Читать книгу В зоне риска. Интервью 2014-2020 - Юрий Поляков - Страница 12

Писатель, драматург, главный редактор «Литературной газеты» – о своей новой пьесе и о сегодняшнем состоянии театра в эксклюзивном интервью «ВМ».

3 октября во МХАТ имени Горького под руководством Татьяны Дорониной состоялась премьера спектакля «Как боги» по новой пьесе Юрия Полякова, а в издательстве АСТ готовится к выходу сборник его пьес. Перед премьерой Поляков поговорил с корреспондентом «ВМ».

– Все ваши предыдущие пьесы были остросоциальными и резко критическими по отношению к той социальной реальности, в которой мы оказывались. Почему тогда сборнику, который готовится к выходу, предпослан подзаголовок «Семь пьес о любви»?

– Несмотря на острую, как вы сказали, социальную проблематику, в основе всех моих пьес всё-таки лежат любовные коллизии. Социальная актуальность театра – не самоцель, она неизбежно возникает, если драматург честен. Возьмите любую классическую пьесу – там всегда отражены проблемы времени и даны срезы общества, как, например, в «Трёх сестрах», показана, в частности, сложная, противоречивая среда военной интеллигенции. Если внимательно анализировать диалоги персонажей в погонах, становится ясно, почему через двадцать лет, в 1917 году подавляющая часть офицерского корпуса отреклась от монархии, а добрая половина пошла на службу к советской власти. Тургенев тоже писал, вроде бы, в основном об отношениях мужчины и женщины (Базаров воспылал к Одинцовой), однако ж Иван Сергеевич – один из самых остросоциальных авторов. Кстати, что-то ничего не слышно о надвигающемся 200-летии классика. Всё заслонила предъюбилейная солженицынская суета.

– Поделитесь, о чём именно пьеса «Как боги»?

– Она в известной мере о конфликте поколений и о разрушительной силе страстей. Сейчас в театре это не в моде, но я стараюсь, чтобы мои пьесы были остросюжетными и репризными – чтобы зритель смеялся, плакал, запоминал какие-то словечки. Так было всегда. Просто такой театр почему-то стал неактуальным во времена торжества так называемой новой драмы, которая часто бывает, по-моему, не новой, а просто плохой. Как-то забыли о том, что в пьесе должен быть сюжет, что она должна увлекать, вызывать эмоции… По сюжету пьесы талантливый пассионарный молодой человек, приехавший из Сибири завоевывать Москву, хочет жить «как боги» – его любимой книгой в детстве был сборник мифов о древнегреческом пантеоне. И он терпит крах, который неизбежно терпит тот, кто захотел жить не по человеческим нормам нравственности, которые вырабатывались веками. Как и о других моих пьесах, о ней нельзя сказать, комедия это или драма. Я уже видел спектакли по этой пьесе в других городах. Зрители много смеялись, но выходили из театра со слезами на глазах.

– Этим вызвана ваша критика новых веяний в театре, которая звучит, в частности в вашем эссе «Драмы прозаика», открывающем сборник «Как боги»?

– Неправильно было бы сказать, что я «за старый добрый реалистический театр». Искусство развивается в единстве содержания, жанров и форм. Нельзя заявлять: абстрактная картина – «новая», а классический пейзаж, на котором ещё не просохло масло, – старый. Всё уже давно старое. Например, покрывшийся кракелюрами «Чёрный квадрат». Я говорю о мастерстве и профессионализме. В любом виде искусства нужно искать новые формы и пути, но делать это можно, лишь освоив то, что делали до тебя. А если ты просто не умеешь этого, не овладел по ленности или бесталанности – то какой ты тогда новатор? Ты просто недоучка.

Сегодня моду в театре устанавливают мои эстетические оппоненты, приверженцы экспериментальных направлений. Они старательно замалчивают мои премьеры, а ведь современных драматургов, по пьесам которых академические театры ставят спектакли, наберётся, может быть, всего-то человек пять.

– Почему именно МХАТ имени Горького под руководством Татьяны Дорониной?

– Это уже четвёртый спектакль по моим пьесам, который идёт во МХАТе. До этого был «Контрольный выстрел», который я писал в соавторстве с Говорухиным, «Халам-бунду, или Заложники любви» и «Грибной царь». Так как моих пьес во МХАТе идёт много, я сначала предложил «Как боги» другому театру. Но Татьяна Доронина прочитала пьесу и сказала, что хочет сама её поставить. Я стал уклоняться. Тогда она пригласила меня на ужин, мы выпивали, говорили об искусстве, а на десерт на подносе внесли договор.

– В эссе «Драмы прозаика» вы пишете, что поначалу вам казалось, что написать пьесу – это всё равно что написать конституцию. Сейчас у вас уже прошёл страх перед сценическим воплощением ваших сюжетов? Вы видите мир произведения по-своему, а режиссёр с актёрами – по-своему.

– Иногда бывает обидно, когда актёр не передал тот оттенок смысла, какой ты закладывал в текст. Но бывает наоборот: режиссёр вытягивает смысл, который я вроде бы и не закладывал. Драматургия тем и хороша, что режиссура и актёрская индивидуальность расширяют авторский замысел, развивают то, что едва обозначено в пьесе.

– Получается, что у вас сейчас такое «победное шествие» пьесы по стране?

– У меня и раньше такое было, с мелодрамой «Одноклассница» я объехал полстраны. Но про это мало кто знает. Как я уже говорил, мои эстетические оппоненты стараются замалчивать тот факт, что мои пьесы очень широко идут. Когда я вёл передачу на канале «Культура», то пытался разобраться, на каком уровне отсеивается из эфира информация о моих премьерах, по чьей команде. Так и не разобрался. Как в песне поётся: «Вот она была и нету…» Сегодня специально пощёлкал каналы: «приезжает виртуоз-балалаечник», «в театре «Подполье» ставят пьесу братьев Дурненковых «Шмась», «в Норвегии премьера Метерлинка на эсперанто…» А о том, что на днях в столичном академическом театре премьера современной русской пьесы, ни слова… Борьба-с!

Записала Ольга Кузьмина

«Вечерняя Москва», 6 октября 2014 г.