Читать книгу Врачебная тайна доктора Штанца - Алекс Борджиа - Страница 8

Введение
4 глава

Оглавление

Абелард Вагнер из большого хрустального бокала сделал глоток красного вина и взял в дрожащие руки свежий выпуск местной газеты. Положение первого советника бургомистра города Вюрцбурга обязывало его знать все последние новости. И даже если большая их часть была ему уже известна, так как всё проходило через магистрат, он всегда находил в прессе что-нибудь новое.

Как и подобает бюргеру, у него даже сейчас был напыщенный, галантный и представительный вид. Русые длинные лохмы хоть и не прикрывал белоснежный парик, к этому времени уже умирающий символ социального статуса, были напудрены и хорошо уложены. Брови вразлёт учёсаны, взгляд больших синих глаз глубокий, гармошка складок на щеках и чёрточки уголков широкого рта выражали озабоченность и строгость. Рубленая форма худого лица, крупный нос и выставленный вперёд подбородок, сами собой выказывали породу, выправку, статность. Однако рдеющий румянец и мешки под глазами, всё же выдавали в нём большого любителя вина. Но, правда, на то имелись свои причины.

В какой-то момент он так увлёкся изучением свежей прессы, что даже вздрогнул, когда в дверь его спальни, где он предпочитал (в принципе вынужденно) завтракать в одиночестве, громко и настойчиво постучали.

– Войдите, – раздражённо пригласил он того, кто стучал, и положил газету обратно на стол.

Одного глотка вина для снятия утреннего раздражения оказалось мало, и он сделал ещё парочку.

В спальню вошёл его личный слуга Фредди. Безликий сухой старик.

– Прошу простить меня за беспокойство, – извинился с порога слуга, прочитав по взгляду хозяина недовольство, – но вам принесли письмо из магистрата.

Абелард отставил бокал и махнул рукой, как бы призывая подойти и отдать письмо. Слуга смело шагнул к столику и протянул своему хозяину поднос, на котором лежал запечатанный конверт. Взяв его, Абелард жестом приказал слуге незамедлительно удалиться. Тот поставил на поднос две опустошённые ещё с вечера бутылки вина, валявшиеся на полу возле не заправленной кровати, и направился к выходу.

Как только старик закрыл за сбой дверь, Абелард вскрыл лежащим рядом ножом конверт и прочитал:

«Уважаемый герр Вагнер, сообщаю вам, что сегодня будет рассматриваться выдача лицензии на ведение врачебной практики в нашем городе доктору Штанцу, письменное прошение которого поступило к нам не далее, как вчера вечером. А потому прошу вас прибыть в магистрат, не позднее одиннадцати часов утра».

Письмо было без подписи, но Абелард и так знал от кого оно. Взглянув на часы, стоящие на комоде из красного дерева, он убедился, что у него в запасе есть ещё целый час. В конце концов, он первый советник и без него никто не начнёт заседание в отсутствие бургомистра. Хотя заглянуть в спальню супруги и попрощаться с ней, как это обычно он делал перед уходом, Вагнер уже не успевал.

Отложив письмо, он снова взял в руки газету. Пробежав все колонки с уже устаревшими новостями, его взгляд, вдруг, привлекла маленькая, но бойко написанная статья, находящаяся в криминальном разделе.

«Вчера днём в нашем славном и тихом городе произошла страшная трагедия. В одном из домов по Малой улице были найдены мёртвыми, всем известные нам, почтенные и многими уважаемые, жители нашего города, Георг и Эльза Хорьх. А так же их дочь, Герти. Чета Хорьх вела спокойный обыденный образ жизни и никогда не была замешана в каких-либо скандалах. Они сдавали в своём доме приезжим жильё и всегда исправно платили налоги.

Первыми забили тревогу соседи и местный пресвитер, заметив, что никто из четы Хорьх уже несколько дней не появлялся на улице и в лавках, где они всегда закупались продуктами.

Пришедшие к ним домой люди к своему ужасу обнаружили лишь растерзанные тела хозяев. Георг и Эльза были зверски и цинично убиты неустановленным орудием. Их совсем ещё юная дочь лежала мёртвой в подвале дома. В её смерти криминала не обнаружено. Тем более по утверждению пресвитера Георг Хорьх сам просил его отпеть девочку, умершую якобы из-за тяжёлой продолжительной болезни.

К нашему счастью дело о расследовании этого страшного преступления было поручено лучшему, правда и единственному, криминальному инспектору нашего города Иоахиму Леманну».

Заметка была небольшой, но сильно бросалась в глаза.

– Чёрт бы их побрал! – выругался магистр и отбросил от себя газету.

Вскочив с места так, что зацепил коленями крышку столика, и, опрокинул бокал с остатками вина, которое тут же впитала брошенная газета, он схватил со стула камзол, и громко хлопнув дверью, вышел из комнаты.

Вся администрация города и магистрат располагались в здании Вюрцбургской резиденции, которая находилась почти в самом центре города. Это был огромный архитектурный комплекс, построенный в стиле барокко. Оформленный и внутри и снаружи по всем канонам того времени и представляющий из себя настоящий шедевр зодчества многих именитых художников и мастеров великой венецианской школы, он вызывал трепет, уважение и интерес у всех жителей и гостей Вюрцбурга.

Герр Вагнер проживал недалеко от дворца, поэтому через какую-то четверть часа он был уже на месте.

В дверях резиденции его встретили депутаты. Они стояли, разбившись на небольшие группки, которые бурно обсуждали самые последние события города.

– А вот и наш Абелард! – воскликнул один из них, когда Вагнер ворвался в здание.

– Не сейчас! – отмахнулся от него первый советник.

Он пробежался быстрым взглядом по присутствующим и, выхватив из толпы одного из них, резко и громко заговорил:

– А, герр Браун! – обратился он к тучному невысокому господину с огромной головой и обвисшими щеками. – Кажется, наша пресса находится под вашей юрисдикцией, не так ли?

– Всё верно, господин Вагнер, – ответил мужчина, делая шаг навстречу.

– Тогда, что за ужас пишет ваша газета? Я уже не говорю о жёсткой форме описания самого инцидента.

– Но, но…, – заикаясь, пробормотал герр Браун. – Я не понимаю?

В приёмном зале воцарилась тишина.

– Хорошо, я вам напомню, – раздражённо ответил Вагнер. – Я говорю об ужасном убийстве семьи Хорьх, которое описывает наша газета в неприличных подробностях. Я не позволю! Если это прочтёт бургомистр; ни вам, ни мне не поздоровится. Где ваши цензоры? Вы хотите, чтобы вас закрыли, как «Райнише Меркур»?

– Что же я мог сделать, если вёрстку делали без меня? – ответил герр Браун. – А к тому же, сам редактор «Unser Stadt» пропустил эту заметку в данный выпуск. Приказ был, какой? Ни слова о политики. Этого правила, мы и придерживаемся. А что же вы тогда прикажете печатать? Французских газет и журналов нам теперь не привозят, тоже запретили. Людям больше негде просвещаться.

Вагнер лишь махнул рукой, словно показывая, что теперь это уже не важно.

– Ладно, – сказал он, осмотрев остальных присутствующих, – через десять минут прошу всех быть в зале заседаний.

После этих слов он прошёл через толпу и исчез за дверями, ведущими в тот самый зал.

Когда все присутствующие заняли в зале заседаний свои места, Вагнер и два его помощника уже сидели за столом. Само помещение и расположение скамеек в нём, напоминали университетскую кафедру.

В центре стола было оставлено место для бургомистра, который сейчас отсутствовал. Справа от него сидел первый советник Абелард Вагнер, который временно выполнял функции бургомистра, а слева – просто советник, Адольф Менгер, медик по образованию. Рядом, в нише под архитектурным сводом, украшенным лепниной в виде венка, сидел прокурор и он же секретарь городского собрания Отто Гюйгц.

Как только в помещении воцарилась тишина, Отто Гюйгц встал и сообщил о повестках дня. Первым вопросом для рассмотрения стала выдача лицензий и их налоговых обложений.

Сначала зачитали прошение некого пекаря, просившего разрешить открыть свою лавку. Для оценки он принёс с собой целый лоток хлебобулочных изделий, но его, конечно же, с ним даже не подпустили к зданию дворца. Пришлось все изделия раздать уличной страже. Ему назначили налог в виде пятидесяти талеров или ста гульденов. Для начала, это были небольшие деньги, но магистрат оставлял за собой право в дальнейшем увеличить этот налог, если дела пекаря пойдут в гору и он захочет расширить сеть своих лавок.

Следом было рассмотрение ещё нескольких подобных дел. И наконец, речь зашла о выдаче разрешения на ведение постоянной врачебной деятельности на территории города Вюрцбурга. Прошение было подано неким Хенриком Штанцем.

– Пригласите господина Штанца за кафедру, – сказал Вагнер, рассматривая прошение.

С ближайшей скамьи встал человек и подошёл к кафедре. Это был мужчина неопределённых лет, очень высокого роста, с довольно волевыми чертами лица, которое мы описывали ранее. Он снял с себя шляпу и встал лицом к заседателям.

– Итак, вы утверждаете, что вы доктор, – обратился к нему Вагнер.

– Так и есть, – твёрдо ответил мужчина, и звук его мощного голоса пронзил слух всех присутствующих чуть ли не до самого их мозга, несколько раз отразившись от стен огромного помещения.

– У вас есть документы, подтверждающие вашу квалификацию? – вновь задал ему вопрос Абелард.

– Есть, – ответил мужчина, и, вынув из внутреннего кармана, надетого на него чёрного камзола свёрнутые листы серой бумаги, подошёл к главе заседания и протянул их ему.

Абелард принял листы из рук в руки, и, развернув, стал внимательно изучать. Через несколько минут он удовлетворённо кивнул головой и положил бумаги рядом с собой, прикрыв их своей ладонью.

– Значит, вы окончили Пражский университет, отучившись в Каролинуме на медицинском факультете с 17..года по 17..год, – как бы констатируя, проговорил он.

– Да, окончил, – подтвердил доктор. – С отличием. За что был включён штатным врачом в состав экспедиции на остров Тобаго. А потом, вернувшись обратно, всё в том же университете читал лекции в рамках естественных наук, которые включали в себя конгломератную группу из анатомии, биологии, химии, минералогии и зоологии. Также имею несколько изданных трудов по инфекционным заболеваниям и военно-полевой хирургии, чему поспособствовала моя служба военным лекарем во время наполеоновских войн, где я получил самую лучшую практику за всю свою жизнь. Много путешествовал. Был в южно-амазонской сельве, Египте и даже Индии. Издал несколько книг и по ботанике, посвящённых ядовитым тропическим растениям и их лекарственным свойствам.

– Есть у вас с собой хоть одно из этих изданий? – с любопытством спросил Вагнер.

– К сожалению, с собой у меня их нет.

– Позвольте задать доктору несколько простых вопросов? – спросил у Вагнера, Адольф Менгер.

– Задавайте, – ответил тот, облокачиваясь на высокую спинку кресла.

– Я, как человек, имеющий докторскую степень, хотел бы проверить ваши знания, – обратился Адольф Менгер к Штанцу. – Что, по-вашему, означает аблепсия и делирий.

– Думаю, что ответить на эти вопросы в состоянии даже студенты первого курса, – будто немного обиженно, прокомментировал заданный ему вопрос доктор Штанц. – Но извольте: аблепсия – это полная слепота человеческого глаза. Делирий – это словесный бред лишённого разума человека.

– А каков будет диагноз человека с постоянным жаром тела, выделением кровавой мокроты при кашле и жалобами на сильные боли в грудной клетке?

– Скорей всего этот человек окажется болен чахоткой, – спокойно ответил Штанц, – но без предварительного личного осмотра больного я не был бы так однозначен. Ведь есть и другие болезни с подобными симптомами. Для более точного диагноза я бы применил метод аускультации лёгких.

– И каково будет назначенное вами лечение? – язвительно спросил Менгер.

– Прописал бы болеутоляющие препараты, способные облегчить страдания больного при уходе из жизни, так как человек всё равно обречён на смерть.

– Как? – изумился подобному ответу герр Менгер. – И вы, доктор, не назначили бы больному кровопускание, диету и свежий воздух? Я уже не говорю о применении пневмоторакса.

– Боюсь вас огорчить, но вижу, что вы сторонник старой школы и не читали моих трудов об инфекционных заболеваниях, одним из которых и является чахотка. Только на запущенной стадии заражения больному уже ничего не поможет. Но уверяю вас, что это ненадолго. Рано или поздно мы, учёные мужи, обязательно изобретём методы борьбы с этой инфекцией.

Такая речь вызвала негодование у герр Менгера и показалась ему слишком пафосной, но он сдержался от резких высказываний и решил задать другой вопрос.

– Назовите основные тезисы гуморальной теории Гиппократа, – не унимался советник.

– Если вы имеете в виду учение о четырёх элементах земли, каждому из которых соответствуют жидкости текущие в человеческом теле, то я её не разделяю, – бесстрастно сказал доктор Штанц. – И полагаю, что теперь, она устарела.

– Вы бросаете вызов учениям самого Гиппократа? – возмущённо спросил его герр Менгер.

– Я не имею такой чести и такого ума, чтобы бросить вызов, нашему отцу медицины, – приложив руку к груди, ответил Штанц, – но я полагаю, что с течением времени, знания и опыт людей возрастают и дарят нам новые открытия. Я нисколько не умоляю трудов и заслуг Гиппократа, но с тех пор медицина ушла далеко вперёд и нельзя не принимать во внимание современных научных достижений и пришедших с ними неоспоримых истин.

– Как смеете вы рассуждать об истинах, о которых не имеете никакого понятия? Вы, обыкновенный хирург, мясник! – вспылил герр Менгер, привставая. На этот раз он не смог себя сдержать. – Вы профессор? Доцент? Магистр?

– Для меня неоспоримой научной истиной в медицине служит то, что можно применить на практике, а не то, что выражается только в теориях. Теоретическими знаниями вы не спасёте жизнь человека, и не вылечите его, предложив посмотреть на луну, когда Марс в Козероге, как советуют шарлатаны и псевдо-маги. И у человека с кровавым мочеиспусканием не злой дух поселился в теле, а выходит накопившийся в его почках песок. А снижение жара у больного кровопусканием, лишь увеличит его шансы на скорую встречу с Всевышним. Костёр инквизиции ещё не погас! – после этих слов Штанц погрозил указательным пальцем как заправский учитель нерадивым ученикам. – И я бы изгонял пламенем не бесов из несчастных больных, а чистил бы им ряды нерадивых лекарей назначающих неверное лечение и ставящих своим пациентам несусветно глупые диагнозы.

– Да как вы можете объяснять этими примитивными примерами…, – чуть ли не крича на него, заголосил герр Менгер, вскочив со своего места, но тут же был одёрнут рукой Вагнера.

Просто глава заседания и первый советник вовремя понял, что так мирно начавшаяся дискуссия перерастает в горячий спор двух сильных, образованных и имеющих каждый свою точку зрения, людей. А на подобные дебаты у их собрания не было времени.

– Доспорите потом господа, – сказал он им обоим, устав от этой перепалки. Тем более что он был весьма далёк от медицины, имея за плечами лишь юридическое образование.

– Надеюсь, мы не сильно оскорбили вас, этими вопросами? – спросил доктора Штанца, Вагнер. – Просто ваше имя мы слышим впервые, а между тем, вы утверждаете, что человек достаточно известный в своих кругах. Но не будем больше злоупотреблять вашим самолюбием и временем. Я вижу, что вы человек учёный, и достаточно серьёзный. Я подписываю вам лицензию на ведение врачебной практики в нашем городе, и назначаю ежегодную налоговую ставку в сто двадцать гульденов. И если вы действительно хороший доктор, то с лёгкостью сможете вносить в нашу городскую казну эту небольшую сумму.

После этих слов он взял поданную ему секретарём бумагу и подписал её. Затем собрал те документы, которые взял у доктора Штанца и все их отдал ему.

Штанц с почтением поклонился и, приняв бумаги, снова занял своё место на скамье, под пристальным и немного ненавистным взглядом Адольфа Менгера.

Дело в том, что у советника бургомистра в городе была своя частная врачебная практика и довольно большое количество постоянных клиентов, поэтому в лице доктора Штанца он усмотрел явную угрозу и соперничество.

Дальше, доктор Штанц спокойно просидел часть заседания, пока речь не зашла о политических вопросах. Они решались без присутствия посторонних. Доктор и ещё несколько лишних человек откланялись и покинули здание главной резиденции города по просьбе главы магистрата.

В зале же заседаний разгорелась нешуточная дискуссия. После пары вопросов, касающихся политики, перешли к тому, с чем Абелард Вагнер пришёл с самого утра.

– Я хотел бы видеть начальника местной жандармерии, а с недавних пор полиции, Генриха Штольца, – объявил он неожиданно.

– Я здесь герр Вагнер, – отозвался высокий пожилой человек, с длинными тонкими усами, по выправке которого, можно было смело утверждать, что он бывший военный.

– Отлично, – сказал Вагнер. – Прошу вас спуститься сюда и рассказать подробнее об убийстве семьи Хорьх, о котором так красноречиво написано в нашей сегодняшней прессе, – и после последних слов он косо посмотрел на того, кто отвечал за проверку подобных публикаций в их местной газете.

Высокий господин быстро спустился со своего места и встал за кафедрой.

– Надеюсь, вы обладаете достаточной информацией, чтобы информировать нас о случившемся?

– Конечно, – ответил высокий господин.

– Отлично. Иначе я бы усомнился в необходимости существования вашего нового подразделения в нашем городе и счёл его финансирование военным министерством бесполезной тратой государственных денег.

Так герр Вагнер намекнул на своё недоверие к недавно открытому в их городе подразделению криминальной полиции, учреждённому департаментом внутренних дел Мюнхена, вследствие принятия новой конституции и реорганизации местных администраций.

– Итак, мы вас слушаем.

– Ровно сутки назад, в своём собственном доме, расположенном по Малой улице, были найдены тела мужа и жены семьи Хорьх, – начал свой доклад начальник жандармерии. – На месте работала наша группа, которую возглавил лучший инспектор города Иоахим Леманн. Пока, мотив этого преступления нам не ясен. К сожалению, на обычное ограбление это не похоже. Опрос соседей показал, что незадолго до этого, у них останавливался человек. Приезжий. Он прожил у Хорьхов всего пять дней, а на шестой съехал.

– А как они были убиты? – поинтересовался заместитель главы магистрата Менгер. – А то газета очень мутно и невнятно об этом пишет.

Абелард Вагнер недовольно кхекнул.

– Им разорвали горло, – громко ответил шеф полиции.

По залу пронеслись гул и оханье.

– Тише! – потребовал герр Вагнер. – Каким орудием убийства, мог, по вашему мнению, действовать убийца? – обратился он с очередным вопросом к шефу полиции.

– Не знаю, – ответил герр Штольц, – но их шеи разодраны так, словно это сделал дикий зверь своими клыками, нежели человек каким-то предметом.

По залу вновь пронеслась волна негодования.

– Ну что же, – проговорил, наконец, герр Вагнер, когда гул затих, – прошу вас лично проконтролировать расследование этого дела и не позднее чем через неделю, ко дню нашего следующего заседания, иметь гораздо больше информации об убийстве семьи Хорьх.

– Кстати, – обратился к шефу полиции Адольф Менгер, – а вы узнали, кто был их последним квартиросъёмщиком?

– Конечно, – спокойно ответил герр Штольц, под небольшой гомон присутствующих людей.

– И какого же его имя?

– Это был герр Хенрик Штанц!

В зале моментально воцарилась тишина.

– Хорошо, – сказал Вагнер, нарушив молчание из-за наступившего недоумения у всех. – К сожалению, герр Штанц уже ушёл, поэтому прошу вас в ближайшее время встретиться с ним и как следует расспросить о его последних днях в доме четы Хорьх. А куда он, кстати, переехал сейчас?

– По имеющимся у нас сведениям, герр Штанц купил дом фон Веберов, – с улыбкой иронии ответил шеф полиции, довольный тем, что может показать свою осведомлённость почти обо всём, что происходит в городе.

– Теперь я вижу, что вы не зря тратите деньги из нашего военного бюджета и справляетесь с возложенными на ваше подразделение обязанностями, – похвалил его герр Вагнер, удовлетворившись полученными ответами, и тут же добавил, – будем надеяться, что ваш инспектор во всём разберётся.

Затем, немного помолчав, он встал из-за своего стола и, вытирая со лба пот, громко объявил:

– Позвольте на этом закончить наш сегодняшний рабочий день. Заседание закрыто!

Через несколько минут зал опустел, а от здания резиденции стали отъезжать, один за другим, ожидавшие своих господ экипажи.

Врачебная тайна доктора Штанца

Подняться наверх