Читать книгу Убийство в проходном дворе: четыре дела Эркюля Пуаро (сборник) - Агата Кристи - Страница 3

I

– Пенни для отличного парня[1], сэр?

Чумазый мальчишка заискивающе улыбался.

– Еще чего! – ответил старший инспектор Джепп. – И вот что, парень…

Последовала короткая нотация. Перепуганный беспризорник дал деру, бросив на бегу своим малолетним дружкам:

– Черт, это ж переодетый коп!

Вся банда пустилась наутек, распевая песенку:

Спутник старшего инспектора, низенький пожилой человек с головой, похожей на яйцо, и большими усами, как у военного, улыбнулся сам себе.

– Très bien[2], Джепп, – заметил он. – Вы прочли прекрасную проповедь! Поздравляю вас!

– Этот день Гая Фокса – просто мерзкая отмазка для попрошаек! – ответил Джепп.

– Интересно, – задумался вслух Эркюль Пуаро, – как долго живет память об этом событии. Фейерверки устраивают столько лет спустя в память человека, чьи деяния уже никто и не помнит…

Детектив из Скотленд-Ярда кивнул.

– Вряд ли многие из этих детишек на самом деле знают, кто такой Гай Фокс.

– И скоро, несомненно, в головах все перепутается. Эти feu d’artifice[3] пятого ноября – во славу или в осуждение? Взорвать английский парламент – это грех или благородный поступок?

Джепп хмыкнул.

– Некоторые несомненно сказали бы, что последнее.

Свернув с главной дороги, оба вошли в сравнительно тихий район бывших конюшен, переделанных под малоэтажное жилье. Они пообедали вместе и теперь шли короткой дорогой домой к Эркюлю Пуаро. По пути порой все еще были слышны взрывы петард. Временами небо озаряли сполохи золотого дождя.

– Хороший вечер для убийства, – профессионально заметил Джепп. – Никто не услышит выстрела.

– Мне всегда казалось странным, что преступники не пользуются такой возможностью, – сказал маленький бельгиец.

– Знаете, Пуаро, иногда мне почти хочется, чтобы вы совершили убийство.

– Mon cher!..[4]

– Да, мне хотелось бы посмотреть, как вы его обставите.

– Мой дорогой Джепп, если бы я совершил убийство, у вас не было бы ни единого шанса посмотреть, как я его устрою! Вы бы даже, вероятно, и не узнали бы, что было совершено убийство.

Джепп по-дружески благодушно рассмеялся.

– Ну вы и нахал! – снисходительно сказал он.

II

На следующее утро в половине двенадцатого у Эркюля Пуаро зазвонил телефон.

– Алло? Алло?

– Алло, это вы, Пуаро?

– Oui, c’est moi[5].

– Это Джепп. Помните, вчера поздно вечером мы возвращались домой через Бэрдсли-гарден?

– Да.

– И говорили, как просто было бы пристрелить кого-нибудь на фоне взрывов петард и фейерверков, и всего такого?

– Конечно.

– Ну так вот. В этом районе совершено самоубийство. Дом номер четырнадцать. Молодая вдова, миссис Аллен. Я еду туда прямо сейчас. Хотите со мной?

– Простите, дорогой друг, но разве человек вашего положения выезжает на самоубийство?

– В яблочко!.. Нет. На самом деле наш доктор усматривает здесь что-то странное. Вы не хотите поехать? У меня такое ощущение, что вам надо там побывать.

– Конечно, я поеду. Вы говорите, номер четырнадцать?

– Именно так.

III

Пуаро прибыл в дом № 14 в Бэрдсли-гарденз почти в то же самое время, когда подъехал автомобиль с Джеппом и еще тремя мужчинами.

Дом номер № 14 явно был сейчас центром внимания. Его окружала толпа людей – водителей, их жен, мальчиков-посыльных, бездельников, хорошо одетых прохожих и несчетное количество ребятишек. Все они, раскрыв рот, пялились на дом.

Полицейский констебль в униформе стоял на ступеньке и изо всех сил сдерживал натиск любопытных. Встревоженный молодой человек щелкал фотоаппаратом. Он сразу бросился к Джеппу, как только тот появился.

– Пока без комментариев, – сказал старший инспектор, отодвигая его в сторону, и кивнул Пуаро: – А, вот и вы. Зайдемте в дом.

Они быстро вошли, захлопнув за собой двери, и оказались в тесном пространстве у начала лестницы, крутой, как приставная.

Наверху показался какой-то человек, узнал Джеппа и сказал:

– Наверх, сэр.

Джепп и Пуаро взобрались по лестнице. Человек на верхней площадке открыл дверь слева, и они оказались в маленькой спальной.

– Думаю, вы хотели бы ознакомиться с основными моментами, сэр?

– Именно так, Джеймсон, – ответил Джепп. – Итак?

Участковый инспектор начал докладывать:

– Покойница – миссис Аллен, сэр. Жила здесь с подругой – мисс Плендерли. Последняя была за городом и вернулась сегодня утром. Она открыла дверь своим ключом и удивилась, никого не увидев. Обычно к ним в девять приходит домработница. Она поднялась наверх, сначала к себе в комнату (в эту самую), затем через площадку пошла в комнату подруги. Дверь была заперта. Она подергала ручку, постучала, стала звать, но ответа не было. В конце концов она встревожилась и позвонила в полицейский участок. Это было в десять сорок пять. Мы приехали и высадили дверь. Миссис Аллен лежала на полу, убитая выстрелом в голову. В ее руке был пистолет – «уэбли» двадцать пятого калибра. Явное самоубийство.

– Где сейчас находится мисс Плендерли?

– Внизу, в гостиной, сэр. Очень невозмутимая, разумная молодая леди, скажу я вам. У нее есть голова на плечах.

– Я немедленно поговорю с ней. А сейчас мне хотелось бы поговорить с Бреттом.

Вместе с Пуаро старший инспектор пересек лестничную площадку и вошел в комнату напротив. Высокий пожилой мужчина поднял голову и кивнул:

– Привет, Джепп, хорошо, что вы здесь. Странное тут дело.

Джепп подошел к нему. Пуаро окинул комнату внимательным взглядом.

Эта комната была намного больше той, из которой они только что вышли. В ней имелся эркер с окном, и в то время как та спальня была по-спартански простой, эта подчеркнуто маскировалась под гостиную. Стены были серебристого цвета, а потолок – изумрудно-зеленым. Шторы с модернистским узором в серебристо-зеленых тонах. Диван, покрытый блестящим изумрудно-зеленым шелковым покрывалом, и множество золотистых и серебристых подушек. Высокое старинное бюро орехового дерева, ореховый комод и несколько современных блестящих хромированных стульев. На низком стеклянном столике стояла большая пепельница, полная сигаретных окурков.

Пуаро тихонько принюхался, затем подошел к Джеппу, который осматривал труп.

На полу, словно упав с одного из хромированных стульев, лежала молодая женщина лет двадцати семи. У нее были светлые волосы и тонкое лицо почти без макияжа. Милое, мечтательное, чуть глуповатое личико. Левая сторона головы была покрыта запекшейся кровью. Пальцы правой руки сжимали маленький пистолет. Женщина была одета в простое платье темно-зеленого цвета с вырезом под горло.

– Так в чем дело, Бретт? – Джепп смотрел на свернувшуюся на полу фигурку.

– Лежит вроде нормально, – сказал доктор. – Если б она сама застрелилась, то упала бы со стула именно так. Дверь и окно были заперты изнутри.

– Вы говорите, что все правильно. Что же тогда не так?

– А вы на пистолет гляньте. Я не трогал его – жду, пока отпечатки снимут. Но вы сами увидите, что я имею в виду.

Пуаро и Джепп вместе опустились на колени и внимательно осмотрели пистолет.

– Я понял, о чем вы, – сказал Джепп, вставая. – Дело в повороте ее руки. Выглядит так, будто она его держит – а на самом деле нет… Что-то еще?

– Много чего. Она держит пистолет в правой руке. А теперь посмотрите на рану. Пистолет был прижат к голове прямо над левым ухом – левым, прошу заметить.

– Хм, – заметил Джепп. – Как-то не вяжется. Она ведь не могла держать пистолет правой рукой в таком положении и стрелять?

– Ни в коем разе, сказал бы я. Руку так завернуть можно, но выстрелить – нет.

– Тогда все очевидно. Кто-то застрелил ее и попытался обставить все так, чтобы выглядело как самоубийство. Кстати, что там с запертыми дверями и окном?

Инспектор Джеймсон ответил:

– Окно было закрыто на задвижку, сэр, но и дверь была заперта, и мы не могли найти ключ.

Джепп кивнул:

– Да, не повезло. Кто бы это ни сделал, он запер за собой дверь и понадеялся, что отсутствие ключа не заметят.

– C’est bête, ça![6] – пробормотал бельгиец.

– Пуаро, старина, не судите всех по вашему блестящему интеллекту! На самом деле такие маленькие подробности очень часто упускают. Дверь заперта. Ее вскрывают. Женщина найдена мертвой – пистолет в руке – явное самоубийство – она заперлась, чтобы покончить с собой. Ключи никто не ищет. Хорошо, что мисс Плендерли вызвала полицию. Она могла позвать пару шоферов и высадить дверь – и вопрос о ключе так и не возник бы.

– Да, полагаю, все верно, – сказал Эркюль Пуаро. – Такова реакция большинства людей. Ведь полицию зовут в последнюю очередь, не правда ли?

Он по-прежнему не отводил взгляда от тела.

– Вас что-то настораживает? – спросил Джепп.

Спросил полицейский как бы между прочим, но глаза его смотрели остро и внимательно.

Эркюль Пуаро медленно покачал головой:

– Я смотрел на ее часы.

Он наклонился и чуть коснулся их кончиком пальца. Это было изящное ювелирное изделие на черном муаровом ремешке на запястье руки с пистолетом.

– Шикарная вещица, – заметил Джепп. – Наверняка дорого стоит! – Он вопросительно искоса глянул на Пуаро. – Может, в этом что-то есть?

– Да, возможно.

Сыщик отошел к бюро. Оно было с откидывающейся крышкой, изящной, под стать цвету и узору.

В центре, перед красивым зеленым лакированным пресс-папье, стояла массивная серебряная чернильница. Слева от пресс-папье находился лоток для перьевых ручек из изумрудно-зеленого стекла, в котором лежали ручка с серебряным пером, палочка зеленого сургуча, карандаш и две марки. Справа от пресс-папье находился передвижной календарь с указанием дня недели, даты и месяца. Там же стоял маленький стеклянный флакон, а в нем – ярко-зеленое гусиное перо. Пуаро вынул его и осмотрел, но на пере не было чернил. Оно явно стояло здесь для украшения, не более того. Писали ручкой с серебряным пером – оно было запачкано чернилами. Взгляд сыщика упал на календарь.

– Вторник, пятое ноября, – сказал Джепп. – Вчера. Все верно. – Он повернулся к Бретту: – Как давно она мертва?

– Она убита в одиннадцать тридцать три вчера вечером, – тут же ответил Бретт. Затем ухмыльнулся, увидев озадаченное лицо Джеппа. – Простите, старина, – сказал он. – Пришлось изобразить книжного супердоктора. На самом деле – около одиннадцати плюс минус час, точнее не скажу.

– О… а я уж подумал, что часы остановились или что-то в этом роде.

– Остановились, но в четверть пятого.

– Полагаю, вряд ли она могла быть убита в четверть пятого.

– Можете даже не думать об этом.

Пуаро перевернул пресс-папье.

– Хорошая идея, – сказал Джепп. – Но все зря.

Пресс-папье продемонстрировало девственно белый лист промокательной бумаги. Пуаро просмотрел другие листы, но там было то же самое.

Он занялся мусорной корзиной. В ней лежали два или три разорванных письма и реклама. Разорваны они были только пополам, так что восстановить их не стоило труда. Просьба о денежном пожертвовании от какого-то общества помощи бывшим военнослужащим, приглашение на коктейль на 3 ноября и записка о встрече с портнихой. Реклама представляла собой объявление о меховой распродаже и каталог из универмага.

– Ничего, – сказал Джепп.

– Но это странно… – сказал Пуаро.

– В смысле, что самоубийца обычно оставляет предсмертную записку?

– Именно.

– Одним доказательством больше в пользу убийства. – Джепп отошел. – Сейчас раздам поручения моим людям. А мы пойдем и допросим мисс Плендерли. Идете, Пуаро?

Бельгиец до сих пор не мог оторвать взгляда от бюро и его принадлежностей, словно зачарованный.

Он вышел из комнаты, но в дверях еще раз бросил взгляд на щегольское изумрудно-зеленое гусиное перо.