Читать книгу Феноменология переживания - Зиля Залалтдинова - Страница 5

Медосмотр – увлекательный квест не для слабых духом. Он состоял из нескольких этапов – пойти к терапевту и получить направление на анализы и список специалистов, которых надо пройти. Если не организовать всё правильно, то получение желанной подписи «допущен к работе» может растянуться на всю неделю. Всё-таки врачебный статус давал кое-какие преимущества, поэтому Румянцев просто заходил к знакомому терапевту и получал направления, а утром приходил натощак, сдавал необходимые анализы и так же пользуясь статусом медработника, проходил всех специалистов без очереди. Потому к десяти часам Румянцев уже закончил с медосмотром, но недоставало важного пункта – флюорографии. И по закону подлости, именно маленький пункт грозился испортить всю малину.

– Результаты флюорографии выдают после часу, – сказала рентгенлаборант.

– Но я поеду на работу, я не могу сегодня зайти снова. Неужели рентгенолог не делает срочные заключения, если есть необходимость?

– Когда подозрение на пневмонию или грипп – делает конечно. Если такая срочность, попробуйте попросить, может он сделает для вас исключение.

– Где найти рентгенолога?

– На пятом этаже в 527 кабинете.

Иван поднялся на этаж и постучался в дверь.

– Войдите! – раздалось неласковое. Румянцев вошёл и увидел хмурого врача в зелёном хирургическом костюме. Перед ней лежала стопка карточек со снимками, а одна плёнка висела на негатоскопе. Длинная чёлка нависала над карточкой, в которую она стремительно строчила, а серёжки в виде клубничек болтались в такт движений руки.

– Добрый день. Можно получить результаты флюорографии?

Ручка замерла над тетрадью, а врач резко повернула голову и стала сверлить пронзительным взглядом. «У рентгенолога и взгляд рентгеновский» – подумал Иван.

– Вы читать умеете? – спросил она строго.

– Умею.

– Что написано на двери?

– «Результаты флюорографии выдаются после 13:00».

– Я не буду смотреть вашу флюорографию! У меня полно работы, и я ничего не успеваю! – она махнула рукой на подоконник, где тоже лежали снимки.

Румянцев сделал вывод и понял, что давить на него бесполезно – тот из принципа заставит ждать до часу.

– Пожалуйста, – Иван применил самую обаятельную улыбку, – сделайте исключение для коллеги, мне на работу надо.

Та лишь закатила глаза, не выдерживая умоляющего тона. Врач на самом деле не злая, просто нервная и действительно завалена работой.

– Ладно, давайте медкнижку, только прекратите строить казанскую сироту.

Иван склонился, подавая документ и прочитал надпись на бейджике. «Аврора Нестерова» – так звали рентгенолога.

– Кем вы работаете? – спросил та, водя мышкой, чтобы компьютер вышел из спящего режима.

– Психиатром, – ответил Румянцев, смотря, как Нестерова забивает фамилию в поиск и на экране высвечивается снимок. Люди по-разному реагировали на его профессию, но как правило, негативно. Терапевты и хирурги презрительно усмехались, мол, болтологией занимаетесь и таблетками пичкаете, правда так они думают до первого шизофреника в обострении. Вот тогда спасите-помогите, заберите этого психа. Нестерова лишь одобрительно хмыкнула, что вызвало у Румянцева подозрение.

– Где работаете?

– В стационаре в отделении острых психозов, – и снова Аврора не дёрнулась, услышав место работы, хотя для непривычного человека даже звучало жутко.

– Передавайте привет Морозовой.

– Обязательно.

– Вы не знаете рентгенолога по фамилии Нестерова?

– Знаю, – ответила Морозова, – почему ты спрашиваешь о ней?

– Она вам привет передавала.

– Кхм, – психиатр задумалась, – вам интересно, откуда я её знаю?

– Да.

– Она мой пациент.

– Знаете, меня это немного смущает.

– У неё синдром Аспергера. Надеюсь, ты знаешь, что это такое?

– Расстройство аутистического спектра? То-то у него необычное поведение.

– Но она хороший специалист. Можно сказать – гений лучевой диагностики и моя гордость.

– Вы смогли ей помочь?

– Да. Ко мне пришла молодой ординатор с нервным истощением. Плакала, что ненавидит медицину и больных. Я за ней понаблюдала и заметила, что у неё своеобразная речь. Ей не даётся зрительный контакт, и она не очень хорошо понимает шутки, хотя иронизирует – не дай бог ей на язык попасть. Прогнала через тест RAADS-R – высокая вероятность. Потом ещё пообщалась и ещё больше утвердилась в наличии РАС. И сказала честно – не выйдет из тебя хорошего врача, не потому что мало стараешься, а потому работа с людьми – вообще не твоя стезя. Она подумала и решила переучиться на рентгенолога. Потому и горжусь этим случаем, вместо посредственного клинициста, ненавидящего свою работу, получился первоклассный диагност.

– Я ищу пациентов с РАС для научной работы… Тем более такой интересный случай.

– Попробую уговорить посодействовать.

Открылась дверь, и вошёл пациент. Нестерова была одета в белую футболку с принтом на груди. Принт представлял собой чёрно-жёлтый знак радиоактивной опасности. Внизу были потёртые джинсы, с металлической пряжкой на ремне в виде черепа с розой в зубах. Возле кармана висели каскадом несколько цепей. Она обратила на него суровый взгляд. Иван, впрочем, сразу понял, что это не было проявлением недоброжелательности, просто Аврора чувствовала себя не в своей тарелке.

– Как психически больные относятся к рентгену? – в ходе разговора спросила она.

– Боятся до ужаса. Их и так злые соседи облучают из психотронных генераторов, а тут добровольно пойти облучиться… Это довольно плохо, потому что среди нашего контингента очень часто встречается туберкулёз.

– Да уж, псевдогаллюцинации, синдром Кандинского-Клерамбо…

– Ого! Откуда ты так прошарена в психиатрии?

– Кто лучше психа будет разбираться в психиатрии? – Нестерова скривилась.

– Ты не псих, тем более работаешь с рентгеновским излучением.

– Это куда проще, чем с человеческими отношениями.

Иван присмотрелся к Авроре:

– Что же тебе так тяжело даётся?

– Меня спрашивают «жить буду?». Вот и пойми, чего ты хочешь. Это бессмысленная фраза, на которую не стоит обращать внимания? Или просьба о поддержке? Или тебе интересно моё мнение, будешь ли ты жить? И у меня сразу несколько вариантов ответа. А на каждый вариант ответа – несколько вариантов предполагаемой реакции. А там уж начинаются непроходимые дебри, в которых аутисту затеряться – легче лёгкого. Как ответить, чтобы не обидеть, не восприняли как психа? Смешно, скажешь? Мне вот совсем не смешно.

– Значит, поэтому ты не испытывала влечения?

– Решил в Зигмунда Фрейда поиграть? – Аврора ощерилась – да, я не испытывала влечения ни к мальчикам… ни к девочкам, ха-ха. Я помню, как подружки притащили журналы для взрослых. Как они хихикали и отпускали пошлые шутки, рассматривая фото. Я же не чувствовала ничего – ну голые люди, некоторые из них красивые – и что с того? Я не стеснялась ничьей наготы, и меня было невозможно смутить – я сама могла засмущать кого угодно, рассказывая об особенностях спаривания животных или о брачных обычаях африканских племён.