Читать книгу Революция для своих. Постиндустриальная Утопия - Григорий Луговский - Страница 12

Существует два направления работы сознания, одно из которых творческое, а второе нацелено на сохранение приобретенного ценного опыта. Если творчество – это игра, поиск лучшей формы, способа реагирования на вызовы, то итогом такого поиска должно стать обретение гармонии, удовлетворения, которым выступает нечто определяемое как ценное. Приоритет творческого указывает на поиск ценного, а приоритет памяти показывает, что ценное уже найдено и на передний план выходит задача его сбережения и преумножения.

«У души есть скелет, и этот скелет – воспоминания» (Милорад Павич). Как именно формируется память – вопрос открытый, ведь запоминаем мы лишь то, что считаем значимым. Но кто есть тот, кто так считает, по какой матрице формируется этот скелет души? Иногда мы запоминаем что-либо по усилию собственного разума, но значительная часть памяти формируется независимо от нашего желания. Как правило, наиболее яркие и впечатляющие воспоминания закладываются в детстве, когда наше сознание еще слишком слабо, зато сильно влияние природных психических программ.

Перекос сознания в сторону накопления чужого опыта имеет много общего со снобизмом —преклонением перед авторитетными мнениями. Но умеренная доля снобизма необходима каждому культурному человеку. Например, начитанность мы скорее оценим как положительное качество человека, хотя следующим этапом такого пристрастия обычно становится снобизм. Георг Лихтенберг писал, что при обильном чтении «наша память становится обыкновенно хозяином наших чувств и вкусов; поэтому-то нам часто необходимо большое усилие мысли, чтобы вернуть первобытную невинность нашему чувству, найти себя среди мусора чужих мыслей и взглядов, чтобы самим начать чувствовать и говорить и, я почти готов сказать, чтобы начать когда-нибудь самим существовать». Но именно чтение позволяет познакомиться с ощущениями, которые в реальной жизни нам недоступны по разным причинам (например, в силу возраста, или географической привязки). «Жизнь познается из книг и произведений искусства, быть может, еще в большей мере, чем из самой жизни» (Теодор Драйзер).

Творческую часть сознания я предпочитаю называть «сценой», на которой мы своей волей, или при участии других воль, «разыгрываем спектакли» – мыслим, фантазируем, вспоминаем, переживаем. Содержание этих спектаклей может быть двояким – это либо воспоминание, прокручивание перед внутренним взором хроник своей жизни, либо фантазирование, где прокручиваются вымышленные картины.

Иногда это «спектакли по мотивам реальных событий», но с долей вымысла. Любая идея, или план, который мы хотим воплотить, являются таким спектаклем с реалистичной основой. Например, спектакль, в котором мы идем привычной дорогой на работу – это будничная постановка, где актеры играют на автомате, а роли заучены на зубок. Но там, где мы работаем с новыми идеями, строим планы, на сцене сознания появляются непредсказуемые персонажи, с которыми нужно лучше познакомиться, понять их. Играть сложные спектакли мы учимся во внешнем мире, где приходится угадывать чьи-то невысказанные мысли, оценивать мимику и жесты. Поэтому героями внутренних спектаклей могут выступать как наши знакомые, так и вымышленные персонажи.

Персонажами спектаклей могут быть и абстрактные идеи. Глупость, совесть, зло, богатство, их противоположности и еще сотни других понятий, которые мы усвоили как идеи, являются фигурами, или тенями, возникающими на внутренней сцене сознания. Чаще всего эти идеи нами примеряются на себя, на близких и знакомых, но могут существовать и как пустая форма, без ясных очертаний, как потенциальные силы. Мы предсказываем последствия своих, или чужих поступков в реальности лишь потому, что над нами все время витают эти призрачные идеи.

Чем больше на «сцене» происходит работы с проектами, возможностями и абстракциями, тем сильнее развита творческая составляющая сознания. Если же на «сцене» преобладают воспоминания, «хроникально-документальные фильмы», тем сильнее связь «сцены» с памятью и тогда можно говорить о преобладании догматической составляющей в сознании. Возможен и третий вариант – когда «сцена» имеет сильную связь с бессознательным, которое заполняет ее образами, не находящимися в нашей воле. Обычно это происходит во снах, когда наша «внутренняя сцена» (ключи к которой, таким образом, хранятся не только у оператора сознания) оказывается во власти бессознательного. Некоторые сновидения мы склонны воспринимать как своеобразные послания сознанию, но они могут быть такой же игрой фантазии бессознательного, как и многие спектакли сознания, которые разыгрываются нами просто для собственного удовольствия.