Читать книгу Школа Чаянова. Утопия и сельское развитие - А. М. Никулин - Страница 20

Обратимся, например, к чаяновской рукописи, создававшейся в тюремном заключении в начале 1930-х годов, – «История гравюры. Выписки, заметки и схемы»[121]. С горечью признав, что ее (как, впрочем, и множество других текстов) автор не смог завершить именно из-за обрушившихся на него политических репрессий, мы обнаруживаем в историко-искусствоведческих размышлениях Чаянова постоянное утверждение уникальности гравюры как феномена на стыке элитарной и эгалитарной культур. Ведь, с одной стороны, старинная западноевропейская гравюра – это довольно молодое детище мировой культуры, возникшее в позднее Средневековье с изобретением бумаги и книгопечатания. С другой стороны, первые гравюры создавались из оригинального симбиоза печатного распространения как низменных (запрещаемых) игральных карт, так и возвышенных (почитаемых) образов святых. Наконец, изначально печатные гравюры оказывались достаточно дешевым и именно поэтому по своим временам весьма демократичным видом искусства по сравнению с рукописными книжными миниатюрами и живописными картинами.

Можно сказать, что в России народный лубок в значительной степени был «младшим братом» своей «старшей сестры» – демократической европейской гравюры.

В чаяновской рукописи сохранился достаточно обширный и подробный план, состоящий из 27 пунктов – предполагаемых глав книги. Наряду с собственно искусствоведческими подробными перечнями техник, стилей, образов, тем гравировального искусства, упоминанием множества имен выдающихся и малоизвестных широкой публике художников-граверов Чаянов большое внимание в своем плане уделил и социальным характеристикам эволюции западноевропейской гравюры. В значительной степени уже не только как искусствовед, но и как историк-экономист он собирался проследить развитие и распространение гравюры в связи с эволюцией социальных и рыночных структур европейского общества позднего Средневековья, эпохи Возрождения и начала Нового времени. Очень жаль, что такой замечательный и обширный план остался лишь в публикуемых набросках различной степени готовности, которые, впрочем, даже в таком виде вызовут безусловный интерес у современного читателя.

Вполне законченное и совершенное произведение представляет собой другая работа Чаянова – брошюра «Старая западная гравюра. Краткое руководство для музейной работы»[122] с предисловием крупнейшего отечественного специалиста по гравюре Н.И. Романова, впервые опубликованная в 1926 году.

Во «Введении» к ней автор формулирует свое искусствоведческое и обществоведческое кредо, связанное с распространением художественного воспитания народных масс на образцах истинных произведений искусства. При этом Чаянов отмечает, что наиболее легко эта задача решается в случае распространения классической литературы. Советский Госиздат, восприняв и развив традиции дореволюционных «Нивы» и «Универсальной библиотеки», через густую библиотечную сеть сделал действительно доступной хорошую книгу. Хуже, но не безнадежно, полагает ученый, дела обстоят с музыкой:

Во всяком случае, мы можем сказать, что при желании (выделено автором. – А. Н.) каждый человек, связанный с губернским городом, может слышать по временам хорошую музыку. Зато в совершенно плачевном положении находятся изобразительные искусства[123].

Ведь кроме москвичей, ленинградцев и киевлян, утверждает Чаянов, остальные советские граждане не в состоянии получить представление о великих произведениях живописи и скульптуры. Он настаивает, что для художественной культуры необходимо восприятие именно подлинника, и его любое художественное издание, даже самое качественное, лишь подобно голосу певца на граммофонной пластинке.

Поэтому Советскому Союзу предстоит неслыханно трудное дело – создание густой сети местных художественных музеев. При этом Чаянов замечает:

Можно сравнительно легко составить Отдел современной русской живописи, уже значительно труднее получить полотна мастеров времени Врубеля и Серова, почти совсем невозможно составить значительную серию произведений XVIII и начала XIX века.

Еще большие и при том почти непреоборимые трудности стоят перед молодыми музеями в создании отделов западного искусства[124].

В этих условиях Чаянов предлагает соединить в местных музеях небольшое число старых западных картин с систематическими собраниями западной гравюры. При бедности не только культурной, но и финансовой для местных музеев это более оптимальный вариант пополнения их коллекций. Здесь на помощь Чаянову – искусствоведу приходит Чаянов – экономист:

За несколько сотен рублей, т. е. за ту сумму, которую нужно заплатить за одну только среднюю по значительности картину небольшого мастера, можно, при знании и хорошем художественном вкусе, составить собрание в 150-250 листов, характеризующее все направления в истории старой гравюры, и при том украсить его двумя-тремя очень хорошими листами Дюрера, Рембрандта или Жака Калло[125].

Все остальные главы этой брошюры содержат замечательно доходчивые и иллюстративно увлекательные рекомендации по темам: техника гравюры и ее краткая история; морфология гравюры; школы и мастера гравюры (Италия, Германия, Нидерланды, Франция, Англия); библиография, музеи, экспертиза; техника коллекционирования гравюры. Предпоследняя глава посвящена рынку, ценам и методам собирательства гравюр. В ней, на наш взгляд, интересны с точки зрения социологии ошибки следующие рассуждения Чаянова:

Нужно иметь очень большие средства и еще большие познания в гравюре и тонко развитой художественный вкус или же пользоваться в своей работе первоклассной консультацией знатоков дела.

Начинающий собиратель почти никогда не обладает всеми этими качествами ‹…›

Поэтому холодно предопределенный, стремящийся быть безошибочно точным метод собирательства на первых порах невыполним, да и принципиально нежелателен. Мы склонны даже полагать, что чем больше ошибок сделает в начале своей работы начинающий собиратель, а в том числе и директор нового музея, тем лучше, ибо осознанная ошибка является наиболее мощным средством всякого образования, а художественного в особенности[126].

* * *

В искусствоведческих работах Чаянова, безусловно, заключены важные элементы социологического междисциплинарного анализа истории и экономики, искусства и культуры, релятивизма и абсолютизма. Чаяновский анализ эволюции типов собирателей произведений изящного искусства, постановка вопроса о влиянии социальных кризисов на пути собирательства, размышления над проблемами элитарности и эгалитаризма в искусстве, образования в культурном развитии, его социальные идеи трансформации общества через развитие культуры и искусства являются интересными и актуальными также и в наше время.

Чтобы лучше понять проницательность и наивность экономических и культурологических релятивистских утопических и прагматических конструкций Чаянова, мы предлагаем сравнить и сопоставить их с идеями (не релятивистскими, а абсолютистскими) его знаменитых современников – Александра Богданова и Андрея Платонова. В своих утопиях, принципиально античаяновских, они также поднимали вопросы, волновавшие ученого, о противоречиях города и села, центра и периферии, культуры и экономики, капитализма и иных социальных систем, революции и реакции, элит и масс, наконец, личности и общества.