Читать книгу Так уж бывает - Зяма Исламбеков - Страница 3

Александр Васильевич в джинсовом костюме шел по городу, ел мороженное и пытался разрешить непростой для себя вопрос: что делать дальше?

Что-то надо было делать, т. к. адвокатский отпуск начинался с полного безденежья. Купив путевку по льготной цене в ведомственный санаторий Федеральной службы налоговой полиции России «Прогресс», Александр Васильевич решил сэкономить на билетах, взяв «туда и обратно» в плацкартном вагоне. Поезд на Адлер отправлялся с Московского вокзала Санкт-Петербурга в 1830. До отправления оставалось чуть более 3-х часов. Было жарко и душно. Очень хотелось пива. И Александр Васильевич, услышав чудесный запах шавермы, двинул к ларьку, где незамедлительно и одномоментно проглотил две двойных шавермы под три литра пива. Пиво было так себе, а вот шаверма ему очень понравилась. Неожиданно к Александру Васильевичу подошел мужчина лет 40–45, который узнал в нем своего давнишнего сослуживца-подводника. Дело в том, что к моменту встречи оба «приятеля» были уже «навеселе». Встречу обмыли, как положено, с водкой, чипсами, крабовыми палочками. Витек, именно так звали сослуживца Монзикова, сказал, что ждет Славика, славного, но слегка бесшабашного додика, который тоже едет с ним в Севастополь.

– Этот додик, чтоб ему пусто было, купил два билета в разных вагонах, чтобы я у него не отбивал его баб! Ха-ха! – Витек отпил немного водки из пивного стаканчика, и задумчиво посмотрел в голубые с поволокой глаза Монзикова.

– А если он не придет? А? – Монзиков преданно, как полуголодная сторожевая собака, ждущая очередной подачки от хозяина, посмотрел в осоловелые глазки Витька.

– Кто не придет? Славик не придет? Славик придет! Давай лучше выпьем за Славика?

И приятели приняли «на грудь» еще чуть-чуть.

Так они разговаривали часа полтора-два, когда к ним, изрядно уставшим ждать третьего, подошел Славик.

Это был амбал ростом под 190 см и весом далеко за 130 кг. На интеллигентном лице красиво сидели очки в золотистой оправе. Именно такие очки носят классические профессора. Из-под жилетки слегка выпирал аккуратный животик. Моментально Монзикова осенило, что Славик с физическим трудом последние лет 30 связан не был. Скорее всего, это был интеллектуал, который делил человечество на мужиков и женщин, а досуг планировался в основном вокруг дивана, пивка и чего-то ещё, что хорошо идёт в качестве перекусончика. Последние, как потом выяснилось, интересовали Славика только в теоретическом аспекте. А вот мужики для Славика в жизни значили практически всё.

– Ну что, коллеги, грустим? – Славик достал из своего видавшего виды портфеля бутылку водки и крупно нарезанные кусочки красной рыбы. Хлеба не было.

– А мы вот с Санькой… Кстати, это – Санька! – представил Витек своего однокашника. – А это – Славик.

– Очень приятно, – Славик протянул Монзикову здоровенную лапищу.

Александр Васильевич хоть и был уже «готовеньким», но сообразил, что искреннее рукопожатие с бугаем Славиком может закончиться как минимум переломом пальцев. Рука его хлопнула по ладони Славика и подлетела к правому виску. Жест – отдание чести без головного убора – получился эффектным и неожиданным. Все трое сразу как-то оживились, и беседа пошла как по маслу. Литровую бутылку раскатали очень быстро и непринужденно. Затем водочку палирнули пивком.

Нет смысла описывать это привокзальное застолье в деталях, достаточно вспомнить фильм «С легким паром», т. к. в конце концов, в «Прогресс» в плацкарте поехал Славик, а Витек и Монзиков в разных вагонах отправились в Севастополь.

Поезд до Севастополя шел почти 40 часов. В продолжение всего пути Монзиков спал на нижней полке. Его попутчики – молодые офицеры, получившие назначение на базу Российского Черноморского флота, всю дорогу играли в карты, пили водку и гоняли сальные анекдоты. Когда Монзиков просыпался, то ему наливали полный граненый стакан водки и говорили, что это – штрафная. Александр Васильевич залпом выпивал водку и через пять минут падал обратно на свою нижнюю полку.

По прибытии поезда в Севастополь, Монзиков имел двухдневную рыжую щетину, мятые брюки, одутловатое лицо и тяжелейшее похмелье. Выйдя на перрон, Александр Васильевич решил узнать у военного патруля дорогу к санаторию «Прогресс», где ему предстояло провести 21 день отдыха.

– Эй, военный! – обратился Монзиков к капитан-лейтенанту, старшему патруля, – А как пройти к «Прогрессу»?

– Здравствуйте! Покажите, пожалуйста, Ваши документы. – На Монзикова внимательно смотрели три пары глаз патруля. Недолго думая, Монзиков достал из внутреннего кармана своей джинсовой куртки паспорт и небрежно протянул старшему патруля.

– Товарищ капитан первого ранга! Разрешите Вам помочь донести вещи до машины? – Старший патруля стоял на вытяжку перед капитаном первого ранга Сусликовым, начальником службы флота РЭБ.

– Ну, давай. Только ты, это… Понимаешь мою мысль, а? – Монзиков сам не знал, что следовало делать в подобной ситуации, но интуитивно чувствовал свое превосходство над военными. Он и не предполагал, что там, на Московском вокзале в Санкт-Петербурге, сидя за столиком с Витьком и Славиком, он по-пьяне поменялся не только билетами на поезд, но и всеми своими документами. Именно теперь он был в джинсовой куртке Сусликова Вячеслава Дмитриевича, которая ему была великовата как минимум размеров на десять-двенадцать. Однако молчание затягивалось, и Монзиков вдруг выпалил – давай, только быстро!

– А Вы сегодня на волге или на козле?

– А ты как думаешь? А? – Монзиков сощурил правый глаз и пристально посмотрел на капитан-лейтенанта.

– Вячеслав Дмитриевич! Что же Вы так шутите? Нам ведь еще ходить и ходить сегодня. Ведь, вот, на часах только десять, а уже ведь почти… – и военный достал носовой платок не первой свежести, которым хотел вытереть проступивший со лба пот, но в последний момент передумал.

По дороге к привокзальной площади Монзиков раскрутил молодого офицера на мороженное. И когда матрос принес четыре мороженных, то Монзиков, не задумываясь, взял себе все четыре трубочки.

– Ну, ладно, молодец! – похвалил Монзиков матроса, взял из рук другого свою дорожную сумку и неторопливо направился в тень здоровенного платана, где красовалась старая, полусгнившая, грязная скамейка.

– Разрешите идти? – уже в спину адресовал свой вопрос капитан-лейтенант.

Ответа не последовало. Через десять минут Александр Васильевич Монзиков стоял посреди привокзальной площади города-героя Севастополя, с липкими от мороженного руками, весь потный, с каким-то беспокойством глядевший на здоровенную надпись на крыше здания железнодорожного вокзала города-героя Севастополя.

Итак, Александр Васильевич шел по городу в джинсовом костюме, безобразно висевшем на его усталом теле, ел очередное мороженное и пытался разрешить непростой для себя вопрос: Что делать дальше? Идти ему, собственно говоря, было некуда. Узнав, что в кармане его новой безразмерной куртки находятся только ключи от чужой квартиры, да какая-то мелочь, Монзиков попытался выработать план своих первоочередных действий.

Уже через 40 минут Александр Васильевич позвонил в дверь своей квартиры, точнее сказать, квартиры Сусликова. Однако на звонок никто не отреагировал. Достав из кармана ключи, Монзиков обнаружил, что ни один из них не подходит хотя бы к одному из двух замков. Его вдруг пронзила оригинальная мысль, что это – ключи не от этой квартиры.

С третьего этажа спускался соседский мальчик, который обратил внимание на дяденьку, ковырявшегося большим ригельным ключом во французском замке.

– Дяденька! А у Вас ключи, наверное, от гаража дяди Славы? – мальчугану на вид было лет шесть, хотя соображал он на порядок шустрее и качественнее Александра Васильевича.

– А ты, это, не знаешь, где гараж Славика? А то я чего-то не пойму, как оно того! Понимаешь мою мысль, а? – Монзиков по-доброму подмигнул пацану и достал ластик жвачки из правого кармана своих джинсов.

Как только Монзиков развернул жвачку, так мальчишка решил, что его сейчас угостят.

– А гараж совсем рядом. Хотите, я покажу где…

Но закончить фразу он не успел, т. к. адвокат Монзиков на глазах у мальца сунул пластинку в рот, смачно разжевал жвачку и теперь тужился выбрать место, куда бы ему бросить фантик от резинки. Увидев удивление и разочарование на лице ребенка, Монзиков протянул скомканный фантик мальчугану и сказал: «Ну, давай, пошли!»

Мальчишка стоял как вкопанный. Обида его переполняла скорее больше, чем любопытство. Но вдруг раздался громкий женский крик: «Денис! Ты идешь со мной в магазин или подождешь меня на улице?»

– Мама! Я пока погуляю немножко. А через полчасика приду домой, хорошо? – мальчуган, мамаша которого хотела нагрузить, теперь даже слегка обрадовался нежданной встречи со знакомым дяди Славы.

– Ну, пошли! – Монзиков направился к выходу из подъезда первым.

– А Вас как зовут? – поинтересовался Денис у мужчины, на котором свисала до колен джинсовая куртка с подвернутыми рукавами.

– Дядя Саша. А как зовут тебя, Денис? – и Монзиков достал из кармана еще один ластик жвачки, который на этот раз протянул мальчугану.

– Денис, дядя Саша. А Вы давно видели дядю Славу?

– Позавчера, на Московском вокзале в Санкт-Петербурге. Понимаешь мою мысль, а? Догнал?

– На каком вокзале? – переспросил Денис.

– На Московском, – ответил Монзиков, – там, где шаверма классная. У меня, кстати, так башка от пива болит. А ты пиво с водкой когда-нибудь пробовал?

– Нет, я еще маленький. А что такое шаверма? – Денис то и дело забегал вперед, показывая дорогу к гаражу своего соседа дяди Славы. По дороге в гараж он рассказал Монзикову, что его родители дружат с Сусликовыми и что Игорь Сусликов ходит в первый класс с Денисом, и их мамы пока нигде не работают.

– Шаверма – это такая херня, которую готовят только черножопые и которая хорошо идет с пивом или водкой. Понимаешь мою мысль, а? – Монзиков вдруг остановился, чтобы перешнуровать кроссовки.

– А из чего делают эту самую шаверму, а? – Денис хотел выяснить поподробнее о новом для себя слове. Ведь шаверму нигде в Севастополе не делали.

– А хрен его знают, из чего!? Понимаешь, ее делают абреки, а жрут все. Очень вкусно, особенно с пивом или с водочкой! – Монзиков даже крякнул от удовольствия.

Так за разговорами о шаверме они и не заметили, как подошли к гаражу дяди Славы, который примыкал к гаражу родителей Дениса. Монзиков очень быстро справился с замками, открыл ворота и увидел сияющий, с виду очень новый – немецкий автомобиль белого цвета Опель-Омегу. В замке зажигания торчали ключи, а под козырьком находились права и техпаспорт на машину. Недолго думая, Монзиков завел двигатель, выехал из гаража, закрыл ворота и поехал отвозить Дениса к дому, то и дело, расспрашивая его о дороге, по которой он ехал впервые. Дело в том, что к гаражу они шли пешком через какие-то дворы, палисадники, одним словом срезали путь как могли.

Добравшись до дома, Монзиков попрощался с Денисом и поехал в сторону пляжа «Омега», до которого, по словам Дениса, было рукой подать.

Времени было 12 часов дня. В кармане у Монзикова денег практически не было. Бензина в баке было литров 20–25. Было жарко и безветренно. Добравшись до пляжа, Монзиков припарковал машину в тени большого платана и через 2 минуты уже купался в Черном море, радуясь тому, что жизнь прекрасна и хороша.

Однако, была одна маленькая проблемка – где жить и на что, т. е. на какие шишы? Но и это его не тревожило. Поплавав в море минут 20, Монзиков решил осмотреться по сторонам. И, о чудо! Рядом с ним стояли четыре двенадцатифутовых бильярдных стола под здоровенным брезентовым навесом. Там же торговали пивом и жарили шашлыки.

– Ну что, сыграем? – к Монзикову обратился щупловатый на вид дедок с шоколадным загаром.

– В «сибирку»? – Монзиков в молодости неплохо играл на бильярде.

– А по чем будет шар? – спросил дедуля.

– Можно по пять, можно по десять. Мне все равно, – Монзикову действительно было все равно, т. к. денег у него не было и взять с него было нечего.

– Тогда по десять. А Вы, молодой человек, откуда? – поинтересовался дедуля.

– Из Питера! – не без гордости ответил Монзиков.

– Ну, тогда разбивайте! А то могу разбить я? – и дедуля посмотрел на Монзикова из-под своих элегантных, в тонкой золотой оправе очков.

В правой руке дедуля держал трехколенный складной кий, турняк[1] которого ничем особенным не выделялся. Шафт кия был изготовлен из грабового дерева. На левую руку дедуля шустро натянул перчатку и глазами начал искать мелок, чтобы помелить наклейку. Монзиков понял, что его хотят опустить на большие деньги. Но ведь никто из присутствовавших не знал, что 22 календарных года Монзиков провел в бильярдных. Так иногда, можно даже сказать, крайне редко случается, что неказистый, на первый взгляд даже придурочный мужик, вдруг оказывается классным игроком. Монзиков знал толк в игре на бильярде. Он прекрасно понимал, что от его первой игры будет зависеть очень многое. Надо было завлечь деда и раскрутить его как можно сильнее.

– Ну-с, молодой человек, выбирайте кий и разбивайте! – на лице у дедули плохо скрывалась саркастическая улыбка.

– Да мне – все равно, какой палкой играть. Деньги-то небольшие?! – Монзиков взял первый попавшийся на глаза кий и сразу же обратил внимание, что наклейка «Мастер» была на нем свежая. Кий был хорошей длины, т. е. почти доставал от пола до кончика носа.

Монзиков среди большей части игроков-профессионалов отличался нестандартной позой и манерой игры на бильярде. У него не было каких-то любимых ударов: сильных, средних или слабых. Он одинаково блестяще забивал свояков и чужих шаров.

Александр Васильевич недолго целясь, почти небрежно нанес очень сильный удар по битку, который ударил по вершине пирамиды и разбил ее таким образом, что оба крайних шара с треском влетели в угловые лузы. При этом биток откатился обратно в дом. Удар был таким сильным, что игроки за соседними столами даже приостановили игру и стали подходить к Монзикову.

Это было нечто! Рыжеволосый с ярко выраженными лобными залысинами и пшеничными усами дядька в мокрых семейных трусах, держал кий так, как держат скорее стакан. Левая рука все время почесывала то живот, то шею, то, извините, задницу. После каждого удара Монзиков кряхтел и громко сопел. А когда шар влетал в лузу, он радовался как ребенок, все время повторяя: «Надо же, повезло!»

Дедуля в первой партии успел ударить дважды. Оба удара были нерезультативными. Итог – восемь: ноль. Когда дедуля достал 100 баксов и спросил сдачу в 20 долларов, то Монзиков удивленно спросил: «А какая сдача? Ведь мы еще не сыграли четыре партии!»

– Видите ли, молодой человек, я здесь на отдыхе и мне деньги очень нужны! А Вы, я вижу, на работе?! Надо было сразу же предупредить, что Вы – профессионал, а не лох какой-нибудь! Старость надо уважать! – дедуля оставил на столе купюру и стал расставлять шары.

– Дедуля! Ты не переживай! Я сейчас точно проиграю! Давай, разбивай. – Монзиков взял мел и начал мелить сначала левую руку, а затем наклейку на кие.

– Хорошо, но играем последнюю партию, если я проиграю! – и дедуля произвел свой коронный удар.

Биток по всем канонам должен был аккуратно войти в лузу, отскочив от вершины пирамиды в правый угол. Такие удары достаточно эффектны и удаются профессионалам, как правило, в 7 случаях из десяти. К сожалению, это был тот самый случай, когда биток лишь поцеловал губы, но в лузу не вошел. Более того, он разбил пирамиду таким образом, что три шара стояли у лузы и Монзиков без труда положил в правую лузу подряд все три шара. Но еще удивительнее было то, что при этом влетело два фуксовых[2] шара. Понимая, что если игра будет столь же быстрой, как и предыдущая партия, Монзиков решил подыграть сопернику и промазать. Ему даже интересно было понаблюдать, как поведет себя соперник. Монзиков «на-шару» никуда не целясь, сильно, очень сильно, ударил в сторону одиноко стоявшего, достаточно далеко от центральной лузы, шара. Биток, сделав шесть отскоков от бортов, причем ни разу не задев ни одного из стоявших на поле шаров, а их было много, завершил свое движение ударом на предельной резке[3]. Вокруг играющих уже стояло человек 25–30 зрителей.

– Надо же, повезло!? – Монзиков, никак не ожидавший такого эффектного шара в лузу, глупо улыбался.

– Товарищи! Да что же это такое, а? Какой-то сраный москаль меня опускает на бабки, а вы все смотрите и не можете его наказать? – дед явно был деморализован. Последняя реплика была скорее наполнена плачевным криком, нежели отчаяньем в голосе.

– А ну дай я с ним сыграю! – из толпы вышло нечто волосатое и лысое, ростом под два метра и весом около 170 кг. Это был славный представитель «кавказской» национальности, который мог нигде не работать и довольствоваться бесплатными обедами в любых ресторанах мира. Достаточно было мельком взглянуть на амбала, чтобы понять, что шутки с ним будут плохи.

– А деньги у тебя есть? Или где? – Монзиков попытался робко напомнить, что ему еще надо до победы в партии забить несколько шаров и получить с деда остальные деньги, но деда уже не было видно, а зрители помогали друг другу расставлять шары пирамиды в рамку.

Один из местных аборигенов бильярда старался установить вершину пирамиды на задней линии. Несмотря на то, что на столе были отчетливо видны задняя и передняя отметки, болельщики даже чуть не подрались из-за правильности установки бильярдных шаров.

– Ну, смотри, как надо играть! – важно прорычал Гиви.

– Да, удар был классный, хоть и мимо! – вяло прокомментировал разбой соперника Монзиков.

Партия длилась чуть более трех минут. Монзиков на удивление не только публики, но и самому себе, успешно загнал подряд восемь шаров. Причем, на этот раз все удары были либо слабыми, либо очень слабыми, шептуньчиками. Эффект усилился после того, как Гиви вдруг достал 100 баксов и протянул с дружеской улыбкой Монзикову. Монзиков без особого энтузиазма забрал вторую сотню долларов и уже собирался было протиснуться сквозь плотное кольцо зрителей, как вдруг за своей спиной услышал интересное по своей новизне для себя предложение.

– Эй, ты! А давай с тобой поборемся на локтях? На 200 баксов, а? – Гиви сказал и вдруг начал смеяться во весь голос. Вся публика заржала. Поднялся такой смех, что весь пляж обернул свои взоры в сторону бильярдных столов.

– Давай, только не по 200 баксов, а по 500! И не со мной, а с моим сыном. Я сейчас его сюда приведу. Вон он отдыхает со своими дружками. – Монзиков артистично показал рукой куда-то вдаль, где было пятно нудистов.

Толпа сразу же замолкла. Воцарилась такая тишина, что если бы на стене висели часы, то их тиканье было бы слышно далеко-далеко. Улыбка моментально слетела с гамадрилообразной физиономии Гиви.

Его реакция была мгновенной: «Слушай! Ты что, отец, шуток не понимаешь? Давай лучше выпьем, я угощаю!»

– Эй, Кацо, сделай-ка нам по пиву и по шашлычку! – и Гиви заказал себе и Монзикову, который уже два дня ничего не ел.

– Ладно, давай. Только, ты – это, понимаешь мою мысль, а? – Монзиков игриво подмигнул амбалу Гиви и почесал правой рукой свою грудь.

Гиви не понял, что имел ввиду мастер русского бильярда, и это его сильно насторожило.

Когда кавказец в окружении двух прекрасных хохлушек восседал напротив тщедушного по сравнению с ним Монзикова за здоровенной деревянной лавкой, служившей и столом и посадочным местом одновременно, бывалый народ куда-то враз улетучился. Теперь слышны были только приглушенные разговоры игравших на двух из четырех столах пар.

За трехчасовой беседой Монзиков узнал от Гиви, что дед этот – бильярдист-профессионал, который играет на всем Черноморском побережье не один десяток лет. Его клиенты – лохи залетные, которых он опускает и которые, как правило, руки на старость не поднимают. А Гиви с двумя своими младшими братьями обеспечивает крышу не только деду, но и еще двум-трем десяткам великих для здешних мест людей.

Вскоре к компании подошли два младших брата. Такие же волосатые, такие же огромные. Но на их фоне Гиви был самым-самым!

Монзиков напил и наел на 920 гривен, что было гигантской суммой для любого из отдыхавших в этих местах. Но денег с него не взяли. Более того, хозяин шалмана презентовал Александру Васильевичу пятилитровую бутыль красного домашнего вина, два лаваша, между которыми вперемежку с помидорами он положил шесть порций шашлыка.

Сильно шатаясь, Монзиков побрел к своим манаткам, одиноко лежавшим на уже полубезлюдном пляже. Солнце клонилось к закату.

Монзиков аккуратно положил гостинцы рядом со своими вещами, после чего плюхнулся на еще горячий песок и моментально заснул. Песок на пляже «Омега» был чистым и ровным. Мелкие ракушки, которых было не очень много среди песчинок, только облагораживали его, определенно придавая изысканный колорит всему побережью. Возможно, не все знают, что в Севастополе успешно сочетается флора и фауна не только субтропиков, но и умеренных широт. Более того, климат и рельеф большого Севастополя настолько своеобразны и неповторимы, что, пожалуй, нигде в мире невозможно встретить такого сочетания тополей, берез, платанов, сосен, кипарисов и пальм в одном городе, как здесь. А если ещё представить реальные, настоящие степи и камни, горы и равнины, то станет совершенно очевидно, что Россия, бездарно потеряв навсегда для себя Аляску, потеряла также окончательно и бесповоротно в конце 20-ого века и неповторимую природу Крыма с русскоязычным населением и богатой культурой.

Климат Крыма уникален. В начале декабря здесь можно чемболосить[4] виноград, загорать и кататься на горных лыжах. В Ялте, расположенной примерно в 70 км от Севастополя, может быть около 10 градусов тепла, светить солнце, а на вершине горы Ай Петри – будет минус 1–2° и сильный снегопад. Более того, летом у побережья Ялты вода может быть +22 °C, а у берега Севастополя + 26 °C и наоборот. А ехать-то от одного города до другого на машине не больше часа.

Территория большого Севастополя соизмерима с территорией Санкт-Петербурга или даже половиной Москвы. Но есть одна принципиальная разница – в Севастополе оригинально сочетаются военные части, многоэтажки и частные одноэтажные дома, расположенные друг от друга на значительном расстоянии с морскими просторами.

Центр города достаточно компактен и красив. Город с населением менее 400 000 жителей покоряет своей чистотой и зеленью. А мелькающие то тут, то там военные моряки не только не раздражают, но, скорее, наоборот, украшают и без того красивый город-герой Севастополь.

* * *