Читать книгу Врачебная тайна доктора Штанца - Алекс Борджиа - Страница 16

Доктор Штанц внимательно посмотрел на стол уставленный ретортами, колбами и пробирками, соединёнными между собой. Во многих из них что-то шипело, клокотало, и бурлила какая-то субстанция, испаряющая лёгкую дымку разного цвета; иногда красного, иногда белого, а иногда и чёрного. Всё зависело от того, куда и откуда поступала жидкость и с чем она смешивалась.

Вздохнув, Штанц вновь обратился к раскрытой перед ним книге. Она была большого формата, весьма толстая и изрядно потрёпанная. Пролистнув несколько страниц книги, доктор подошёл к столу с лабораторной посудой. Взяв мерную колбу с красной жидкостью, очень похожей на кровь, он влил её содержимое в одну из реторт с дымившейся субстанцией, под которой горела свеча.

Реакция оказалась мгновенной. Красная жидкость моментально окрасила прозрачную субстанцию в ярко-оранжевый цвет и забурлила с такой силой, что задребезжало химическое стекло. Наконец, не выдержав внутреннего давления, реторта лопнула, разбрызгав оранжевую жидкость по всему столу и заполонив помещение едким запахом.

– Diabolus! – воскликнул Штанц.

Он снова сел за свой стол, где лежала раскрытая книга и начал интенсивно перелистывать в ней страницы.

Вот уже три недели, как доктор завершил оборудование собственной лаборатории, которую он разместил в самом удалённом уголке подвала своего дома, а положительных результатов от проводимых в ней опытов добиться до сих пор никак не удавалось. И это несмотря на то, что наконец-то здесь имелось всё, что ему так было необходимо для своей работы. Он мог теперь спокойно заниматься фармацевтикой, создавая необходимые снадобья и микстуры. Тем более что клиентов у него с каждым днём прибавлялось. Ведь имя доктора Штанца стало отныне известно всему городу.

Раньше, когда он служил в университете, тамошняя лаборатория всегда находилась в его полном распоряжении и проблем в производстве необходимых ему лекарств не возникало. Будь это хоть создание микстуры от простуды или процедура выпаривания порошков от желудочных колик. Но с тех пор прошло ни мало времени, и в силу некоторых обстоятельств он давно покинул свой пост преподавателя. А для дальнейшего ведения индивидуальной врачебной практики, ему была просто необходима собственная лаборатория.

Данное подвальное помещение подходило для этого идеально. Оно было не очень большим, но достаточно уютным и тёплым, если его хорошо протопить. Здесь стояла печь, с выводом дымохода наружу, имелось несколько прочных дубовых столов разных размеров, и немного мебели, только самой необходимой.

Вплоть до сегодняшнего вечера, никого, кроме своего верного Бенгсби, он больше сюда не пускал. А что сегодня? Сегодня он ожидал первого посетителя. Это был молодой и очень амбициозный доктор Иоганн Рихтер. Тот самый, с которым он познакомился на своём первом в этом городе приёме.

Молодой человек, сам, подошёл тогда к нему и попытался навязать свою дружбу. При этом он, как, оказалось, знал одну из медицинских работ доктора, посвящённую военно-полевой хирургии.

Но что больше всего подходило Штанцу для налаживания контакта с этим человеком, так это его должность. Рихтер служил лекарем при лазарете, организованном в гарнизоне крепости Мариенберг и не воспользоваться такой связью Штанц не мог. В конце концов, именно потребность попасть в эту цитадель привела его в Вюрцбург.

Для того чтобы расположить к себе как можно быстрее и завоевать полное доверие со стороны молодого доктора, Штанц и решил допустить его в свою лабораторию. Приходилось переступать через себя и свои принципы. Но, как говорится, цель оправдывает средства. Да и вообще, на счёт этого молодого человека у него были определённые планы, которые он собирался осуществить в ближайшее время. При любой другой жизненной ситуации Штанц ни за что даже не посмотрел бы на столь молодого, посредственного и обычного военного врача. Другое дело, когда он помогал поставить на ноги жену первого советника бургомистра, Абеларда Вагнера. Вот здесь он чувствовал себя с человеком на равных, понимая, что занимающий весомое положение в обществе чиновник, будет ему просто необходим, и что он сможет в нужный момент сказать в защиту Штанца веское слово или взять его под своё покровительство.

Услышав в чуть приоткрытое узкое подвальное оконце шаги людей, Штанц осторожно заглянул в него и, как и предполагал, увидел приближающегося к дому Иоганна Рихтера в сопровождении своего слуги итальянца. Лакей был предупреждён о приезде гостя и в соответствии с распоряжением доктора вёл его через внутренний вход, а не через наружный. Спустя пару минут в железную дверь лаборатории настойчиво постучали.

Доктор Штанц разрешил войти. Когда Рихтер переступил порог данного помещения его восторгу и любопытству, с которыми он принялся всё осматривать, не было предела.

– Добро пожаловать в мою лабораторию, – приветливо и искусственно улыбаясь, сказал Штанц, когда лакей закрыл за Рихтером дверь.

– Добрый день, герр Штанц, – ответил молодой человек, протягивая руку для рукопожатия, но Штанц сделал вид, что не заметил этого.

– Как вы находите мою лабораторию? – спросил он, отвернувшись.

– Она восхитительна, – ответил Рихтер, смущённо. – Я не видел ничего подобного со времён своей учёбы. И откуда только все эти вещи?

– Что-то мне прислали из Мюнхена, что-то из вашего университета, что уже было ими списано за ненадобностью, а мне просто необходимо. А какие-то вещи и вовсе сделаны на заказ. Есть и то, что я приспособил сам, своими собственными руками.

Сначала, Иоганн Рихтер осмотрел стол с колбами и пробирками. Заметив разбитую колбу и растёкшуюся жидкость странного цвета, он не стал спрашивать доктора о ней. Ему показалось это неловким.

Отойдя от пробирок, Рихтер подошёл к раскрытой на другом столе книге. Штанц не шелохнулся, внимательно наблюдая, как молодой человек перевернул несколько её страниц.

– На каком языке это всё написано? – спросил он, поднимая глаза на доктора.

– Одна часть книги на греческом языке, а другая на арабском, – ответил, ехидно улыбаясь Штанц.

– И о чём она?

– Обо всём! – ответил доктор и подошёл к книге. – О метаморфозах природы, металлах и камнях. О растениях и земле, о силе человеческих знаний в любой области всех известных наук. Её автор и составитель Кольмер. Хотя миру он известен и под другими именами.

– Я не слышал о нём, – пожав плечами и хмыкнув, сказал Рихтер.

– Ещё бы! Хотя это великий пилигрим научного мира. Он был учителем самого Сен-Жермена. Он познал тайну бытия и собрал знания древнейших учёных в своей могучей и гениальной голове. Он знал сто религий и все секреты кельтских народов. Обладал магией друидов и жил бесконечно долго, оставаясь в тени для всего человечества, но при этом правя десятками тайных о̒рденов им же и созданных. Это великий человек!

– Но он умер? – поинтересовался Рихтер, смотря на доктора Штанца, как на божество, снизу вверх, и словно боясь его рассказа о неизвестном ему до сих пор гении древности, каком-то Кольмере.

– Такие люди живут вечно, – ответил с пафосом Штанц. – Они живут в своих трудах, они живут в знаниях, которые передали своим ученикам.

– И много у него их было?

– Нет. Насколько мне известно, его единственным учеником был граф Сен-Жермен. Но у него была дочь; прекрасная, красивая и восхитительная. Она сочетала в себе черты предков отца и матери. Была наполовину гречанкой, наполовину египтянкой.

Доктор Штанц затих. Он закрыл глаза и сжал губы.

– И что с ней стало? – поинтересовался осторожно молодой человек.

– С ней случилось несчастье, – медленно открыв глаза, ответил Штанц.

Рихтеру показалось, что доктор вспомнил о чём-то своём, очень для него близком. Он пошатнулся и облокотился одной рукой на спинку старого стула. Тот скрипнул и покосился так, что Рихтер подумал, будто стул сейчас сломается и доктор окажется в непристойном для себя положении.

Но Штанц вдруг, встрепенулся, выпрямился и посмотрел Рихтеру прямо в глаза.

– Она умерла? – решил уточнить молодой человек.

– Нет, не умерла. С ней просто случилось несчастье, – опять пространно и туманно ответил Штанц, не вдаваясь в подробности.

Рихтер понял, что продолжать задавать один и тот же вопрос в третий раз, будет уже неприлично, да и бесполезно, и не стал больше касаться этой темы, оказавшейся для доктора Штанца такой болезненной.

– Так что, вы готовы отправиться со мной в гарнизон? – спросил Рихтер, переведя тему разговора.

– Конечно, – ответил доктор, – и если вы не соизволите перекусить, мы отправимся туда немедленно. Мой экипаж давно готов.

Рихтер действительно не хотел обедать и предложил сразу ехать. Доктор Штанц провёл несколько манипуляций возле нагромождения пробирок и колб и направился к выходу.

Сев в его приготовленный экипаж, они отправились в крепость. Путь был не очень близким, и можно было провести с полчаса в светских или дружественных беседах, но оба пассажира предпочитали отмалчиваться до самого приезда в крепостной гарнизон.

Незадолго до того, как Рихтер приехал к доктору Штанцу, тот несколько раз присутствовал при проводимых им на больных жителях Вюрцбурга операциях. При чём, к этим больным был вызван изначально именно Рихтер. Но желая стать учеником столь великого, как он думал, доктора Штанца, он отправлялся за помощью к нему, не боясь себя дискредитировать перед своими пациентами. Для него это был шанс и повод сблизиться с доктором, который на удивление ему ни разу не отказал.

Две операции были по отнятию конечностей, из-за самой запущенной стадии гангрены, а одна, по удалению части купола слепой кишки, воспаление которой всеми докторами называлось тифлитом.

Обычно Рихтер сам лично не раз наблюдал, как другие доктора делали людям с таким воспалением клизмы, кровопускание и применяли рвотные. Однако далеко не всегда это помогало. Доктор Штанц же определил почти сразу проблему мучающегося страшными болями в боку человека и попросил Рихтера ассистировать ему. После проведения небольшой операции по удалению червеобразного отростка кишки, пациент не только не умер, но и стал чувствовать себя намного лучше.

Вскоре о Штанце заговорили весь город и область. К нему съезжались со всех округов. Однако по некоторым расползающимся слухам он не всегда оказывался свободен для тех, у кого не было высокого социального статуса, капитала или достойного положения в обществе. Поэтому многие жители невзлюбили его, и была это в основном самая уязвимая и малообеспеченная часть населения.

В лице же Адольфа Менгера он нажил себе единственного среди местной знати врага. Старого доктора всё реже посещали его прежние пациенты, а теми, кто не изменил своему лекарю, руководил больше страх перед инновационными методами врачевания Штанца. Ведь о применении им необычных лекарств и отличающихся от привычных, людям, способов лечения заболеваний, уже слагали целые легенды. Некоторых это отпугивало, а многих наоборот располагало.

Тем временем в гарнизоне крепости началась какая-то эпидемия. Большинство солдат мучали рвота, колики и слабость живота. Такие вояки были небоеспособны и навряд ли могли бы защитить город в случае его осады врагами. Поэтому, когда Иоганн Рихтер только заикнулся о том, чтобы привезти в крепость доктора Штанца, начальник гарнизона обрадованно дал своё незамедлительное согласие, ведь слухи о врачевателе способном излечить от любой болезни дошли и сюда.

Через добрых полчаса, проведённых в пути, экипаж доктора Штанца подъехал к воротам крепости, которые располагались между двух массивных круглых башен.

Иоганн вышел, показал стражникам заранее оформленный для доктора пропуск и, получив разрешение, пошёл рядом с каретой.

Экипаж проехал через парадные ворота, декорированные скульптурами святых воителей, и направился вдоль крепостной стены к месту назначения. Это была лишь часть общей анфилады огромного здания. Внутренний двор именно этого участка крепости оказался небольшим. И со всех сторон его окружали строения; частично занятые казармами, конюшнями, и наконец, больными – то есть военным лазаретом.

В центре двора располагался колодец. Возле него и остановился экипаж доктора. Штанц вышел из кареты, держа в одной руке большой саквояж, сделанный из панциря гигантской черепахи и обтянутый кожей крокодила, (их у него имелось несколько, как больших, так и маленьких, и какой саквояж с собой брать он решал в зависимости от ситуации) а в другой руке свою неизменную дорожную трость со сверкающим хрустальным набалдашником.

Подошедший и немного запыхавшийся Рихтер сразу попросил следовать за собой.

В лазарете было темно даже несмотря на огромные окна, стёкла которых не пропускали достаточно света из-за толстого слоя грязи и пыли на них. Духота, запах пота и гнилой плоти, делали воздух помещения почти ядовитым.

Прежде, чем начать осмотр больных, Штанц, обвязав лицо до глаз платком, заставил дежурных немедленно распахнуть все двери и окна. Разгулявшиеся потоки свежего воздуха быстро вынесли весь этот смрад на улицу. Больные солдаты лежали на деревянных топчанах и были укрыты серыми, грязными и кое-где окровавленными одеялами.

Подоспевший к началу осмотра начальник гарнизона очень обрадовался, увидев у себя столь знаменитого доктора, о чём не преминул ему сказать при их знакомстве, представившись – Вернером фон Майером.

Это был уже пожилой, крупный мужчина, одетый в новый офицерский китель с фалдами красного цвета на отворотах и позументом по краям. Из-под треуголки из чёрного бархата с плюмажем белого цвета торчали клоки седых волос. Лицо его, дышало добродушием, а по красноватому носу и рдеющим щекам, было видно, что он любил приложиться к спиртному. Длинные стоячие усы делали его схожим с Дон Кихотом Гюстава Доре, правда, на тот момент ещё не создавшего к роману Сервантеса своих знаменитых иллюстраций.

Штанц незамедлительно провёл визуальный осмотр нескольких человек, глянув даже на мочу некоторых из них, и озвучил Рихтеру и коменданту свой вердикт.

– Похоже, что этих людей мучает одна и та же инфекция, поступившая к ним в организм извне. Скорей всего это плохая вода. Но чтобы убедиться в своих подозрениях, мне необходимо проверить её. Из какого источника добывают воду для крепости? – спросил он начальника гарнизона.

– У нас источник один, колодец во дворе, который вы уже, наверняка, видели.

Штанц попросил достать ему пару литров этой воды. Однако, как оказалось, питьевая бочка стояла сразу при входе в лазарет, и она ещё была наполовину заполнена. Доктор набрал из неё немного жидкости в вытащенную им из саквояжа склянку и попросил предоставить отдельное помещение.

Начальник стражи тут же проводил доктора в караульную, приказав дежурным на время выйти. Штанц вытащил из саквояжа какой-то небольшой прибор и поставил его на стол. Он выглядел как длинная трубка, прикрученная к деревянному штоку с основой для устойчивости. Рихтер видел подобное впервые.

– Что это, доктор? – спросил он, с любопытством разглядывая приспособление.

– Это подвижная трубка, набитая через равномерное расстояние, набором разного калибра вогнутых и круглых стёкол, сваренных мной лично специальным способом из особого вида вулканического камня, обсидиана. Похоже, что о Левегуке вы даже не слышали, молодой человек, – усмехнулся он.

Дальше доктор подсунул под трубку кусочек кварца, сбрызнув его набранной им из бочки водой. Затем он приложил к верхнему краю прибора свой глаз и стал вращать отдельные части трубки, вставленные друг в друга. Со стороны данный инструмент походил на уменьшенную копию подзорной трубы.

– Так и есть, – сказал через минуту Штанц.

– Что вы там увидели доктор? – поинтересовался с любопытством школьника Иоганн Рихтер.

– Смотрите, – ткнув пальцем на кусочек кварца, предложил ему Штанц.

Он вытащил из саквояжа пакетик, в каких хранят порошки для больных и, развернув его, сыпанул несколько кристаллов в воду. Приглядевшись к каплям воды на кварце, Рихтер заметил, как кристаллы зашевелились и быстро задвигались в ней, а через полминуты исчезли совсем.

– Что это значит? – задал он вопрос Штанцу, который стоял, скрестив на груди руки, и бесстрастно наблюдал за молодым человеком.

– Это живые организмы; паразиты, если хотите. Их вы найдёте везде. Всё в этом мире заполнено жизнью, она повсюду; на вещах, на животных, на людях. Это доказали и описали ещё древние учёные и теософы. Это же написано и в Библии. Одни живые существа большие, как мы с вами и даже больше нас, другие – маленькие, а третьи настолько крохотны, что их можно рассмотреть только через подобные приспособления.

– И что с теми существами, которых вы нашли в этой воде?

– Они паразитируют, попадая в пищевод людей и поедая его изнутри. Данный порошок, выпаренный из сока некоторых лекарственных растений, наглядно показал вам, как это происходит в организме человека.

Затем пристально посмотрев на Рихтера, Штанц воскликнул:

– Боже! Как только вы мой друг окончили университет?! Почитали бы вы хоть какую-нибудь философию, что ли. Демокрита или Декарта, например. Или же работы таких химиков, как Пруст и Лавуазье. Я считаю, что подобные вещи должен знать досконально любой уважающий себя доктор.

– Так вы сможете помочь этим людям? – покраснев, уточнил молодой мужчина.

– Попробуем, – ответил, широко улыбнувшись Штанц. – Для начала, нужно перестать пользоваться крепостным колодцем. Воду придётся брать либо из другого источника, если таковой имеется, либо вырыть новый колодец.

Затем, доктор вытащил из саквояжа большой керамический сосуд с крышкой.

– Здесь лекарство, содержащее толчёный древесный уголь и органические добавки. Пусть больные, которые мучаются коликами в животе, принимают его не менее трёх раз в день по мерной ложке на одну кружку, – и Штанц положил рядом с банкой деревянную ложку. – С водой из иного источника, разумеется, – добавил он. – Я же сделаю этого снадобья ещё и в ближайшее время доставлю его вам в необходимом количестве.

Когда Рихтер передал все рекомендации доктора начальнику гарнизона, тот моментально распорядился заколотить колодец, а всю набранную в нём воду вылить. В соседнем дворе, где располагались конюшни, находился ещё один колодец, им и было приказано пользоваться, после забора из него воды и её проверки на качество.

Затем, подойдя к Штанцу, комендант предложил ему маленькую экскурсию по крепости. Доктор словно ждал этого. Он с удовольствием принял предложение коменданта и, спешно собрав саквояж, отправился в сопровождении Рихтера и фон Майера на осмотр цитадели.

Его провели по крепостным валам, показали здание, в котором была арсенальная комната, оружейную, столовую и даже банный корпус. Очень впечатлившим доктора строением стала главная башня – Бергфрид. Почти везде царил ренессанс.

С внутреннего двора, окружённого каменной резной балюстрадой, открывался великолепный вид на Майн и на сам город. Но доктора больше заинтересовала церковь-ротонда Мариенкирхе. В этом храме, по словам начальника гарнизона, хранились останки многих епископов Вюрцбурга.

Штанц вдруг выказал непреодолимое желание попасть внутрь этого храма, но начальник гарнизона резко, но достаточно вежливо отказал, сославшись на то, что допуск в церковь есть только у узкого круга лиц из епископата. Для всех остальных храм открывает свои двери только во время церковных праздников, дни памяти почивших и во время похорон.

В итоге доктор остался, очень раздосадован и к остальным фортификациям пошёл за начальником гарнизона уже с меньшим интересом, пока они не добрались до крепостных подвалов под большим бастионом. Но фон Майер здесь вдруг развернулся и сообщил, что экскурсия окончена. Штанц снова выказал своё огорчение, желая чтобы его провели, хотя бы туда.

– Да там нет ничего любопытного, – небрежно махнув рукой, отказал начальник гарнизона, от которого не ускользнул расстроенный вид доктора. – Большинство тех помещений нами никогда и не использовались. Некоторые же, завалены дополнительным военным снаряжением, по большей части давно устаревшим. Одно из помещений отдано под пороховой склад и даже не охраняется. А зачем? В крепость всё равно никто не сможет попасть извне, – рассуждал фон Майер. – Правда, местные легенды гласят, будто в этих подвалах есть подземные проходы, ведущие наружу. Но кто же о них знает? Ведь эта крепость построена много веков назад, и людей, способных бы указать путь в лабиринты подвалов, уже давно нет в живых.

Так, за обычным, но очень заинтересовавшим доктора разговором, они вернулись во двор с казармами, где Штанца ждал его экипаж.

Рихтер решил остаться в крепости, у него ещё было полно дел, а карета с доктором Штанцем медленно направилась к главным воротам.

Когда его экипаж миновал Старый мост и въехал в город, доктор ещё долго провожал своим пытливым и пристальным взглядом постепенно исчезающие башни крепости.