Читать книгу Рок. Шаги в вечность. Книга 4. Том 2 «Уход Льва» - Юрий Швец, Юрий Викторович Швец - Страница 16

Гасдурбал вошёл в ставку к Протектору Иберии. Тот, сидел над картой Иберии, положив руку под подбородок.

– А, Гасдурбал! – оживился он, – Я тебя ждал раньше. Намного раньше! Где ты задержался?!

– Пришлось задержаться на Болеарских островах, – не смог сказать своему тестю правду Гасдурбал. – Несколько неизвестных галер, были замечены у наших берегов!

– Рим? – Гамилькар взглянул на него.

– Нет. Не похоже. Жрецы Египта зачастили к нам.

Гамилькар замолчал, обдумывая известие.

– Они давно уже тут. Со времени переброски Абабы. Но… – Гамилькар взглянул на зятя, – твоя задержка была не на островах. Я должен тебе сказать, Гасдурбал, что наша затея обернулась крахом.

Гамилькар опустил голову.

– Всё пошло не так, как я ожидал. Глупец. Оттия всё знает. Я не мог ей не сказать об этом. Не умею отнекиваться… Плохой я политик. Теперь, я не знаю – что делать?!

Гасдурбал напрягся.

– Был разговор?! – спросил он.

– Ещё какой… и не один! Она настроена расторгнуть ваш союз. Я ничего не могу сделать. К тому же, как я понял, и ты «немного» разыграл меня с тем представлением дочери Титея. Эх, Гасдурбал! Я не оправдываю себя… Не виню тебя… Мы оба хороши… А теперь, из-за нашей глупости, будут страдать мои внуки… твои дети и… моя дочь.

Гамилькар с надеждой посмотрел на Гасдурбала.

– Ты не говорил с Оттией? – в его взгляде выразилась надежда, что этот приезд Гасдурбала, произошёл только для одного – успокоить его о «решении» всего того, из-за чего он давно не спит. Не спит и казнит себя… всё это последнее время… долгими ночами. Боль, коя не утихала все эти дни в его груди, выказала свой лик на его лице. Лицо Стратега выглядело изнурённым.

Но вид Гасдурбала говорил сам за себя и Гамилькар понял всё, едва взглянул на зятя.

– Говорил. – Тяжело вздохнул Гасдурбал. – Я думаю, Протектор догадывается о итоге беседы…

Гамилькар отвёл взгляд от Гикета – он уже всё понял.

«-…свершилось то, что я и предполагал, – пронеслось в его мыслях. – Оттия отвергла Гасдурбала».

Эта мысль раздавила его. Гамилькар замер, будто бы изваяние.

– …Если на неё и кто может воздействовать, то это только сам Протектор, – продолжал говорить Гасдурбал, – иного решения нет.

Этими словами Гикет выразил свои мысли, смотря на застывшего

Гамилькара. Тот, немного сдвинулся, разрушая собственное «изваяние». Он поднял на Гикета свой взгляд.

– Значит решения нет вовсе. – Эта его фраза резанула воздух и слух Гикета, как приговор.

Гасдурбал справился со своими чувствами. Но какое-то время молчал, собираясь с мыслями.

– Мне сдать свой пост? – спросил он.

Гамилькар бросил на него взгляд, полный укоров и безмолвных упрёков.

Они молча смотрели друг на друга.

– Ты о чём? – наконец-то произнёс Гамилькар. – Я совсем не это имел ввиду. Ты находишься на своём месте и остаёшься, как и прежде, моим ближайшим заместителем. Будь проклято слово – политика! Когда Ану привезли её на землю, это было концом спокойной жизни народов. А мы, теперь, варимся в этом котле продажности всего и всех, ради этого абсурдного понятия! Я виновен в произошедшем, Гасдурбал! Я!..

– Нет, Протектор! Здесь, и моя вина. Я многое скрыл. Не мог вовремя разобраться в себе. Я оказался слаб там, в том месте, о коем даже не подозревал! – Вставил свои слова Гасдурбал Гикет. – Моя вина несоизмеримо больше твоей, Протектор. И я корю себя за это. Я совсем позабыл о детях, в тот момент, когда увидел Зою…

Гамилькар смотрел на Гикета с пониманием во взгляде. Он, зная его долгое время, читал в поведении того, нескрываемые мучения совести…

– Я понял, Гасдурбал! Не будем рвать себе сердца! Этими стенаниями делу не поможешь. – Перебил Гасдурбала Гамилькар Барка. – Надо думать, как сохранить то, что мы с тобой, так долго строили, возводили, растили… Твои дети – мои внуки! В этом раскладе ничего не изменилось. Изменения прошли в наших сердцах, душе и сознании. Болезненные изменения. Можно сказать, неизлечимые, для меня… и Оттии. Ты же должен беречь свой Род. О нашем Роде позаботимся мы сами. Но меж нашими Родами общее дело! О нём и подумаем… Но, о боли в сердцах внуков, коя обязательно проявит себя, дав о себе знать, надо тоже подумать… Эх! Какие же мы с тобой глупцы, Гасдурбал!..

Оба молчали, уставившись в «пустоту».

– Что будем делать?.. – Решил нарушить молчание Гикет.

Он испытывал огромное уважение к своему пока ещё тестю, и готов был подчиниться его любому решению.

– … Оттия отвергла меня как мужа… Несмотря, на то, что я ссылался в нашем разговоре с ней, на пример Саламбо и Нараваса. Я пытался говорить с ней, как можно спокойней…

– Зря, ты сказал ей об этом! – Перебил его Гамилькар, поморщившись. – Это ей только усилило боль… Она всё время ставила меня в пример другим. Пример, рухнул в её глазах.

Гамилькар обхватил голову руками.

– Сколько раз я уже себя казнил за эти месяцы?! Казнил за то, что не женился, как мне советовали сделать многие… Женившись, я бы, может быть, снял остроту сегодняшнего момента?! Может быть… Но… как я мог жить с такой женщиной? После Клариссы… Нет. Я пытался настроить себя на это… но как только прикасался к другой… всплывала она. Я не мог забыть её! Она в моём сердце до сих пор. Мне, даже сейчас, кажется, порой, что она, вот так же внезапно, как это было раньше, зайдёт ко мне в любую минуту! Без всякого раздумья… Возьмёт и зайдёт. Будь-то военный Совет или другой, не менее важный… скажет мне на ухо совсем иное… Или, войдя, громко рассмеётся, увидев столько собравшихся людей… Да… Жизнь чрезвычайно сложна. Женившись, после гибели Клариссы, я бы отнял, сейчас, у Оттии, эту «платформу» восприятия произошедшего… Её не было бы… Но… я глупец. Надо было пересилить себя. Преодолеть… – Гамилькар опустил голову.

Гасдурбал, испытывая похожие чувства, смотрел на Протектора, не находя слов поддержки, из-за чувств, кои «грызли» его сознание. Он в муках, ждал, когда его тесть выйдет из состояния мучительных размышлений.

– Что Оттия, сейчас, делает? – поднял голову, Барка.

– Она?! – переспросил Гасдурбал, – Мне донесли, что не отходит от раненого Ферона.

– Ах… да… – Гамилькар, будто бы вспомнил о чём-то. – Я его отправил в Кастулон. И сам попросил об этом.

Гасдурбал загорелся лицом.

– О чём? – вымолвил он в оторопи. – Чтобы она помогала своему любовнику?! Она при всех выказывает свои чувства к нему! Ничего не стесняясь!

Гамилькар не понял Гасдурбала.

– О чём ты? Какая любовь? – он посмотрел на Гасдурбала, и тот понял, что Стратег ничего не знает об этом.

Гасдурбал, тут же пожалел о сказанном, ибо понял, что это известие, сейчас, ещё больше ударит по отцу Оттии.

– Говорят, что она выказывает симпатию, к Ферону. Одна из её служанок, так сказала… – попытался смягчить известие Гикет. – Я думаю, что здесь есть доля правды. Оттия сильна духом и, если, решила от меня отвернуться, сделает это открыто. Тем более, она в юности испытывала к нему влечение… Всё, в сложившейся ситуации, разворачивается к этому. Они могут «снюхаться»…

– «Снюхаться» – перебил его Гамилькар. – Как «снюхался» ты с дочерью Титея? Выбирай выражения, Гасдурбал. Я не знаю, как реагировать на это известие. По законам Рода и крови – это идёт в разрез их Конов. И ты это знаешь. Но и мы с тобой совершили «нечто», что не вкладывается в их Коны. И все понесём кару! Это, несомненно. Не будем судить то, что не в наших задумках. Видимо, здесь, вступили в действие уже не наши воля и разум. Ума, как ты знаешь нам не хватило. А каналов разума, по которым бы пришла подсказка… для этого, оказалось слишком мало. Слишком. Мы забыли о Родовом оуме. И получили… зеркало. Это, зеркальное отражение, того, что мы с тобой сделали! Зеркало. Не иначе… Если бы, здесь, был мой брат, я бы сейчас выслушал столько «добрых» слов… из его уст! И все бы были правильными… Все! Что касается, Ферона, то я никогда не поверю, что он, пошёл на это ради расчёта! Уж поверь мне, Ферон, здесь чист и, если меж ними блеснула искра – зажгли мы её сами. Я и ты.

Гасдурбал, уже справившись со своими чувствами, кои пытались «купировать» его разум, испытал досаду от вырвавшегося осуждения Оттии из его уст.

– Она провожала его, вместе с Гасдрубалом, в поход в Картахене и подарила ему венок, сплетённый из цветов, как это делают Рода на Севере, когда жёны провожают в поход мужей.

– Я знаю об этом. – Эти слова Протектора, удивили Гикета. – Не ему одному, она подарила венки. А Ферону, достался венок, который предназначался тебе, Гасдурбал! Тебе. Но ты пропал в предыдущий этому дню, вечер. Так? Ты спешил к Зое?! И теперь ещё ревнуешь?!

Гамилькар пронзил Гасдурбала одним из тех своих взглядов, от коих невозможно было чем-либо заслониться, чтобы скрыть происходящее в душе и сердце.

– Это выше моих сил, Протектор! Я не могу совладать с собой!.. Лучше бы я никогда не видел Зои! Не встречал! – отреагировал он, на взгляд Гамилькара.

– Да… – Гамилькар склонил взор, но тут же поднял его. – Лучше бы… Но, всё произошло наоборот! Жизнь, решила проверить нас на крепость… и не на крепость мышц, а на крепость иных возможностей, кои мы не наработали должным образом! Ты мне тогда не договорил… я недооценил… Вот мы и имеем то, что имеем! Промах… Здесь, мы оказались в промахе!

Гамилькар разделил ошибку с Гасдурбалом и тот, проникся ещё большим уважением и привязанностью к своему Протектору, полководцу, и… уже бывшему… тестю.

– Тягостную ситуацию породили мы с тобой, Гасдурбал. Гадостную… Значит, Оттия оказывает знаки внимания Ферону?.. Она, Баркид. Я услышал это от неё во время разговора с ней. И с этим я ничего сделать не могу. Никто не может. Она примет осуждение только Рода. Но это будет после окончания жизненного цикла. Как и мы с тобой, Гасдурбал.

– Но что-то делать надо. – Твёрдо произнёс Гасдурбал.

– Это верно. Надо. – Согласился Гамилькар.

Оба помолчали часть времени.

– Мы с тобой попытались неправедностью укрепить праведность и… потерпели поражение. Это урок нам! Когда-то и латиняне создали подобное. Это «подобное» было Орденом. А ведь это не слово. Это смысловой образ Светлых Родов. Руна Ор, означает силу. Руна День – Свет. Сила света – есть орден. Высшая сила духовных Мудрецов. Но ты знаешь какой «свет» вышел у тех, кто перенял это слово… и одел чёрные плащи. Так и мы с тобой, взялись за то, что не осознавали. Теперь, нам же разгребать содеянное… – Сделал сравнение своих действий Гамилькар Барка, положив руку на плечо Гасдурбала. – Ферон пришёл в себя?

– Мне передали, что пока нет!

Гамилькар посмотрел на него и спросил:

– Я надеюсь, ты не задумал в его сторону какого-либо злого действа?! Я всегда ценил тебя за твою порядочность и честность.

Гасдрубал выдержал взгляд Гамилькара:

– Скажу честно – хотел. Ревность поглотила меня. Захлестнула моё сердце. Просто резала по живому. Но… подумав и поборов то, что всплыло во мне «накипью» чувств, я передумал… И тут же покинул Кастулон.

Гамилькар вздохнул.

– Справился… но не совсем. Я это вижу. Знаешь, Гасдурбал! Отправляйся к Зое. Это лучшее средство! Продолжай блокаду побережья Сагунта. Поддерживай со мной связь. Обо всех видимых тобой кораблях, я должен знать. Врагов топи. Отправляйся. Это твоё задание. И это… лучшее, что мы с тобой, можем сейчас совершить… Наши Боги сами разрешат эту ситуацию. Без нас. Мы уже достаточно, намудрили… Достаточно.

– Но я хотел участвовать в битве. Мне хотелось быть рядом со своим Стратегом, когда ему грозит опасность. Как это было не раз прежде! – Гасдурбал заметно помрачнел.

То, что произнёс Гамилькар, поразило его.

– После моей смерти, ещё повоюешь! – Эта, совершенно неожиданная фраза, слетевшая из уст деда его детей, поразила его в самое сердце.

– О чём ты говоришь, мой Стратег! Ты мне заменил отца! Я смотрел на тебя, все эти годы, как на него. – Это его реакция на слова Гамилькара была совершенно искренней и не наигранной.

Гамилькар увидел это и улыбнувшись, почему-то увёл разговор в сторону:

– Да это я просто так! Так… внезапно нахлынувшее настроение, заставило меня сболтнуть «что-то» неразумное… Не обращай внимание! Но, всё же я оставляю за собой право отправить тебя к берегам Лигурии. Отправляйся, Гасдурбал. У тебя есть любовь, к ней и обратись, чтобы излечиться сердцем. Только и там не хитри. Хитрость, сковывает человека и дробит его на много частей. Чем больше хитрости в человеке, тем больше его дробление. И вскоре, человек уже сам не помнит, где хитрость, ложь, а также, где, в какой из своих частей, он настоящий. Пусть любовь излечит тебя. Приложи к этому усилия. Ты обещаешь мне это?

Гасдурбал с усилием улыбнулся:

– Я приложу к этому усилия, Протектор. А что касается врага… Пусть лучше не попадается нам на пути!

Гамилькар снова положил ему на плечо руку.

– Кажется, мы с тобой, осветили друг другу сердца! Жизнь, за содеянное, вынесет нам свой приговор. Отправляйся, Гасдурбал! Я надеюсь, на тебя также, как и прежде.

Гамилькар, похлопал по плечу своего зятя.

Гасдурбал с огромной любовью, взглянул на Гамилькара, то, что он ожидал от разговора с Гамилькаром оказалось только его страхами. Гамилькар остался верен себе и не пускал в своё сердце «тёмных» подозрений. Он взглянул на него, как на своего отца. Гамилькар, рассмотрел в глазах Гикета, промелькнувшую меж век, слезу раскаянья, которая тут же высохла под воздействием воли Гасдурбала, не желающего показывать эту слабость своему Стратегу. Гасдурбал склонив голову, вышел из ставки…

«-…я сделаю всё, чтобы с ним ничего не случилось! С „моим“ отцом и отцом Оттии! Если нам не суждено больше быть вместе, мы останемся братом и сестрой. Прочь ревность! Прочь подозрения! Мне надо топить все корабли, везущих сюда массу убийц. Утоплю все! Или погибну сам…»

Этим мысли неслись вихрем после его оставления ставки Протектора.

Гамилькар, тоже проводив взглядом своего зятя до той двери в коей он исчез, рассуждал про себя:

«-…Он нашёл в себе силы не лгать мне. Нашёл. Сильный человек. Если и кому вставать во главе союза после меня – этим человеком должен быть Гасдурбал Гикет. Только он…»