Читать книгу Врачебная тайна доктора Штанца - Алекс Борджиа - Страница 13

Трактир «Weiser Main», что обозначало не что иное, как Белый Майн (часть реки протекающей по землям Баварии) располагался на самой окраине Вюрцбурга, недалеко от западных, мало заселённых на то время районов.

Сюда любили заходить фермеры, лавочники и ремесленники всех мастей. Открываясь рано утром и закрываясь поздно вечером, трактир приглашал всех желающих зайти в него и выпить кружку свежего пива или же отведать вкусных местных блюд, придающих заведению особый колорит.

Запах жареного мяса разносился далеко за пределы трактира и тем самым привлекал не только завсегдатаев, но и тех, кто просто оказывался неподалёку. Особенно если учесть, что стараниями его хозяина, именно в этой части города, больше не было ни одного питейного заведения. Герр Шумахер, владелец кнайпа, просто всех выжил, в прямом и переносном смысле.

Но сейчас был день, и большинство людей ещё находились либо на работе, либо решали какие-то свои дела. Ажиотаж как всегда ожидался только к вечеру.

Герр Шумахер спокойно стоял за стойкой и большим полотенцем протирал глиняные пивные кружки. Вдруг входная дверь скрипнула, и в его заведение зашёл совсем незнакомый ему человек. По внешнему виду посетителя было видно, что он военный. У него за плечами висел большой и, судя по оттянутым чёрным лямкам, увесистый ранец. На вид мужчине было не больше тридцати лет. Довольно рослый и широкоплечий с прямым выдающимся носом и глубоко посаженными большими глазами, правильно очерченным ртом и овальным подбородком, он выглядел бы довольно привлекательным для многих представительниц женского пола, не будь скромно одет.

Из-под старомодной шляпы с высоким цилиндром, охваченным пряжкой над широкими загнутыми полями, (такие головные уборы Шумахер видел когда-то только у моряков) торчали светлые волосы. Сам же человек, был одет в поношенную шинель серо-стального цвета, через не застёгнутые верхние пуговицы которой, виднелся тёмно-зелёный солдатский китель с красным кантом на чёрном воротнике и повязанный на шею платок.

Похлопав замёрзшими от холода руками, человек огляделся. В тёплом уютном питейном заведении сейчас было немного сумрачно и серо. Посмотрев на Шумахера, посетитель прошёл к ближайшему столику, и, скинув с себя старый потёртый армейский ранец из телячьей кожи, уселся на деревянный скрипучий стул с низкой и неудобной спинкой.

– А что, любезный, – обратился он хрипловатым простуженным голосом к хозяину заведения, – неплохо было бы согреться доброй кружкой тёплого пунша.

– Извините, но могу предложить только пиво, вино, яичницу и жаркое из курицы, – сказал Шумахер, откладывая своё занятие и подходя к посетителю. – Ничего другого у нас пока нет, – пояснил он, видя вопросительный взгляд гостя.

Скинув шляпу на стол и разгладив вывалившийся из-под неё взъерошенный соломенный чупрун, человек на секунду задумался, а потом произнёс:

– Ладно, приятель, давай всё то, что ты перечислил. Да только смотри, чтобы пиво было свежим, а обед горячим. Я, видишь ли, жутко промёрз, а мне ещё необходимо будет найти место для ночёвки. Кстати, я был бы признателен тебе, если бы ты подсказал мне такое.

– Могу только посоветовать поискать в самом городе, – пожимая плечами, ответил Шумахер.

Оставлять у себя незнакомца, который не имел респектабельного вида и явно напрашивался на ночлег, он не захотел. Тем более что от опытного взгляда трактирщика не ускользнул и весьма длинный фиолетовый шрам на верхней части лба незнакомца, чуть прикрытый длинной чёлкой волос, который мог говорить о его ранении в голову и вследствие этого возможной контузии. А от подобного контингента можно было ожидать чего угодно.

– Ну, хорошо, – махнул небрежно рукой посетитель, – поторопись тогда с обедом. Вдруг мне повезёт, и я не только найду кров на ночь, но и наймусь куда-нибудь на работу. Надоело путешествовать, пора найти своё место в моей новой гражданской жизни. Ну, корми же меня!

– Сейчас всё будет, – сказал Шумахер разговорчивому гостю, и направился за стойку.

Там была дверь, ведущая в кухню, где готовились обеды, и варилось пиво. Главными помощниками хозяина, была его жена и их сын подросток.

Пока человек ждал свой заказ в заведение зашёл ещё один посетитель. Он не стал ничего рассматривать, а обывательской свободной походкой направился сразу к стойке. Как раз в это время с кухни вышел мальчуган лет одиннадцати, нёсший первому посетителю его заказ. Вслед за ним появился и сам хозяин.

– А, Хейн! – воскликнул Шумахер, обращаясь к человеку возле стойки. – Что-то ты сегодня пришёл раньше обычного.

– Просто у меня полно ещё и других дел, – ответил тот, шмыгая носом. – Надеюсь всё готово?

– Да, конечно, – сказал Шумахер, посмотрев на то, как посетитель за столиком, накинулся на принесённый ему обед. – Провиант стоит у внутренних ворот, можешь подъезжать к ним и забирать свои заказы, – обратился он к своему собеседнику.

– Повозка уже там, – сказал тот, опять шмыгая носом и утираясь, – позволь пройти через кухню.

– Да что с тобой? – вновь задал ему вопрос Шумахер.

– Ах, похоже, я простыл, – ответил собеседник, махнув рукой. – Эта странная сырая погода, которой я не припомню в нашем городе с самого моего рождения, кажется, окончательно доконала меня.

– Обратись к своему хозяину, доктору, – посоветовал ему Шумахер. – Неужели он откажется вылечить своего дворецкого.

– Доктор всё время занят. Да и недосуг ему до меня. Ничего, как-нибудь выхожусь, – отмахнулся собеседник. – Просто, понимаешь, надоело заниматься всеми делами сразу. Ведь весь дом почитай на мне. И ремонт какой, и уборка, и прислуга, и кухня, и ещё доставка продуктов, будь она неладна, – раздосадовано пожаловался он.

– Так скажи доктору, чтобы нанял тебе помощника, – посоветовал своему собеседнику Шумахер, смотря на посетителя, доевшего свой обед и выпившего одним залпом кружку пива.

Будучи весьма прижимистым и жадным, как все лавочники, он переживал, чтобы посетитель не оставил его без оплаты за съеденный обед и выпитое пиво. Но опасения Шумахера оказались напрасными. Посетитель вынул толстый кошель из расстёгнутого мундира и подозвал мальчика, чтобы расплатиться.

Сын Шумахера, зная все расценки, озвучил сумму и тут же получил долгожданную оплату за поданный обед. Наблюдающий за всем этим хозяин, вдруг вскинул свои кустистые брови и толкнул в плечо своего собеседника.

– А вот же сидит, – указал он ему кивком головы на единственного посетителя своего заведения, – готовый наняться на любую работу и желающий обрести кров клиент. – И добавил, усмехнувшись: – Если, конечно, ты договоришься насчёт него со своим хозяином, потому что никаких рекомендательных писем у этого, по всей видимости, бывшего вояки, уж точно нет.

– С этим проблем не будет, – махнул рукой собеседник трактирщика, моментально устремив свой оценивающий взор на указанного человека. – Просто в агентстве, в которое я обращался за поиском рабочих по найму, больше не осталось свободных людей. Один из них уже пошёл к доктору домашним лакеем, другая – кухаркой, ну а я, ввиду всё-таки большого опыта и хороших рекомендаций, дворецким и соответственно управляющим. С меня-то доктор и начал, явившись в агентство, а, уже изучив мои рекомендации, отдал все бразды правления и набора необходимого ему штата остальных слуг, мне. Ему-то понятное дело недосуг этим заниматься было лично, но вот почему его супруга не принимает никакого участия в ведении хозяйства по дому, это для меня до сих пор не ясно. У неё даже нет камеристки. Что очень странно для такой фрау. В итоге я совмещаю работу слесаря, истопника и вообще всей прислуги. Сам езжу за продуктами, сам отвожу бельё в прачечные и сам его забираю. И вообще у нашего доктора насчёт чистоты особые и очень строгие взгляды. Скажем так, он на ней просто помешан. Вот я и верчусь как недобитый перепел на вертеле. Ну не найти в нашем городишке квалифицированных домашних лакеев. Правда у доктора есть ещё свой личный слуга, но он выполняет только особые поручения хозяина. Да и видел бы ты его; мерзкий, горбатый и хромой. Что с такого толку-то?

– Эй, дружище, – окликнул собирающегося покинуть кнайп посетителя Шумахер, – ты, кажется, искал работу и кров?

– Искал, – ответил тот, оборачиваясь.

– А работа привратника вам подойдёт? – задал ему вопрос собеседник Шумахера, обратившись к посетителю на «вы».

– Подойдёт, если в придачу к ней, я получу крышу над головой и пропитание, – ответил человек, оглядывая задавшего ему вопрос посетителя с ног до головы.

Это был высокий худой мужчина лет сорока пяти с вытянутым лицом, напоминающим морду английского пони.

– Всё это будет у вас приятель, – заверил его мужчина. – Как ваше имя?

– Моё имя Маркус Фабер, – представился посетитель, не сняв шляпы. – А кто вы?

– Я управляющий одного господина, живущего здесь неподалёку. Меня зовут Хейно Грин. Если вы согласны поступить на службу к моему господину, то должны быть готовы к любому физическому труду и исполнению поручений не только хозяина, но и моих. Ну и, разумеется, придётся подписать контракт, в котором указанные мной условия труда, оплаты и проживания, необсуждаемы.

– Идёт, – сразу согласился человек, назвавшийся Маркусом. – Я хоть в прошлом и военный, но могу практически всё. Тем более что у меня всё равно нет ни собственного дома, ни семьи.

– Пройдите тогда на задний двор заведения и помогите мне загрузить на повозку продукты, – сказал ему Хейн. – А затем мы отправимся к месту вашей новой службы.

Маркус Фабер не задавая больше вопросов, развернулся и вышел из заведения. Хейн поблагодарил Шумахера за столь внезапную находку долгожданного помощника, и, попрощавшись, вышел вслед за Фабером.

Когда они подъехали к особняку доктора Штанца Фабер ахнул. Такого красивого дома и большой усадьбы, он не ожидал увидеть.

Стояла осень и все деревья в округе окрасились ядовитой, но чарующей желтизной. Место было уединённое, окружённое красивыми ландшафтами, призывающими любого смотрящего на них человека к чтению поэзии и написанию этюдов.

Повозка вкатилась в распахнутые ворота, объехала имеющуюся в центре переднего двора клумбу с уже увядшими цветами, миновала парадный вход с крытой колоннадой и широкой лестницей, и завернула за особняк, где остановилась возле маленького крыльца. Это был вход на кухню. Рядом с ним, прямо в фундаменте, располагалась ещё одна дверь, за которой находился огромный подвал для хранения продуктов.

Фабер скинул ранец и помог разгрузить повозку. Затем из дома вышла кухарка. Женщина пожилого возраста и средней комплекции живо спустилась со ступенек маленького крылечка и, нырнув в подвал, осмотрела привезённые продукты. Хейн тут же познакомил её с новым привратником и предупредил, что обед для прислуги добавился ещё на одну порцию.

После этого он приказал Фаберу следовать за ним. Пройдя по живописной аллее большого парка, они остановились возле двухэтажного домика, построенного из таких же камней, что и особняк.

– Здесь, располагается вся прислуга дома, – сказал Хейн, указав на строение.

– А почему не в особняке? – поинтересовался Фабер. – Или у вашего хозяина в таком большом доме нет для своих слуг места? У него что, такая большая семья?

– Такого пожелание хозяина, – сухо ответил ему Хейн, – и дело ни в свободных местах. Тут есть свои правила, и вы их скоро все узнаете и выучите. Пройдёмте же в дом, я покажу вам вашу комнату.

– Послушай, приятель, – обратился к нему Фабер, следуя позади, – ты можешь обращаться ко мне на «ты». Я не твой хозяин, и человек достаточно простой.

– Здесь так не принято, – пояснил Хейн. – И я не хочу, чтобы вы называли меня на «ты». Это одно из наших правил.

Зайдя в дом, Фабер почувствовал, как здесь тепло.

– Похоже ваш хозяин не жалеет дров для своих слуг, – заметил он. – А когда же мы с вами обсудим мой трудовой договор, о котором вы говорили?

– Как только покажу вас своему господину и присмотрюсь к вам лично. Недельки через две, а может и раньше, – ответил дворецкий, не сводя глаз с мужчины, который с большим любопытством осматривал место своего нового обитания.

Дом изнутри был совсем небольшой. Маленькая лестница вела на второй этаж почти сразу от входа. Там располагались четыре комнаты. Все они были миниатюрными и без излишеств. Скорей всего когда-то один большой чердак был поделён перегородками и так и образовал эти меленькие помещения для прислуги.

Внизу, за лестницей, стояла большая печь с огромной топкой и с каменной трубой, проходящей через чердак и составляющей таким образом часть несущей стены. Справа и слева от печи располагались два помещения. Одно было завалено хламом, оказавшимся вещами слуг, второе – более или менее свободно. Его-то Хейн и предоставил Фаберу для житья.

– Здесь вам будет удобно, – сказал он, заходя в комнату.

– А чьи это вещи? – спросил Фабер, ставя свой огромный ранец по центру. И заметив какую-то валявшуюся на полу книгу, поднял её и стал с любопытством рассматривать.

– Мои, – ответил Хейн. – Сейчас я их заберу. Просто я был единственным, кто способен топить печь, поддерживая в этом доме тепло. Теперь, это станет вашей обязанностью. Есть несколько правил, которые вы должны соблюдать. Первое – никогда не заходить в дом хозяев без их личного приглашения или просьбы. Второе – следить за доставкой в подвал дома дров. Я покажу, где они хранятся. Камины в особняке топит лакей хозяина, Гвидо. Он итальянец и вы навряд ли найдёте с ним общий язык. Он сам спускается за дровами в подвал из дома, а вечером, как и все мы, уходит ночевать сюда. Ваш новый хозяин доктор и его часто посещает самый разный народ. В основном, это знатные и богатые люди города. У хозяина есть одно но; никому, кроме него самого, нельзя заезжать на своём экипаже или вольнонаёмном фиакре во двор усадьбы. Это понятно?

– Понятно, – ответил Фабер, крутя головой. – Только когда я лично познакомлюсь со своим хозяином?

– Я доложу ему о вас, – сказал Хейн, собирая в один большой мешок свою одежду.

Взвалив мешок на плечи, и направляясь к выходу, он обернулся, и, увидев, как мужчина подобрал ещё одну валявшуюся книгу, добавил:

– Если честно, я и сам не понимаю, кто их раскидывает. Но сколько бы я не расставлял эти книги обратно на стеллажи, при каждом своём следующем посещении этой комнаты вновь нахожу их разбросанными по всему полу. Но вам будет недосуг заниматься чтением, уж поверьте. До вечера, можете располагаться и отдыхать. Вечером я покажу вам, что делать. Остальное узнаете со временем. И советую с ближайшего жалования приобрести себе другую одежду, молодой человек, более подходящую для этого места. У нас всё-таки не военный гарнизон.

Когда Хейн вышел из комнаты, Фабер вздохнул, и, подойдя к окну, отдёрнул грязную кружевную занавеску, создающую полумрак. Вид из окна был шикарен. Большая часть усадьбы лежала как на ладони. Несколько парковых тропинок петляли и прятались в увядающей ржавой густой растительности. Слева располагался прудик с перекинутым через него деревянным полуразрушенным мостиком. Летом может это и выглядело неэстетичным, но сейчас, мостик вписывался в серые краски поздней осени, когда природа находилась в одном шаге от начала календарной зимы.

Оставив занавеску отодвинутой, Фабер открыл ранец и стал раскладывать из него свои вещи. В комнате стояли: небольшое бюро, маленькая тумбочка, письменный стол, старый платяной комод и односпальная кровать. Хейн снял с неё перед уходом всё постельное бельё и положил сверху чистое, вытащив его из верхнего ящика комода. Подобные чистоплотные условия проживания Маркуса даже немного шокировали.

Но что больше всего удивило Фабера, так это наличие книг, расставленных на трёх настенных стеллажах. То, что прислуге некогда было бы развлекать себя чтением, и хозяин навряд ли бы позаботился о таком досуге для них, оставалось очевидным. Не говоря уже о том, что люди такого уровня не всегда умели читать и писать. Значит, или именно эта комнатка или весь этот дом, занимали раньше люди, весьма, более высокого социального статуса и образованности, нежели обычная прислуга. Возможно, дом служил уединённым уголком для отдельного от всех отдыха, его прежнему хозяину. Недаром перегородки, разделявшие его внутреннее пространство на тесные комнатушки, выглядели нелепо.

Но, в общем и целом Маркусу здесь понравилось.

Будучи в прошлом солдатом, он привык к куда более спартанским условиям, и отдельная маленькая собственная комнатка в тёплом и уютном домике его вполне устаивала.

Просмотрев несколько поднятых с пола книг и поставив их на стеллаж, он подошёл к бюро. В таком, хозяева обычно хранили документы и деньги. Интересно, что находится в этом? Но сколько Маркус не пытался открыть его резную дверцу, она не поддалась. Находящиеся в столе ящики также оказались заперты. В конце концов, будучи не особо любопытным и понимая, что ломать чужую мебель всё равно нельзя, он оставил все свои попытки проникнуть в бюро и занялся раскладкой одежды в комод. Разложив все вещи и сев на кровать, он облокотился на стену и закрыл глаза. Дальняя дорога, недавний сытый обед и тёплая обстановка склонили его ко сну.

Засыпая, он мысленно пронёсся по своему нелёгкому пути; от Блюхера, до Вюрцбурга. Сколько же всего произошло с тех пор, сколько раз он думал, что определился с выбором, пока судьба вновь не заставляла его двигаться дальше. Маркус уже и не смог бы вспомнить начало своего пути. Его воспоминания о войне почему-то всегда заканчивались на одном и том же месте.

Темно. Холодно. Он пробирается через какие-то кусты и слышит позади себя пушечную артиллерию. Кто-то идёт сзади; при этом тяжело дышит ему в затылок и натужно кряхтит.

– Мы ни за что не выберемся из этой чёртовой деревушки, – прохрипел этот кто-то. – Мы все здесь погибнет под шквальным огнём французской артиллерии. Кажется, наши союзники специально нас бросили здесь подыхать.

– Поменьше причитай и иди вперёд, – послышался ещё чей-то голос, но уже со стороны.

– Смотрите, там дом! – выкрикнул из соседних кустов кто-то другой.

И действительно, присмотревшись, Маркус заметил мелькающий между молодых деревьев огонёк. С трудом передвигая ноги в вязкой жиже, он, наконец, ступил на спасительный сухой островок. Отсюда стало хорошо видно небольшой рубленый дом.

– Странно, кто это поселился тут на отшибе Вахау? – высказал удивление один из идущих за Маркусом. – Или бригадир не счёл нужным нас предупредить, или разведка ему не доложила?

– Да какая разница, – тяжело дыша, сказал другой. – Главное, что здесь можно будет переночевать, а может быть даже и поесть перед сном.

– Очнись, откуда бедные крестьяне возьмут еды на четверых человек. Хуже того, там могут и вовсе оказаться французы на постое.

– Нужно это проверить, – сказал первый. – Маркус, ты у нас самый опытный, проберись осторожно к дому и разведай, кто там живёт, – обратился он к Фаберу.

Молодой человек вздохнул, вытер грязным рукавом лицо, и, сняв с плеча ружьё, зашагал, пригнувшись, к дому.

Состоя и сражаясь в войсках седьмой коалиции, он знал своё место и был одет, обут, сыт. За тем туда и подался из своей маленькой деревушки, расположенной на окраине Пруссии. Да, денег он заработал. Но совсем немного, и даже не половину того, чего ожидал, и что ему обещали. На покупку своего дома всё равно не хватало. Тем более пришлось сильно растратиться на путешествие.

Ты нужен Родине, только пока молодой, и пока ты готов ей служить, а потом про тебя забывают, и ты уже не в силах что-либо изменить. Многие сложили свои головы на полях сражений только потому, что погнались за удачей, деньгами и славой. Это потом ты понимаешь, что вся слава достаётся лишь командирам, не обагрившим в большинстве своём даже сабли кровью, удача отвернулась от тебя, так как, состарившись или сильно повзрослев, ты уже никому не нужен кроме себя, потому что так и не успел создать семью. Денег слишком мало для того, чтобы забыть о работе, на которую ты уже не способен в силу своих ран и опять же возраста. И вот, пройдя весь этот нелёгкий путь, прошлое становится твоим единственным счастьем, а светлое будущее, превращается в нечто эфемерное, недостижимое.

Фабер даже не заметил, как наступил вечер. Открыв глаза из-за стука в дверь, он обнаружил себя в кромешной темноте. «Тьфу, опять заспал собственный сон». Хотя между мучающими его уже давно видениями он никак не мог провести черту; то ли они действительно были его снами, то ли обычными воспоминаниями, он иногда этого и сам не понимал.

Стучавший в дверь оказался управдомом Хейно. Он пришёл специально за Фабером, чтобы отвести его к хозяину, пожелавшему увидеть своего нового привратника.

Маркусу даже не пришлось одеваться, потому что он так и заснул в своей шинели.

На улице, после тёплого дома, было зябко и ветрено. Маркус поднял повыше воротник и пошёл за управляющим, разгребая ногами огромные кучи почерневших опавших листьев. В особняк они зашли через парадный вход. Пройдя большой вестибюль и войдя в гостиную, Фабер увидел своего будущего хозяина.

Доктор Штанц стоял у камина и что-то говорил лакею на итальянском языке. Обернувшись и посмотрев на Фабера, он вдруг удивлённо искривил правую бровь.

– Добрый вечер, – поздоровался с доктором мужчина, почувствовав толчок в спину от находившегося у него за спиной Грина.

– Добрый вечер. Рад принять вас к себе на службу, – ответил вдруг радушно Штанц, Маркусу. – Вы, я вижу, человек в прошлом, военный, а значит дисциплинированный: люблю таких. Как ваше имя?

– Маркус Фабер, – представился тот, не снимая шляпы.

Но доктора, казалось, это нисколько не смутило. Он так внимательно разглядывал лицо мужчины, словно пытался вспомнить, где же мог его видеть, что даже не заметил этого незначительного несоблюдения этикета.

– Где же вы служили, милейший герр Фабер? – поинтересовался у него Штанц, как-то хитро прищурив один глаз.

– В войсках шестой и седьмой коалиции, – ответил Маркус, немного взволнованный тем, как на него смотрел его будущий работодатель.

– Прекрасно, – сказал доктор как-то растянуто. – Мы с вами почти сослуживцы. Я служил военным лекарем в первую кампанию, а затем, волею судьбы попал в шестую и участвовал в походе тринадцатого года. Быть может, мы даже встречались; случайно конечно. Меня зовут Хенрик Штанц, – представившись, доктор подошёл к Фаберу и протянул ему для рукопожатия свою руку.

Вот только теперь Маркус снял свою шляпу и крепко пожал руку доктора. Стоявший рядом Хейн Грин был ошарашен и шокирован поведением своего хозяина. Он даже заволновался, не расположился ли к своему новому работнику, доктор, больше, чем к нему. Ведь тогда место, занимаемое им, грозило достаться этому бывшему сослуживцу. Где такое видано: хозяин, подал руку своему слуге. Нет, будущему слуге!

Но Штанц дальше этого не пошёл и не стал утомлять себя и своего нового работника пустыми расспросами. Он лишь пожелал ему удачи, и обещал кормить и давать кров в своём доме столько, сколько тому будет угодно здесь служить, назначив ему при этом приличное жалование. Попросив при этом своего дворецкого не затягивать с составлением трудового договора.

– Ведь у вас, наверное, уже ничего и не осталось от последнего заработка? – спросил он Фабера, напоследок.

– Осталось, но совсем чуть-чуть, – ответил честно мужчина, ударив себя по тому месту, где, чуть отозвавшись звоном денег, был пристёгнут кошелёк.

Маркус вёл себя сдержанно, не выказывая лести или лизоблюдства. Он даже ни разу не поклонился в знак благодарности, что выдавало в нём гордого, но не лишённого достоинства и чести человека.

В общем, доктору Штанцу даже очень понравился его новый привратник. За любую дополнительную тяжёлую работу он обещал ему отдельно доплачивать.

Во время их разговора в гостиную вошёл какой-то безобразный карлик, появившийся, словно ниоткуда. Фабер даже поморщился от отвращения, увидев этого человечка. Доктор отвернулся и моментально переключил всё своё внимание на него, показав тем самым, что их беседа с Маркусом окончена.

Хейн дотронулся до рукава Фабера и потянул его к выходу. Когда они миновали холл и подошли к входным дверям, Фабер услышал на шикарной мраморной лестнице, ведущей на второй этаж, чьи-то шаги. Задержавшись на секунду, он обернулся.

По ступенькам лестницы, медленно и чванно, спускалась женщина. Она была одета в нежно-голубое атласное платье свободного покроя, прекрасно подчёркивающее все её достоинства; её идеальную фигуру, рост, внешнюю статность, осанку и пышный полуоткрытый бюст. Волосы красавицы волнистым чёрным каскадом спадали на узкие чувственные плечи. Глаза, огромные и широко расставленные, прожигали его своим внутренним огнём. Ярко-алые пухлые губы, невольно манили к бесконечному поцелую.

Взгляды спускающейся женщины и Маркуса на мгновение встретились, и этого стало достаточно, чтобы Фабер потерял все те ценности, кроме достоинства и чести, которыми дорожил до сих пор. Секунда, которую они пристально смотрели друг на друга, показалась ему вечностью.

Заворожённый, околдованный, пленённый такой невообразимой женской красотой Маркус встал посреди вестибюля, как вкопанный. Однако лёгкий, но резкий толчок в спину заставил его быстро прийти в себя и переступить порог дома. Управляющий был просто ошарашен тем непристойным взглядом своего нового подчинённого, которым тот позволил себе смотреть на хозяйку.

Выйдя на улицу, Фабер тут же раскрыл широко рот, чтобы вдохнуть как можно больше холодного свежего воздуха, коим он безуспешно попытался потушить внезапно возникший в груди пожар. Сердце мужчины продолжало учащённо биться, а глаза по-прежнему застил необыкновенной образ прекрасной незнакомки.

И вот тогда Фабер понял, что влюбился, безнадёжно и, к сожалению, навсегда.