Читать книгу Лучник. В паутине Зеркал. Книга третья - Юрий Сергеевич КАРАНИН - Страница 6

Ветров бывает множество – как по силе, так и по характеру. Был ли самым страшным этот, кто знает? Но он, как пушинку, подхватил безвольное тело путника и метнул его в ….

Нет, Рош д, Амии не погиб, падая с большой высоты. Гибель, видимо, надо еще заслужить.

Правда, там, куда швырнул его ветер, не было ни изнуряющей жары, ни всепроникающего песка. Нет, это, всего скорее, походило на жидкую серую массу, – возможно, серую глину.

«И замесил Господь глину, и сотворил из нее Человека по образу и подобию своему».

– Кто это сказал?

Увы, ответа не было. Видимо, сам и сказал, припоминая легенды о сотворении мира. Один он был, как перст один. И вокруг только одна серая масса – без низа и верха, без ширины и всего того, что присуще материи. Идти в ней невозможно, можно только плыть. Знать бы, куда!

Впрочем, вскоре обнаружилось у массы и обнадеживающее свойство – движение. А, если есть движение, значит, что-то куда-то течет. И, по сути дела, важно ли, что тебя там ждет?

«Геенна огненная тебя там ждет».

«А что хуже? Здесь-то тоже не сахар».

«Это уж точно, не сахар. Провести целую вечность в забвении – не лучшая участь».

«А если против течения?».

«Странный ты человек. Там прошлое, но ведь его уже не существует. Думай, голова, – шапку куплю».

«А если поперек течения?».

«Ну, догада, – так догада. А что изменится? Только силы истратишь».

Конечно, и по течению плыть оказалось непростой задачей. Пока находился в бездействии, серая масса не мешала дыханию, но теперь она сначала забила ноздри, а потом полезла и в рот. Но Рош д, Амии упорно двигался вперед.

«А если по кругу? Ладно, ладно, шучу. Выбирайся. Уже приплыл»

«Куда приплыл?»

«А куда плыл-то?»

Рош д, Амии сделал судорожный гребок, – и… выпал на берег лазурного моря.

На камне восседал ….

– Привидение я. Настоящее привидение. Откель догадался, сюда плыть? – Поверить, что перед ним привидение, было неловко.

– А чего неловко-то. Я не обидчивый. Люблю, конечно, подурачиться, но это так редко получается. Сюда, вообще, никто не заглядыват, да и пирамиды эти стороной обходят. Редко кто бывает. Хотя погодь-ка. Вот, нечестивцы.

У пирамиды переругивались несколько путников. Вернее, переругивались трое, а остальные разбрелись по долине. И еще один лежал на коврике у подножия пирамиды-скалы.

(Рош д, Амии не надо было приглядываться, – это был он, вернее, его тело).

Один из троицы с кривой саблей в руке порывался к лежащему у скалы телу, а ему дорогу преграждали двое других.

– Оставь, господин, этого несчастного в покое. Его дух и тело уже принадлежат хозяину этих святых скал, духу пустыни.

– Кто вы такие, чтобы мне указывать. Если я решил отрубить ему голову, я сделаю это. И мне плевать на ваши предрассудки.

– Нет, господин. – Оба проводника упали на колени. – Не делай этого. Свое ты уже взял. Все остальное принадлежит духу пустыни.

– Отойдите прочь, несчастные. Иначе первыми спадут ваши головы. Нет никакого духа пустыни.

– Ах, ты. – Привидение на камне вдруг истаяло, чтобы возникнуть над пирамидой.

– У-а-ха-ха-ха! – Прозвучал над пустыней громогласный возглас, – и проводники разом пали ниц.

Но монах, – а у Рош д, Амии сомнений в этом не было, – оказался не из пугливого десятка. Отбросив под ноги саблю, он тут же скатал между ладоней желтый шар и метнул его в привидение. Но шар, искрясь и потрескивая, завис над пирамидой, и тут быстро перетек в пирамиду через ее вершину.

Но монах уже приготовил новый шар, и, сильно размахнувшись, снова послал шар в привидение. Увы, этот шар постигла та же участь, но привидение исчезло.

– Ну, держись! – Послышался смешок рядом с Рош д, Амии. Рош д, Амии оглянулся. Привидение снова восседало на своем камне.

Довольный монах нагнулся за своей саблей, но в этот момент из пирамиды выскользнула молния и ударила в саблю. По металлу прокатилась голубоватая вспышка, – и от сабли осталась только кучка дымящегося пепла.

От хлесткого хлопка стреноженные кони метнулись прочь, но проводники были начеку, – и сумели быстро их отловить.

Монах не заставил себя повторно уговаривать, и, крайне недовольный и понурый, позволил водрузить себя на коня.

– О-хо-хо! – Вздохнул призрак. – Слаб пошел человечек. Слаб. Так, чего говоришь, он забрал у тебя? Кристалл?

Рош д, Амии ничего не говорил о кристалле, но призраку, похоже, этого и не требовалось.

– А ведь прознают они, что кристалл ложный. – Между тем продолжал призрак. – Да, и пирамиды открывать рановато. – Он почесал себе «затылок, и вздохнул. – О-хо-хо! Дела наши грешные. Не по нутру мне такие развлечения, не по нутру, да что поделаешь.

Конный отряд отъехал уже довольно далеко, но был виден, как на ладони.

– Покажи камушек-то. – Сказал уже знакомому монаху другой, и, похоже, тоже монах.

Первый монах достал из-под белого плаща небольшую шкатулку:

– Я еще и сам не видел.

Шкатулка была с секретом, но монах быстро разобрался, что к чему, – и на солнце блеснули своими гранями два кристалла.

– Почему два? – Удивился второй монах.

– Один, надо думать, ложный.

– Стекло?

– Всего скорее, нет. Те монахи знали свое дело. Такую пустышку они вряд ли бы подсунули. И цена его тоже немалая.

– Ох! Напрасно он это сказал. – Вздохнул призрак.

Разом сверкнули на солнце два лезвия сабель, – и первый монах, обронив шкатулку, упал под ноги коня. А владельцы предательских сабель метнулись поднимать кристаллы.

Увидев такой оборот дела, проводники переглянулись, – и их кони рванули в карьер.

– Куда? – Крикнул один из монахов.

– Пусть скачут. – Пренебрежительно махнул рукой другой. – По их следам дорогу найдем.

– О-хо-хо! – Захихикал призрак. – У пустыни хорошие метелки. А те монахи, и в самом деле, знали свое дело. Такие камешки напрасно пропадут. – Он неторопливо соскользнул с камня, и махнул рукой. – Проводники ничего не утаят.

Призрак нагнулся и вытащил из-под куста котомку:

– Пошли ко мне, потолкуем.

– А … – Засомневался Рош д, Амии.

– Тело твое пирамида постережет. – Понял с полуслова призрак.

И только теперь Рош д, Амии понял, что он тоже – призрак. Но желание залезть в воду не пропало.

– Так, иди, искупайся. Не утонешь, чай. А то я утопленников боюсь до смерти. Иди, иди. Легче станет. – И призрак вернулся на свой камень. – Меня Милеем кличут. Но можно и Кара-чуном. Зови, как хочешь, – я не обижусь. А ты, стало быть, Тихомир?

– Я? Я … – И он вспомнил.

– Тихомир! Тихомир. – Глухо звала бабушка, разметавшись в бреду по кровати, а Ванятка тихонько плакал, спрятавшись за кадушкой из-под огурцов. В свои неполные восемь лет Ванятка насмотрелся всякого, – и теперь понимал, что любимая бабушка умирает.

Тряпочки, которые он недавно поменял на горячечном бабушкином лбу, упали на пол, но Ванятка боялся выбраться из-за кадушки.

– Тихомир. Тихомир. – Продолжала звать бабушка, но голос звучал все глуше и глуше. А Ванятка не знал никакого Тихомира, да, и бабушка ни разу не называла такого имени. Память у Ванятки хорошая, – он бы запомнил. Он все еще помнит все истории, которые рассказывала бабушка.

Ванятка увидел, как на лице бабушки выступили крупные капли пота, и, не выдержав, выбрался из-за своего укрытия. Бабушка открыла глаза, и взгляд ее прояснился. Она взяла Ванятку за руку и прижала ее к своей груди. Ванятка, было, обрадовался, что бабушке стало легче, но тут же испугался, когда бабушка Макрида теперь уже его назвала Тихомиром. Он попытался вырвать руку, но бабушка руку не выпустила.

– Бабушка, я не Тихомир, а Ванятка. – Заплакал Ванятка.

– Послушай, внучек. – Прерывистым голосом прошептала бабушка. – Мать – Сыра Земля нарекла тебя Тихомиром. Слушай ее. Видать, не пришел мой час сослужить службу верную. Тебе она досталась. Тебе да Варваре.

Бабушка замолчала, и Ванятка решил, что она уснула. Он осторожно потянул руку, но бабушка открыла глаза.

– Я не сумела победить Черного Зверя. Земля сказала, что это сделаешь ты.

– Я? – Испугался мальчик. – Я… я не смогу.

– Черного Зверя. Запомни, Черного Зверя. – Шептала бабушка, – и Ванятка видел, что силы оставляют ее.

– Я не знаю никакого Черного зверя. Бабушка, прошу тебя, не умирай.

– Не торопись, и не задавай ненужных вопросов, о чем еще не ведаешь. Всему свое время.

Бабушка закрыла глаза и снова горячечно зашептала:

– Прости, Мать – Сыра Земля. Не убереглась я. Позволь передать Силу внуку нашему, нареченному Тихомиром.

Чудно и страшно стало Ванятке. После последних слов бабушки заходила ходуном изба, лопнули бычьи пузыри на окнах, и в комнату проник ослепительный свет, какого не видел Ванятка и на воле. Этот свет достиг кисти бабушкиной руки, – и Ванятка почувствовал, как по его руке заструилась приятная щекотка.

Потом бабушкина рука безжизненно упала, – и Ванятка, испугавшись, выбежал на улицу. Он успел увидеть, что около дома угасает невиданный свет, а потом все пришло в норму.

Уже когда хоронили бабушку, в голове Ванятки сами собой возникли странные слова: «Прости меня, внучек. Не удалось мне одолеть ворога проклятого. Живучим он оказался. Теперь же это – твоя доля. Уже никто, кроме тебя, не одолеет его. А, если ты не одолеешь, конец придет всему роду земному.

– Верно. Так оно и было. – Подтвердил призрак, Милей то есть. – А ты, стало быть, запамятовал? Быват. Не все можно и нужно постоянно помнить. Всему свой черед.

– Это что же? Получается, что время пришло? – Догадался Рош д, Амии.

– Получается, Тихомир, Получается. Послушай, поспешать пока некуда. Твоя ладья еще у пристани прозябает, ветер попутный ждет. Расскажу-ка я одну прелюбопытнейшую историю. Сам, конечно, я там не присутствовал, – может, что и привру, но, как ни мерь, правды поболее, думаю, будет. А ты купайся, купайся. Голос у меня пронырливый, – услышишь.

История оказалась, и в самом деле прелюбопытная.

«Не скажу, о каком годе, но, как понимаешь, в старо-прежние времена жили на земле интересные народы. Разумнее нас, как оказывается, были. Знания поболее твоих, однако, имели. Говаривают, что и к звездам летали. Думаю, ты про это в книгах старинных читывал.

Так, вот, то ли обидели они богов, то ли не захотели обидеть, чтобы услужить другому богу, но послана была на землю Кара Небесная.

Немереная беда бы случилась, да люди прознали о каре той заранее, – и решили они на время покинуть землю, чтобы уберечься от Вселенского Огня.

А, чуть не забыл поведать, что дружили эти люди с драконами, тоже владеющими Силой. Эти драконы-то и предупредили людей о грозящей беде.

Как, думаю, ты догадываешься уже, они выполнили свой замысел, но обратно уже не вернулись. Многие возвратные-то кристаллы были похищены, но, хвала богам, не уничтожены. Было их, говорят, аж, семь штук. Один я нашел в Тургайской пустыне. Один здесь. Тот, который был мне нужен, на Руси, на озере Светозар обретался. Еще один, твой, где-то на Севере, на Врановом болоте затоплен. Этот-то и есть самый Главный.

Знаю, что два камня Черный Зверь уже уничтожил, – и эти народы уже никогда не вернутся».

– А это нужно? – Недоверчиво спросил Ро…, – Тихомир.

– На землю вернулись уже четыре ключа. Один из них, неизвестно, от какого Возвратного кристалла.

– Но хотят ли те народы возвращаться? – Спросил Тихомир, выходя из воды.

– На землю вернулись уже четыре ключа. – Упрямо повторил Милей.

– Но куда они вернутся? Мир уже изменился.– Настаивал и Тихомир.

– Изменился. – Согласился Милей. – Слышал, небось, про пустыню Такла-макан. Была когда-то там процветающая земля. Ах, какие сады там были! Как ты думаешь, почему там сейчас смертоносная воронка? Даже духи там немощны. Потому что ушла земля. Вместе с людьми ушла. И не будет там жизни, пока не вернется земля, и людей не вернет.

– Ты уверен?

– Так сказали духи. – Горестно вздохнул Милей.

– Ты там был? – Удивился Тихомир.

– Был. – Подтвердил Милей. – Там и первый возвратный кристалл нашел. – Он слез с камня и снова взялся за котомку. – Ключ я на место установил, но кристалл совсем-то не ожил, – ждет, поди-ка, команды. А может, и ожил, да мне не открылся.

– Откуда про них ведаешь, про главный кристалл? – Поинтересовался Тихомир, отправляясь следом.

Милей, резко остановившись, обернулся:

– Знаешь, сколько я здесь? Косточки-то мои ветер наполовину ошлифовал. А знания читать еще наверху научился. Интер-ресная наука получается, но тебе оставаться здесь не след, – тебе теперь два ключа на место доставить надо, а, может, три, если последний ключ укажет путь.

– Не дойти, видимо, мне до моря.

– Не дойдешь, так доедешь. Выжил твой конек, однако. К вечеру придет к пирамиде. Это мне яду с лихвой хватило, а у него, к тому же супротив яду привычка была.

Он пошел, было, вперед, но снова остановился:

– Расшива-то завтра только к полудню подойдет.

– Возьмет ли?

– А куда ей деться? Возьмет. – Хитро усмехнулся Милей.

***

Так все и вышло. Конь, действительно, пришел к вечеру. Ночью ехать, конечно, опасно, но небо было чистым, а густая россыпь звезд и луна давали достаточно света, чтобы вовремя заметить и бархан, и ямину. Да, и Милей провожал их до рассвета. Впрочем, кажется, не только, – иначе, как объяснить тот факт, что расшива терпеливо дождалась его, и тронулась, как только Тихомир взошел на борт. Да, и конь пошел обратно, – словно в поводу.

4. Расшива в Волгу не пошла.

Расшива в Волгу не пошла. Времена все еще были лихие, да, и тяжеловата она была для «бурлачной» тяги. Но кормчий передал Тихомиру мешочек с деньгами: «Велено передать лично в руки. Сказано, плата за коня». Стало быть, есть, на что купить другого. Странно, но конь, которого удалось купить, был подозрительно похож на того, что пришлось оставить на берегу. Была и еще одна странность: в мешочке оказались и два украденные поддельных ключа.

После скитания по пустыне, – странно, но, кто же он теперь: Ванятка – Иван, Рош д, Амии, или Тихомир? – и, попав в другой мир, он вновь ощутил себя одиноким. Как-то само собой вышло, что он в монастыре совсем не считал свое время. Так получилось, что и хорошо подумав, он не смог бы назвать свой возраст. Впрочем, он и до отправки в злосчастное путешествие, не знал, какой идет год. Как бы, ни к чему это было. На девчонок, конечно, поглядывал, и фасон держал в свои-то десять лет, особенно, когда отец решил взять его с собой в плаванье. Кто ж мог тогда думать, как все обернется? Ни жены, ни детей, ни пристанища. Звездочетом он не стал, – слишком много сомневался в этой науке, но ведь и Учитель имел не меньшие сомнения. Да, и в земной магии он не достиг больших вершин: может, конечно, и не мало, но, наверняка, в основном это досталось от бабушки.

Он, видимо, сделал какое-то неловкое движение, – конь вдруг встал на дыбы, чуть не сбросив седока. Но оторопь так и не прошла. Бабушка передала не только Силу, которую с первого взгляда распознал Учитель, но и некоторое предназначение, о котором он совсем забыл.

«О каком таком Звере говорила бабушка? Вообще-то, категория Зверя много раз встречалась и в Древних книгах, и в более поздних фолиантах. Впрочем, и Боги частенько представлялись людям в виде зверей. Так, о каком же Звере говорила бабушка?».

Нет, все-таки он недостаточно овладел магией. Во всяком случае, в области самозащиты. Если не поехал по правому берегу Волги, то стоило подумать о татарских ордах. Конечно, их можно было встретить и на правом берегу, но левый-то…

Коню-то чего было опасаться? Но и он неожиданно остановился, а потом попятился назад. И тут не среагировал ни кто из его седоков, не повернул назад под спасительные заросли ивняка, а послал коня вперед.

Их быстро окружили с десяток всадников восточного типа. И имея оружие, он вряд ли смог бы отразить атаку и пары из них, а, возможно, и одного. Но у него не было оружия, – и потому несколько рук хищно потянулись к поводьям.

И снова его выручил конь. Он вдруг встал на дыбы, и, как только кони противника отпрянули в стороны, метнулся влево, к блеснувшей за кустами воде. Тихомир еле-еле удержался в седле, когда конь бросился в Волгу с весьма крутого обрыва. В седле он удержался. Но покинул его, и поплыл рядом.

Река в этом месте была довольно широкой, но они, что удивительно, переплыли.

***

Разве стоило так стараться, чтобы утром снова оказаться в окружении тех же всадников? Правда, его почему-то не убили, и не отняли ни коня, ни поклажу.

– Ты поедешь с нами. – Безапелляционно заявил один из них. – И не вздумай снова бежать. Я не посмотрю на то, что кое-кто хочет с тобой встретиться. – Он хищно ощерился. – Мне же не сказали, в каком виде доставить тебя к хану и тем людям.

Воля неволей, пришлось подчиниться.

Хану же оказалось не до него. Ночи уже были холодные, – и он сильно застудил спину, и без того частенько болевшую после того, как три года назад он упал с убитой стрелой лошади.

Так сказал степняк, привезший его в стан.

– Отведи меня к нему. – Сказал Рош д, Амии.

– Торопишься умереть? – Осклабился степняк.

– Просто, я могу ему помочь.

– Ты? У хана достаточно лекарей. – Грубо оборвал его степняк.

– Оно и видно.

Рука степняка потянулась к сабле, но остановилась на полпути.

– Пошли. – Мотнул головой степняк. – И смотри, если не поможешь, умрешь быстро, но мучительно. А, может быть, и медленно.

Хан морщился от боли, но старался сохранить степенность.

– Ахмат сказал, что ты – лекарь.

– Он правильно сказал. – Поклонился Рош д, Амии.

– И ты сможешь вылечить? – Недоверчиво скривился хан.

– Мне надо посмотреть спину. – Пожал плечами Рош д, Амии.

Хан мгновенно помрачнел и принялся исподлобья рассматривать гостя. Что он разглядел, неизвестно, но хан, наконец-то, оторвал взгляд и громко объявил:

– Все – вышли. А ты, лекарь, останься.

Рош д, Амии так и предполагал. Один из позвонков оказался сильно сдвинутым.

– Я вылечу тебя, хан. Но сначала будет больно, очень больно.

– Лекарей сюда. – Выкрикнул хан.

В шатер немедленно вбежали пять человек.

– Выслушайте его. Потом я решу, кто лишится головы первым.

Рош д, Амии пришлось несколько раз объяснять лекарям причину болей хана. Они то согласно кивали головами, то в сомнении цокали языками.

Наконец, хан спросил:

– Он правду говорит?

– Да, хан. – Лекари подобострастно склонили головы.

– Кто-то может это вылечить.

– Мог Ур Кот Чун, но его…

– Довольно. – Оборвал говорившего хан. – Ты, точно, можешь вылечить?

– Могу. Но я же сказал, сначала будет больно.

– Лечи.

Но Рош д, Амии не был уверен. Необходимой практики не было. Конечно, порой лекари монастыря спускались на равнину, чтобы подзаработать на пропитание всего монастыря. Участвовал в этих экспедициях и Рош д, Амии, но такие недуги встречались редко, и основные приемы лечения выполнял Учитель.

Но отступать было уже поздно. И Рош д, Амии принялся за лечение.

Пока новоявленный лекарь разогревал спину, хан привычно задремал. И вдруг острая боль скрючила все его тело. Если бы сабля была рядом, лекарь моментально лишился бы головы, но сабли рядом не было, да и боль долго не отпускала, не давала повернуться. К тому же и лекарь ведь честно предупреждал о боли.

– Придется потерпеть еще разок, хан. – Вернул его к реальности голос лекаря.

– Лечи. – Прохрипел хан, и приготовился к новому удару болью, но, на сей раз, боль оказалась гораздо слабее.

Потом лекарь растер спину нутряным салом, – и хан покойно уснул впервые за многие дни.

Утром он проснулся совсем другим человеком. Спина, конечно, немного побаливала, но что значит такая боль после трех лет мучений.

Разумеется, хан – всегда хан. К лицу ли хану спрашивать чье-то желание. В тот же день было объявлено, что отныне Рошами – главный лекарь хана.

Ордынцы горячо приветствовали исцеление хана, но были два человека, которых объявление глашатая сильно огорчило. Они метнулись к хану, но наткнулись на неприступный взгляд.

– Меня мало интересуют ваши беды. Этот человек – под моей защитой. Вы поняли?

А что им оставалось делать? Не будешь же рассказывать про заветный кристалл? Но Рошами, – а именно под таким именем он теперь существовал, – понимал, что жизнь его снова висит на волоске. Не только его преследователи, но и он сам не мог открыть знания о своих кристаллах. Более того, если его преследователи в момент отчаяния могли и проговориться, то для него это – «непозволительная роскошь». Покровительство хана продлится не дольше, чем это согласуется с его интересами. А известие о камнях как раз и может оказаться таким моментом.

Но пока все шло своим чередом. Время, когда Золотая Орда беспрепятственно опустошала русские земли, бесповоротно закончилось. Об этом напоминали заставы на противоположном берегу, и, как ни странно, едва хан решался перейти реку, как вдруг там появлялась русская рать. Вместо того чтобы повернуть на юг, хан упорно шел на север, туда, где московиты, были более сильны. И это начало порождать в его войске смуту. Рошами подозревал, что она подогревается его преследователями, хотя и не имел для этого достаточных обоснований.

Но, как бы то ни было, смута росла с каждым днем, – и наступил тот день, когда хан понял, что дальше медлить нельзя.

Городок на том берегу был невелик, но выглядел богато. И русского войска там не наблюдалось. И брод был хорош. И лазутчики только подтверждали это. В общем, все сошлось.

Реку перешли затемно, и перед первыми лучами солнца оказались у городской стены. И на этом все планы хана рухнули. За городскими стенами укрылась великая рать. Хан понял это в тот момент, когда начали открываться городские ворота. А, уж, когда рыкнули пушки!

Возвращение хана в стан, – вернее, бегство, – увенчалось казнью лазутчиков, которые не успели скрыться, затем тех, кто затевал смуту.

И, вот, наступил час преследователей Рош д, Амии. Рош д, Амии уже давно приглядывался к ним, но так и не понял, были ли это монахи, или нанятые монастырем убийцы. Теперь, поняв, что грядут большие перемены, да, и их судьба повисла на волоске, они решились на отчаянный шаг.

Хан мрачнел с каждой песчинкой, пока они предъявляли Рошами обвинение в провале осады города.

– Что скажешь на это? – Повернулся хан к Рошами.

– Ты мудр, хан. – Ответил лекарь. – Если бы я хотел твоей смерти, я мог бы это сделать много раз. Но я этого не сделал. Я мог отравить твоих людей, но я их только лечил. Предупредить московитов о твоем решении я тоже не мог. Если ты не успел казнить всех заговорщиков, расспроси их, кто сеял смуту.

– Говори, что знаешь. – Приподнялся хан с подушек.

– Увы, хан, это не знания, а только предположения. Тебе же нужны достоверные вести. Поспрошай заговорщиков.

– Мамуд, ты все слышал?

– Все, хан. Скоро они все скажут. – Мамуд вскочил с ковра и покинул шатер.

– Все уйдите. Я должен подумать. – Хан сделал убедительный жест рукой.

Хан сделал ошибку. Заговорщики, конечно же, заговорили, но было поздно: подстрекатели уже затерялись в просторах степи.

Рошами уже знал об этом, но сердце его похолодело, когда за ним пришли сразу трое степняков.

Хан, мрачнее тучи, возлегал на своих подушках. Не глядя на лекаря, он твердо бросил:

– Я пока не хочу просить Мамуда. Говори, что знаешь.

Мамуд находился тут же, в шатре, и, лишь, хищно ощерился на слова хана.

– Если тебя устроят предположения, я готов сказать все. – Начал Рошами.

– Я хочу знать, зачем ты здесь.

– Извини, хан. Не я сам пришел к тебе, меня привели твои люди. – Возразил Рошами.

– Меня попросили те люди. – Снова помрачнел хан. – Кто они?

– Поверь, хан, и Мамуд не сможет заставить ответить на твой вопрос. Я их не знаю. Предполагаю, что они – монахи другого монастыря, но, почему они преследуют меня, я не знаю.

– Однажды они проговорились, что у тебя есть то, что тебе не принадлежит. Что это?

И Рош д, Амии был вынужден выложить кристалл.

– Их у него два. – Подал голос Мамуд.

И Рош д, Амии достал другой.

– Что это? – Хан вперил свой взгляд в камни, затем протянул к ним руку.

– Этого полностью я не знаю. – Пожал плечами Рош д, Амии. – Мне приснился сон, что я должен их куда-то доставить. Куда, должно подсказать сердце. Но оно пока молчит.

– А если тебя убьют? – Недоверчиво усмехнулся хан.

– Видимо, это сделает кто-то другой. – Рош д, Амии понимал, что скрыть все, все равно, не удастся.

– Почему эти люди хотели заполучить эти камни? – Не унимался хан. Мамуд молчал, но Рош д, Амии чувствовал на себе его неотрывный взгляд и испытывал слишком большое неудобство.

– Этого я не знаю. Дважды это пытались сделать другие, но камни вернулись ко мне.

– Что скажешь, Мамуд? – Спросил хан, не отрывая взгляда от кристаллов.

– Он сказал правду. – Ответил Мамуд, – и хан испуганно вздрогнул.

– Что мне делать? Забрать их себе?

– Не знаю, хан. – Честно ответил Мамуд. – Это – непростые камни, – и, чего ждать от них, я не знаю. – Продолжил он, протягивая к кристаллам руку.

Рош д, Амии почувствовал, как резко спало напряжение, и, вместе с тем испугался, что подал хану настоящие кристаллы.

Мамуд подержал камни в руке, и вернул их хану:

– Цена их не слишком велика, но беду могут принести немалую. Отпусти лекаря с миром.

Хан посмотрел на своего помощника с превеликим удивлением: такого еще за ним не наблюдалось. Он еще раз полюбовался камнями, и с большой неохотой протянул их лекарю.

– Ты свободен.

– Смотри, не попадись этим шайтанам. – Вновь удивил хана Мамуд.

Мир изменился, но не разучился удивляться: вчера удивился хан, сегодня удивился стан. Сам хан вышел проводить лекаря.

Проводы не были бы большими, но порыв ветра взвихрил волосы Рощами.

– Так, ты сумел выжить? – Воскликнул хан, бросаясь к лекарю. Ниже левого уха располагалась знакомая отметина, – коричневое пятно в форме восьмиконечной звезды. Это слишком трудно не запомнить.

Урус был слишком увертлив. Если бы в его руках была сабля, наверное, немногие из степняков сберегли бы свою жизнь. Вместо сабли у него была только заготовка для сабли – металлическая пластина, дающая возможность отразить сабельный удар. Но и с нею он смог противостоять трем – четырем отрокам. Иногда он, отчаявшись, наносил пластиной скользящий удар, – и горе тому, кто спровоцировал его на этот шаг.

Один из таких моментов и стал памятен для Ремея.

Поединки юных ордынцев закончились, как обычно, полным провалом. Более того, «потерявший разум» Сарух, когда поединки уже были остановлены, совсем неожиданно для всех вскочил с земли и бросился с мечом на уруса. Ответный удар пластиной пришелся возле виска Саруха, – и Сарух без признаков жизни упал на землю.

Нет, Сарух не умер, но его отец не стал разбираться. Расстояние для стрелы было предельным, но все-таки она попала в шею уруса. Тогда-то все и увидели странное родимое пятно на шее уруса, залитое кровью. И такое же пятно виднелось и на его руке, просто на него до этого не обращали внимания. В отличие от ордынцев, чьи головы регулярно брились, урус носил волосы, свисающие до плеч.

Уруса, помнится, продали проезжавшим мимо работорговцам спустя два дня.

И, вот, прошлое вернулось.

– Так, ты сумел выжить? – Воскликнул хан, – и лекарь удивленно поднял брови.

– Ты, что, забыл, как тебя продали нам твои, русы? – Удивился хан, но вдруг осознал, что они оба сильно изменились, – постарели, – и урус, вряд ли, его признает. Но он, неуверенно, но признал.

– Получается, сын хана сам стал ханом? А что случилось с отцом? – Спросил лекарь.

– Ушел в лучший мир. – Как о великой милости ответил Ремейхан, и подумал, выпадет ли ему такая же великая милость, или суждено ему сгинуть в безвестьи и позоре.

И, пытаясь перебороть наступившую в голове смуту, оборвал разговор, только растерянно проговорил. – Вольной дороги тебе, Рошами. – И пошел, пригибаясь под весом тяжелых предчувствий.