Читать книгу Забытая армия. Французы в Египте после Бонапарта. 1799 – 1800 - А. В. Чудинов, Д. Ю. Бовыкин - Страница 9

После прибытия 31 августа в Каир Клебер начал знакомиться с доставшимся ему хозяйством, а 26 сентября завершил подробное послание Директории Франции о положении дел в Восточной армии. Таким образом, процесс изучения ситуации занял у него двадцать пять дней. О том впечатлении, которое он составил за этот отрезок времени, а затем изложил в письме Директории, будет сказано особо. Пока же попробуем проследить, как такое впечатление у него формировалось по ходу решения повседневных проблем армейских будней. Сделать это нам позволит анализ деловой переписки главнокомандующего, в которой день за днем отражались занимавшие его проблемы армии и оккупационной администрации.

Первым, кому Клебер написал, вступив в полномочия, оказался генеральный администратор финансов. Должность эту, одну из ключевых в Восточной армии, занимал Жан-Батист Этьен Пусьельг, личность в высшей степени примечательная. Он родился в 1764 г. В ходе Революции сделал блестящую административную карьеру и благодаря своим высоким профессиональным качествам и безукоризненной порядочности занимал руководящие должности в Министерстве финансов при всех поочередно сменявших друг друга политических режимах. Получив в 1795 г. пост секретаря министра финансов Г. Ш. Фэйпуля, Пусьельг вместе со своим патроном год спустя перешел с финансовой службы на дипломатическую. Работая во французском посольстве в Генуе, он выказал себя хорошим переговорщиком и успешно справился с секретной миссией в Турине. В Италии его приметил Бонапарт, по чьей инициативе Пусьельг в ноябре 1797 г. отправился с тайным заданием на Мальту, где в течение трех месяцев собирал информацию о военном потенциале Ордена госпитальеров и вел среди мальтийских рыцарей агитацию в пользу Франции. То, что в самом начале Египетского похода Бонапарт сумел захватить мощную крепость Ла-Валетты, практически не встретив сопротивления, была немалая заслуга Пусьельга[165].

В Египте Бонапарт нашел применение богатому опыту Пусьельга в обращении с деньгами и назначил его генеральным администратором финансов. После отъезда главнокомандующего Пусьельг прекрасно поладил и с его преемником; более того, он вошел в ближайшее окружение Клебера. В судьбе забытой армии Пусьельг еще сыграет важную роль, однако именно за это тоже будет позднее обречен на забвение – сначала Бонапартом, а затем и историками. До сих пор его неординарный жизненный путь не стал предметом специального исторического исследования. И даже биографическая справка о нем, предваряющая публикацию описи его личного фонда в Национальном архиве Франции, содержит очевидную путаницу в фактах[166]. В «Словаре Наполеона», вышедшем под редакцией Ж. Тюлара[167], имя Пусьельга и вовсе не упоминается, хотя сведения о персонажах той эпохи, куда менее значительных, там вполне можно найти.

То, что именно генеральный администратор финансов стал первым, к кому Клебер обратился с серией служебных записок, вступив в должность главнокомандующего, весьма показательно: казна была пуста, и требовалось изыскивать пути ее наполнения. Между тем, отмечал Клебер, четкого порядка в налогообложении местных жителей нет, а те суммы, что удается собрать, далеко не полностью доходят до армейской кассы, прилипая к рукам рядовых чиновников финансового ведомства. В целом же, хотя эти семь записок Клебера Пусьельгу от 2 сентября и были посвящены сугубо частным вопросам, все вместе они создают довольно удручающую картину состояния армейских финансов[168].

Тема финансового дефицита чаще прочих встречается в переписке Клебера и с другими корреспондентами. Так, после прибытия в Каир он сообщает генералу Мену: «Я не нашел в казне ни гроша»[169]. А тот почти одновременно отправляет встречное письмо: «Мой генерал, здесь вы найдете длинный ряд моих посланий. Они весьма скучны, ибо содержат лишь счета, но этими деталями следует заниматься, чтобы общественные дела шли своим чередом»[170]. Генералы, командующие провинциями, получают письма с приказом как можно скорее выбрать еще остающиеся недоимки по налогам и контрибуциям. Вот, к примеру, послание Клебера генералу Оноре Виалю в Шибин-эль-Ком (Semenhoud) от 5 сентября:

«Когда я принимал командование армией, я не нашел ни гроша в казне, все службы прекратили работу и еще бездействовали. Проявите всё свое усердие и всю свою активность для взыскания недоимок по контрибуциям в вашей провинции и как можно скорее отправьте эти средства главному кассиру армии»[171].

Такое же требование Клебер отправляет 4 сентября генералу Юзефу Зайончеку в Бени-Суэйф, 7-го – генералу Дезе в Верхний Египет, 8-го – генералам Жан-Антуану Вердье в Дамьетту, Симону Лефевру в Мансуру и Франсуа Ланюсу в Минуф[172].

Денег катастрофически не хватало ни на что. 2 сентября командующий артиллерией Восточной армии генерал Николя Мари Сонжис де Гурон сообщает генералу Дюга, что из-за недостатка средств приостанавливает все работы в округе Каира, скупо добавив: «Главнокомандующий предупрежден»[173]. 7 сентября Клебер отдает приказ главному казначею армии за неимением средств приостановить выплату офицерам наличными пайковых денег и впредь использовать для этого только переводные векселя[174].

11 сентября Клеберу пришлось разъяснять сложившуюся ситуацию генералу Жюно, чтобы умерить его финансовые аппетиты. Любимчик Бонапарта сразу же после прибытия Клебера в Каир попросил разрешения отправиться во Францию следом за патроном и немедленно получил согласие[175]. Однако, не удовлетворившись этим, Жюно стал требовать также, чтобы из армейской казны ему компенсировали 3 тыс. ливров, потраченные им ранее на ремонт дома в Гизе, который предоставил ему Бонапарт. Клеберу ничего не оставалось, как расставить точки над i:

«Мой дорогой генерал, когда я принял командование над армией, я не нашел ни гроша в кассе, но лишь задолженность по выплатам примерно в три миллиона ливров и абсолютно обнищавшую армию. Исходя из этого вы можете понять, какую строгую экономию мне приходится соблюдать. Я тем не менее приказал кассиру выплатить вам 3 тыс. ливров жалованья, а также пайковые деньги в переводных векселях для оплаты во Франции, и я готов оплатить вам всё то, что я оплачиваю и другим старшим офицерам»[176].

Приказом главнокомандующего по армии от 16 сентября подобный порядок выплат был распространен и на других лиц:

«Главнокомандующий, узнав о требованиях некоторых уезжающих во Францию военных и служащих, чтобы им выплатили все задолженности, и учитывая, что нынешняя скудость армейской казны не позволяет удовлетворить их запросы, но желая тем не менее предоставить им средства отправиться в путь, постановляет:

1. Военные и служащие, уезжающие во Францию, получают перед своим отъездом наличными только свое жалованье за месяц. Выплата всех остальных задолженностей перед ними будет осуществлена главным кассиром в переводных векселях на национальное казначейство <…>»[177].

Жестокий дефицит средств ощущался не только в Каире, но и в провинции. Не имея возможности из-за безденежья решить ни одной из стоявших перед ним задач, генерал Мену, не продержавшись и трех недель в должности командующего Вторым округом, запросился в отставку с этого поста[178].

Для скорейшего наполнения казны Клебер сразу же после прибытия в Каир немедленно обложил коптов чрезвычайной контрибуцией в 150 тыс. ливров в возмещение ранее не выплаченных ими податей. Причем в мединах разрешалось выплатить только треть запрошенной суммы, а две трети взимались в золоте и серебре. Чтобы и на сей раз не было опозданий с внесением платежей, главнокомандующий принял жесткое решение взимать задерживаемые суммы в кратном размере, который непрестанно увеличивался бы с каждым днем задержки[179].

Кроме того, с первых своих шагов на новом поприще Клебер постарался упорядочить поступление доходов. Ежедневным приказом по армии от 5 сентября он запретил военному командованию на местах распоряжаться собранными суммами без его санкции[180]. 8 сентября циркулярным письмом к армейским кассирам он предупредил о персональной ответственности их подчиненных – интендантов-коптов и французских финансовых агентов, совместно занимавшихся сбором податей с населения, за сохранность отправляемых в казну сумм, поскольку в стандартных упаковках по 1 тыс. мединов то и дело обнаруживались недостачи[181].

Ежедневным приказом по армии от 14 сентября Клебер ввел новое административно-территориальное деление страны на восемь округов, в каждый из которых назначалась гражданская администрация в составе французского агента, его заместителя и переводчика. На агента или его заместителя возлагалась обязанность сопровождать мобильные колонны, отправленные для взимания налогов или контрибуций с местного населения, и тут же брать под свой контроль изъятые средства. В каждый округ назначался также интендант из числа коптов, который был обязан держать агента в курсе текущей ситуации в подконтрольной им местности и в случае необходимости сопровождать его на взимание податей. В каждый из округов назначалось также по одному военному комиссару с заместителем[182].

Другим приказом того же дня создавались в административных центрах округов восемь касс, куда необходимо было вносить все виды платежей в течение суток после их поступления. Агентам и интендантам-коптам воспрещалось самостоятельно тратить собранные деньги без санкции центральной администрации[183]. По сути, этими двумя приказами была проведена всеобъемлющая административно-финансовая реформа, призванная максимально упростить и рационализировать систему управления оккупированной страной и получения с нее доходов.

Однако, если такая реформа и могла решить или хотя бы смягчить проблему дефицита финансов, для этого требовалось время. А близкая угроза внешнего вторжения его уже не оставляла. Хотя Бонапарт и Клебер разбили у горы Фавор войска, собранные дамасским пашой для помощи Акре, основные силы османской армии в дело еще не вступали. Из Сирии приходили сведения о том, что великий визирь Османской империи Юсуф-паша ожидается в Дамаске с армией из Константинополя, предназначенной для вторжения в Египет. После прибытия в Каир Клебер получил донесение от агента из Сирии, которое шеф батальона[184] Марк Антуан Жофруа, комендант форта Эль-Ариш, прислал вместе со своим письмом от 1 сентября:

«Абдулла-паша ожидает в Дамаске Юсуф-пашу, который со дня на день должен прибыть сюда с армией из Константинополя. Однако, пока его ждут, никто в Сирии не сдвинется с места. Джаззар-паша не проводит в своих владениях никакой мобилизации, довольствуясь тем, что активно восстанавливает Акру. В Яффе никого, и этот почти полностью разрушенный город остается всё в том же разоренном состоянии, в каком мы его оставили. Складов провианта нет ни в Яффе, ни в Газе. Предполагается, что Джаззар-паша, опасаясь как одной стороны, так и другой[185], решил в предстоящей схватке соблюдать нейтралитет. Говорят, что султан доверил ему командовать караваном паломников в Мекку, но он отказался, сославшись на свой возраст и нынешнюю ситуацию.

В Газе мамлюки. Они вошли туда одновременно с уходом французской армии. Их насчитывается 300–400 человек. Вместе с ними там находятся 200 конных янычар султана, набранные в этой местности. Они питаются тем, что купят, и не имеют ни малейших запасов продовольствия. Говорят, что Алфи-бей, бывший губернатор Шаркии, соединился с Ибрагим-беем и часто предпринимает разведывательные рейды до Хан-Юниса, где проводит по несколько дней»[186].

Впрочем, ситуация быстро менялась, и уже 7 сентября Клебер сообщил генералу Дезе, который продолжал гоняться в Верхнем Египте за Мурад-беем:

«В Сирии всё пришло в движение. Юсуф-паша в Дамаске. Там уже должны собраться 80 тыс. чел., и все они двинутся прямо на Каир. По пути, я полагаю, им встретится ужасный враг – голод»[187].

Чтобы осложнить задачу великому визирю и оттянуть предстоявшее вторжение, Клебер запретил под угрозой смертной казни продавать из Египта в Сирию продовольствие, прежде всего рис и зерно[188]. Генерал Рейнье, чья дивизия стояла в Салихии и кому подчинялись гарнизоны Эль-Ариша и Катии, получил приказ перехватывать идущие в Сирию торговые караваны с продовольствием и изымать таковое в пользу армии[189]. Вместе с тем все эти меры могли лишь отсрочить грядущее столкновение, но не предотвратить его. А потому Восточной армии предстояло по воле Бонапарта не меньше года защищать Египет от объединенных сил Османской империи, Великобритании и России, не получая подкреплений и не имея денег даже на выплату жалованья личному составу. Детальное ознакомление с состоянием дел в полученном им от предшественника хозяйстве побудило Клебера всего лишь месяц спустя после отъезда Бонапарта сделать решительный шаг в сторону от намеченной тем политической линии.