Читать книгу Рождённые из пепла - Акили - Страница 9

– Что случилось со служанкой королевы? – требовательно спросил канцлер.

Он только успел переодеться после охоты, как ему доложили об отравлении в покоях Её Величества. Сейчас Генрих сидел в кабинете за столом, скрестив пальцы, а перед ним стояли стражник, другая служанка и лекарь.

– Служанка королевы зашла в покои. Вскоре Её Величество открыла дверь и велела позвать лекаря и прислать кого-нибудь прибраться. Я пошёл выполнять поручение, – отчеканил стражник. Заранее приготовился к ответу.

– Кто первым вошёл в покои королевы? – спросил канцлер.

– Мы вошли одновременно с лекарем, лорд Генрих, – начала служанка, глядя в пол. – Линн… служанка Её Величества лежала на полу. Королева стояла недалеко. Между ними на ковре валялся золотой кубок с пролитым вином.

– Какой золотой кубок? – встрепенулся Генрих. Он знал, что королева предпочитает серебро. Золото же любит…

– Да крупный такой… с большими красными камнями по краю, – служанка изобразила руками круглую кайму.

«Арчивальд…» – вздохнул Генрих. Одно это имя уже объясняло всё.

– У Линн сильное отравление, лорд Генрих, – сказал лекарь.

«Значит, Арчивальд прислал королеве отравленное вино, и она заставила выпить служанку? Умная птичка».

– Где сейчас золотой кубок?

В дверь настойчиво постучали. На пороге оказался один из гвардейцев, стороживших покои короля. Канцлер лично отбирал людей, которые находятся так близко к Арчивальду и охраняют его… а также докладывают обо всех посетителях королевской спальни.

Гвардеец даже не дождался, пока канцлер выставит всех из комнаты, а тут же выпалил:

– Лорд Генрих, король вызвал к себе королеву…

– Да ты издеваешься! – послышался крик Арчивальда и звук удара чего-то металлического о стену.

Дверь в королевские покои была приоткрыта, и происходящее там слышалось на весь коридор. Канцлер остановился на пути к комнате и жестом велел всей страже уйти. Ни к чему им это слышать.

– Как я и сказала, Ваше Величество, это отменное вино. Зря вы тоже не попробовали, – голос Микаи был ледяным.

После этого она вскрикнула. Генрих рывком распахнул двери. Королева сидела на полу и держалась за раскрасневшуюся щёку. Сам Арчивальд напоминал взъерошенного мальчишку с красным от злости лицом и поджатыми губами. Злополучный кубок лежал опрокинутым на полу, а красный след от вина растекался по гобелену с изображением дворца. Словно кровь.

Генрих бросил короткий взгляд на племянника, повернулся к Микае и подал ей руку.

– Леди Микая, прошу прощения за инцидент. Мне прислать стражу, чтобы вас проводили в покои и позвали для вас лекаря?

Королева приняла руку только для того, чтобы встать. После этого она, не взглянув ни на кого, молча вышла из покоев. Стук её каблуков затих вдалеке.

– Тц. Каждый раз, когда эта женщина выводит меня из себя, появляешься ты и защищаешь её. Ты на чьей стороне, дядя? – взъелся Арчивальд.

Генрих поплотнее закрыл дверь комнаты, а потом развернулся и дал нерадивому племяннику сильную оплеуху.

Арчивальд от неожиданности начал оседать на пол, но вовремя схватился за стол. Провёл ладонью от виска к подбородку, словно не верил в произошедшее.

– Ты… – наконец проскрежетал он зубами. – Да как ты!..

Новый удар по щеке – и Арчивальд отшатнулся. На этот раз сел на пол. Снова короткая растерянность и гнев. Генрих же сохранял каменное лицо.

– Я смею, дорогой племянник. Может, тогда вобью в твою голову немного ума, – канцлер сел на стул и строго посмотрел на короля сверху вниз. – Ты хочешь, чтобы тебя прозвали Безумный Арчивальд? Или «король-придурок»?

– Не смей, дядя…

– Если не я, то кто? Я день и ночь собираю по осколкам твою репутацию. А что ты делаешь? Спишь с иноземной танцовщицей. Унижаешь у всех на глазах королеву. Направляешь на неё оружие.

– Она сама виновата. Эта женщина меня оскорбила, – надул губы Арчивальд, ну точь-в-точь как в детстве.

– Ударила на охоте твою танцовщицу? Или ты про отраву, которую ей прислал? А она тебе в ответ – чистое вино. Я бы даже похвалил Микаю за терпение, ведь с тобой так трудно иметь дело!

Арчивальд злился, был в ярости, не скрывал этого. Но не поднимался. Смотрел снизу-вверх. Всё как в детстве. Он мог закатить истерику, но всегда был бессилен против человека по имени Генрих Уриен.

– Слушай меня внимательно, Арчивальд. Ты думаешь, что твой трон крепок? О нет, дорогой племянник. Не будь тебя и Микаи, сюда бы уже слетелись стервятники занимать опустевшие гнёзда. Тебе невдомёк, что, чтобы удержать власть, нужны вы оба?

– Пф. Опять Благословенная кровь? Детские сказки.

– Сказки, в которые верят от Прибрежных земель до восточной границы. Союз вас обоих – вот условие, на котором сейчас держится монархия. Держится на волоске, должен заметить, – канцлер назидательно поднял палец. – Запомни, Арчивальд, чтобы мне не пришлось вбивать эту мысль в тебя подзатыльниками: если рядом с тобой не будет Микаи, твой трон зашатается.

– Я убью всех, кто не подчинится, – король сжал руки в кулаки.

– В самом деле? Поставишь свой трон на пепелище? Будешь раздавать приказы углям? Ты оглянись чуть дальше, чем юбка твоей танцовщицы. Посмотри, кто живёт во дворце, в городе. Множество отпрысков лордов со всех земель наблюдают за тобой. И надо ли говорить, что в письмах домой они строчат вовсе не похвалы в твой адрес? Чернь в твоей собственной столице точит кухонные ножи по твою шею! И единственный, кто стоит между тобой и всем этим, это я.

Генрих тяжело вздохнул. Всегда, всегда он защищал неразумного племянника от его родни, от неприятностей, которые тот творил своими руками. Прошли годы, а племянник так и не поумнел.

– Слушай внимательно, Арчивальд, – продолжил Генрих уже спокойнее, но в его голосе сквозила усталость. – Думай над тем, что ты делаешь. Думай о том, кто это может узнать и использовать. Этот дворец полон ушей и глаз, которые способны раскачать твой трон. Ты можешь доверять лишь мне. Я всегда защищал тебя, Арчи. Слушай, что я говорю, и больше никого.

– Что, не верить даже твоей Микае, про которую ты всё время твердишь? – проворчал Арчивальд.

– Особенно ей. Тебе не нужно ей доверять. Всего лишь будь обходительным и сделай ей детей. Лучше нескольких. Новая знать уже три года строит планы на ваших будущих наследников. Возрождение Благословенной крови в новых семействах. Это укрепит твой трон, свяжет Адамант новыми клятвами. Это твоя единственная надежда состариться королём. Иначе найдутся те, кто напишет на твоём гробу «Арчивальд Холден».

Король резко вскинулся. Ненависть к своему отцу, к своей семье с годами не угасла в нём.

– Ни за что! Я Арчивальд Канвальд.

– Так и веди себя как Канвальд! И в первую очередь… королева.

– А-а, во имя света! Я не выстрелил в неё сегодня! Всего лишь припугнул. Да и от того яда она бы не померла. Вот ты заладил. Я хотел, чтобы эта старая кобыла не ездила на охоту. Повалялась бы в постели, и ничего бы не случилось.

В это Генрих поверить мог. Если бы яд был смертельным, Линн бы не выжила. Но она настолько плоха, что подобную отраву едва ли можно счесть невинным развлечением.

– Думай, Арчивальд. Думай, – сказал последнее слово канцлер, и его лицо напоминало зловещую маску. После этого он встал и молча вышел, оставив короля сидеть на полу.

Арчивальд передёрнул плечами. Холодок пробежал через всё тело. В последний раз дядя так злился несколько лет назад, и в тот день Арчи нашёл мёртвой любимую собаку. Когда Генрих злился, его уроки могли быть жестокими. Но Арчивальд больше не ребёнок.

«Я вижу больше, чем тебе кажется, дядя. Ты защищаешь вовсе не меня. Я тебе ещё покажу».

Вино из золотого кубка впиталось в гобелен бордовыми пятнами.

* * *

Розалин шла в покои короля в свежем золотистом платье, и что-то было не так. Стража, что обычно стояла у самых дверей, караулила в дальнем конце коридора.

Когда Розалин повернула за угол, то чуть не столкнулась с канцлером. Она присела в поклоне. Генрих на миг остановился и взглянул на неё так, что Розалин вздрогнула, а душа ушла в пятки. После этого канцлер ушёл.

Розалин оглянулась на дверь покоев. Та была не по обыкновению приоткрыта. Деревянная роза, что соединялась в рисунок при закрытых створках, казалась разбитой.

«Канцлер не закрыл дверь, когда выходил. Он не беспечен. Нарочно? Или хлопнул так сильно, что приоткрылась?» – думала Розалин. Мелочи. Ей велели подмечать их, читать как книгу. Мелочи могли сказать о ситуации больше, чем слова. Мелочи могли предостеречь.

Они подсказывали Розалин не заходить в эту дверь, словно там ей грозит опасность. Но король звал её. Если она не придёт, он разозлится. Канцлер только что был там, это шанс узнать зачем, пока повод для разговора свеж. Если Розалин узнает что-то ценное, то заработает много монет и отправит их матери с братом.

В комнате царил погром. Подушки валялись на полу, покрывало наполовину скинуто с кровати. Одежда скомкана. Перья и книги разбросаны. Канделябры опрокинуты. В разбитое окно поддувало. Ваза лежала у стены осколками, а цветы увядали на ковре. На упавшей подушке застыло маслянистое пятно от чернил, на гобелене – красное от… вина?

Король ходил по комнате и продолжал скидывать всё, что попадалось ему под руку. Если бы свечи сейчас горели, то не мудрено было бы случиться пожару. Арчивальда это не волновало. Он не боялся огня. Он находил его завораживающим. Но не сейчас. Сейчас он готов был разнести весь дворец.

– Ваше Величество? – проговорила Розалин.

Король замер от её голоса. Он стоял спиной, и Розалин подошла. Коснулась его плеча. Как вдруг он схватил её и повалил на пол. Не как обычно. Вместо поцелуев и жадных ласк, он сомкнул ладони на её шее и сильно сдавил.

Розалин забилась, как птица в силках. Король не останавливался. Его лицо было красным от гнева, во взгляде плескалась ненависть. Он не видел перед собой никого.

– Ваше Величество? – прохрипела Розалин. Он убьёт её. Он действительно может её убить.

И когда перед глазами уже начало темнеть, давление исчезло. Розалин резко вдохнула и закашлялась. Кашляла долго, пока наконец не смогла поднять голову. Арчивальд сидел на полу рядом, прислонившись спиной к кровати. Он посмотрел на Розалин, словно только что увидел её.

– Ваше Величество…

– Уходи… – бросил он. – Убирайся, я сказал!

Розалин подскочила с места и кинулась прочь. Сердце всё ещё глухо стучало. Шея болела. Страшно. Впервые Розалин стало так страшно! Она больше не хотела входить в эту дверь никогда, но…

«Что теперь будет?»

* * *

Ульфа вернулась из города и пережила очередной допрос сначала от стражника насчёт её отлучки, потом от самого канцлера о Линн. После того как во дворец пробрался убийца, командир стражи велел обыскивать всех, кто выходил и заходил.

Да порой так обыскивали, что девушкам приходилось оставаться чуть ли не в нижнем платье, чтобы господа стражники убедились, что служанки не пронесли на себе ничего подозрительного.

«Тьфу! Наверняка они просто пользуются поводом, чтобы раздеть девушек», – топнула ногой от негодования Ульфа.

А вот Линн… говорят, совсем плоха. Королева заставила её выпить яд. Это сразу стало понятно. Ульфа подоспела туда вместе с лекарем, и бедняжка Линн уже была еле жива, а на полу валялся злополучный кубок.

Микая как ни в чём не бывало сидела в кресле. В свете свечей её лицо напоминало восковую маску. Она, не поворачивая головы, лишь небрежно махнула рукой в сторону Линн и не сказала ни слова. Лекарь с помощью стражника унёс Линн, а Ульфе выпало прибираться в покоях. Красное пятно от вина въелось в светлый ковёр. Ульфа стёрла все руки, чтобы его свести.

Золотой кубок коварно поблёскивал и слишком выделялся среди всех предметов комнаты. Ульфа осмотрелась как следует и не нашла в покоях королевы больше ничего золотого – только серебро.

«Заканчивай уборку и помоги мне приготовиться к охоте», – заговорила королева, и Ульфа подчинилась. Затем королева наполнила золотой кубок вином со своего стола и велела на утро отнести… в покои короля? Что здесь творится?

Ульфа сделала и это. И пока вся знать и их свита веселились на охоте, Ульфа аккуратно осмотрела королевские комнаты. Когда ещё выпадет случай заглянуть в обе? Ульфу пускали только в крыло с гостевыми покоями. Окажись она без повода в другой части дворца, у вездесущей стражи возникли бы вопросы.

Ульфа не надеялась что-то найти. Свои самые сокровенные секреты монаршие особы не оставляли бы на виду, а ломиться в запертые ящики и простукивать стены на предмет потайных ниш… Такое поведение нельзя было бы прикрыть уборкой.

Если бы её застала королева, то Ульфу постигла бы судьба Кэти и Линн. Если король… то судьба Робера.

И всё же Ульфа нашла кое-что полезное. В одной из книг королевы была старая схема дворца. Ещё времён его строительства. Все лестницы, коридоры и повороты. Башни, комнаты и тупики.

Каждый слуга знал хорошо только свою часть коридоров и комнат. Чтобы составить полную карту, пришлось бы сложить кусочки знаний по меньшей мере нескольких людей. Но в этом дворце никому нельзя доверять.

Ульфа лишь могла примерно нарисовать свою часть. И каждый из сопротивления уже давно изучил по рисунку путь от кухни вглубь дворцовых коридоров до гостевых покоев, но не дальше. Потому страница с полной схемой казалась сокровищем, от которого у Ульфы загорелись глаза.

Страницу пришлось вырвать.

«Хоть бы королева не зачитывалась по вечерам именно этой книгой…»

Ульфа поскорее покинула покои, прижав к себе ведро с щётками, а под платьем на груди бумагу. Если бы только не обыски, она могла бы сразу вынести карту и передать её Витарру! Но пока пришлось спрятать в библиотеке в одной из самых непримечательных книг.

Вовремя. Если бы она взяла с собой страницу, то стража на выходе нашла бы на ней даже такой клочок бумаги, и тогда конец! Меры безопасности усилили чересчур. Даже вход через кухню теперь сторожили!

Ульфа всё объяснила Витарру, и он понял. Напротив, похвалил, что не стала рисковать тайком, а открыто вышла с пустыми руками. Тень от смерти Робера всё ещё витала над всеми ими зловещим предупреждением. А карту можно вынести, когда всё поутихнет.

Витарр не торопился действовать. Многих из сопротивления это начинало злить, но его авторитет удерживал их от глупости. Судьба Деша и Робера, а затем и смерти Дейна и остальных в день казни поумерили пыл у многих.

Ульфа не торопилась. Когда после переворота во дворец нанимали новых людей, она вызвалась одной из первых. Конечно, её расспросили, проверили, но не нашли ничего подозрительного. Она была просто девушкой, которая искала работу, после того как старая хозяйка умерла от старости, а новая привела в дом своих слуг, и прежним места не осталось.

Во дворце в День Крови зарезали не только королевскую семью, но и многих слуг и стражников. Говорят, по коридорам текли алые реки. Комнаты короля и королевы, принца и принцессы пропитались Благословенной кровью, и ничто не могло смыть с пола и шёлковых простыней этот грех. Их покои до сих пор закрыты. Словно стёрты из памяти.

Из-за того, что дворец подобно столице наполовину опустел, оставшимся у власти пришлось нанимать новых людей в услужение. Всех проверяли, допрашивали, а потом снова проверяли. Нынешние правители не доверяли никому.

У Ульфы хорошие рекомендации и живые родители – никакой связи с Ночью Пепла. Отец ещё работал плотником на руднике, хотя возраст уже ослабил его руки. Ульфа была абсолютно чиста перед всеми, кто искал подвоха в новых слугах. Вот только…

Витарр увидел её, когда Ульфа молилась на пепелище. На обряд памяти в храме у неё не было серебра, потому она могла только приходить к сгоревшему кварталу и шептать имя близкой подруги, что не выбралась оттуда в злополучный день.

Витарр заговорил с Ульфой. Он сочувствовал, предлагал выговориться. Но ей было безразлично сочувствие окружающих. Ульфа просто хотела жить дальше. Витарр не стал настаивать. Он никогда ни к чему не принуждал.

Но чем больше Ульфа служила во дворце, тем больше грязи видела во всём и всех, кого окружала власть. И сколь ничтожны для этих людей все остальные.

Она умела слушать и говорить с равными себе. Собирала новости, отделяла правду от сплетен. Это стало для неё тем важным делом, в котором Ульфа чувствовала, что хоть что-то значит. И этим мстила всем властолюбивым слепцам, что считали слуг пустым местом и инструментом без ума и собственной воли.

Однажды Ульфа снова встретила Витарра в городе и в порыве грусти пересказала ему то, что выведала во дворце. Витарр так располагал к разговору, что Ульфа неожиданно для себя выложила ему всё! Он молча выслушал, ушёл. А при следующей встрече сказал, что Ульфа спасла этими сведениями одну невинную жизнь.

И она тогда подумала: «Если бы и тогда кто-то спас одну жизнь, это могла оказаться жизнь моей подруги».

С тех пор Ульфа постоянно рассказывала Витарру всё, что удавалось узнать. А он спустя время доверил ей тайну, что их в городе большое подполье, и она не одинока в жажде справедливости. Витарр ни о чём её не просил. Лишь уговаривал быть осторожней, не рисковать понапрасну. Он заботился о каждом, кто был под его крылом. Это притягивало людей к нему.

Только раз он попросил оставить дверь в кухню открытой и уйти. В тот вечер во дворец пробрался Робер. Ульфа не знала его близко. Она вообще почти не знала никого из подполья – только Витарра, Ивора и ещё несколько имён.

И всё же ей стало грустно от того, какая судьба постигла Робера и того мальчика Деша.

Порой Ульфа чувствовала бессилие, но общее с подпольщиками дело помогало ей не унывать. Быть бодрой. Улыбаться. Не просто чистить ночные горшки и менять бельё в комнатах, снося нотации от всех вышестоящих, а делать что-то важное, из-за чего и её жизнь казалась ей важной.

Сейчас Ульфа гордилась, что смогла добыть карту. Почти добыть. Вынести её и передать Витарру оказалось не проще, чем попасть в королевские покои. Ульфа рассказала ему, где спрятала этот клочок бумаги, и ждала, что от кухни стражу уберут, но всё напрасно. Нельзя было ни выйти, ни оставить дверь открытой.

Стражник уже начинал косо поглядывать на частые заходы Ульфы на кухню. И та каждый раз делала вид, что пришла за мучным. К счастью, пухленькое тело Ульфы внушало веру, что так оно и есть.

Наступил вечер. В тёмных восточных окнах мерцали городские огни. По сравнению со светлыми улицами столицы дворцовые коридоры были темнее. Если какому дворянину захочется пройтись, то рядом всегда будет слуга со свечой. В одиночку же слугам не давали слишком тратить свечи. Главный слуга ругался.

«Пф. Да этот скупердяй наверняка кладёт себе часть выделенных на освещение монет в карман».

Ульфа продолжала ворчать про себя и не заметила, как коридоры стали ещё темнее, что уже казалось странным. Экономия экономией, но в этой части дворца живёт член Совета лорд Ларгель. Для него никто не стал бы жалеть самые изысканные восковые свечи, и главному слуге досталось бы первому за нерасторопность.

Но чем дальше заходила Ульфа, тем темнее становилось. Уже не встречалось ни единой зажжённой свечки, а тусклый свет проникал только через окна от городских огней.

Ульфа остановилась. Что-то было не так. Что-то происходило. Что-то важное. Ульфа сделала полшага вперёд, но тут же застыла. Желание всё разузнать боролось со страхом.

Она мельком глянула на правую дверь, что находилась в нескольких ярдах впереди. Как вдруг та открылась, и из неё вышло четверо людей, чьи лица до самых глаз закрывала чёрная ткань. Один держал окровавленный кинжал. Они выскользнули из комнаты тихими тенями. Но городской свет из окна было не обмануть, замершая в испуге Ульфа увидела их… и они увидели Ульфу.