70 раз. Деньги превратились в фикцию. При этом зарплаты и пенсии по своей покупательной способности уменьшились в среднем в 4 раза. В 1993 г. цены выросли еще в 9,4 раза. В итоге к концу 1993 г. цены выросли к уровню 1991 г. по большинству товаров в 5–10 тысяч раз. Подавляющая часть народа просто стала нищими.

В Москве и крупных городах пышным цветом расцвела неприкрытая спекуляция, именуемая в «новых» условиях модным термином «предпринимательство». На многочисленных уличных толкучках появились товары из госторговли, но теперь уже по завышенным в сотни раз ценам. В том числе откуда ни возьмись появились и продукты питания, которых до января 1992 г. не было сыскать днем с огнем, а после «либерализации» цен они вдруг материализовались без каких-либо ограничений. Но поскольку чудес на свете не бывает и продовольствие из воздуха в течение недели или месяца возникнуть не может, естественно, возникал вопрос: где это продовольствие находилось до того, как было выброшено на прилавки по баснословным, грабительским ценам?!

Бездумная либерализация цен сильнейшим образом ударила прежде всего по населению, причем со всех сторон. На начало января 1992 г. на сберкнижках у населения хранились вклады на сумму 373 млрд р., что в среднем составило 2506 р. на человека. Это, если считать по тогдашнему курсу, составляло более 500 млрд $. Одновременно на руках у россиян находились наличными примерно 161,9 млрд р., что в среднем составило 1088 р. на человека. Либерализация цен, проведенная Ельциным – Гайдаром по указу от 2 января 1992 г., одномоментно обнулила денежные вклады более чем 70 млн россиян, что было воспринято населением как прямой грабеж со стороны государства.

Акцию по «снятию денежного навеса», как о факторе «пустых полок», о чем неустанно разглагольствовали неореформаторы, еще можно было бы понять, если бы эти деньги пошли на «строительство капитализма», структурную перестройку экономики, ускорение научно-технического прогресса, то есть на истинные реформы даже по либеральному, монетаристскому образцу. Но эти деньги были, по существу, разворованы узким кругом лиц, из которого, словно поганки после дождя, стали вырастать те, кого позже назвали «новые русские», олигархи.

В результате демонтажа государственного контроля за ценообразованием либерализация экономики привела не к формированию механизмов рыночной конкуренции, о чем неустанно заявлял и Е. Гайдар и его «учителя» из МВФ, а к установлению контроля над рынком самих монополий, организованных преступных групп, извлекающих сверхдоходы путем взвинчивания цен. Более половины стоимости продаваемых в стране товаров народного потребления фактически изымалось криминальными структурами. Все это способствовало перераспределению доходов и собственности, имевшейся у населения, концентрации их в руках немногочисленной социальной группы «новых русских» при резком обнищании большинства населения. Но это как раз то, что и нужно было крупным финансовым магнатам Запада и реализатору их целей – Международному валютному фонду.

Повышение цен при снижающемся уровне производительности труда привели к резкому росту инфляции и беспрецедентному обесценению российской валюты – рубля. Так, только в 1992 г. при резком росте цен обесценение рубля к доллару имело почти 40-кратный размер. Это значило, что «прорыв» к мировым ценам обесценил в течение года в мировой же экономической системе стоимость труда россиян как минимум в два раза. История не имела аналогов такого варварства по отношению к собственной экономике и своему рабочему классу.

Граждане «свободной России» познакомились с таким доселе неведомым им «достижением» западной цивилизации, как гиперинфляция. Темпы ее в течение многих лет устойчиво держались на уровне 25–30 % в месяц, опустошая кошельки и все больше разрушая хозяйственные связи производителей.

Отсюда 1992 г. положил начало расслоения населения по величине доходов, по уровню благосостояния. Резко начала расти безработица. В 1991 г. скрытая безработица достигла 35 % трудоспособного населения, а к концу 1992 г. она составила уже 577 тыс. человек. Тогда же из-за резкого сокращения финансирования были заложены основы последующей деградации системы образования, здравоохранения, научно-технической и культурной сфер. И сегодня Россия уже вовсю пожинает горькие плоды 90-х, плоды, не только препятствующие модернизации экономики страны, но делающие ее уже практически неосуществимой как из-за отсутствия квалифицированных кадров, так и из-за чудовищно прогрессирующей дебилизации населения в связи с деградацией образования, культуры, морали и нравственности.

Именно в период правления лжереформаторов возникло «новое» качество социальной жизни страны – депопуляция, характеризующаяся постоянным превышением числа умерших над числом родившихся. Между тем воспроизводство населения является важнейшим интегральным индикатором эффективности социальных процессов.

Еще на VI Съезде народных депутатов Российской Федерации в апреле 1992 г. прозвучало: необходим резкий поворот в сторону социальной ориентации экономики. Хватит приносить ее в жертву политике!

Вспоминаю свое обращение к президенту с трибуны VI Съезда народных депутатов Российской Федерации: «Борис Николаевич, зачем нам нужны такие реформы, которые ухудшают жизнь народа, разрушают производительные силы? О какой социальной направленности реформ можно говорить, если производство товаров народного потребления в последние годы упало на 15–30 %?»

Однако вместо внесений необходимых коррективов в программу экономических реформ президентская команда предпочла явное игнорирование решений Съезда народных депутатов РСФСР, а в последующий период – открытый курс на разгон законодательных и представительных органов власти с попыткой установления контроля над судебной властью (включая Конституционный суд РФ), прокурорским надзором, с жесткой цензурой прессы.

Негативно отразилась либерализация цен на реальном секторе экономики. Инфляция ударила по оборотным средствам предприятий, вследствие чего возникла проблема неплатежей, ставшая многолетним бичом. Уже через три месяца после начала «либерализации цен» произошел резкий спад производства (в первом квартале года на 13 %), а объем подрядных работ снизился на 30 %. За январь – апрель производство продовольственных товаров сократилось на 21 %, закупки скота и птицы, молока и яиц – на 32 %, платных услуг – на 42 %.

Реформа привела к обвальному падению инвестиций. К концу 1992 г. объем инвестиций упал более чем на 40 % к предыдущему году.

В 1992 г. фактически была заложена база для ликвидации отечественного производственного потенциала и превращения страны в обширный рынок исключительно для импортных промышленных и продовольственных товаров.

Предприятия при сильнейшем монополизме и отсутствии конкуренции просто рванули отпускные цены на свою продукцию вверх. Но вместе с доходами резко возросли и издержки. Возникли проблемы со сбытом. На этом фоне у предприятий возникла катастрофическая нехватка оборотных средств. Но либералы-экономисты, опираясь на монетаристскую концепцию, продолжали считать, что «лишние» деньги в обращении стимулируют инфляцию. И предприятия были пущены в свободное плавание.

Бурный рост цен при грабительских процентах за кредиты привел к острому недостатку денежных средств у предприятий. Им нечем стало рассчитываться друг с другом, выплачивать зарплату. Так, просроченная задолженность предприятий на конец 1993 г. превысила 15 трлн р. (неденоминированных). Месяцами не получали зарплату работники производственных сфер и «бюджетники». Среди самых уязвимых категорий населения оказались не только учителя, студенты, врачи и ученые, но даже атомщики, работники оборонных отраслей промышленности, военнослужащие. В то же время находились средства для вскармливания новой, огромной армии правительственных чиновников, которые плодились, как саранча.

Как не вспомнить в этой связи высказывание Б. Ельцина от 25 мая 1990 г.: «…предложения, в которых предусмотрены рост цен и переход к рынку в основном за счет народа – это антинародная политика. Россия не должна ее принимать». Можно вспомнить и более позднее его обещание лечь на рельсы, но не допустить роста цен. Результат: и в рынок за счет народа «перешел», и на рельсы не лег.

Из-за ошибочного курса реформ произошло рассогласование цен, налогов и ставок процента со структурой и уровнем российского производства. Цены, бюджет и налоги стали ориентироваться на экономику сырьевого типа, несмотря на то что Россия располагала индустриальным производством. Возникшая в стране кредитно-денежная система сориентировалась для обслуживания спекулятивных финансовых операций, вывоза валюты за рубеж.

Желание кавалерийским наскоком подменить централизованно планируемую экономику рыночными механизмами саморегулирования ввергло страну в глубочайший социально-экономический кризис, перешедший впоследствии, как это будет обосновано ниже, в Величайшую российскую депрессию.

«Вопреки предсказаниям, – писал еще в 1993 г. американский профессор Л. Нельсон, указывая на экономическую несостоятельность монетаристской программы Дж. Сакса, проводившейся Гайдаром, – при либерализации цен стало падать производство товаров первой необходимости, в том числе и продукции сельского хозяйства»[150].

Упразднив монополию на внешнюю торговлю, российское правительство широко открыло двери ввозу заграничных товаров. Мощный поток потребительских товаров из-за рубежа привел к тому, что развитие отечественного производства было отброшено на 30–50 лет. С другой стороны, создав льготы для ввоза импортных товаров, была создана база для обогащения небольшого числа оптовых торговцев, финансовых махинаций.

Либерализация цен по Е. Гайдару не привела внутренние цены к мировым. В результате ножниц цен сверхвыгодной стала продажа сырьевых и энергоресурсов за рубеж ради обеспечения сверхприбылей в десятки тысяч процентов. Ради этого шли на все – вплоть до убийств конкурентов. Создавалась примитивная экономическая модель на основе продажи своей природной ренты. Разрушались высокотехнологичные предприятия, электроэнергетический комплекс.

Кроме снижения жизненного уровня населения резко ухудшилось качество жизни из-за роста бандитизма, беззакония, коррупции, роста болезней, наркомании и алкоголизма.

Миф третий. Жесткая кредитно-финансовая политика при продолжении курса «шоковой терапии» как основа реформирования экономики России.

Начиная экономические реформы, неодемократы убеждали, что одной из причин кризисного состояния экономики является наличие у населения излишнего количества неподкрепленных товарами денег – так называемый «денежный навес».

Между тем надежда на формулу «не будет лишних денег – начнут снижаться цены» утопична по своей сути. Инфляция обесценивает деньги и у бедных и у богатых. Однако степень доступа к защитным механизмам от инфляции прямо пропорциональна объемам имеющегося капитала. Кому – челночный малый бизнес, скупка и перепродажа водки и сигарет, кому – вывоз капитала за рубеж. В этой ситуации жесткий курс правительства способен привести лишь к еще большей поляризации групп населения, если говорить об их обладании капиталом.

Уровень разрухи в результате внедрения «реформ», насаждаемых МВФ, достиг такой черты, когда от правительства требовались уже экстренные меры по защите населения от обнищания. Но их просто не было.

К сентябрю 1993 г. (начало антиконституционного государственного переворота Ельцина и разгона советской власти) экономику России сотрясали катаклизмы в бюджетно-финансовой сфере, подстегиваемые галопирующей инфляцией и неуклонным падением производства. И это были еще «цветочки» начатых «демократами» реформ.

Популизма накануне общероссийских политических мероприятий было хоть отбавляй. Готовясь к Всероссийскому референдуму в апреле 1993 г., к Конституционному совещанию, к осеннему разгону парламента в 1993 г., а позднее и к выборам в парламент 12 декабря 1993 г., Б. Ельцин и правительство не скупились на обещания, издали целый пакет указов и постановлений, в которых «раздали» из дырявого на тот период федерального бюджета регионам, отдельным социальным группам свыше 25 трлн р., абсолютно не подкрепленных финансовыми доходами. В частности, около 400 млрд р. стоила «предусмотренная» указом Президента от 28 марта 1993 г. компенсация потерь от обесценивания вкладов малоимущим категориям населения, которая, конечно же, до населения «не дошла» (поскольку в бюджете таких денег просто не было). Зато «демократическая» пропаганда талдычила: «Президент заботится о вас, голосуйте на референдуме: "Да, да, нет, да!"».

Другой пример. Для повышения заработной платы в 1,9 раза и денежного довольствия военнослужащим в 1993 г., обещанного указом Президента, изданным накануне расстрела народа в «Останкине» и у Дома Советов России 3–4 октября, обещали выдать почти 2 трлн р. Но их также не было ни у самого автора указа, ни у правительства. Поэтому ни обманутые вкладчики, ни военнослужащие и другие «бюджетники» ничего и не получили. Как говорят в народе, наше дело прокукарекать, а там хоть не рассветай. Но доверчивый русский народ всякий раз верил господам Обещалкиным и отдавал им свои голоса. Подкормленные рублево-валютными подачками, элитные подмосковные дивизии, милиция и омоновцы отменно показали себя в сентябрьско-октябрьские дни 1993 г.

Один из генералов, на которых в тот период опиралась система ельцинизма и который активно поддерживал эту систему – А.С. Куликов, позже в книге «Тяжелые звезды» напишет, что он, мол, был противником олигархического капитализма и не предполагал, что вся страна будет «скособочена: несколько десятков тысяч соотечественников живут хорошо, в то время как десятки миллионов просто выброшены за черту бедности»[151]. Этот генерал любит повторять, что он ученый-экономист, доктор экономических наук. В это трудно поверить. Единственное, что может «оправдать» «экономиста», – он стал доктором наук в условиях, когда Карл Маркс был не в чести и, видимо, А. Куликов так и не смог приобщиться к вопросам теории первоначального накопления капитала, которую аспиранты моего поколения изучали непосредственно «по Марксу». В «Капитале» подчеркивается «мошенническое отчуждение государственных земель, расхищение общинной собственности, осуществляемое по-узурпаторски с беспощадным терроризмом». В результате «до колоссальных размеров было доведено расхищение государственных имуществ»[152].

Генералы – пособники передела собственности и власти оказались неплохими помощниками расхитителей. Спустя годы им не стыдно писать о «тяжелых звездах» на груди и погонах, полученных с благодарностью от президентствующего патрона. Эти «писатели» представляют дело таким образом, что «невозможно отыскать на глобусе – в прошлом и в настоящем – ни одной страны, где бы социализм оказался результативнее капитализма»[153]. Данная цитата взята из произведения доктора экономических наук генерала А. Куликова, имеющего весьма превратное представление не только об основах экономической истории и истории экономической мысли, но и об экономической географии планеты ХХ в. Ниже я покажу господину А. Куликову такое место на глобусе.

Рассматривая проблему приближения внутренних цен к мировым и конвертируемости рубля, «реформаторы» умышленно замалчивают сопряженную с этим проблему цены такого товара, как рабочая сила. Здесь же мы видим противоположную тенденцию. Если внутренние цены по основной массе товаров достигли мировых, а по некоторым и превысили их, то цена российского товара «рабочая сила» многократно оторвалась от цены этого товара в развитых странах.

Вульгарные «рыночники» хорошо понимают то, что в свое время отмечал английский писатель и экономист Бернард Мандевиль (1670–1733), которого высоко ценил К. Маркс. По Мандевилю, слишком низкая заработная плата ставит человека в безнадежное положение, слишком высокая – делает работника наглым. Человек, потерявший надежду, – плохой работник, не способный производить конкурентоспособные товары. Наглый работник превращается в рвача, диктующего условия оплаты труда.

В новых российских условиях происходит хищническая эксплуатация российского труженика – рабочего. Раз появилась дешевая рабочая сила, то зачем думать об ускорении научно-технического прогресса, повышении производительности труда, являющихся основой экономического роста. Всего этого можно достигнуть, повышая степень эксплуатации безмолвствующей рабочей силы.

Пагубная политика развала денежной системы страны привела к уничтожению реальных российских денег, породив бартер, неплатежи, острый недостаток оборотных средств, крайне медленный рост производства, снижение рентабельности и рост убыточности предприятий. Отсюда – возникновение суррогатов денег, налоговые освобождения, зачеты и т. п. Следствие – сокращение налогооблагаемой базы и доходов бюджетов всех уровней, невозможность финансирования на социально безопасном уровне здравоохранения, науки, культуры, образования, расходов на реализацию социальной политики, обеспечения национальной безопасности страны.

Неудивительно, что в этих условиях в стране все шире стала развиваться сфера «теневой» экономики, являющейся базой многочисленных криминальных секторов общества.

В 1992 г., в самый разгар гайдаровских усилий по получению кредитов от МВФ, ученые и политики-патриоты предупреждали: для России одним из главных условий этого будет требование отказаться от государственного суверенитета[154].

Исключительное неблагополучие в экономике усилило социально-политическую напряженность. Финансовая поддержка российских «реформ» со стороны МВФ с самого начала была запрограммирована на устойчивую долговую привязку страны к странам Запада и потерю суверенитета. Главным звеном в этом механизме являлся постоянный рост зависимости жизнеобеспечения населения России от импортных поставок. Так страна скатывалась и скатывалась к сентябрю – октябрю 1993 г.

Приватизация по Чубайсу. Нетрудно понять, что в сложившейся ситуации правительство «реформаторов» все свои действия вынуждено было подчинить решению двух проблем. Первая – где взять деньги для импортных закупок, цена которых с каждым месяцем возрастала. Вторая – чем, кроме денег, можно расплатиться за импорт. И здесь правительство лжереформаторов видело для себя только один путь – распродажа российской собственности, особенно сырьевых ресурсов. Приватизация государственных предприятий явилась ключевым элементом «шоковой терапии», за реализацию которой ратовали западные советники в правительстве Ельцина – Гайдара. Эта акция стала одним из краеугольных камней ельцинизма как политико-экономического явления.

По вопросу приватизации мне неоднократно приходилось выступать в СМИ. Я был противником ускоренной приватизации и доказывал, что такая приватизация «затруднит функционирование экономики, разрушит крупные формы собственности, которые, как показывает мировой опыт, в большинстве случаев выступают экономическими условиями наиболее эффективной деятельности»[155]. В частности, предлагалось на первоначальном этапе использовать приватизацию в сфере услуг, торговли, малого бизнеса, а в других секторах экономики – аренду. Но такой путь был неприемлем для лжереформаторов. Чтобы завладеть материальными ценностями и крупными финансовыми потоками государства, псевдореформаторы затеяли антинародную приватизацию, разрушили всю систему управления в экономике. Сохранению своих господствующих позиций они подчинили все институты государства[156].

Идеологом мягкой приватизации в Российской Федерации был народный депутат РСФСР Михаил Малей[157], бывший в 1990–1991 гг. заместителем Председателя Совета министров РСФСР, председателем Государственного комитета РСФСР по управлению государственным имуществом. Это был профессионал высокого уровня. Он с командой единомышленников больше года работал над программой приватизации, сутью которой был постепенный переход к «народному капитализму по скандинавскому образцу».

В Верховном Совете РСФСР на основе опыта развитых стран по вопросам приватизации был разработан именно мягкий вариант приватизации.

Предполагалось, что программа народной приватизации будет проходить в течение 15 лет. Каждый гражданин должен был получить свою долю государственной собственности в форме именного приватизационного чека. Ориентировочно чек должен был стоить порядка 5–6 млн р., или, как минимум, в 500 раз дороже чубайсовского ваучера. Эти чеки, чтобы не допускать олигархизации, не предполагалось выпускать на рынок, а можно было вкладывать в любое предприятие, становясь его акционером-собственником. Команда М. Малея подготовила целый пакет подзаконных актов.

Базовые предприятия и отрасли, в том числе нефтегазовые, электроэнергетики, предполагалось сохранить в государственной собственности до периода формирования необходимой рыночной инфраструктуры. В дальнейшем процесс приватизации должен был охватить и их. Именно такая идеология приватизации была характерна для многих стран мира.

Но такой механизм приватизации совершенно не устраивал либерал-демократов. К концу 1990 г. комитет по экономической реформе, который возглавляли откровенные сторонники гайдаризации экономики народные депутаты РСФСР Сергей Красавченко и два его зама – Петр Филиппов и Владимир Шумейко, был подготовлен закон о приватизации. В основу его была заложена концепция реформирования, рекомендованная зарубежными консультантами, такими как Дж. Сакс: провести приватизацию быстро, фактически растащить нажитое поколениями советских людей общенародное богатство. Политико-экономическая суть закона РСФСР по приватизации заключалась в том, что он фактически подводил правовую основу под развал СССР и суверенизацию союзных республик (!). И этот закон был протащен через Верховный Совет.

Началась мощная травля М. Малея со стороны псевдолибералов С. Красавченко и П. Филиппова. Они давили на Б. Ельцина. Против концепции М. Малея, как позднее разоткровенничается М. Полторанин, бывший то время правой рукой Президента, выступали и специалисты США, убеждая Б. Ельцина, что медленная приватизация приведет к тому, что коммунисты вернутся к власти. Поэтому Б. Ельцин как откровенный антикоммунист также отверг концепцию М. Малея и наработки Верховного Совета и поддержал радикальную приватизацию по Дж. Саксу, которую активно начал реализовывать А. Чубайс, назначенный вскоре председателем Госкомитета по приватизации.

Еще раз повторю, Б. Ельцина и окружающих его младореформаторов, сторонников рыночного фундаментализма, а самое главное – зарубежных «экспертов» механизм мягкой приватизации, затяжная приватизация совершенно не устраивали. Малеевская программа была отброшена и в стране запустили обвальную приватизацию по Чубайсу[158]. Так началось скачкообразное движение к олигархическому капитализму и коррупции, основным составляющим ельцинизма.

В августе 1992 г. Б. Ельцин своим указом «О введении в действие системы приватизационных чеков в Российской Федерации» вводит обезличенные приватизационные чеки, распахнувшие двери для кавалерийской атаки на бывшую общенародную социалистическую собственность. Правительство оценило национальное достояние страны – активы всех госпредприятий – в 4 трлн р. Из них активы в 1,5 трлн р. (35 % от достояния) предназначались к бесплатной раздаче 150 млн человек населения РФ, на каждого – 10 тыс. р. одним чеком. Каждое акционирующееся предприятие могло выставить на продажу не менее 29 % акций за ваучеры. Граждане были вольны менять ваучеры на акции любого предприятия. Чтобы ускорить процесс приватизации, было обозначено, что приватизационные чеки имеют свою платежную силу только в течение трех месяцев – до 31 декабря 1993 г., после чего будут считаться аннулированными.

Машина великого обмана российского народа вертелась весьма ускоренно. Практика скупки ваучеров прямо на улице и появление затем на чековых аукционах в регионах сформировали в России целый класс аферистов, большинство из которых позднее вошло в списки самых богатых людей страны.

А начало беспардонному обману приватизации не только населения страны, но и народных депутатов РСФСР показали подпевалы Б. Ельцина.

Чтобы не быть голословным, приведу обоснование. В соответствии с решением V Съезда народных депутатов России проект указа Президента РФ, касающийся экономической реформы, направляется в Верховный Совет, которой должен рассмотреть документ в течение 7 дней и дать по нему заключение профильных комитетов и комиссий Верховного Совета, Верховного Совета РФ (или Президиумом Верховного Совета РФ в перерывах между сессиями) в целом. Если проект указа не рассматривался Верховным Советом в течение семи дней, то он вступал в силу за подписью Президента. Эту уловку и использовали «реформаторы-наперсточники».

Вечером 6 августа секретный пакет с проектом Указа «О введении в действие системы приватизационных чеков» был доставлен в приемную Председателя Верховного Совета Р. Хасбулатова. Руслан Имранович находился в это время с официальным визитом в Индии. Пакет регистрируется канцелярией Верховного Совета и, не вскрывая, направляется первому заместителю Председателя Верховного Совета Сергею Филатову.

А дальше происходят просто чудеса – пакет исчезает и появляется у С. Филатова только 12 августа – за один день до регламентного срока подписания Указа президентом. С. Филатов направляет проект Указа в Комитет по экономической реформе и больше никуда! Ни в Комиссию по бюджету, ни в Комитет по промышленности и энергетике проект этого Указа не просто не поступал.

Комитет по экономической реформе дает заключение на проект Указа президента… 18 августа, то есть с опозданием по регламентным нормам на шесть дней. 14 августа 1992 г. Указ «О введение в действие системы приватизационных чеков», который вместо именных приватизационных чеков вводит «обезличенную ваучеризацию», подписывается Б.Н. Ельциным и вступает в действие. И, к сожалению, никто за эту аферу ответственности не понес, что еще раз убедило неореформаторов, что можно дурить головы и дальше. За этим последовали мошенничества с ваучерами, чековые инвестиционные фонды (ЧИФы), пирамиды ГКО и др.

Характерный штрих. Как только Михаил Малей узнал, что Б. Ельцин решил проводить обвальную приватизацию, он подал заявление в Верховный Совет РСФСР с просьбой освободить его от обязанностей заместителя Председателя Совета министров РСФСР, председателя Государственного комитета РСФСР по управлению государственным имуществом. Это был мужественный шаг. На заседании Верховного Совета РСФСР, на котором М. Малей обосновывал свой выход из правительства, он раскрыл всю пагубность купли-продажи теперь уже не именных, а обезличенных приватизационных чеков, то, что по-простому называется «ваучер». Жизнь подтвердила все опасения Михаила Малея[159].

Характеризуя ваучерную приватизацию, Б. Ельцин особо подчеркивал: «Нам нужны миллионы собственников, а не горстка миллионеров. В новой экономике у каждого будут равные возможности, остальное зависит от нас… Приватизационный ваучер – это для каждого из нас билет в мир свободной экономики».

Еще раз повторю, что в Верховном Совете РСФСР на основе опыта развитых стран по вопросам приватизации был разработан вариант мягкой приватизации, сутью которой был постепенный переход к «народному капитализму по скандинавскому образцу».

Верховный Совет РФ принял решение о создании Российского фонда федерального имущества, являющегося неправительственным органом, владеющим, распоряжающимся и управляющим собственностью РСФСР и осуществляющим ее приватизацию[160], подотчетного Верховному Совету РСФСР. Сразу же возник вопрос о его председателе. Я порекомендовал Р. Хасбулатову Ф.А. Табеева[161] как высококлассного профессионала, обладающего огромными теоретическими знаниями и практическим опытом. Они встретились и, как позднее поведал мне Р. Хасбулатов, долго беседовали не только о приватизации, но и по всему комплексу социально-экономических проблем.

Вскоре председателем РФФИ Верховным Советом РСФСР был утвержден Ф. Табеев. С первых дней пребывания в должности он достаточно тесно работал со всеми комиссиями Верховного Совета. Народные депутаты быстро убедились, что Федеральный фонд имущества, в активе которого находилась вся собственность страны и без решения которого правительство не могло начать продажу имущества, начал приобретать все больший вес.

Хорошо помню дискуссию 5 марта 1993 г. на заседании Верховного Совета РСФСР Председателя РФФИ Ф. Табеева и председателя Госкомитета по приватизации правительства А. Чубайса. Ф. Табеев камня на камне не оставил от растащиловки по Чубайсу, вскрывая ее порочный характер и вред для экономики страны и народа.

Приведу выдержку из выступления Ф. Табеева на заседании Верховного Совета РСФСР: «…Он (Чубайс. – Примеч. авт.) выполняет определенную целенаправленную программу по разрушению устоявшегося десятилетиями народного хозяйства, – громит с трибуны Верховного Совета РСФСР Ф. Табеев. – Осуществление его программы приватизации приведет к обнищанию основной части населения, обогащению кучки избранных. Своей демагогией о двух-трех автомобилях «Волга» на один ваучер-фантик он оболванивает доверчивых граждан».

Конечно, симпатии народных депутатов РСФСР были на стороне Ф. Табеева. Но такая позиция Верховного Совета, РФФИ и ее председателя никак не устраивала неореформаторов и их западных покровителей.

Какой беспощадной критике подвергался Ф. Табеев со стороны «демократов» за то, что честно защищал государственную общенародную собственность, ставил на место ретивых «прихватизаторов»! Приплеталось ему все: и то, что он бывший партаппаратчик, и то, что был послом в Афганистане, вспоминалась и его работа первым заместителем Председателя Совмина РСФСР. Но этот истинный российский патриот и государственник не отступал от своих принципов и не сдавался.

Со стороны неореформаторов был сделан коварный ход. Председателя РФФИ – неправительственного органа – Ф. Табеева ввели в состав членов правительства. Это было чистейшей воды антизаконное решение: председатель Федерального фонда имущества, подотчетного Верховному Совету РСФСР, – член правительства? Но сделано это было с далеко идущими планами с целью повлиять на Ф. Табеева. Однако этого не случилось. На заседаниях правительства – я в то время был делегирован Верховным Советом РСФСР присутствовать на заседаниях правительства – давал достойные отповеди А. Чубайсу, доказывая необходимость если и перераспределения общенародного достояния, то справедливого, перераспределения в интересах всех членов общества, о чем председатель РФФИ постоянно информировал Верховный Совет Российской Федерации. Однако после расстрела Верховного Совета Российской Федерации и Конституции РФ, когда отчетливо было видно, что противоречия между Ф. Табеевым и А. Чубайсом достигли точки кипения, первый был освобожден от занимаемой должности.

Правительство Ельцина – Гайдара, начиная массовую приватизацию общенародной собственности, провозглашало, что в процессе первого ваучерного этапа приватизации государственная собственность передается народу и будут созданы миллионы собственников. В результате будет якобы соблюдаться социальная справедливость и возникнет чувство хозяина у населения, что будет способствовать увеличению эффективности российского производства. Весьма красиво!

На деле это выглядело так. Всем 150 миллионам жителей России были розданы безналичные приватизационные чеки – ваучеры, на каждом из которых было написано: «10 000 р.». На первом ваучерном этапе половину общенародной собственности сразу же вывели из распределения, «создав», говоря словами Чубайса, «наш золотой запас». Таким образом, ваучер сразу же «похудел» до 5 тыс. р.

Далее. В каждом приватизируемом предприятии акции разделили: 50 % в виде контрольного пакета якобы сохранили за государством, а 50 % выделили для распределения. Другими словами, ваучер стал «стоить» уже 2,5 тысячи р. Но и это еще не все. 5 % собственности передавались директорам предприятий – вычитаем из реальной стоимости ваучера и эту сумму. Затем часть акций (не голосующих) передавалась членам трудового коллектива – и только оставшаяся часть должна была поступать в открытую продажу. Однако все торги были закрытыми, никаких граждан туда и близко не подпускали. Чубайс создал сеть посреднических компаний для сбора ваучеров у населения – организованы чековые инвестиционные фонды (ЧИФы), куда граждане должны были внести свои ваучеры. По отношению к населению это была система обмана на грани воровства. Ни один ЧИФ не организовался сам: они все получили на это лицензию в ведомстве Чубайса. Дальше гражданам в результате очень широкой государственной рекламы предложили принести свои ваучеры в эти ЧИФы, причем было сказано, что сами граждане акциями распоряжаться не должны. За них это сделают специалисты ЧИФов, которые будут собирать ваучеры, участвовать в торгах, определять, акции каких предприятий покупаются. Население убеждали, что принеся свой ваучер в ЧИФ, ты можешь быть уверен, что владелец чекового инвестиционного фонда приобретет на него акции и эти акции будут храниться в фонде, а ты, как собственник, будешь регулярно получать свои дивиденды.

Но как только ваучеры поступили в ЧИФы, хозяева фондов сформировали пакеты ваучеров и пакетами – в нарушение всех законов – стали продавать их директорам предприятий, которые хотели получить долю собственности целиком. Директора предприятий за счет средств своих предприятий, за счет государственной казны и т. д. скупали эти пакеты ваучеров и на них выкупали акции собственных предприятий. Сами ЧИФы, обязанные хранить ваучеры, обменивать их на акции или, на худой конец, хотя бы отдать полученные деньги законным владельцам, естественно, этого не сделали и очень скоро «приказали долго жить». Так закончилась эта чисто мошенническая кампания. В результате такого «открытого и всем понятного» механизма «равных возможностей» граждане оказались выпихнутыми из процесса приватизации. Поэтому большинство граждан, не веря государству, просто выкинуло свои бумажки, кто-то продал их за бесценок рыночным спекулянтам и т. д.

В частных руках иностранных компаний и криминальных структур оказались такие основополагающие для экономики России отрасли, как машиностроение, нефтегазодобыча и переработка, производство электроэнергии, авиационный транспорт, объекты связи. Около 85 % акций в результате ваучерной приватизации оказались у криминальных структур и иностранцев. Форма приобретения российской собственности через посредников стала скрытой интервенцией иностранного капитала с целью подрыва обороноспособности и экономики страны.

Подавляющее большинство людей оказалось лишенным общенародной собственности. Неолиберальный механизм приватизации породил массовую коррупцию в государственном аппарате и борьбу различных финансовых групп за скупку госсобственности. Эта собственность, созданная самоотверженным трудом всех народов СССР, оказалась в руках абрамовичей, березовских, вексельбергов, гусинских, фридманов. Страна погрузилась во всеобщую бедность. Недовольство в стране против Б. Ельцина, правительства Е. Гайдара и идеолога приватизации А. Чубайса месяц от месяца начало нарастать. Уже с весны 1992 г. усилились массовые выступления населения с требованием смены правительства.

Пройдут годы, и А. Чубайс – сын преподавателя научного коммунизма – сам признается, что в процессе приватизации решалась главная «задача: создание крупного капитала для недопущения возврата коммунизма в России. Задача на девяносто пять процентов политическая и только на пять процентов – экономическая». Эта приватизация «с точки зрения классической экономической теории» не укладывалась ни в какие рамки[162].

Хитрит г-н Чубайс. Приватизация по Чубайсу привела к тому, что многократно увеличилось число людей, живущих за чертой бедности, интеллигенция втоптана в грязь, свободная конкуренция так и не появилась, олигархи, за бесценок скупившие государственную собственность, руководят государством, процветает коррупция, взяточничество, страна продана иностранцам и оптом, и в розницу. Чубайсизация, как неотъемлемая составляющая гайдари-зации экономики и ельцинизма как системы, стала ограблением народа в особо крупном размере. И все делалось с ведома и под приглядом международных финансовых институтов. Прошли годы, и многое в механизме российской приватизации, влияние на нее международных финансовых институтов и США стало еще более понятно.

Следует особо подчеркнуть, что в правительстве Ельцина – Гайдара почти во всех министерствах сидели американские советники. Так реализовывалась «техническая помощь» со стороны Запада, стоившая России многих миллиардов.

Вот что писал впоследствии депутат Европарламента Джульетто Кье-за, работавший в свое время в СССР и России журналистом: «Вы знаете, как американцы организовали в России приватизацию? Указы (Президента Б. Ельцина. – Примеч. авт.) были написаны в Гарварде и направлялись по факсу на русском языке правительству Гайдара!.. Те, кто не имел американских взглядов, считались консерваторами…»[163]

Весьма доходчиво и откровенно описывает механизм российской приватизации назначенный после Чубайса председателем Госкомимущества РФ Владимир Полеванов: «В 1992 г. Чубайс создал "Отдел технической помощи и экспертизы", в котором работали американские экономисты-советники. Руководитель отдела Джонатан Хэй был сотрудником ЦРУ, о чем Чубайс был поставлен в известность официальным докладом российских органов государственной безопасности. Однако для пресечения антироссийской (а возможно и шпионской) деятельности Дж. Хэя им ничего сделано не было. В 2004 г. над Джонатаном Хэем и Андреем Шлейфером в США начался судебный процесс по обвинению в махинациях и финансовых злоупотреблениях во время работы у Чубайса».

Кроме Д. Хэя в ведомстве А. Чубайса работали более 200 иностранных консультантов, в том числе кадровый сотрудник ЦРУ Бойл, кадровые разведчики Аккерман, Бокая, Брус, Камински, Хиктон, Христофер, Уилсон, Уайтмен, Фишер, Шаробель и другие, услуги которых открыто оплачивал специально созданный для этого Российский центр приватизации во главе с М. Бойко. Именно иностранные консультанты явились идеологами ускоренной приватизации госсобственности.

В. Полеванов отмечал по поводу деятельности советников А. Чубайса: «Подняв документы, я с ужасом обнаружил, что целый ряд крупнейших предприятий ВПК был скуплен иностранцами за бесценок. То есть заводы и КБ, выпускавшие совсекретную продукцию, вышли из-под нашего контроля. Тот же Джонатан Хэй с помощью Чубайса купил 30 % акций Московского электронного завода и действовавшего с ним в кооперации НИИ «Графит» – единственного в стране разработчика графитового покрытия для самолетов-невидимок типа «Стелс». После чего Хэй заблокировал заказ военно-космических сил на производство высоких технологий».

Сторонники ельцинизма – чубайсы, кохи и иже с ними до сих пор со скрежетом в зубах пытаются отвергать закулисное вмешательство в процесс развала народно-хозяйственного комплекса России, одним из инструментов которого являлась приватизация. Приведу характерный факт. В. Полеванова назначили председателем Комитета по управлению государственным имуществом 17 ноября 1994 г. Изучив материалы приватизации, он подготовил и 18 января 1995 г. подал премьер-министру В. Черномырдину подробную докладную записку о творящихся в стране по указке западных «экспертов» и спецслужб преступлениях. Через три дня – 21 января 1995 г. – В. Полеванов был просто уволен. Через три дня!

Отставка В. Полеванова с поста главы Роскомимущества в 1993 г. была вызвана не только тем, что он вскрыл пагубную, ущербную сущность приватизации по Чубайсу для экономики страны[164], но и выступил против иностранной интервенции в ходе этого процесса: приказал изъять спецпропуска Госкомимущества у 35 «консультантов» с американским гражданством. На его отставке одновременно настаивали и А. Чубайс, и представители американской администрации через посла РФ в США, выдвинув перед главой российского МИДа А. Козыревым в качестве условия выдачи России кредитного транша в 6 млрд $ именно отстранение от должности В. Полеванова.

Наконец, я лично очень признателен А. Чубайсу за его откровенные свидетельства по реализации «секретных программ» антинародной, по сути, приватизации, которую он иезуитски реализовал по форме[165].

Можно сделать вывод: Анатолий Чубайс является критерием ельцинизма как системы, олицетворением авантюризма и преступного беспредела: до тех пор, пока чубайсы и чубайсики будут находиться на вершине государственной или корпоративной власти – будет жить и развиваться ельцинизм[166].

Приватизация, проводимая в России в 1991–1993 гг., капиталистическая по форме и криминальная по содержанию, явилась главным разрушительным элементом осуществляемой в стране социально-экономической политики ельцинизма. Она инициировала в стране волну экономического бандитизма, связанного с захватом и переделом собственности, убийствами многих людей.

С экономической точки зрения приватизация в форме ваучеризации и акционирования ни на грамм не повысила эффективность производства. Экономический спад продолжался с теми же темпами. Власть «совершила невероятное – она превратила страну в лагерь уголовников… Под видом класса собственников она создала класс воров»[167].

Особенно жесткая борьба разгорелась между А. Чубайсом и и.о. мэра Москвы Ю. Лужковым. Все центральные СМИ посвящали этой словесной баталии свои первые страницы. Б. Ельцин, понимая значение Москвы для его дальнейших антиконституционных шагов, был вынужден отдать приватизацию в Москве на откуп Ю. Лужкову. В 1995 г. Б. Ельцин выпускает специальный указ, регламентирующий московскую приватизацию.

Как она проходила в Москве не по форме, а по сути, хорошо раскрыла доктор экономических наук Л. Пияшева, работавшая вместе с Ю. Лужковым на ниве приватизации московской собственности. Прежде всего органы, проводившие приватизацию в Москве, были выведены из-под контроля федеральных прихватизаторов. Одним из ключевых «отличий» московской модели была та, что на чековые аукционы выставлялись не 29 % акций предприятий, как в целом по России, а лишь 12–15 %. Для чего это делалось, вполне ясно. За городом сохранялись крупные пакеты акций, которые позднее стали реализовываться на «специализированных аукционах и инвестиционных конкурсах». Это позволило сразу же отсечь неугодных руководству города будущих собственников.

«Это была чисто аппаратная, номенклатурная приватизация, – обобщает Л. Пияшева, – то есть приватизация своим, для своих за большие взятки, за большие какие-то услуги». По ее мнению, «демократы», придя к власти, занялись таким откровенным грабежом, который был немыслим для прошлых коммунистических функционеров. Во главе этого грабежа стояло московское правительство и лично мэр Лужков, «который все знает и все подписывает»[168].

Некоторые руководители национальных регионов уловили «экономический смысл» ваучерной приватизации по Чубайсу. Они тут же решительно «воспротивились» ей – Республики Татарстан, Башкортостан, Якутия и др. Политический вес руководителей этих регионов был в то время весьма высок, и Б. Ельцин не мог рисковать их дружбой. По форме эти регионы выдвигали специфические требования к руководству России, обосновывали свой механизм проведения приватизации якобы с учетом интересов большинства населения своих регионов. По сути же вопрос заключался в том, что у всех руководителей регионов были свои команды, обладавшие завидным аппетитом, и они вовсе не собирались отдавать свою вотчину на разграбление А. Чубайсу. Что и было достигнуто!

Так, Договор о разграничении полномочий между Россией и Татарстаном отдал в собственность республики практически всю промышленность (за исключением ВПК и некоторых объектов естественных монополий).

Нефтяная компания «Татнефть», энергокомпания «Татэнерго», химические предприятия – все эти гиганты, составлявшие костяк республиканской экономики, оказались в распоряжении местной власти. Она выступила одновременно в роли юридического лица, которое владеет напрямую ключевыми предприятиями, и в роли правящего клана, приватизировавшего экономику в своих интересах.

Лжереформаторов из команды Б. Ельцина очень беспокоил тот факт, что в государственной и муниципальной собственности находится 92,4 % земель и лишь 1,7 % – в собственности юридических лиц, 5,9 % – в собственности граждан. Как вспоминают идеологи российской приватизации, сам Б. Ельцин – сын раскулаченного и репрессированного крестьянина – проект приватизации считал одним из ключевых. «Лично он хотел, чтобы собственность была в частных руках – и земли и заводы, – вспоминает Д. Васильев, зампред Госкомимущества в 1992–1994 г. – И еще: чтобы госсобственность по максимуму была передана всем людям. Отсюда и идея с ваучерной приватизацией. В детали, понятно, не вдавался. Но где мы (команда Чубайса) всегда имели поддержку, так это у Ельцина. Все самые трудные годы (конфронтации с парламентом) -1991-й, 1992-й, 1993-й – он брал на себя все удары…»[169]

Пройдут годы, и многие приверженцы ельцинизма будут всеми способами открещиваться от приватизации по Чубайсу. Выступая на прошедшей в Москве в декабре 2010 г. международной конференции «История современной России. Проблемы. Документы. Факты. (1985–1999)», бывший член правительства Ельцина – Гайдара С. Шахрай к главным ошибкам тех лет отнесет выбранную модель приватизации. По его мнению, «решив тактический вопрос, она оставила горькое ощущение несправедливости и породила множество социальных проблем»[170]. Справедливый, но весьма запоздалый вывод для бывшего активного члена правительства развальщиков страны. Более того, господин С. Шахрай просто лукавит. Он как член правительства Е. Гайдара, юрист, хорошо видел, к чему ведет приватизация по Чубайсу. Но на тот период его лично все устраивало, поэтому и молчал.

Споры вокруг приватизации не прекращаются вот уже более двадцати лет. С теоретической точки зрения приватизация в том виде, в каком она была проведена, не имеет никакого отношения ни к развитию института частной собственности, ни к развитию конкурентной рыночной экономики, ни к развитию демократии, о чем неустанно ратовали и ратуют либерал-экономисты. Наоборот, для меня абсолютно ясно, что Россия никогда не сможет вернуться обратно в русло конституционного и демократического движения, не признав, не раскаявшись в варварской, социально безнравственной и экономически бессмысленной приватизации по Чубайсу. Именно приватизация в той форме, в какой она была проведена в России, замедлила все рыночные и демократические реформы в стране, а некоторые из них сделала невозможными в принципе. Двадцать лет отчетливо показали, что именно она подорвала на многие годы веру русского народа в либеральные ценности.

Это проявилось в первую очередь в трагических событиях сентября – октября 1993 г. Новое качество политико-экономических процессов в России и влияние на них международных финансовых институтов существенным образом повлияло на решение ускорить ликвидацию Верховного Совета РФ и Съезда народных депутатов в 1993 г. Как показывает анализ, к середине 1993 г. практически завершился этап нелимитируемого экспорта сырья из России с помощью отечественных корпоративных структур. Транснациональные корпорации развитых стран не могли больше позволять российским структурам и далее играть «на понижение» цен на сырьевых рынках мира.

Такая «игра» поддерживала на определенном этапе зарождающийся российский финансовый капитал, теперь она стала наносить слишком заметный экономический вред капиталу Запада, вынужденному сталкиваться с российским демпингующим конкурентом.

Транснациональные сырьевые корпорации Запада выставили свои условия и потребовали прекращения экспансии сырья из России. Это получило юридическое закрепление в решении министерства торговли США и было политически оформлено и озвучено министром торговли Микки Кантором. С другой стороны, корпорации Запада желали сохранить потоки дешевого сырья из России и СНГ как допинг для экономики высокоразвитых государств, входящих в мировую элиту. Эти взаимоисключающие друг друга интересы могли быть разрешены путем скупки российских предприятий, снятия конкуренции и сохранения дешевизны сырьевых ресурсов. В этом и заключалась суть политики Запада, осуществленной в процессе антинародной приватизации «по Чубайсу». Ее чудовищные последствия для экономики страны были убедительно доказаны в ходе расследования итогов приватизации на весенней сессии Государственной Думы 1997 г.

«Почему президент Клинтон отреагировал на государственный переворот 21 сентября 1993 г. выражением активной поддержки Ельцину?» – задавался вопросом тогдашний первый заместитель госсекретаря США С. Тэлботт, выступая 7 октября 1994 г. в подкомитете по иностранным делам Конгресса. И сам же ответил: «События в бывшем Советском Союзе развиваются в нужном для США направлении; они нацелены на такое развитие государств бывшего СССР, которое все более является источником сырья и промышленной продукции, рынком для американских товаров и услуг…» Откровеннее и циничнее не скажешь.

Давая позднее оценку событиям кровавой осени 93-го года, и.о. мэра Москвы Ю. Лужков весьма недвусмысленно «признал», что эти события начались «не осенью 1993 года, и не летом, а в середине 1992-го, когда провал гайдаровских реформ сделался очевиден, стала прозрачной их антисоциальная направленность, когда с ужасающей скоростью начала раскручиваться инфляция – явление для России практически неведомое. Многим промышленным предприятиям был перекрыт кислород. Они попали в список обреченных, а с

"оборонки" (это ни много ни мало треть нашей промышленности, 35–40 % работоспособного населения, все лучшее, что имеет рабочая и инженерная Россия) был снят государственный заказ. Наша промышленность, и в первую очередь оборонная, оказалась на краю пропасти»[171]. Но этот весьма справедливый вывод сделал Ю. Лужков после своего активного личного участия в поддержке ельцинизма по блокаде Дома Советов и расстреле Верховного Совета РФ. Возникает естественный вопрос: когда же это «демократ» был искренен.

Таковы результаты «реформирования» российской экономики. Возникает естественный вопрос: что это, великая глупость или великое преступление? Думаю, что и за первое, и за второе все, кто допустил такое в России[172], должны понести справедливое наказание без учета «сроков давности». Не сомневаюсь, что это, хотя и с запозданием, свершится!

1992-й – год «шоковой терапии», несмотря на безмолвствие народа, крайне негативно отразился на жизни россиян. Шквал критики в адрес правительства Ельцина – Гайдара все расширялся и расширялся и постепенно начал затрагивать президента Б. Ельцина.

Буквально с января 1992 г., рейтинг Президента устойчиво покатился вниз. Вот показатели по месяцам: январь 1992 г. – 50 % поддерживали политику Б. Ельцина, февраль – 48 %, март – 40 %, апрель – 44 %, май – 38 %, июнь – 32 %, июль – 32 %, август – 30 % и так далее. Народ России не принял гайдаровские реформы, природным чутьем осознал их гибельность и не верил никому из новоявленных спасителей.

В ответ на шоковую терапию в стране значительно усилились оппозиционные настроения. Уже в начале 1992 г. был зарегистрирован Российский союз промышленников и предпринимателей (РСПП) во главе с А.И. Вольским, в состав которого входила основная масса директоров промышленных предприятий страны, часть руководителей центральных министерств и ведомств. РСПП превратился в становой хребет нового оппозиционного ядра, категорически возражавшего против разбойничьего характера реформ, проводимых Е. Гайдаром. Довольно быстро вокруг РСПП собралась внушительная коалиция центристских сил, которая легко могла стать убедительной альтернативой радикал-демократам. В эту коалицию вошли в то время влиятельные партии: Народная партия «Свободная Россия» во главе с вице-президентом А. Руцким, Демократическая партия РФ во главе с Н. Травкиным и другие. Блок поддерживался большой группы депутатов Верховного Совета РСФСР.

Я вместе с ведущими учеными и практиками достаточно активно работал с РСПП над программой корректировки курса реформ. Суть ее сводилась к тому, что не отвергая необходимости перехода к рыночной экономике, следует взять более умеренный темп, не допускать резкого падения производства и разрушения основных производственных фондов, завершение построения демократического общества на базе недопущения перекосов в разделении полномочий между различными ветвями власти.

У РСПП в 1992 г. оказалось достаточно материально-технических ресурсов, под его знаменами собрался крупный интеллектуальный потенциал, его программа была весьма привлекательна, пользовалась высоким доверием у народных депутатов РСФСР. И поэтому, когда и.о. мэра Москвы Ю. Лужков ставил в вину Верховному Совету РФ, что этот орган якобы вместо конструктивной работы по исправлению социально-экономической ситуации в стране, вместо объединения всех усилий в труднейших условиях, в которые попала Россия, начал атаку на Б. Ельцина и его правительство[173], он просто обманывал общественность. И такую льстивую позицию Ю. Лужков занимал все годы, пока самого за ненадобностью с треском не отправили в отставку.

Шоковая терапия Е. Гайдара как стержень ельцинизма не могла не вызвать значительное усиление оппозиционных настроений.

21 июня 1992 г. в Москве собрался форум общественных сил, на котором было официально объявлено о формировании «Гражданского союза». В принятой учредительным съездом политической декларации «Гражданский союз» заявлял о том, что он становится в «конструктивную оппозицию к правительству Е. Гайдара» и считает необходимым коренное изменение курса реформ. В тексте выступлений многих делегатов и в принятых документах ставилась задача смены правительства «ученых экономистов» на правительство «практиков».

24 октября в Парламентском центре Москвы состоялся учредительный съезд Фронта национального спасения (ФНС), на котором присутствовало почти 1500 делегатов из всех регионов России и из стран – членов СНГ. Это была масштабная попытка объединения всех сил левой оппозиции. В съезде участвовали коммунисты, Аграрный союз России, Российский общенародный союз, движение «Трудовая Россия», Союз офицеров, «Всероссийское трудовое совещание» и много более мелких общественных движений и групп. Открывший съезд народный депутат РСФСР И. Константинов так определил основные задачи Фронта: «Фронт должен объединить представителей трудовых коллективов, профсоюзы, военнослужащих. Надо создать единое движение, которое способно было бы изменить ход истории России».

С расширенной программой «О спасении, тактике и стратегии Фронта национального спасения» на съезде выступил народный депутат РСФСР С. Бабурин. Его основной вывод звучал так: «Лимит доверия парламенту исчерпан… Если на VII съезде народных депутатов Российской Федерации неудастся переизбрать правительство, то надо ставить вопрос о досрочных перевыборах всего депутатского корпуса и Президента».

Так зародилось противостояние президента и парламента, инициаторами которого были те лица, личная карьера которых была намертво завязана на радикально-шоковых реформах и реализации политико-экономической системы ельцинизма (Г. Бурбулис, Е. Гайдар, С. Филатов, А. Чубайс, М. Полторанин, Ю. Лужков и другие).

Неореформаторы, которые в 1992 г. пользовались монопольным влиянием на президента Б. Ельцина, именно в ФНС увидели своего главного врага. Все СМИ яростно набросились на заговор якобы «реваншистских сил», «красно-коричневых», «партноменклатуры».

Три дня понадобилось Б. Ельцину, чтобы расправиться с Фронтом национального спасения. 28 октября 1992 г. появился указ о запрещении деятельности ФНС на территории Российской Федерации. Так, просто и бесхитростно, расправился Президент с надвигавшейся политической грозой слева. Что характерно, что западные страны, постоянно выступающие в качестве блюстителей демократии, не только закрывали глаза на подобные скандальные насилия над демократией в России, но даже морально и политически поддерживали Б. Ельцина в его действиях.

Еще когда состояние экономики не было столь удручающим, автор этих строк совместно с научной общественностью и хозяйственными руководителями-практиками разработал и представил программу стабилизации экономики России и вывода ее из кризиса. Она докладывалась на Съезде народных депутатов Российской Федерации[174]. Программа была вполне реальна, учитывала специфику экономики России и мировой опыт реформирования, в ней не было ничего авантюрного, наподобие желания скакнуть в «цветущий капитализм» за 500 дней[175].

Приведу наиболее принципиальные ее моменты.

Восстановление управляемости экономикой, переход к эволюционной модели экономического реформирования; усиление экономической роли государства в регулировании хозяйственных процессов, формировании и осуществлении государственной социальной, промышленной, аграрной, научно-технологической, культурной политики во имя человека.

Принятие эффективных мер по блокированию дальнейшего обнищания народа; обеспечение хотя бы небольших, но позитивных результатов реформ, которые, в частности, включали:

– постепенное повышение минимального уровня заработной платы, пенсий, пособий, стипендий и других социальных выплат до размеров прожиточного минимума с его индексацией;

– проведение адресной политики в области социальной защиты малообеспеченных слоев населения, основанной на исчислении размеров среднедушевого дохода;

– оказание первоочередной экономической поддержки предприятиям, гарантирующим выпуск товаров народного потребления (услуг) по стабильным ценам.

Изменение налоговой политики, позволяющее стимулировать повышение активности предпринимательской деятельности, малого бизнеса и эффективности инвестиционного процесса на основе ускорения научно-технического прогресса с целью качественного экономического роста.

Отказ от форсированной и хаотичной приватизации в формах, способствующих развалу производительных сил общества. Развертывание рынка первоначально в отраслях с быстрым оборотом капитала, прежде всего в сельском хозяйстве и легкой промышленности, сохранения в государственном секторе экономики нефти, газа, металлургической промышленности, военно-промышленного комплекса, трубопроводов, авиапредприятий и ряда других отраслей.

Упорядочение форм и методов финансовой денежной стабилизации, внесение серьезных корректив в валютную и внешнеэкономическую деятельность, исключающих искусственное обесценивание национального богатства и разорительный для государства вывоз сырьевых ресурсов и готовых изделий.

Отказ от разрушительной концепции шокового включения российской экономики в мировой рынок на базе единого курса рубля.

Многие идеи этой программы в определенной мере использовали участники «круглого стола», созданного по совместному решению Президиума Верховного Совета и Совета министров Российской Федерации в июле 1993 г. по поручению VII Съезда народных депутатов РСФСР.

Была поставлена цель на основе консенсуса подготовить своего рода экономический пакт согласия, рамочное соглашение основных общественных сил относительно механизма осуществления новой общей линии проведения экономической реформы в стране. Причем важно было согласовать этот механизм с субъектами Федерации. Поэтому, когда после сентябрьско-октябрьских событий 1993 г. Ю. Лужков и иже с ним начали клеветать на народных депутатов, Верховный Совет РФ, что они якобы не предлагали конструктивных мер по выходу из кризиса, в который страну, кстати, ввергли неодемократы, а «заняли позицию этакого важного партийного контролера, надсмотрщика, вооруженного и фельдфебельским словом и плетью, готового наказывать всех и вся»[176], это ложь чистейшей воды, желание подыграть Б. Ельцину и его клевретам. До чего «доигрался» господин Ю. Лужков – жизнь отчетливо расставила все по местам. Но – это потом!

Приоритетными задачами для Пекина были и остаются, подчеркивал Ли Пэн, высокие темпы роста экономики и повышение благосостояния 1,2-миллиардного населения КНР. За последние пять лет темпы роста объемов промышленного производства превышали в Китае 15 %. Здесь мы с ним немного поспорили – не приведут ли такие темпы роста к «перегреву» экономики. Ли Пэн согласился с такой возможностью, но заявил, что Госплан тщательно следит за социально-экономической ситуацией в стране, внося необходимые коррективы.

Более всего Ли Пэна интересовала внутриполитическая и социально-экономическая ситуация в России. Я подробно отвечал на его вопросы. Но уже из диалога стало ясно, что он очень хорошо осведомлен о положении в нашей стране.

Остановились на внешнеэкономической деятельности. После распада СССР торговля с Россией стала быстро расти и достигла к началу 1993 г.: по экспорту КНР в Россию 2,6 млрд долларов, по импорту из России – 5 млрд долларов. Однако структура внешнеторгового баланса имела значительный перекос. В отличие от России, которая экспортирует в Китай в основном сырье (стальные полуфабрикаты, минеральные удобрения, древесину) и оружие, Китай продает в России прежде всего товары народного потребления. К сожалению, китайские товары (в основном, частных фирм) имеют низкое качество. Поэтому мы внимательно обсудили эту ситуацию и наметили пути перехода к активным торговым инвестициям, развитию торгово-сервисных центров, сети крупных торговых центров, принадлежащих китайскому государству.

«У нас много общих проблем, – резюмировал Ли Пэн. – Я сторонник того, чтобы наши отношения развивались во всех без исключения областях – экономической, политической, военно-технической, укреплялось стратегическое партнерство, обращенное в XXI век».

Особую озабоченность Ли Пэн высказал деидеологизацией внешней политики России. Он подметил, что у нас в стране произошла замена одной идеологии на другую. По мнению Ли Пэна, вместо коммунистической идеологии и претензий на мировое лидерство во внешней политике стала проявляться квазидемократическая зашоренность, выражающаяся в излишнем преклонении перед западными ценностями, что оборачивается для России крупными потерями.

В своей внутренней политике, подчеркнул Ли Пэн, китайские коммунисты сделали упор не на идеологической стороне, а на руководящей функции КПК, сплачивающей государство в решении политико-экономических задач, реформировании экономики, равномерности экономического развития различных регионов Китая при переходе к рынку, создании «свободных экономических зон».

И наоборот, подчеркнул Ли Пэн, Россия не может выбраться из трудностей, потому что пытается сразу приватизировать все государственные предприятия. Столкнувшись с огромной безработицей и растущим беспокойством в обществе, ваша страна печатает рубли, пытаясь удержать на плаву то, что когда-то было государственным сектором. Но происходящая в результате этого инфляция так или иначе топит экономику, вызывая политическое беспокойство.

Китай же использует другую стратегию. Сначала он открыл свою экономику иностранным инвесторам под приглядом государства. Эти инвесторы построили гигантскую машину по экспорту, в обеспечении деятельности которой заняты десятки миллионов людей. Экспорт также приносит миллиарды в правительственные доходы для поддержки государственных компаний, и при этом не нужно печатать деньги. Поэтому проблемы гиперинфляции в Китае нет, уровень инфляции составляет 12 % в год.

Таким образом, экономический бум в Китае не делает его зависимым от иностранных инвестиций. Наоборот, его успехи в экономике одновременно и привлекают иностранных инвесторов, и обеспечивают ему равное положение с любой страной мира.

Я разделял эти взгляды.

Встреча с Ли Пэном произвела на меня неизгладимое впечатление. Что бы ни произошло в жизни, буду очень тепло относиться к этому выдающемуся политическому и государственному деятелю, да и просто как к человеку.

Посол Российской Федерации в Китае в то время Игорь Рогачев, постоянно встречавшийся с руководством страны и отлично знавший ее специфику, потом сказал мне, что сам ход встречи – характер обмена мнениями, превращение чопорного протокола с его порой излишне деловым тоном в дружескую, откровенную беседу – импонировал Ли Пэну. Это было видно по выражению его лица и нашло отражение в том, что время встречи более чем в два раза превысило запланированное. Почти уверен, продолжил Игорь Алексеевич, уже завтра в программу пребывания делегации будут внесены коррективы в соответствии с вашими пожеланиями.

Действительно, утром следующего дня – 14 января – нам сообщили о времени посещения мавзолея Мао Цзэдуна и встрече в ЦК КПК, что мы с удовлетворением и сделали. И опять хочу подчеркнуть, насколько посольские работники оказались правы. После этих встреч китайцы не скрывали к делегации, лично ко мне и моей супруге Инне Ефимовне поистине дружеского, теплого отношения.

Большое впечатление произвел на членов делегации объем инвестиций с участием иностранного капитала в районе технико-экономического развития «Пудун», мост через реку Хуанпу. И здесь китайцы показали пример. Так, для правового обеспечения эксперимента в одной-единственной спецэкономзоне (СЭЗ) Всекитайский совет народных представителей (ВСНП) принял более 30 законов. После того как в 1992 г. руководство СЭЗ получило право собственного законотворчества, уже местными законодателями было принято еще более 75 законов. Тем самым была создана сильная правовая основа для притока иностранных инвестиций. Это как раз то, чего не хватает в России при решении аналогичных проблем.

Не менее впечатляющие результаты были достигнуты в сельском хозяйстве Китая. Мы ознакомились с ними в сельскохозяйственном предприятии Лошэ под Шанхаем. Значительные капиталовложения в сельское хозяйство позволили стране из года в год увеличивать валовое производство продовольственных культур. В «продуктовой корзине» произошли серьезнейшие изменения: переход от длительной нехватки в снабжении продуктами в основном к уравновешенному спросу и предложению, что стало возможным благодаря использованию наряду с плановыми рыночных механизмов. Валовое производство мяса, яиц, фруктов и овощей, продуктов водного промысла ежегодно возрастало более чем на 10 % и составило половину всего продовольствия Китая.

Какой ценой получены приведенные цифры достижений сельского хозяйства Китая, конечно же, могут понять только специалисты-аграрники. Чтобы результаты КНР в агрокомплексе были более «ощутимы», приведу такие ёмкие данные: Китай сумел накормить 1200 млн человек (!) и при этом превзойти среднемировой уровень потребления основных продуктов питания, входящих в «продовольственную корзину». Уже одно это говорит о многом.

Когда я докладывал об итогах поездки делегации в Китай на заседании Верховного Совета РФ, в зале была полнейшая тишина. Когда же привел цифры для сопоставления и ответа на вопрос, почему иностранные бизнесмены вкачивают наличность в Китай, а не в Россию: китайская сторона растет со скоростью 12 % в год, практически накормила свой народ, а объем российской экономики сократился на 13 %, инфляция превысила 1000 %, ускоренно растет бедность населения – зал разразился аплодисментами. Каждый народный депутат, на мой взгляд, сопоставлял достижения коммунистического Китая с результатами «демократической» России. Выводы были, естественно, не в пользу России.

Один штрих: в конце выступления я сказал, что по итогам поездки в Китай подготовил статью для СМИ. Но ни одно «демократическое» или «независимое» СМИ не опубликовало ее, за исключением газеты «Правда». Не удивительно, что на протяжении более десяти лет сторонники проводимых в Российской Федерации либеральных «реформ» старались замолчать достижения Китая в реформировании экономики. Ну как же, Китай-то социалистический, Коммунистическая партия там продолжает быть правящей партией. Разве пристало «демократической России», ориентирующейся на Запад, а точнее, на США, брать пример с Китая?

Но жизнь объективно доказала преимущества реформирования Китая. С 1990 г. ВВП Китая вырос более чем в 5 раз. В России же либерал-экономисты, «реформируя» экономику, за двадцать лет «умудрились» разрушить реальный сектор, развалить науку, образование, культуру, вывести национальную безопасность за критическую черту. С 1990 г. спад ВВП в России превысил 50 % и был восстановлен дореформенный уровень в стоимостном выражении лишь к 2008 г.

Экономические успехи КНР хорошо известны. Китай как шел, так и идет своим, китайским планово-рыночным путем. За период реформ непосредственно под государственным управлением были созданы новые для Китая отрасли индустрии: производство металлургического и шахтного оборудования, авиационная и автомобильная промышленность, станкостроение, цветная металлургия, ядерная энергетика, производство крупномасштабных интегральных схем и персональных компьютеров. Если в западной модели экономики упор делается на частный сектор, то в китайской – на государственный с учетом использования рыночных возможностей.

В КНР на долю госсектора приходится 70 % объема производства. На госпредприятиях занято 70 % всех рабочих и служащих промышленности. Иными словами, госсектор был и остается становым хребтом китайской экономики.

Даже в период мирового экономического кризиса-2008 экономика Китая доказала свое преимущество, обеспечивая высокий экономический рост. За 2009 год в условиях кризиса ВВП Китая увеличился почти на 8 %, в России же он упал на 10 %, а в промышленности – на 15 %.

Прошло двадцать лет, и жизнь сама заставляет изменить отношение российского руководства к коммунистическому Китаю. Выступая 18 июня 2011 г. на Петербургском экономическом форуме, бывший на тот период президент Российской Федерации Д. Медведев задал риторический вопрос и сам же дал ответ на него: «Можем ли мы достигнуть китайских темпов экономического роста? Ответ очевиден: Россия – не Китай! Нам во многом еще только предстоит пройти тот путь, который китайская экономика проходила последние 25–30 лет. Это [наши текущие темпы экономического роста] в целом неплохо, но есть куда совершенствовать и что совершенствовать. Если мы решим эти проблемы, наверное, темпы роста в российской экономике будут вполне сопоставимы с китайскими темпами роста или темпами роста Бразилии и других стран с бурно развивающимися рынками». Таков «позитивный» результат «реформирования» экономики России за более чем двадцатилетний период.

Подводя итог моим воспоминаниям о Китае, я одновременно отсылаю доктора экономических наук генерала А. Куликова, выдержку из книги которого я цитировал выше, к этому месту на глобусе или в профессорский зал бывшей библиотеки им. В.И. Ленина, где в дополнение к сказанному есть иные источники – современные статистические сборники и книги по экономике социалистического Китая.

Таким образом, основным водоразделом между Президентом РФ Б. Ельциным и Верховным Советом РФ, приведшим к сентябрьско-октябрьскому противостоянию в 1993 г., является вопрос об экономической политике, о выборе направления экономической реформы. Сторонникам радикальной экономической реформы мешал Съезд народных депутатов, и эту «сдержку» для них необходимо было устранить.

Если подвести основные итоги проводимого в 1991–1993 г. правительствами Ельцина – Гайдара – Черномырдина политико-экономического курса «реформ», заложившим основы ельцинизма, то они сводятся к следующему.

1. Осуществлена ускоренная экспроприация государственной собственности в пользу олигархии. Под видом приватизации проведена кампания по фактически бесплатной раздаче народного достояния в руки узкого круга приближенных лиц и дельцов теневой экономики, которые стали активно распродавать награбленное богатство и переводить свои капиталы за рубеж. Лишившись наиболее прибыльных предприятий, государство осталось без денег и оказалось не в состоянии покрыть самые насущные, защищенные законами расходы. В экономике, обескровленной недостатком платежных средств, стал свирепствовать доллар, «черный нал» и бартер. Повсюду, где была возможность скупить за бесценок имущество, внедрились «стратегические» инвесторы, посредники и спекулянты. Зарубежные производители стали больше контролировать российский рынок лекарств, табачных изделий, чая, кофе, бытовой техники, обуви, одежды, многих видов средств производства, компьютерной техники, аудио – и видеопродукции, различных печатных изданий. К импорту товаров потребительского назначения подключены «челноки» и туристы.

2. Сняв государственный контроль над ценообразованием, разрушив в стране систему цен, неореформаторы раздули пожар инфляции, в котором сгорели денежные средства предприятий и трудовые сбережения населения, резко снизился жизненный уровень народа; диспаритеты цен сделали целые отрасли убыточными и обрекли их на деградацию.

3. Либерализация внешнеэкономических операций лишила нашу промышленность таможенной защиты, активно способствовала разграблению национального богатства, беспрепятственному вывозу награбленного за рубеж. Не имея времени на адаптацию, отечественные товаропроизводители попали под удар безжалостной иностранной конкуренции.

4. В гигантских масштабах осуществлялся экспорт энергоносителей, сырья и продуктов его первичного передела. Однако значительная часть полученной валюты стала извлекаться из реальной сферы производства и присваиваться теневым капиталом, оседать в зарубежных банках. В результате эксплуатируемые месторождения быстро истощаются, а масштабной разведки новых перспективных месторождений не проводится, цены внутреннего рынка на сырье и топливо взлетели до мировых и даже выше. В связи с тем, что наш внутренний рынок стал заповедным полем охоты для зарубежных бизнесменов, отечественная обрабатывающая промышленность утрачивает остатки конкурентоспособности даже на этом рынке, не говоря уже о внешних рынках.

5. Под давлением Международного валютного фонда (МВФ) очередной удар по реальному сектору экономики был нанесен установлением валютного коридора, фактической ревальвацией рубля, без обеспечения необходимой таможенной защиты. Завышенный курс рубля сделал выгодным импорт и невыгодным экспорт. Даже экспорт энергоносителей стал убыточным и осуществляется лишь ради получения «живых денег». Однако в страну перечисляется их меньшая часть.

6. Приняв без оговорок условия МВФ, Всемирной торговой организации (ВТО), Всемирного банка и других международных финансовых организаций, экономика России утратила характер целостной структуры, сделалась зависимой от ввоза иностранного оборудования и комплектующих, стала анклавной.

7. Разрушительный удар был нанесен аграрному сектору экономики. Эта жизненно важная сфера не только не получила обещанного возврата долгов, но и лишилась последней государственной поддержки. На финансирование сельского хозяйства в последние годы выделяется около половины процента общей суммы расходов федерального бюджета. По объему финансовой поддержки из бюджета эта отрасль, призванная обеспечивать сырьем продовольственный комплекс страны, получает меньше, чем выделяется на ликвидацию последствий чрезвычайных ситуаций. Не учитывающая реалий российской жизни, где товарное производство сельскохозяйственной продукции в основном было сконцентрировано в крупных общественных хозяйствах, скоропалительная кампания по насаждению фермерства вместо пользы для государства нанесла ему трудновосполнимый урон. В результате сельское хозяйство России предельно истощено. Страна утратила продовольственную безопасность.

8. Крупнейшие банковско-корпоративные структуры, сформированные в соответствии с замыслами неореформаторов, образовали «семибанкирщину», подпитывающую и спасающую режим и служащую проводником иностранных интересов. Часть сформировавшихся в ходе «реформ» финансово-промышленных групп попала под контроль олигархии и использована для «оседлания» промышленного капитала банковским. Финансовый капитал как единство эффективно функционирующих банковского и промышленного капиталов, о котором с разными акцентами в свое время писали Р. Гильфердинг и В.И. Ленин, в ельцинской России так и не образовался. Основной функцией банков остаются спекулятивные операции, а не кредитование реального сектора экономики.

9. В России осуществлен принцип «наибольшего благоприятствования» для криминалитета. «Рыночная экономика» страны фактически поделена между преступными кланами. В бюрократическом аппарате процветают казнокрадство и мздоимство, тесное взаимодействие с преступными группировками, лоббирование интересов международного финансового капитала и отечественных финансовых дельцов. Уголовный мир, коррумпированная бюрократия и компрадорская финансовая олигархия образуют тот нечестивый тройственный союз, который, как вампир, истощает российский организм[177].

Уже отмечалось, что на заре рыночных реформ российское правительство консультировали американские экономисты, в частности – известный либерал Джеффри Сакс. Пройдет несколько лет, и даже он будет вынужден сделать обобщение, после того, как провалилась политика «шоковой терапии». «Российское руководство превзошло самые фантастические представления марксистов о капитализме, – сказал Джефри Сакс. – Они сочли, что дело государства – служить узкому кругу капиталистов, перекачивая в их карманы как можно больше денег. Это злостная, предумышленная, продуманная акция, имеющая своей целью широкомасштабное перераспределение богатств в интересах узкого круга людей». Трудно поверить искренности Д. Сакса, но по сути сказано абсолютно верно.

В противовес неореформаторам Верховный Совет Российской Федерации стоял за «мягкое» вхождение в рынок, отстаивал модель последовательных реформ без ухудшения уровня жизни населения. Поэтому и приватизацию экономики мы, народные депутаты РФ, предлагали проводить взвешенно, по этапам, постепенно создавая базу для формирования рыночной среды. Это была научно выверенная политика, направленная на фундаментальные изменения в экономической системе на базе использования мирового опыта с учетом национальной российской специфики[178].