Читать книгу Железная кость - Сергей Самсонов - Страница 13

Ждали-ждали, готовились – все равно как на голову снег, сходом селя, Мамаем, в полвосьмого утра в понедельник. Рассекли город надвое плугом мгновенным, ломовым многосильным пролетом вороных вездеходов: тут таких и не видели – высоченных, подъятых на огромных колесах, ростом чуть не с БелАЗ, лакированных, сыто лоснящихся, с наварными таранными рамами, в каждой мелочи облика американских… прямиком на завод по натянутой хорде моста над Уралом.

Волочились Валерка с отцом по извечному руслу в составе многоногой ползучей могутовской силы, что втекала в ворота второй проходной, и вот тут загудели им в спины в спокойной уверенности, что расступятся все и отхлынут к обочинам, и почудилось каждому в лаве, в реке, что качнуло тебя, потянуло с дороги и стоишь на коленях, пропуская вот эти стальные вороные куски и колючие злые мигалки: все равно не заметят и проедут вперед, раздавив, и качнулась внутри и плеснулась Чугуеву в голову злоба, руки сами собой налились раскаляющим зудом и свелись в кулаки… «Ну, видали теперь? За людей не считают!» – проскрипел за спиной у Чугуевых Степка, но пока только молча – что ли, от неожиданности? – провожали глазами текучие свои отражения на зеркальных боках проплывающих джипов: не давали им эти бока, затемненные стекла ни секундной задержки их рабочего облика, не впускали, не видели. Поднимая метель из березовой палой листвы, ломанулись прочерченным резко маршрутом к трехэтажному белому дому правления.

Распахнулись все разом, как крылья, вороненые дверцы – волкодавы, бычье, скорохваты поднялись, озираясь рывками, в президентскую службу охраны играя всерьез: «пятый, пятый, ответьте второму», открывая хозяевам дверцы, прикрывая их спинами – поднимавшихся с задних сидений лысолобых, лощеных, сверкающих золотыми очками, часами из-под снежных манжет, тонколицых, с одной усмешкой на всех – неподвижного знания: будет все так, как скажут они.

– Деловые! Здороваться надо вообще! – Степа в спину пришельцам кричит. – Когда входят, стучатся вообще-то, перед тем как зайти. Или что, мы стеклянные? Че ты лыбишься, лысый?! Да тебе я, тебе! – Это длинному он, с головой лобастой плешивой, – морда прям как у фрица в 41-м на марше. – Что, не терпится к креслу примериться, лысый? Только кресло вот это на наших плечах, на горбах наших, понял?!

И у Валерки челюсти сами собой расцепляются:

– Жарко тут, как в аду, – вошебойка! Все бациллы московские дохнут на нас!

И рвануло – улюлюканье, гогот, свист и гул прут стеной от рабочей толпы, только те-то, пришельцы, как шли, так и дальше шагают, не вздрагивая от ударов воздушных, от гогота. С нерушимой улыбочкой этой своей – на крыльцо и под вывеской скрылись, лишь охрана осталась одна у дверей мертвоглазая.

– Когда уголь дадут нам, который зажилили, – вот бы это спросить у господ, – выдает кто-то из стариков. – Не зашли на завод и уже ползавода угробили! Ледниковый период по цехам – это как?!

– Что, и уголь они нам?

– А ты думал как? Все заточено на истребление, – подтверждает всем Степка. – Знают, суки, что мы от угля, как от хлеба, зависим! В чистом виде блокада!

– Может, прямо сейчас из правления выкинем гадов? – Кровь в Валерке гудит, распирает, бьется в стиснутых пальцах, в висках тупиково.

– А вот выйдут пускай и ответят, что они там решили с нашим Сашкой в верхах. Что, и дальше продолжат морозить завод или как? – Егзарьян приговор свой выносит.

– Не расходимся, слышь, мужики, не расходимся! – над толпой Степа голос возвышает до срыва. – Не предъявим сейчас наше право – завтра нас и не спросит никто!