Читать книгу Нежить Пржевальского. Туркестанское фэнтези. 1-я книга серии - Злой Букинист - Страница 3

Адмирал Литке – благообразный старик с собачьими бакенбардами был частым гостем на заседаниях Русского географического общества, куда его приглашали в память о его былых заслугах. Старика усаживали в глубокое кресло на львиных лапах, в котором он по-стариковски, прямо посреди заседания, засыпал. Проснувшись, адмирал долго не мог сообразить, где он находится – в Генштабе или в Географическом обществе. Всюду висели военные карты, всюду сновали сосредоточенные люди в мундирах генерального штаба…

Коканд еще предстояло покорить, смелый разведчик Чокан Валиханов еще не пробрался в герметический Кашгар, но офицеры генштаба уже понимали перспективы научных экспедиций. Экспедиции были источником важнейшей информации, они проникали туда, где дипломатические миссии терпели провал.

Так в 1845 году усилиями Генерального штаба в Петербурге было открыто Русское географическое общество, позже переименованное в Императорское русское географическое общество. Надо сказать, что некоторые офицеры генштаба, так долго и хорошо притворялись географами, что со временем действительно превратились в крупных научных светил.

Между тем империя быстро росла на восток. Генеральному штабу требовалось больше информации, а значит, требовалось больше «научных» экспедиций.

В 1871 году русские войска заняли Кульджу. Было решено выдвинуть туркестанскую диверсионно-разведывательную школу на передний край – в город Верный. Разместили ее на Кульджинской улице, недалеко от армейских казарм, и, по традиции генштаба, повесили на входе табличку с золотыми буквами: «Верненская школа переводчиков и проводников. Императорское русское географическое общество». Первые выпускники школы – проводники-мергены и переводчики-толмачи, стали ядром экспедиций в Кульджу, именно тогда за диверсионно-разведывательной школой закрепилось новое название – Кульджинская канцелярия.

Со временем канцелярию расширили. Кроме разведчиков и диверсантов школа стала готовить картографов, археологов и этнографов. Прошли времена, когда в сферу ее интересов попадали исключительно укрепленные города вероятного противника. Канцелярию все больше интересовали уникальные архитектурные памятники Туркестанского края, местные легенды и фольклор, загадочные культовые сооружения, назначение которых еще только предстояло раскрыть.

Но вернемся в тот теплый весенний день, когда Пржевальский едет в пролетке на губернаторскую дачу и прижимает к себе переметную суму, в которой лежит, украшенная золотыми вензелями, шкатулка…

В этот день в Кульджинской канцелярии Николай Николаевич Пантусов, историк, ориенталист, филантроп, читает курсантам школы лекцию по этнографии. Курсанты сидят за партами и время от времени нестройным хором отвечают на вопросы Пантусова.

Но нас интересует только один курсант. Вот он, смуглый, кареглазый юноша, с ежиком темных волос на голове. Юноша сидит на задней парте, рассеянно слушает лекцию и рисует на полях тетради стычку казаков с кокандской конницей.

Этого юношу зовут Асхат. Асхату семнадцать лет. По происхождению он из славного казахского рода аргын. Предки его угоняли скот, воевали с калмыками и первыми в казахской степи учили русский язык. Отец Асхата, средней руки бай, выбившийся в волостные, дал своему сыну классическое образование: сначала медресе, где татарин мулла лупил Асхата палкой по спине, заставляя разбирать мудреную арабскую вязь, затем Омский кадетский корпус, где смуглого, не похожего на однокурсников юношу учили военным наукам, французскому языку и танцам.

После Омска, Асхат мечтал о переводе в действующую армию. Но пришли вежливые офицеры в мундирах генерального штаба, и после получасовой беседы, где много говорилось о невидимых врагах, об опасности, в которой находится отчизна и тщательном отборе кандидатов (…ты, не подумай, Асхат, мы это не каждому предлагаем), Асхата уговорили подписать кое-какие формальные бумаги и перейти в разведку.

Жизнь разведчика была хорошо знакома Асхату. В основном по беллетристике Пржевальского. Битвы с хунхузами, встречи с диковинными зверями, запретные города, куда отважные разведчики проникали, загримировавшись под караванщиков. Это была заманчивая жизнь – полная опасностей, великих открытий и приключений. Но приключения все же пришлось отложить. Едва покинув Омское училище, Асхат опять оказался за партой. На этот раз в городке Верном, где его ждали курсы переподготовки в школе переводчиков и проводников.

Но, пусть об этом расскажет сам Асхат…

***

День был совершенно обычным. В девять прозвенел звонок и в класс вошел Пантусов. Мы вскакиваем из-за парт, Николай Николаевич здоровается с классом и разрешает сесть.

Начинается лекция по истории и этнографии, на которой мы разбираем знаменитую иссыкскую находку. Открыли ее случайно, не то хотели построить дом, не то проложить дорогу.

– С виду это простой могильник, – говорит Пантусов, расхаживая по классу, – В степи таких тысячи. Но могильник этот, уже больше года будоражит нашу канцелярию. Почему? Не знаете? Я вам скажу! Когда его вскрыли – обнаружили две погребальные камеры. В первой три скелета. Золота и оружия нет, видимо могильник разграбили, но разграбили уже давно. Вторая же камера оказалось нетронутой, в ней обнаружили два запечатанных кувшина для воды и молока. Когда их открыли – кувшины оказались полными, в одном молоко, в другом вода. Вода на вкус холодная и чистая, молоко свежее, словно его надоили вчера, а не тысячу лет назад…

Как объяснить подобную находку? А ведь почти объяснили…»

В дверь постучали, и на пороге класса возник дежурный офицер. Пантусов прервал лекцию, подошел к дежурному и о чем-то коротко с ним переговорил. Потом обернулся к классу, взгляд его начал переходить от курсанта к курсанту, и к моему удивлению остановился на мне.

– Ботабаев…

Я встал из-за парты.

– Да, Николай Николаевич?

– Вас вызывает директор… хм… полковник Бек. От занятий вы на сегодня свободны.

Меня вызывает Бек! Но зачем? Может у меня неприятности по учебе? Странно…

Но настоящие странности были впереди.

***

Дежурный, доложивший обо мне полковнику, придержал дверь и сказал: – Вас ждут.

Я зашел в кабинет директора. Легенда степного сыска полковник Бек, не любил канцелярскую мебель. В кабинете не было ни стульев, ни громоздких письменных столов. Обстановка некоторым образом напоминала казахскую юрту. На полу лежали толстые ковры. Они же украшали стены. В углу под портретом государя, за невысоким круглым столиком-дастарханом сидел на полу, поджав под себя ноги, маленький полноватый человек в расстегнутом от жары мундире.

– Курсант Ботабаев Асхат по вашему вызову прибыл.

– Сядь.

Я сажусь на ковер. Бек не поднимает головы от карты, придавленной к столику книгами и тяжелой саблей без ножен. В руке у него штабное увеличительное стекло, без которого не разобрать названий рек, аулов и городов, нанесенных на карту мелким муравьиным письмом.

– Сколько раз говорил, – ворчит он себе под нос, – Нанесите на карту Чимкент…

Я откашливаюсь и вдруг, неожиданно для себя, подсказываю шефу координаты потерянного города. Впервые, за время моего присутствия, он поднимает на меня красные, от бессонницы и крепкого кумыса, глаза.

– Это точно?

– Да, мырза.

Бек быстро, что-то помечает чернилами на карте.

– Ты чимкентский что ли? – спрашивает он.

– Нет, мырза.

Односложный ответ его не устраивает, и тогда, поощренный кивком, я продолжаю:

– Готовлюсь к выпускным экзаменам. Много читаю.

Бек откидывается на ворох подушек, дотягивается рукой до бурдюка с кумысом и, перебалтывая его, смотрит на меня с озорством.

– Какой факультет?

– История и этнография.

– Тебя проверить?

– Да, мырза.

– Наказание за барымту?

– От двух до пяти лет каторги, с частичной или полной конфискацией скота. У некоторых казахских родов практикуется самосуд – отсечение руки, клеймение вора.

– Сколько рек течет в Семиречье?

Это вопрос с подвохом, но правильный ответ я знаю.

– Девять рек. Семь наземных: Лепсы, Каратал, Или, Чу, Аксу, Коксу и… ммм… сейчас, сейчас… а вспомнил… Тентек! И две подземные реки – Жылан и Коркыт.

Бек улыбается, и вопросы начинают сыпаться один за другим.

– Столица Коканда? Площадь острова Барсакельмес? Словесный портрет Худояра…

Вопросы мне знакомы и я отвечаю на них, почти не задумываясь. Задав еще пару вопросов, Бек, наконец, иссяк. Сделал долгий глоток кумыса. Тыльной стороной ладони стер белую пенку с губы. Подобрался и стал серьезен.

– Что ж, смотрел твою характеристику, Асхат… учеба в Омске, перевод в Верный, оценки хорошие, преподаватели тебя хвалят, вредных привычек нет. Пора показать себя в настоящем деле, а, курсант?

В настоящем деле? Мне, курсанту, хотят поручить дело?!

– Значит так, – продолжал Бек, – От занятий я тебя освобождаю на месяц. У тебя задание, и задание это – с самого верха. Держи, все материалы в этой папке.

Я поймал брошенный мне через стол пакет. Дело с самого верха! Подавив желание, немедленно сорвать печать, я спросил:

– Что-то серьезное, мырза?

– В нашей работе все дела серьезные, – усмехнулся Бек, – Свободен.

Уже выходя из кабинета, я услышал:

– Стой, чуть не забыл. В деле тебе понадобится мерген.

– Приму к сведению, мырза!

– Помолчи и послушай, от твоего «мырза» у меня голова разболелась. Свободных мергенов в канцелярии ты сейчас не найдешь. Но есть один, мы его на пенсию недавно отправили, зовут Жумагали. Запомнил?

– Запомнил, мыр… я запомнил!

– На всякий случай давай запишу.

Бек достал чистый лист и что-то на нем написал.

– Вот его адрес, – сказал он, протягивая мне бумагу, – Сходи к нему на Кучегуры, он тебя проконсультирует. Желаю удачи.