Читать книгу У черты заката - Юрий Слепухин - Страница 5

Дон Ансельмо Руффо оказался точен по-американски – ровно в пять минут двенадцатого в передней раздался короткий звонок. Жерар лениво поднялся с дивана и, выколотив трубку о край пепельницы, пошел открывать.

– Прошу, – кивнул он, увидев маленького сухого старичка в черном, с крокодиловым портфелем под мышкой. – Как дела, сеньор Руффо?

– Благодарю вас, – пискливо ответил старичок, – дел слишком много, чтобы они могли быть хорошими. Приходится работать, несмотря на возраст, сеньор Бюиссонье.

Войдя в гостиную, он положил портфель и перчатки и, вынув из кармана старомодное пенсне, криво нацепил его на нос.

– В половине двенадцатого у меня заседание административного совета, так что я только на минутку… – Он выжидающе глянул на Жерара.

– А я и не собирался вас задерживать. Заказ в основном выполнен, через недельку сможете за ним прислать. Может быть, у вас будут какие-нибудь дополнительные указания… Прошу сюда, налево, здесь у меня временная мастерская.

Остановившись перед «Вакханкой», Руффо сцепил за спиной пальцы и с минуту молча разглядывал картину. Натянутое выражение его морщинистого личика, когда он обернулся к Жерару, сразу показало тому, что заказчик разочарован.

– Это и все – в основном? – кашлянув, тонким голосом спросил Руффо.

– Разумеется, не считая фона и деталей.

– М-да… Конечно… – Руффо снял пенсне и принялся тщательно протирать стекла носовым платком. – Говоря откровенно, сеньор Бюиссонье, безусловно, вещь талантливая, нет спора, но, говоря откровенно, я ожидал несколько иного.

– А именно? – спокойно спросил Жерар.

– Видите ли, дорогой маэстро… Мы с вами не дети, не так ли?.. Я думал, что в разговоре с вами достаточно ясно дал вам понять, какого типа вещь мне нужна… М-да… Повторяю, мы с вами – взрослые мужчины…

– Вы сказали, – возразил Жерар, вскидывая бровь, – что хотели бы иметь картину «игривого», как вы изволили выразиться, содержания. Этим вашим указанием я и руководствовался. Мне кажется, выражение лица и поза этой молодой дамы достаточно игривы. По крайней мере, я не рискнул бы повесить эту работу в доме, где бывает подрастающая молодежь.

– Дорогой маэстро, у меня в доме нет подрастающей молодежи, и это соображение меня нисколько не беспокоит… При выборе картин я обычно руководствуюсь только своими вкусами, а не… требованиями общепринятой морали… М-да…

– Послушайте, давайте говорить без загадок! Очевидно, я настолько туп, что не умею их разгадывать. Конкретно – чего вы от меня хотите?

– Видите ли… Позвольте показать вам одну вещь, чтобы было более наглядно… Где это я оставил бумаги?..

Руффо вышел в соседнюю комнату и тотчас же вернулся, расстегивая замки портфеля.

– Мне как раз сегодня принесли одну вещь, – проскрипел он, вынув маленький альбом в свиной коже. – Вот, скажем, взгляните на это… Это приблизительно подобный сюжет, но…

Жерар взял протянутый ему открытый альбом – «издание для знатоков» – того рода, что обычно хранят в запертом ящике письменного стола и показывают приятелям на холостяцких пирушках. Несколько секунд он молча смотрел на хорошо отпечатанную цветную репродукцию, потом поднял взгляд на сухонького старичка в черном.

– Вы что, в своем уме? – очень тихо спросил он. – И это мне вы предлагаете написать для вас подобную вещь?

– Вопрос относительно моего ума я нахожу несколько неуместным… М-да… И нетактичным, – с достоинством отозвался Руффо. – Что касается остального, то на этот раз вы поняли меня правильно. Я имею в виду именно подобный жанр… Ничуть, впрочем, не стесняя вашей творческой свободы.

Жерар коротко рассмеялся.

– Вот что, старина, – невежливо сказал он, с треском захлопнув альбом. – Забирайте свой «подобный жанр» и проваливайте отсюда, пока я не спустил вас в мусоропровод!

Руффо оторопело взглянул на него, потом спрятал альбом и щелкнул замком портфеля.

– Должен сказать, я был лучшего мнения о европейской воспитанности, – проскрипел он, выходя из мастерской впереди Жерара. – Что ж, не смею настаивать… Будем считать наш договор расторгнутым… М-да… В таком случае, сеньор Бюиссонье, я желал бы получить обратно выданный вам аванс.

Жерар шагнул к письменному столу и остановился.

– А, ч-черт… – пробормотал он сквозь зубы. – Вот что, этих денег сейчас у меня нет, я их истратил. Можете считать за мной. Подписать вексель?

Руффо снял пенсне и стал медленно натягивать перчатки.

– Вексель… М-да… Нет, сеньор Бюиссонье, к чему?.. Между джентльменами можно обойтись без этого, с меня достаточно вашего слова. И вообще не торопитесь с этим. Мне неважно, будет ли это через неделю или через две… Не правда ли? Вы вернете эти деньги, когда вам будет удобнее, вместе с квартирной платой.

– Что?..

– Я сказал – вместе с квартирной платой, – повторил Руффо, – с платой за квартиру, в которой вы живете…

– Какое вам дело до моей квартиры, черт вас подери?

Руффо посмотрел на Жерара почти добродушно.

– Разве мистер э-э-э… Брэдли, разве он не сказал вам, что этот дом принадлежит нашей компании?

– В первый раз слышу!

– О, очень жаль… Это большое упущение с его стороны, очень большое.

Жерар резко засмеялся и сел в кресло.

– Вот, значит, что! Ясно. Так это была мышеловка?

– К чему такие слова, сеньор Бюиссонье, что вы?.. У меня и в мыслях не было ничего подобного. Когда мистер Брэдли сказал мне, что вы находитесь в трудном положении, и попросил разрешения временно предоставить вам эту квартиру, я ничего не имел против… поскольку… э-э-э… поскольку мы думали остаться с вами в хороших деловых отношениях. Не так ли, сеньор Бюиссонье? Но коль скоро эти отношения вступили в такую фазу…

– Можете не продолжать, – усталым голосом сказал Жерар. – Сколько стоит эта квартира в месяц?

– О, я в такие детали никогда не входил, это вам нужно справиться у администратора… Около тысячи, я предполагаю… Впрочем, с меблировкой это будет несколько дороже. Не знаю, сеньор Бюиссонье, честно говоря, просто не знаю…

– Ловко, – сквозь зубы проговорил Жерар, глядя в окно пустыми глазами. – Ловко, будь я проклят… Впрочем, так дураков и учат!

Руффо, с портфелем под мышкой, не торопился уходить. Заметив на стене акварели, он снова нацепил пенсне и подошел поближе.

– Вы не дурак, молодой человек… – сказал он рассеянно, разглядывая горный пейзаж. – Просто вы, к сожалению, принадлежите к той вымирающей породе людей, которая готова испортить себе жизнь ради возможности сделать красивый жест. Хотя в данном случае это, пожалуй, не просто красивый жест… Это, пожалуй, уже и в самом деле глупость. Простите

э-э-э… за откровенность. Меня удивляет, что вы не способны понять разницу между, скажем, тем, чтобы выступить по радио с чтением неприличных анекдотов или рассказать анекдот приятелю – с глазу на глаз… Я вам не предлагаю написать такую картину и выставить ее для всеобщего обозрения… М-да… Одним словом, я не теряю надежды, что вы после здравого размышления посмотрите на это дело несколько иначе… Во всяком случае, прошу помнить, что мое предложение остается в силе. И, зная уже вас как большого мастера своего дела, – Руффо подчеркнул слово «большого» и кивнул на дверь ателье, – я готов теперь предложить вам гораздо большее вознаграждение. Я никогда не сорил деньгами, но никогда и не жалел их на подлинные произведения искусства… В данном случае я предлагаю вам пятьдесят тысяч. Мой телефон вы знаете. Чрезвычайно сожалею…

Он снял пенсне и пошел к выходу – маленький, сухонький, похожий в своем черном, чуть старомодном костюме на учителя в отставке.

В прихожей он обернулся и почти благодушно взглянул на Жерара.

– Мне от души жаль вас, маэстро, – медленно проскрипел он, – с вашим талантом вы через год могли бы стать кумиром публики. Но для этого, разумеется, вам пришлось бы отказаться от красивых жестов… М-да… Дон-Кихоты сейчас не в моде, где бы они ни появлялись – в делах, в искусстве или в политике. В наш реальный век фортуна отдается реалистам, а те, кто этого не понимает, умирают неудачниками. Что ж, честь имею… Простите за беспокойство.

Жерар захлопнул за ним дверь и вернулся в ливинг, задыхаясь от ярости.

– Старый сатир, дерьмо проклятое! – выругался он вслух. – «Фортуна отдается реалистам»! Ну и спи со своей фортуной, старый потаскун, козел…

Подойдя к столику, на котором стоял сифон с сельтерской, он взял стакан и заметил, как дрожат руки. «Сволочь!» – выругался он еще раз, нажав рычажок сифона. Струя с шипением ударила в стакан. На таких вот и покоится общество, прав был Брэдли. «Кожи Руффо – лучшие в мире!» Всеми уважаемый промышленник, олицетворение честности…

Стакан ледяной шипучки немного успокоил Жерара, он присел на край дивана и принялся набивать трубку, стараясь не думать о старом козле, сатире.

Отвесные лучи полуденного солнца не заглядывали в комнату, но Жерару показалось, что света слишком много. Очевидно, переутомил зрение, меньше нужно работать. Ничего, теперь об этом беспокоиться не придется. Встав и подойдя к окну, он опустил штору-жалюзи, набранную из косо поставленных алюминиевых пластин. Комната погрузилась в приятный сумрак, Жерар вытянулся в кресле, ожесточенно дымя трубкой. Да, Элен будет огорчена. «Мне приятно работать только с вами, потому что вы никогда не смотрите на меня так, как другие…» Девчонка безусловно пропадет, и очень скоро. Просто пойдет по рукам, как это часто случается с натурщицами. А жаль – славная она, эта Беба… Надо же придумать такую кличку. Беба – это подходит для обезьяны, вот для кого это подходит. Славная девочка, а пропадет в два счета. С ее профессией и ее внешностью, чтобы не пропасть, нужно иметь сильный характер. Ну и, разумеется, какие-то моральные устои. А что у нее, у этой Бебы? Ничего, кроме соблазнов на каждом шагу. Если бы ее как-то поддержать, помочь, мог бы получиться толк, а иначе… Впрочем, что об этом думать? Теперь-то уж ты ничего сделать не можешь. А мог бы. Конечно, мог бы – имея деньги. Вот вам очередная проблема морального порядка…

Жерару вдруг захотелось заснуть – и спать как можно дольше, чтобы ни о чем не думать. Посидев еще несколько минут с закрытыми глазами, он устало поднялся, прошел в спальню и, не сняв обуви, повалился на постель. «Спать, спать», – приказал он себе. Но сон не приходил. В тишине спальни, затененной шторами, монотонно и раздражающе шумела решетка вентиляционного отверстия под потолком, через которое в комнату поступал охлажденный и профильтрованный воздух, однако оставшийся после посещения Руффо душок отравы присутствовал в атмосфере, словно некий зловредный газ, лишенный цвета и запаха, но способный довести до сумасшествия.

Поняв, что заснуть не удастся, Жерар вытянулся на спине, закинув руки за голову. Над ним, в полумраке, блестела причудливой формы люстра, похожая на модель межпланетной станции. И это хитроумное кольцеобразное сооружение из позолоченного и эмалированного металла, и едва слышный шум вентиляции, и даже вкрадчивая упругость матраца из пористого каучука – все это раздражало, казалось нелепым до отвращения. Уехать бы в родную Бретань, жить в окружении воды и камня среди упрямых и неторопливых на язык людей – рыбаков с изъеденными солью руками, с выцветшими глазами на выдубленных ламаншскими бурями лицах…

В два часа – он машинально взглянул на часы – раздался звонок. Жерар открыл, увидел перед собой портье и вспомнил о данном вчера обещании.

– Добрый день, сеньор Бусоньер, – несмело поклонился тот, – простите за беспокойство… Вы мне вчера велели принести вам это…

Дон Хесус робко протянул Жерару исписанный корявым почерком лист бумаги и, встретившись с ним глазами, опустил руку.

– Может быть, вы передумали, сеньор Бусоньер? – тихо спросил он. – Я знаю, это трудная штука – такие хлопоты…

Жерар кашлянул и хотел что-то сказать, но промолчал.

– Вы извините, – опять поклонился портье, – я думал, раз вы сказали… Конечно, это трудно, такие деньги – тысяча семьсот песо…

– Видите ли… – хрипло начал Жерар и снова замолк.

Портье еще раз поклонился и отступил от двери.

– Я понимаю, сеньор Бусоньер… Я понимаю. Конечно, такие деньги… Мы только с женой думали – если не выйдет все, то, может быть, хотя бы часть, мы бы остальное попытались занять под проценты… Есть один турок, он дает…

Дон Хесус улыбнулся дрожащей улыбкой и заискивающе перехватил взгляд Жерара.

– Простите, – сказал наконец тот, – я немного нездоров, не обращайте внимания. Тут дело не в сумме.. Дело в том… что… Впрочем, ладно! Дайте бумагу, я этим займусь.

Ну что ж, иногда за тебя решают обстоятельства. В таких случаях остается лишь покориться, и это оказывается легче, чем решать самому. Намного легче! Жерар был теперь спокоен, совершенно спокоен. Дон Хесус растерянно что-то бормотал, на лице его была недоверчивая радость, и он обеими руками хватал руку Жерара.

– Ладно, ладно, – усмехнулся тот, – не стоит благодарности, дон Хесус, для меня это не составляет труда. Зайдите ко мне завтра в это время. Ну, всего наилучшего…

Он вернулся в ливинг, на ходу пробегая содержание бумаги. Сумма была указана аккуратно – цифрами и прописью. Тысяча семьсот песо. Жерар нацедил себе еще стакан содовой и медленно выпил, не сводя глаз с развернутого прошения. Потом тщательно разорвал бумагу на мелкие клочки, с усмешкой взвесил их на ладони и высыпал в пепельницу. Потом подошел к телефону.

– «Руффо и компания», – заученно пропел в трубке голос телефонистки. – Что прикажете, кабальеро?

– Мне нужен дон Ансельмо Руффо, спешно.

– Прошу прощения, у сеньора Руффо заседает административный совет. Прикажете что-нибудь передать?

– Соедините меня с ним, черт возьми! – бешено крикнул Жерар. – Я сказал «спешно»!

– Простите, но во время заседаний…

– Послушайте, вы, если через тридцать секунд я не получу соединения с доном Ансельмо, считайте себя уволенной! Ясно?

Телефонистка испуганно умолкла, послышалось щелканье переключаемых коммутаторов и гудки. Потом в трубке недовольно проскрипел знакомый голос:

– В чем дело?

– Сеньор Руффо?

Жерар вдруг замолчал, охваченный каким-то внезапным приступом не то страха, не то слабости.

– Я слушаю, – еще более недовольно проскрипел голос.

– Это говорит Бюиссонье, – быстро сказал Жерар, справившись с собой. – Дело в том, что я передумал и принимаю ваше предложение.

– А, мой молодой друг, – медленно и, как показалось Жерару, с едва уловимым оттенком насмешки протянул Руффо. – Ну что ж, приступайте к работе. Чем-нибудь могу быть вам полезен?

– Да. Мне нужны еще две тысячи песо, и не позже завтрашнего полудня. В противном случае…

– Вы получите их через час.

– Если можно – наличными.

– Как вам угодно. Через час деньги будут в ваших руках. Желаю успеха, маэстро…

– Вот так, – пробормотал Жерар вслух, положив трубку. С минуту постояв с оглушенным видом, он пожал плечами и направился в кухню. В рефрижераторе еще от Брэдли оставалось порядочно спиртного. Жерар распахнул тяжелую бесшумную дверцу и достал едва початую бутылку с черной этикеткой: «ВАТ69 – выдержанное шотландское виски из наилучшего ячменя. Крепость и чистота гарантированы».

– Правильно, – усмехнулся Жерар, – крепость и чистота – как раз то, что нужно…

Он отвинтил пробку и огляделся в поисках стакана. На столе стояла чашка с недопитым кофе. Жерар выплеснул его в раковину, сполоснул чашку под краном и налил почти до краев.

Неразведенный шестидесятиградусный напиток обжег ему глотку и пищевод и вызвал на глазах слезы. Когда прошел приступ кашля, Жерар отдышался и, стиснув зубы, налил еще чашку. Эта – как ему показалось – прошла уже легче.