Читать книгу Рождённые из пепла - Акили - Страница 8

Череду дождливых дней сменило солнечное утро и обещало прекрасную охоту. Король собирался на неё неделю, выжидая подходящего дня. Несколько раз он приказывал проверить его одежду, коня, снаряжение, и мальчишка-оруженосец носился эти дни как ветер, осматривая каждый шнурок и крючок. Если бы что-то пошло не так, король бы высек мальчишку хлыстом, и положение младшего сына мелкого лорда того бы не спасло.

Арчи всегда любил охоту. Это было одно из немногих достойных развлечений, которыми он мог заняться. Будь его воля, он бы ещё занимался попойками и сажал на колени девок, но те привычки пришлось оставить в прошлом, когда он стал королём.

…Во всяком случае Генрих надеялся, что они в прошлом. Ещё несколько лет назад стоило спустить с племянника глаз, как он тут же оказывался в трактире если не для своего удовольствия, то хотя бы просто назло своему отцу. Теперь же Арчи может приказать доставить весь трактир прямо к себе в комнату.

Сейчас он искренне радовался охоте и созвал на неё всех лордов, дабы обскакать их в стрельбе и количестве дичи. Даже Сильвестру пришлось согласиться, хотя подобные занятия доставляли муки его раздобревшему телу. Все ещё только собирались у дворца, а Сильвестр уже нервно обтирал лысину на макушке белым платком. Несомненно, женское внимание сегодня достанется не ему.

Многие знатные леди собрались у ворот или смотрели из окон дворца, как собирается на охоту большая процессия. Они щебетали как пичужки и игриво улыбались молодым аристократам, которых немало было в свите лордов и короля. Даже стражникам перепадало внимания.

Лорд Ларгель щеголял перед леди и лордами на породистом скакуне – подарке канцлера – и демонстрировал чудеса верховой езды под предлогом разминки. Очевидно, мстил Сильвестру за шпильку в его адрес на собрании Совета.

Лорд Поуль без лишних движений ожидал начала со своей маленькой свитой и не привлекал внимания. Его скромная и непривлекательная внешне персона к этому располагала. Бледная тень. Под стать поведению в Совете.

Богатый лорд Герберт же демонстрировал всем лучшее охотничье снаряжение, какое можно купить за деньги, и хвалился своими гончими. К счастью, ему хватило ума выглядеть скромнее короля.

Арчивальд вышел к собравшимся в оливковом дублете, сияющем драгоценными камнями и обшитом золотыми нитями. Вокруг головы блестел золотой обруч – походный вариант короны. На груди сияла золотая цепь с рубинами. Сапоги начищены до блеска. Несомненно, Арчивальд вырос привлекательным мужчиной… если бы только ещё подправить его характер.

Генрих посмотрел за спину короля и ожидал увидеть выходящую за ним королеву, но вместо Микаи за ним важно выхаживала танцовщица и светилась от счастья. Канцлер тяжело вздохнул. Этого следовало ожидать. Не только весь дворец, весь Адамант, наверное, уже знал о романе короля с экзотической простолюдинкой. Возможно, некоторые простаки нашли бы это романтичным, но королевской семье и её репутации оно не сулило ничего благоприятного.

Когда уже король наиграется этой Розалин? Даже иные знатные леди уже начали поглядывать на неё с обидой и завистью. Вот и сейчас, стоило ей появиться, как выражения их лиц скисли как молоко на жаре.

Но более всех них унижение чувствовала сама королева. О её уродстве тоже сложили легенды – в основном те, кто никогда не видел её воочию. Хотя Генрих признавал, что после пожаров и последующей коронации Микая определённо исхудала и утратила былое очарование. А ведь раньше умела так мило улыбаться, и прядки на её висках вились в смешные кудряшки. Генриху доводилось видеть её до пожара несколько раз, и он помнил каждый.

Сейчас Микая словно другой человек – холодный и неприступный.

Королева вышла последней. Король уже собирался приказать всем ехать, как появилась она. Лорды и леди склонили перед ней головы. Хотя последние едва сдержали смех, завидев её наряд: коричневое верхнее платье с шнуровкой по бокам, под которым виднелось нижнее чёрное. На груди и бёдрах платье «украшала» такая же чёрная вышивка с несуразными завитушками. Ну словно кухарка наряжала.

Стоило королеве отвернуться, как дамы начинали оправлять несуществующие складки на своих ярких бархатных и парчовых нарядах, щеголять обнажёнными ключицами и всячески подмигивать кавалерам. Намекали, что для любования красотой нужно смотреть в их сторону.

Неудивительно, что Микая не желала себе фрейлин из благородных леди, как давно принято у королев в соседних странах, а предпочитала одну личную служанку. Даже у королевы Ивайн в услужении были кастелянша, одевальщица и пара фрейлин, что скрашивали её досуг во время чтения и вышивки. Когда на престол взошла Микая, многие дочери знатных семейств переехали во дворец в надежде стать ближе к королеве… и к королю. Но Микая быстро смела их планы, заявив, что ей не нужны «собеседницы».

Микая видела их насквозь, слышала все их сплетни. И не верила никому. Её ум, наблюдательность и осторожность очень интересовали канцлера.

Правда одевалась Микая хуже, чем раньше. Не будь она уже королевой, ни один знатный жених не обратил бы на неё своё благородное внимание. Генрих бы обвинил в криворукости портного, но королева сама заказывала такие платья. Волосы сейчас были туго стянуты в высокой причёске. Никаких вьющихся прядок.

Арчивальд, когда увидел её, даже не столько по-обычному скривился, сколько удивился. Это странно. Арчи наотрез отказывался приглашать супругу, и Генрих сам при нём написал ей вежливое приглашение от его имени. Надо будет выяснить.

Если бы канцлер не подмечал такие детали, он бы недолго удержался на должности.

Король скомандовал ехать, и все, кто был с лошадьми, тотчас запрыгнули в сёдла. Оруженосцы и слуги отправлялись пешком. Процессия пройдёт через всю главную дорогу к воротам города, и жители сполна полюбуются на событие. Уж чем король их балует, так это зрелищами. Впрочем, он старается не для народа.

Командир стражи тоже ехал с ними и предусмотрительно приказал окружить короля и королеву охраной. Мятежники всё ещё на свободе. Ловушка для них была хороша, но она захлопнулась лишь отчасти. Неизвестно, где они, сколько их по городу, а главное, что собираются делать. Если бы только удалось взять нескольких живыми. В этот раз им бы не удалось откусить себе языки.

Горожане собрались по обочинам дороги и охали на красоту процессии, улыбались, махали платками. Кто бы сказал, что где-то в глубине переулков затаились мятежники?

Король пытался выехать из кольца стражников вперёд, но они поспевали за ним и снова окружали. Арчи явно был недоволен, но хотя бы не стал разводить скандал на глазах у всех. Нужно ему втолковать, что в городе скрываются люди, которые не прочь увидеть его голову на пике.

Себя канцлер тоже окружил стражей, велел обступить и королеву, чтобы ни один стрелок не смог прицелиться. Генрих не смотрел на любопытную толпу, он рыскал глазами по входам в переулки, переводил взгляд на крыши и окна чердаков. Он чувствовал, что мятежники рядом, наблюдают за ними, но сегодня не покажутся.

Процессия выехала в лес без происшествий. Едва Арчивальд оказался за воротами, как помчался вперёд галопом, словно выпущенный на прогулку пёс. Личная стража едва поспевала за ним, только и шуршали впереди листья да хрустели под копытами ветки.

Королева ехала позади и разговаривала с Сильвестром, который с трудом держал равновесие на лошади в рыси.

– …озвучу эту идею на следующем собрании. Мой казначей посчитал, что строительство можно начать уже этой весной.

– Вы очень благородны, лорд Сильвестр. Мы до сих пор ощущаем последствия того страшного пожара, а многие горожане лишились всего. Ваш дом для бедняков принесёт короне славу, – говорила ему королева, но на лице не проявилось ни единой эмоции. Словно застывшая маска в белилах.

Сильвестр того словно не заметил и расфуфырился от гордости как индюк.

– Всё ваша идея, Ваше Величество.

– Моя? – удивилась королева. – Вы что-то путаете, лорд Сильвестр, идея была вашей. Я лишь выразила одобрение.

– Хм, – глубоко задумался Сильвестр, но не стал настаивать. – Надеюсь, вы, Ваше Величество, поможете скромному слуге осуществить сей замысел?

– Вы переоцениваете мои способности, лорд Сильвестр. В моём ведении лишь королевские покои. И даже они мне неподвластны. – Микая скользнула взглядом по спине ехавшей впереди танцовщицы. Та была облачена в песочный шёлк поверх чёрного нижнего платья и парчовый плащ цвета охры с меховым воротником. – Что я могу сделать для столь большого дела?

– Ваше Величество может дать своё благословение. Оно, несомненно, воодушевит всех причастных и принесёт народу добрые вести.

Генрих смотрел на картину перед собой и подумал, насколько та нелепа: полный лысоватый мужчина с толстой потной шеей в белом накрахмаленном воротнике и бархатном берете и тонкая миниатюрная женщина в закрытом платье и со строгой причёской. Трудно было найти более неподходящих друг другу людей. Разве что… нынешние король с королевой.

Белая лошадь Сильвестра вдруг испугалась чего-то в траве, заржала и рванула вперёд, а толстый индюк наклонился назад и едва удержался одной рукой за седло.

– Лорд Сильвестр, у вас всё благополучно? – бросила ему вслед Микая и поскакала за ним. Она в седле держалась безупречно.

В это время вернулся Арчивальд и гордо показал подстреленную куропатку. Вся свита одобрительно закивала. Никто не сомневался, что первым трофей добудет король. После этого все разъехались на поиски дичи. Собаки убежали вперёд. Пара соколов взлетела ввысь.

Танцовщицу король повёл за собой. Вручил ей в руки арбалет и с важным видом рассказывал, как им пользоваться. Она хихикала и смущалась. На жену король демонстративно не обращал внимания.

Микая не любила короля. Это было ясно с первого дня их брака. Но её уязвлённая женская гордость, несомненно, была удобным предметом манипуляций. И даже такой дурак как Арчивальд углядел это и использует.

Охотники зашли далеко в чащу. Королевское сопровождение поредело. Каждый намеревался добыть свою дичь. Арчивальд велел оруженосцу тревожить каждые кусты на случай птицы или зайца, но не везло.

Лес отвечал охотникам величавым спокойствием, бросал ажурные тени на их лица, накрывал холодной весенней свежестью. С листьев ещё не сошла влага дождливых дней, земля пахла сыростью, отпечатывала следы копыт и сапог. В вышине среди шорохов раздавался тихий щебет.

Как вдруг за деревьями раздался крик. Все бросились туда, сминая на пути ветки и траву, пока звуки не вывели их на поляну. На земле с задранным камзолом сидел лорд Сильвестр и кряхтел от боли. Рядом с ним гарцевал на коне и смеялся лорд Ларгель.

– Лорд Сильвестр не справился с конём и изволил упасть, – пояснил сквозь смех Ларгель.

– Ах ты, змей. Ты же нарочно припугнул мою лошадь!

– Вам стоило взять менее пугливого коня. Или вы купили настолько дорогого коня, что не проверили его качество?

Король и его свита вторили веселью. Генрих смолчал. Микая из вежливости пожурила Ларгеля:

– Недостойно смеяться над человеком, который ранен. Даже если он ваш соперник… на охоте.

– Я бы пожал ему руку, Ваше Величество, если бы он был ранен в бою, а так могу только смеяться, – смело заявил Ларгель.

А Сильвестр продолжал кряхтеть над ушибленной ногой и ругаться себе под нос, когда ему помогали встать слуги из его свиты.

– Боюсь, я не в силах продолжать соревнование, Ваше Величество, – обратился лорд к королю. – Вы разрешите мне удалиться?

– От тебя на охоте был один толк – повеселить меня. Считай, что дело сделано. Иди, – рассмеялся король, и униженного Сильвестра увели с поляны под руки.

В этот момент впереди что-то зашуршало, и король тут же крикнул собакам:

– Ату! Ату!

И те бросились в кусты.

– А Ваше Величество добудет мне мех на муфту? Я буду беречь её больше жизни, – прощебетала танцовщица. Она успела спешиться и сорвать белый цветок.

– Смотри. Я добуду столько мехов, что хватит на плащ, – усмехнулся Арчивальд и помчался на коне сквозь ветки за собаками.

– Ах, Его Величество так умел и благороден. И так заботится обо мне. В спальне я отплачу ему своей преданностью и любовью, – проговорила мечтательно танцовщица, словно ни к кому не обращаясь, словно, кроме неё, тут никого не было, но её слышал каждый из свиты и в особенности…

Резкий хлопок привлёк внимание всех людей поблизости. Розалин с несчастным видом прижала ладонь к ушибленной щеке, цветок упал на землю, а Микая стояла над ней с занесённой рукой, и во взгляде горели угли.

Король очень скоро вернулся с пустыми руками и сразу заметил заплаканное и покрасневшее лицо своей любимицы.

– Кто посмел коснуться тебя? Испортить твоё лицо? – требовательно спросил Арчивальд.

– Ваша… гостья неподобающе себя вела, Ваше Величество, – первой ответила королева, и именно её Арчивальд меньше всего хотел сейчас услышать.

– Да как ты посмела коснуться моей собственности!

Услышав о собственности, танцовщица тихо ахнула, но ничего не сказала. Только продолжала изображать несчастный вид. Неужели эта девчонка и впрямь думала, что король в неё влюблён? Глупая. Король Арчивальд не любит никого. И королева Микая это отлично знала.

– Ваша «собственность» находится там, где ей не надлежит, и говорит слова, которые ей не надлежит произносить, – холодно сказала она. – За подобное непотребство королева имеет право отрезать ей язык, но не желает расстраивать Ваше Величество.

При этих словах Арчивальд вскинул со своего плеча заряженный арбалет и направил на Микаю. От этого жеста все потеряли дар речи, в том числе и королева. Стрела смотрела прямо ей в грудь, а палец короля лежал на спусковом крючке.

– Я решаю, кому говорить, кому молчать, а кому отрезать язык. И тот, кто посягает на моё право, заслуживает смерти. Выбирайте, леди: стрела или кинжал?

Над поляной повисла зловещая тишина, только ветер шелестел ветками. Глаза Микаи были полны возмущения. Генрих быстро спешился и опустил арбалет в руках племянника.

– Ваше Величество, похоже, много выпили и не вполне осознают, что делают, – ровно произнёс канцлер, но глаза были строги.

– Пф, – только фыркнул Арчивальд и закинул арбалет обратно на плечо. – Ты иногда такой же скучный, как твоя королева. Вам стоило пожениться, – бросил он, вскочил на коня, подсадил к себе в седло танцовщицу и ускакал.

Королева осталась стоять на месте, не опуская головы.

– Ваше Величество… – канцлер хотел подать ей руку, но она резко вскинула свою, подозвала лошадь, вскочила в седло и поехала вперёд.

* * *

Ивор нёс в котомке гору овощей, а в руках внушительный мешок муки. Талия нагрузила его как вьючную лошадь и настаивала запастись ещё. Ивор пытался остановить её, но Талия по-детски закатила глаза:

– Что? Вас такая орава иногда может нагрянуть – и всех накорми! Пора брать плату за обед.

Иногда Ивор забывал, насколько много она для всех делает: и покормит, и одежду заштопает, и воду с колодца принесёт, и постирает. Подпольщики увлечены большими планами о мести и справедливости, но без этой бытовой заботы вряд ли далеко бы ушли голодные и грязные, в рваных штанах и рубахах.

Конечно, Талия не обслуживала всё сопротивление, только тех, кто жил в основном убежище, как Ивор и Витарр, или часто туда захаживал… некоторых уже нет в живых, и Талия всегда тяжело это переживала.

В последний раз Ивор был слишком пьян, чтобы заметить, с какими слезами на глазах Талия стирала окровавленную одежду, как натёрла о неё руки. Нет, конечно, он был слишком занят собой и своими переживаниями! Заставил её волноваться.

– Прости, что мы взвалили всё это на тебя, – сказал он, и Талия сначала удивилась таким словам, а потом пожала плечами.

– А что мне ещё делать? Я только это умею. Вот бы мне помогать вам в остальных… делах.

– Не надо. Ты делаешь достаточно. Благодаря тебе, у нас есть тёплое место с горячей едой, и мы можем возвращаться домой со спокойной душой.

Ивор пришёл бы в ужас, если бы Талия отправилась на задание. Он не видел её ни в качестве осведомительницы, ни шпионки, ни, упаси свет, в бою. Бойкой она была лишь на язык с друзьями. Её беззащитность всегда напоминала подпольщикам о том, кого они защищают – не только прошлое, но и настоящее, и будущее.

– В последний раз я не смогла тебе помочь. Ты выглядел таким несчастным и… из-за тебя в доме кончился алкоголь!

– Прости. Со мной всё в порядке, правда… и я куплю новый.

Они миновали рынок и шли домой главными дорогами через площадь. Короче было пробежать переулками, но Талия так редко выбиралась в город погулять, что Ивор не смел отнять у неё эту возможность.

С какими горящими глазами она рассматривала наряды горожанок, выпечку и сладости на прилавках, узорные платки. Постоянными спутниками Талии были только кастрюли, щётки да передник.

– Хочешь новое платье?

– Чего? – у Талии округлились глаза.

– Я подумал, что ты заслужила подарок за всё, что делаешь для нас.

Она глянула на идущих мимо девушек – обе в красивых цветных платьях, щебечущие беззаботно о своём – и опустила глаза.

– Н-нет, Ивор. Не надо.

– Почему?

– Я знаю, что вам нужны деньги. Всё, что вы делаете… даже просто приютить кого-то из наших и накормить – на это всё нужны монеты, – Ивор хотел возразить, но Талия угадала его мысли. – Я знаю, что у многих из вас есть обычная работа, но… Ивор, я тоже хочу помогать вам!

– Ты уже помогаешь.

– Но не так! Я каждый день сижу над грязной посудой и думаю, а в безопасности ли ты, Витарр и другие. Что вы делаете? Как сильно рискуете? Может, пока я мою тарелки, и мыло стекает в бадью, вы где-то так же истекаете кровью.

– Талия…

– Ничего! Неважно, Ивор. Мне не нужны новые платья.

Они продолжали идти молча, обходя суетных прохожих. Талия смотрела в землю и больше не наслаждалась прогулкой.

«Молодец, Ивор. Хотел развеселить, а сам расстроил», – поругал себя он и заметил, что Талия остановилась. Она смотрела через на толпу, которая собралась вокруг жрицы из храма, и слушала её.

– …И тогда человек испил крови своей и богов и получил их благословение. Человека того звали Канвальд, он стал первым королём Адаманта, и с тех пор Благословенная кровь течёт во всех его потомках…

Ивор сто раз слышал эту историю. Жрецы всегда повторяли её на службах, важных церемониях и площадях с незапамятных времён. Правда, сейчас стали вещать чаще, чем раньше.

– Сплотитесь, дети света, вокруг потомков Канвальда, ибо его кровь даровала нам родину и защищает нас от несчастий! – жрица вскинула руки в широких белоснежных рукавах.

«Конечно, а то, что это потомки Канвальда поубивали друг друга и сожгли треть столицы, пустяк», – проворчал Ивор. В детстве он, может, и верил в подобные истории, но сейчас научился смотреть на мир своими глазами и думать своим умом.

Даже когда жрица закончила проповедь, и люди начинали расходиться, Талия всё ещё смотрела в её сторону.

– Что-то не так?

– Ивор… Нынешние король с королевой. Они же последние с Благословенной кровью, правильно?

– Так говорят.

– А что случится, если вы… если их не станет? Боги разгневаются?

Ивор тихо вздохнул и посмотрел на высокие шпили храма вдалеке.

– Если эта кровь и имела хоть какое-то значение, то утратила его три года назад. Если боги не ответили тогда, то и теперь не отзовутся.

* * *

Арчивальд вернулся в свои покои и скинул пропахший лесом и землёй дублет. Потная рубашка неприятно липла к телу, но расторопные слуги уже приготовили на кровати свежую, а рядом ванна с нагретой водой.

Арчивальд кивнул самому себе. Всё так, как и должно быть. Роза обещала прийти к нему, когда переоденется. Арчивальду нравилось, когда она касалась его мягкими руками, подставляла для поцелуев пахнущую цветочными духами шею, а её движения и без музыки кружили голову. Иногда Арчивальд не дожидался конца танца и хватал её за талию, привлекал к себе. Она игриво смеялась, позволяла схватить себя за груди, целовать ключицы и спускаться ниже.

С Розой Арчивальд мог забыть обо всём. В особенности о постоянных нравоучениях от дяди, который так и старается подсунуть к нему на ложе старую уродливую кобылу.

Иногда Роза спрашивала Арчивальда о том, что происходит за важными дверями собрания и вместе с ним смеялась над лордами-подхалимами канцлера. С ней политику обсуждать куда веселее, чем с ними. Для женщины все эти подковёрные интриги и планы – просто милые глупости, в которых она ничего не смыслит.

Микая была другой. Статуи в саду и то теплее. И привлекательней. Микая Валдис с первой встречи выглядела тощей как стручок. Арчивальд помнил, какое разочарование испытал при знакомстве, какой крошечной оказалась её грудь, какими худыми бёдра и бледным лицо.

Высокомерная. Безразличная. Одним своим присутствием она напоминала, что их на троне двое, во главе стола всегда ставили два кресла, короны носили они оба. Арчивальд не признавал этого. Старался забыть, не обращать внимания, что кто-то ещё в его дворце раздаёт приказы и именуется «Ваше Величество».

Он выше, чем она. Иногда приходится напоминать об этом ей и всем остальным.

Взгляд упал на стол. Глаза округлились. Руки сжались в кулаки, с губ сорвался короткий вскрик. В груди с каждым вдохом зрел неистовый гнев.

На столе на самом видном месте стоял золотой кубок с рубинами на кайме и узорами на чаше. Кубок, что вчера был отправлен в покои королевы. Кубок, что должен быть ей испит. Кубок, наполненный вином. Кубок, наполненный ядом.

«Да как она посмела».

Король рывком пересёк комнату, с грохотом открыл двери покоев и бросил страже.

– Ко мне эту старую кобылу!

– Ваше Величество?

– Микаю сюда!

Ждать пришлось долго. Слишком долго! Перед ней открыли двери. Она вошла в том же нелепом коричневом платье, но с гордо поднятой головой, словно была здесь хозяйкой. И приподняла бровь.

Король ходил по комнате с раскрасневшимся от гнева лицом. Рубашка распахнута. Он хотел убить эту женщину, свернуть её тонкую лебединую шею. Но не стал. Вместо этого он указал на кубок и сказал единственное слово, в которое вложил всю ненависть и неприязнь к ней:

– Пей.

При взгляде на кубок она растерялась и неуверенно посмотрела на короля. Прижалась к двери, словно хотела сбежать. Арчивальд одним движением снял меч со стены и направил ей в грудь.

– Я сказал: пей. До дна.