Читать книгу В зоне риска. Интервью 2014-2020 - Юрий Поляков - Страница 1

Сегодня гость «Вечерней Москвы» – писатель Юрий Поляков. Он существует в русской культуре в разных измерениях: популярный прозаик, драматург, публицист, главный редактор «Литературной газеты», общественный деятель, член Изборского клуба. А ещё Юрий Поляков – очень точный социальный диагност. В своих произведениях он описывал дедовщину в армии, разложение верхушки комсомола и партии, продажность реформаторов и вороватость новых русских. И не просто описывал, а «бил тревогу», указывая на пагубность этих явлений. Прозу и публицистику Юрия Полякова отличает афористичность. Недавно увидела свет книга «Бахрома жизни», где собраны крылатые выражения из его статей, романов, повестей, пьес и записных книжек. Читается на одном дыхании. Книгу открывают два афоризма: «В России власть и народ похожи на давно охладевших супругов: спят в одной постели, но грезят каждый о своём» и «В России две проблемы: патриотизм, принявший форму идиотизма, и либерализм, принявший форму аморализма». Мы попросили Юрия Полякова поделиться своими наблюдениями о процессах, которые происходят в нашей стране. Разговор получился интересный.

– Юрий Михайлович, какие тенденции в обществе вызывают у вас беспокойство?

– Многие тенденции. Начнём с того, что мы с вами современники нового великого переселения народов. Выходцы с бывших советских окраин перебираются на жительство в центральную Россию. Этот процесс типичен для всех империй. Причём слово «империя» я использую в нейтральном смысле – как многонациональное и многоконфессиональное государство. Наша империя – и Российская, и Советская – была названа одним английским исследователем «империей наоборот». Если Великобритания или Франция высасывали богатства из колоний, то Россия, напротив, отрывала ресурсы от метрополии и направляла на окраины. Не случайно в конце Советской эпохи была принята программа подъёма Нечерноземья, то есть «Малой России», собственно Руси. Уж слишком опустили. Не то что центральная Франция! Но почти ничего не успели: СССР рухнул. Уверен, нынешний приток мигрантов должен регулироваться государством. Необходимо учитывать интересы, обычаи и жизненный уклад коренного населения. В основном – русских. Хотя та же проблема существует и в Татарстане, и в Башкирии, и в Удмуртии, куда приезжают гастарбайтеры, а порой и гастнахлебники. Противоречия незаметно накапливаются, густеют, а потом вырываются наружу, чаще всего, когда происходит какое-нибудь криминальное происшествие – например, выходец с Кавказа или из Средней Азии убивает русского парня или насилует русскую женщину. И заметьте, за преступника сразу вступается вся национальная община, которая хорошо организована и коррупционно связана с местной администрацией. А кто защищает русских? Власть. Как правило, неохотно или неуклюже. По-моему, тут в дело должны вступать русские общины. Государство, покуда возможно, пусть остаётся арбитром. Парадокс: у нас нет русских общин и почти нет правозащитных организаций, которые отстаивали бы интересы коренного населения. А ведь оно во многих местах оказалось или в кабале, или в криминальных тисках, которые сжимают приезжие. Гастарбайтеры – люди, более сплочённые и нацеленные на успех, чем местные. Такова эмигрантская психология. Они уехали из родных мест, выпали из своих обычаев, а в поле наших традиций не попали. Отстаивать интересы русских в ситуации наплыва мигрантов должны русские общины. Не заменяя государство и законы, а помогая им! Зачатки этого есть в казачьих областях. У казаков испокон была чёткая, военная организация. У них самозащита в генах. А вот в центральной России этого качества не хватает. Но от самоорганизации русских мы никуда не денемся, если хотим сохранить свою цивилизацию.

– Многих сегодня раздражает, что элита слишком далека от простых людей. Вы согласны?

– Острейшая проблема – опасный разрыв и в материальном уровне, но, что ещё хуже, в нравственном и ментальном смыслах. Обратившись к истории, мы увидим: и в 1812 году, и в Крымскую кампанию дворянская элита, говорившая на французском языке, в большей степени ощущала себя частью народа, была более патриотична, чем нынешняя, вроде бы доморощенная. Прежних западников увлекал Шопенгауэр, нынешних – шопинг на Елисейских полях. На слуху история с Пермским губернатором Олегом Чиркуновым. Нажился на своих должностях, ушёл в отставку и теперь со словами: «Прощай, немытая Россия» отправился на незаслуженный отдых во Францию. Не слабо? За этим частным случаем целое явление – отчуждение элиты от народа. Она работает только на свой карман, жертвуя интересами Державы, а то и продавая их ради личной выгоды.

Многие правильные инициативы Кремля не реализуются именно из-за того, что изрядной части чиновников безразлично укрепление, развитие и процветание России. Они воспринимают страну как вахтовый посёлок, куда приехали заработать, а потом уедут «на юга». Была такая установка, когда отстраивались Севера, Сибирь. Люди там работали десятилетиями, но знали, что вторую половину жизни проведут, если пожелают, в Крыму или на Черноморском побережье Кавказа. Но тогда была единая страна. А теперь вырос целый класс, который в России жить не собирается. Их дети тоже не собираются. В будущем страны они не заинтересованы. Многие сбои в нашей государственной практике связаны именно с этим.

– Мы живём в эпоху, когда стабильность внутри стран пытаются раскачивать при помощи «майданов». Такая опасность для России сохраняется?

– Да, болотные события показали, что в стране есть немногочисленные, но достаточно активные и энергичные группы, которые хотят опять превратить Россию в одну большую баррикаду. Не дай бог! Эти силы имеют связи во властных структурах. Мы уже видели эту баррикаду в 1991 году. Тогда всё закончилось крушением Советского Союза. От нас отпали не только земли, которые исторически «не срослись» с основной территорией, но и те, что даже не помышляли об отделении. Кто-то убежал, боясь смуты в Москве. Кого-то просто оттолкнули, потому что советниками по межнациональным вопросам были персонажи типа Старовойтовой, Урнова и Бурбулиса. Тогда страна на 10 лет впала в полуобморочное состояние. Представьте, что Олимпиаду надо было провести в 1994—96 году, а? Мы бы ничего не смогли, не успели. Ни-че-го! Страна была полностью разорена, дезорганизована. Кремль превратился в корчму. При всех недостатках, которые налицо сегодня, поступательное движение тоже очевидно. Назад, в разруху, никто не хочет, кроме ватаги сытых и благополучных «болотников». На что они рассчитывают? Видимо, их греет пример экс-губернатора Перми Чиркунова, занявшегося виноградарством в теплой Франции.

– Есть и СМИ, которые рады раскачивать лодку, как, например, одиозный канал «Дождь», прославившийся скандальным утверждением, что, мол, блокадный Ленинград надо было сдать фашистам. Что вас больше всего возмутило в этой истории?

– Самое любопытное, что определённые люди во власти, имена которых скрываются, жёстко навязывали «Дождь» провайдерам, выкручивали руки, заставляя транслировать этот канал бесплатно. Хорош рынок! А ведь другие каналы, например, канал «Комсомольской правды», платит за трансляцию немалые деньги. «Дождь» меж тем почти даром инструктировал тех, кто «хочет бури». Я понимаю, если бы финансирование шло из-за рубежа – шагали бы тайные караваны верблюдов, гружёных свежеотпечатанными долларами. Но когда влиятельные люди из властных верхов бесплатно всовывали «Дождь» во все пакеты – это заставляет серьёзно задуматься. Российскую империю во многом погубила именно пятая колонна во власти. Например, польские тайные общества, куда входили весьма влиятельные чиновники. То же самое и с Советским Союзом. Прорабы перестройки в основном вышли из журнала «Вопросы мира и социализма» – якобы элитарного интеллектуального штаба социалистического содружества. Он выходил в Праге. Я встретил зрелость на дымящихся развалинах страны. И я бы не хотел старость встретить на баррикадах.

– Вы член Изборского клуба, который был создан чуть более года назад. Что удалось ему сделать?

– Изборский клуб занимается современной теорией консерватизма, тем, что раньше табуировалось или вытеснялось на периферию интеллектуальной и общественной жизни. Часто приходится слышать, что у России нет никакой идеологии, что мы живём без царя в голове. На самом деле, у нас все эти годы была идеология – убогий устаревший либерализм. Достаточно почитать «Российскую газету», чтобы понять: это вовсе не кремлёвский официоз, как задумывалось, это – жёсткий либеральный агитпроп, чуть припорошенный пудрой лояльности. Как такое возможно? А вот смысл консерватизма в том, чтобы взять лучшее из того, что наработала российская государственность, и поставить этот опыт на службу сегодняшним и завтрашним задачам. Любой прорыв к новому должен опираться на мощное основание. Мы, к сожалению, отказались от многих наработок советской цивилизации. А ведь она решала сложнейшие задачи: провела модернизацию страны, совершила культурную революцию, создала промышленность, победила в войне, восстановила страну, запустила человека в космос… Это же колоссальная работа, требующая небывалых подходов и форм организации. Её выполнила советская система. Заметьте, с момента краха советской власти у нас в стране не построено ни одной ГЭС. И в космосе мы до сих пор эксплуатируем то, что было создано в СССР. Изборский клуб собрал лучших мыслителей консервативного и евразийского направлений. Выходят книги, журнал. Изборцы много ездят по России. Недавно были интересные встречи в Свердловской области. На местную интеллигенцию они произвели сильное впечатление – наконец-то с ними говорили о главном, о наболевшем. А то раньше из Москвы приезжал полуэмигрантский десант, чтобы рассказывать про ГУЛАГ и общечеловеческие ценности. А людей больше волнует судьба Отечества и местного военно-промышленного комплекса, где они всю жизнь проработали…

– У нас сейчас наблюдается активное соработничество церкви и государства, появилось выражение «духовные скрепы». Как вы к этому относитесь?

– Я человек православный, крещённый в младенчестве. Но воспитан, как и всё моё поколение, в атеистическом ключе. Впрочем, морально-нравственная и бытовая стороны православия входили в нас исподволь – с бабушкиными увещеваниями. С церковью связано становление русской государственности. Но у нас страна многоконфессиональная. Поэтому симфония православной церкви и государства не должна вызывать раздражение адептов других религий. Это важно! У нас как-то стыдливо замалчивают, что в падении имперской России немалую роль сыграли инославные и чужеславные конфессии. Активными участниками свержения самодержавия были, скажем, кроме иудеев, и старообрядцы. Враждебное отношение и тех и других к Дому Романовых было отчасти оправдано историческими обидами.

Я рад возрождению православной книжной культуры. Во времена моего детства добыть Библию было почти невозможно. Мне её принесла моя бабушка Мария Гурьевна. Сейчас появились священники-писатели, воскресные школы, восстанавливаются и строятся сотни храмов. Это хорошо, если, конечно, церковь не строят на фоне домов, разваливающихся от бесхозности. Что ещё меня смущает? Мне не нравится, когда людей с атеистическими взглядами объявляют неполноценными. Как в своё время неполноценными объявляли верующих. Это неправильно! Когда говорят: «Давайте вынесем тело Ленина из мавзолея и заживём!», я возражаю: «Ни в коем случае!». Что такое мавзолей и тело Ленина? Мавзолей – это позитивистский храм. Храм религии, в основе которой была вера не в Бога, а в безграничные возможности человека. В Киево-Печерской лавре лежат мощи святых, нетленные тела праведников. Это чудо, явленное Господом. А в мавзолее лежат позитивистские мощи. Это результат веры в то, что человек может быть равен Богу. Нет, не может, я полагаю. Но так думали несколько очарованных поколений и не только у нас в стране. И пусть этот памятник эпохи атеизма останется как назидание. Разорим – потом пожалеем, как жалеем теперь о взорванных золотых куполах.

– Вы многие годы выступаете за социальную справедливость. К сожалению, здесь подвижек нет. Трудно быть патриотом страны, где такое сильное расслоение общества. Что можно сделать для улучшения ситуации?

– Увы, реформы 1990-х годов проводились людьми ненадлежащими. И попытка сегодня канонизировать Гайдара смешна. Гайдар – это горе семьи и России. Мне довелось с ним общаться, когда он был всего-навсего сыном адмирала-правдиста Тимура Гайдара. Знаете, будущий реформатор произвёл на меня впечатление не совсем адекватного человека, с придурью, что ли.... Возможно, я субъективен… Но как можно экономического обозревателя газеты «Правда» назначать в реформаторы, если он не имеет никакого опыта практической работы?! И славить Гайдара сегодня – это то же самое, как гордиться тем, что больной, которому разрезал живот не хирург, а случайный прохожий, всё-таки выжил. Смешно! Гайдар и его подельники запустили страшный механизм немотивированного социального расслоения. Одни люди просто присвоили львиную долю общенародной и государственной собственности. Другие потеряли свой социальный статус, профессию, достаток. А ведь разумное социальное равенство вполне возможно. Это доказал опыт Советского Союза, где человеку были гарантированы работа, зарплата, отдых, бесплатное образование и лечение. Это всё производило громадное впечатление на Западе, запускало даже там, в капиталистической реальности, механизмы социального равенства. А мы после 1991 года двинулись в обратном направлении. У нас разрыв между кучкой богатых и основным населением гораздо больше, чем в развитых странах. Это претит чувству справедливости любого нормального человека и возмущает здравый смысл. Приезжаешь в город средней России, идёшь по центральной улице и видишь, что последние дома были построены в 1980-е. Люди живут очень скромно, чаще – бедно. Буквально выживают. А с другой стороны, читаешь, как наш миллиардер «имярек» обзавёлся очередной яхтой с площадками для вертолётов. И возникает вопрос: а что этот «имярек», порох выдумал? Изобрёл лекарство от СПИДа? Нет, просто подшустрил в залоговых аукционах, которые теперь всеми признаны жульническими.

Если бы богачи вкладывали деньги здесь, у нас, можно было бы скрепя сердце с этим смириться. Но они демонстративно поддерживают спорт в американских штатах, покупают западные команды, чудят с дворцами и яйцами Фаберже. Недавно в Монако мне показали самый дорогой в княжестве пентхаус, его за полмиллиарда евро купил наш нувориш, имени которого я даже прежде не слыхал. Представьте себе блокадный Ленинград, вокруг доходяги держатся за стенки, а мимо идёт упитанный человек, у него коробка с эклерами. И он их ест, причмокивая. Что бы там с ним сделали? Но ведь нынешнее вызывающее расслоение, по сути, то же самое. Что же, спросите, делать? У нас в Отечестве образ жизни, моральный канон задаётся людьми публичными – политиками, государственными деятелями, актёрами, музыкантами, писателями, спортсменами. У нас ещё силён патриархальный уклад.

Возьмём недавнюю трагедию в московской школе. Я уверен, что, таким жутким способом обращаясь с оружием, мальчик копировал отца. И видимо, впитал его отношение к людям. От этой фразы упадут наши правозащитники, но у нас до сих пор отношения власти и народа – это отношения родителей и детей. Хотим мы этого или не хотим. Можно над этим потешаться, а можно учитывать, борясь с негативными тенденциями в обществе.

– И последний вопрос. Чего вы ждёте от Олимпиады в Сочи?

– Многого. Грандиозное торжественное открытие на современном «с иголочки» стадионе показало, что мы снова можем многое. Кстати, впервые за много лет я увидел в этом грандиозном шоу достойное отношение к нашей советской истории. Не глумление, а признание высочайших достижений советской цивилизации. Это обнадёживает. И хотя «Тату» во время открытия тонкими голосками пели: «Нас не догонят!», я думал о другом: «Нет, теперь догоним!» По крайней мере, догоним здравый смысл.

Беседовала Татьяна Медведева

«Вечерняя Москва», февраль 2014 г.