Читать книгу Ярость - Юрий Никитин - Страница 2

На экране бородатые копны тягуче и мощно гудели, помахивали золотыми кадилами. По комнатке потек приторный запах ладана. На втором канале – тоже попы, только передача из другого собора. На третьем толстомордый сытый диктор, любуясь своим голосом, жирно и пространно делился своими замечательными рассуждениями на тему, что может сделать Кречет, так стремительно прорвавшийся к креслу президента.

Наконец отыскался канал с дохленьким концертом. Полуголые девицы старательно танцевали, выкрикивали что-то вроде детской считалки. Пришлось приглушить звук, так все же лучше, врубил пентюль и сказал себе твердо, что сегодня точно пройду седьмой уровень. Держитесь, люди! Я, Виктор Александрович Никольский, стою во главе бедных и оболганных орков, веду их войска, постепенно наращивая мощь, апгрэйдивая, захватывая ресурсы!

Хрюка соскочила с кресла, в два быстрых прыжка оказалась у двери. По тому, как она в полном восторге не просто махала обрубком хвоста, а неистово виляла всем задом, я уже понял, кто выходит из лифта.

В дверь позвонили быстро, требовательно. Едва я открыл, на пороге сшиблись Хрюка с таким же по весу существом. Обе визжали и обнимались, Хрюка прижала Дашеньку, мою внучку, к стене, пыталась вылизать ей лицо, прочистить уши и заодно сорвать красивую заколку в детских волосенках.

– Довольно, Хрюка, довольно, – сказал я. – Дашенька, что-то стряслось? Чтоб ты из школы заглянула к деду, хотя это по дороге…

Дашенька, не снимая ранца, помчалась в комнату:

– Татьяна Пална велела выучить за каникулы по стихотворению! Что-нибудь из классики…

– Ну-ну, – подбодрил я. – Хорошо… Только кого теперь считают классиком?

– Тебе виднее, дедушка.

– Лучше у мамы спроси. Она последние новости смотрит.

– А мама говорит, что у нас только интересные книги! А классика осталась у тебя.

Хорошие у меня дети. Замуж выходить или работу менять – не спрашивают. А какого цвета блузку надеть – спросит обязательно. Уважение, значит, старшему поколению.

– Выучи «Скифы», – посоветовал я.

– А это о чем?

– О продвижении НАТО к нашим границам… Запад молча объявил нам войну, а Блок уговаривал их опомниться, иначе…

– Что иначе, дедушка?

– Прочти, узнаешь.

Я слышал, как в другой комнате шебаршилось на книжных полках, бурчало, попискивало – у меня классики немного, да и то не словотреп, а фундаментальные труды по истории человечества, – потом донесся ясный чистый голосок:

Мильоны – вас. Нас – тьмы, и тьмы, и тьмы,

Попробуйте, сразитесь с нами!

Да, скифы – мы! Да, азиаты – мы, —

С раскосыми и жадными очами!

Для вас – века, для нас – единый час.

Мы, как послушные холопы,

Держали щит меж двух враждебных рас —

Монголов и Европы!

Века, века ваш старый горн ковал

И заглушал грома лавины,

И дикой сказкой был для вас провал

И Лиссабона, и Мессины!

Вы сотни лет глядели на Восток,

Копя и плавя наши перлы,

И вы, глумясь, считали только срок,

Когда наставить пушек жерла!

Вот – срок настал. Крылами бьет беда,

И каждый день обиды множит,

И день придет – не будет следа

От ваших Пестумов, быть может!

О, старый мир! Пока ты не погиб,

Пока томишься мукой сладкой,

Остановись, премудрый, как Эдип,

Пред Сфинксом с древнею загадкой!..

Россия – Сфинкс. Ликуя и скорбя,

И обливаясь черной кровью,

Она глядит, глядит, глядит в тебя,

И с ненавистью, и с любовью!..

Да, так любить, как любит наша кровь,

Никто из вас давно не любит!

Забыли вы, что в мире есть любовь,

Которая и жжет, и губит!

Мы любим всё – и жар холодных числ,

И дар божественных видений,

Нам внятно всё – и острый галльский смысл,

И сумрачный германский гений…

Мы помним всё – парижских улиц ад,

И венецьянские прохлады,

Лимонных рощ далекий аромат,

И Кёльна дымные громады…

Я пытался сосредоточиться, чертовы люди перешли в контрнаступление, ввели в бой тяжелую конницу и отряд колдунов, но чистый детский голосок, старательно выговаривающий слова, вторгался в сознание:

Придите к нам! От ужасов войны

Придите в мирные объятья!

Пока не поздно – старый меч в ножны,

Товарищи! Мы станем – братья!

А если нет, – нам нечего терять,

И нам доступно вероломство!

Века, века – вас будет проклинать

Больное позднее потомство!

Мы широко по дебрям и лесам

Перед Европою пригожей

Расступимся! Мы обернемся к вам

Своею азиатской рожей!

Идите все, идите на Урал!

Мы очищаем место бою

Стальных машин, где дышит интеграл,

С монгольской дикою ордою!

Но сами мы – отныне – вам не щит,

Отныне в бой не вступим сами!

Мы поглядим, как смертный бой кипит,

Своими узкими глазами!

Не сдвинемся, когда свирепый гунн

В карманах трупов будет шарить,

Жечь города, и в церковь гнать табун,

И мясо белых братьев жарить!..

В последний раз – опомнись, старый мир!

На братский пир труда и мира,

В последний раз – на светлый братский пир

Сзывает варварская лира!

Краем глаза, не отрываясь от экрана, где шел кровавый бой, я видел, как она появилась на пороге комнаты с книжкой в руках. Хрюка прыгала ей на плечи, уже растрепала волосы. Если учесть, что Хрюка – боксер, толстая и очень живая, то Дашенька у меня растет крепенькой, раз еще держится на ногах.

– Нас тьмы и тьмы, – повторила она с недоумением, – а что это?

– Тьма, – ответил я, – это сотни миллионов. Так вроде бы по древнерусскому счету. Сколько точно, посмотри словарь.

– А разве нас сотни миллионов?

– Блок считал нас вместе с арабами и прочими восточниками. Потому для нас всего час, что для них века. Восток насчитывает десяток тысяч лет цивилизации, а Запад – несколько сот лет.

– А мы?

– Ну, это смотря с кем нас считать.

– А-а-а-а… А что это за провал Лиссабона и Мессины?.. Пестумы?

– Лапушка, дед не все помнит на свете. Наверное, когда арабы захватили Испанию, Португалию, половину Франции… Там города и сейчас такие, что хоть в Арабский халифат переноси. А Пестумы – это греческая колония, мы ее разгромили, когда были арабами…

– Мы были арабами?

– Кем мы только не были… Сейчас вот орками…

– Понятно… а вот, «любим все, и жар холодных числ»… как это?… И вот непонятно, что за парижских улиц ад?

Мои орки смяли эту тупую сытую конницу, колдунов разогнал мой дракончик. Я выслал вперед кавалерию, следом расположил лучников, а катапульты поставил сзади.

– Достоевский сказал, что широк русский человек, широк!.. И добавил: я бы – сузил. Вот и Блок о нашей широте… Все любим, все понимаем, все едим, все творим… Когда наши казаки вошли во Францию за отступающим Наполеоном, там был ад не только в Париже… С тех пор весь Запад трясет при слове «казаки»… Те же казаки не раз бывали и в Германии. С Суворовым брали Берлин… Помню песню: «Едут-едут по Берлину наши казаки!» Сожгли, видать, Кельн, потому и дымные громады. «Пока томишься мукой сладкой»… Ну, это наркоманы. Весь западный мир в наркоте… «Больное позднее потомство»? Тоже наркоманы, всякие больные, извращенцы… ну, тебе рано знать подробности, всякие там мутанты, любители кошек… Или великий Блок прозорливо полагал, что шарахнем по зажравшемуся Западу атомной бомбой, а от радиации ясно, какое потомство… Когда доведут до той стадии, как сейчас со своим НАТО, то оправдано любое оружие! «Идите на Урал»? Понятно, НАТО не то что до Урала, до Владивостока дойдет, если не перебить ему лапы. А еще лучше – хребет.

Она кивнула, сунула книжку в ранец, я был слишком занят наступлением, чтобы ревниво проследить, сняла ли супер, чмокнула в щеку, еще охотнее чмокнула Хрюку, умчалась, только маленький смерч остался кружиться по комнате.

А я весь уже был там, на бранном поле, пытаясь перейти узкий брод на сторону противника. Машинное ай-кью со времен первых «Warcraft» повысилось, выигрывалось все труднее. Орки в космосе поумнее своих деревенских собратьев, я трижды начинал чертов седьмой и вот, похоже, отыскал путь…

Конечно, игры вроде бы дело детское, так говорят, а тут уже седина посеребрила не только голову, но и щетину на подбородке, но я играл, играл с удовольствием, а кто скажет, что я дебил, пошлю на три буквы, ибо еще помню кое-что из лексикона грузчиков, поработал в молодости, а два десятка трудов по футурологии и звание доктора наук ничуть не помешают послать без всякого стеснения.

Телефон зазвонил в самый неподходящий момент. После третьего звонка приятный женский голос сообщил, что номер звонившего «не определен». Ну и черт с тобой, сказал я мысленно. В России почему-то не принято называться, как делается во всем мире, эту функцию хоть в какой-то мере начал выполнять определитель, громко и ясно называя номер, но определитель не срабатывает, когда звонят из автомата или когда на том конце провода ставят антиопределитель.

Телефон звонил, звонил, звонил, словно на том конце провода наглец видел меня, видел, чем занимаюсь, и считал себя вправе оторвать от никчемного, по его убогому умишку, занятия.

Сердясь, я сорвал трубку, даже не приглушив звук:

– Алло!

Из мембраны тотчас же донесся приятный женский голос, чистый и доброжелательный, я сразу увидел на том конце провода милую женщину с добрым лицом и усталыми глазами.

– Виктор Александрович, это Марина, секретарь президента… Не кладите трубку, переключаю…

В мембране щелкнуло, после паузы донесся довольный смешок, сильный, уверенный. Мне почудилось, что узнаю этот голос, не похожий ни на один голос в мире.

– Виктор Александрович?

– Я, – ответил я с явным недовольством. Войско людей перешло в наступление, лупило моих бедных орков, из динамика рвались горестные крики погибающих тварей. – Что угодно?

Я не люблю это неосознанное полухамство, когда звонят, не называясь. Правда, девушка назвалась, но…

– Виктор Александрович, – сказал собеседник, словно угадавший мысли, – это Кречет вас решился побеспокоить в столь ответственный момент. Судя по воплям из вашего компьютера, эти тупые твари никак не желают выполнять ваш стратегический замысел?

Я сглотнул вертевшееся на языке ругательство, пробормотал:

– Думаю, господин… э-э… президент, вам это знакомо тоже.

– Знакомо, – согласились на том конце провода. – Но больше с людьми. А вы, как я понимаю, на стороне зеленых уродов?

Мысли метались настолько хаотичные, что я едва попал курсором мышки на паузу. Крики страдания сразу заменились ровной боевой музыкой. Приглушил звук, совсем выключить – показать, что потрясен этим звонком, хотя, если честно, тряхнуло в самом деле. Позвонил Кречет, вчера победивший на выборах, сбывшийся кошмар – генерал в кресле президента страны!

– Виктор Александрович, – ворвался в стадо моих мыслей голос, привыкший отдавать команды, и я сразу ощетинился, – у меня к вам несколько необычное предложение.

– Слушаю, – обронил я.

– Только отнеситесь к нему серьезно.

– Я вообще-то человек серьезный.

– Нам надо бы повидаться.

Один орк застыл с поднятым над головой топором, два других зеленых уродца замерли в отчаянной схватке с напавшим на них озверевшим рыцарем на черном, как ночь, коне.

– Как я понимаю, – сказал я, сам дивясь своей сдержанности и самообладанию, – когда президент говорит, что надо повидаться, то я должен бросить свои дела… что они в сравнении?.. и мчаться, роняя штаны и повизгивая от счастья?.. Да еще такой президент!

– Я вам не нравлюсь, – послышался в трубке понимающий рокочущий басок, который я ненавидел до поросячьего визга. – Впрочем, вы – интеллигент чистейшей воды, а я – боевой генерал. Но мне тоже сейчас нельзя покидать Кремль. Давайте так. За вами подъедет машина в указанное вами время. Доставят… ну, не в мой кабинет, если так уж против, да и мне не нравится эта царская роскошь, но можем встретиться в гостиной, где развешаны картины… как его, ну, очень известного русского художника с очень нерусской фамилией.

Играет в унтера, отметил я. Дразнит. Уж картины, что висят в ныне твоем кабинете, ты знаешь…

– …и отвезет вас обратно, – продолжал Кречет, – как только вам наскучит общаться со мной. Но я просил бы не торопиться с ответом. Я же чувствую, как вас подмывает послать меня… скажем, в казарму, где мне и место, а самому наслаждаться сражением. Кстати, вы ж интеллектуал, играли бы в мирные квесты, литературные ролики. А у вас, как слышно по воплям, уже и драконы? Уровень не ниже шестого! Чтобы добраться, надо иметь стратегическое мышление.

Я ответил:

– Ладно, присылайте свой «черный ворон».

Ляпнул скорее от растерянности, инстинктивного желания не терять остатки независимости, но Кречет просто поинтересовался:

– А ваши орки?

– Я уже засэйвился, – ответил я.

Даже не запомнил, с какой строчки надо будет грузиться, руки вздрагивали, а в голове метались смятенные мысли. Всемогущий Кречет, солдафон и грубиян, пришествия которого так страшилась вся интеллигенция и который победил на выборах благодаря голосам простого народа. Он говорил с ними на их языке, обещал карать и вешать… Ну, пусть не совсем вешать, но в нем узрели твердую руку, что враз покончит с коррупцией, сотрет в порошок мафию, начнет расстреливать бандитов без суда. И вот такой человек, которого я боюсь и заранее ненавижу, хочет поговорить?

Сам ли он играет в «Starcraft-2», или же ему положили досье на меня, футуролога, известного только в узких кругах? Скорее всего, играет. Досье не позволит определить, на каком я уровне. А этот солдафон сразу сказал, где появляются драконы… Ну, да Кречету играть проще, все-таки военно-стратегическая геймина, а вот я, футуролог…

Вздрогнул от толчка: Хрюка, ощутив мое смятение, лезла на колени. Иногда я беру на руки этого сорокакилограммового кабана, она бесстыдно пытается умоститься на этом крохотном пятачке, путая себя с болонкой, но сейчас я проговорил смятенно:

– Погоди, Хрюка, погоди…

Черт… я силен и уверен, всяк это видит и всяк скажет. Все люди с возрастом обретают эту уверенность в своих силах, независимость. Не только показную, но и настоящую, ибо невозможно прожить даже до сорока с чувством неуверенности, неполноценности, ущербности. Такой человек попросту умрет от нервных болезней. То бишь язвы желудка, инфаркта, инсульта… словом, как известно, все болезни, кроме одной, от нервов.

Но кто признается, что эта уверенность обретается за счет суждения своего мирка? Человек в возрасте уже не сует голову туда, где могут по ней настучать… не обязательно настучат, но только могут стукнуть! Он не бродит по дороге, где два года назад вступил в лужу, не заговаривает на улице с теми людьми, которые похожи на когда-то ответивших грубо, вообще старается ограничиться уже привычным миром, мирком, где гарантированный комфорт, уютик, он не заводит новых знакомых…

Да, я полон сил, так мне кажется, но я предпочитаю общаться с орками из «Starcraft», а не вылезать из надежного панциря на свежий воздух с его сквозняками, ветром, дождем, градом…