Читать книгу Путь через сомнение - Алекс Хикари - Страница 3

Джереми ещё пару мгновений смотрел на неё, затем выпустил её плечо и поднял левую руку. Его глаза на мгновение осветились красным. Дождь утих, тьма вокруг сгустилась, не пропуская света.

– Ты ведь знаешь, кто я, не правда ли? – тихо заговорил «Джереми».

Всё ещё было мокро и холодно. Вероника невольно отступила на пару шагов назад, но наткнулась на что-то высокое и твёрдое, как стена. До этого момента она видела только одного человека – или бога, кем её считать? – у кого глаза светились бы так.

– Даже если не знаешь… это уже неважно. – Лицо «Джереми» исказила гримаса гнева. – Важно то, что мои планы рухнули, и кто-то должен за это поплатиться.

Он щёлкнул пальцами и растаял во тьме. Стена за спиной пропала, Вероника невольно отступила ещё на шаг. Кто-то подошёл сзади, прижался к ней, обхватил талию. Другая рука легла на шею, и это прикосновение снова было холоднее льда.

– Думаю, будет честно, если плату возьмёт твой приятель, – прошептал голос Джереми. – Ты же чувствуешь себя виноватой перед ним?

Перед Вероникой из ниоткуда появилось зеркало, и она удивительным образом смогла увидеть в нём себя, как будто для этого не нужен был свет. «Джереми» прижимался к ней всем телом, и в этом было что-то мерзкое, противное. К горлу подкатил комок. Джереми всегда знал, где проходить грань в их дружбе, он никогда не прикасался к Веронике вот так.

– Смотри внимательно, – прошептал «Джереми». – Будет любопытно…

Он выпустил Веронику из объятий и отстранился. Вторая рука легла на шею, сжала. Было больно, воздуха не хватало, Вероника изо всех сил пыталась вдохнуть – не получалось, всё внутри горело огнём. Она пыталась зажмуриться, чтобы не видеть гримасы безумного наслаждения на лице приятеля, но что-то не давало ей этого сделать. Силы будто оставили её, не получалось сопротивляться. Мир вокруг заволокло невидимым туманом, сознание растворялось в нём, и Вероника безвольно отдалась в руки собственного убийцы, как будто понимала – это конец. Огонь внутри таял, уступая место холоду – сначала от кончиков пальцев, потом по всему телу…

– Нет!

Громкий крик заставил её подскочить на месте. Вероника хватала ртом холодный воздух, как будто не могла напиться воды после долгой жажды. Ночной кошмар медленно растворялся, оседая холодными прикосновениями ветерка на коже. Понимание проступало через ужас.

Всё в порядке. Она в своей комнате. Это новый кошмар, ничего сверхъестественного. Просто сон.

Просто сон?

Вероника опустила взгляд, машинально потёрла шею, как будто могла ощутить следы ледяных прикосновений. Слишком… слишком по-настоящему. А что, если та, кто притворялся Джереми, была способна протянуть свои руки через явь в её сны и убить её на самом деле?

Отчаянно хотелось поговорить с кем-то об этом, но не выйдет. Соседок уже несколько дней нет – одна пропала, вторая закончила академию и должна была освободить постель уже через две недели. Война закончилась, после неё как-то надо было жить дальше, и поступление Мэй на службу в штаб действующих героев было одним из знаков, что это самое «после» существует, ощутимо, и его даже можно потрогать руками. Да и отсутствие Алины помогало это понять – после того, как вскрылось её мошенничество, бывшая подруга старалась не показываться Веронике на глаза.

Она пару мгновений колебалась. Можно было позвать Адена, но это не дело. Не должен он каждый раз приходить, едва Веронике станет плохо, или кошмар приснится, или ещё что… Сама справится. Впервые, что ли?

Вероника глубоко вздохнула, выдохнула. Сон окончательно отступил. Она оглянулась на электронные часы на подоконнике – 4:04. Отлично. До подъёма меньше двух часов, до тренировки с отцом чуть больше – утром собрание в мэрии, потому решили начать пораньше. Смысл засыпать снова? Вероника растянулась на кровати и уставилась в потолок.

Дурацкое состояние. Ещё больше захотелось выговориться, но не хотелось никого беспокоить. Сердце тянулось к чему-то близкому, родному, и ответ появился сам собой – мама. Сколько времени они уже не разговаривали? Наверное, с момента, когда всё началось, то есть – с отъезда Вероники в Россию. Где-то там, между делом, она звонила в Воронеж, хотела сказать, что на пару дней стала ближе к дому, но мамы не оказалось на месте. А потом всё завертелось, и стало не до того…

Вероника поднялась на ноги, скользнула к столу. Достала несколько чистых листков, ручку, вывела «Здравствуй, мама!» на русском языке вверху первой странички, и застыла. Оказалось, это не так легко… Она снова склонилась над столом.

«Прости, что давно не разговаривали. Столько всего навалилось в последнее время… Боюсь, ты не поверишь. Я отыскала отца, познакомилась с замечательным человеком… вернее, богом… Но давай по порядку».

Буквы сплетались в слова, слова – в предложения. Вероника сама не замечала, как с каждой новой строчкой ей становилось легче, будто кто-то разгружал из души на землю вагон кирпичей. Как и не замечала, что дверь иногда приоткрывалась – всего на мгновение, и в щёлку заглядывала девчонка лет пятнадцати, русоволосая, невысокая, до боли похожая на Веронику и непохожая одновременно. И если бы Вероника сейчас оглянулась, то узнала бы в любопытной особе свою подругу Алину, с которой рассорилась пару недель назад…

***

Мир грёз изменился. Да, прошло сто восемьдесят лет, да, долгие годы отсутствия не так легко восполнить. Можно придумать ещё десяток похожих отговорок, но суть не изменится – для Адена это место было чужим. И неделя, проведённая здесь, не помогла почувствовать хоть какое-то родство; и от того, как здесь всё переменилось, становилось только хуже.

Пышная обстановка, напоминавшая Букингемский дворец, уступила место новым осколкам и обломкам человеческой жизни. Аден видел такие в фильмах: танцпол модного ночного клуба, стол для бильярда, над которым низко нависала блестящая металлическая рама с лампами, стол для карточных игр, американский бар… Некоторые братья и сёстры обустроили личные комнаты – из одного дверного проёма виднелись обои кричаще-розового цвета, через другой можно было рассмотреть игровую приставку на полу перед огромной плазмой. Настоящий авангард… или постмодернизм… или как там называется полная безвкусица у людей?

Привычных деталей осталось немного. Хрустальный шар в два человеческих роста высотой по-прежнему стоял в центре зала. Молочная дымка устилала пол и потолок, и оттого казалось, что зал парит в облаках. Свободные от божественного вмешательства стены занавешивала воздушная красная ткань. Постаравшись, Аден мог отыскать взглядом и библиотеку Ведущей битву – три книжных шкафа задвинуты в дальний угол, рядом с ними стояло кресло слишком яркого синего цвета. А ещё дверь в мир людей привычно скрипела, как будто за сто восемьдесят лет не отыскалось никого, кто мог бы смазать петли.

Братья и сёстры тоже были другими. Деловые костюмы и современные вечерние платья пришли на смену вычурным нарядам. Привычки тоже стали иными – никаких поклонов и томных вежливых разговоров; вместо них – свойские тычки, объятья, приятельские разговоры. Что поделать – всё как у людей, правда?

Жалкая пародия. Даже в этом.

Бог огня рассеянно смотрел в Видящий кристалл. В нём отражалась нескладная рыжеволосая девчонка – она сидела за столом и водила ручкой по бумаге, рассеяно улыбаясь. На правой щеке виднелся шрам, похожий на царапины, оставленные кошачьими когтями. Аден знал, что Ника несколько минут назад проснулась напуганная и растерянная, и даже порывался спуститься вниз, но в шаге от двери успел услышать её мысли. Она считала, что справится сама, и у бога огня не было причин ей не верить.

– Ты в порядке? – встревоженный голос Сиири врезался в мысли раскалённым ножом.

Аден оглянулся и увидел богиню войны. Она стояла рядом, плечом к плечу, и ткань спортивного костюма красиво переливалась в мягком сиянии хрустального шара.

– Нет, – бог огня покачал головой.

Ведущая битву оглянулась по сторонам. Главный зал пустовал – в последнее время боги предпочитали больше времени проводить с людьми. Только Проводящий время и Воздающий свет о чём-то перешёптывались в дальнем углу зала.

– Я смотрю, вы подружились? – тихо спросила Сиири и кивнула в сторону хрустального шара.

– Вроде того, – буркнул Аден.

Он снова уставился в кристалл, надеясь, что навязчивая сестричка отвяжется. Но нет – Сиири украдкой оглянулась по сторонам и приложила палец к губам. Аден пытался сделать вид, что ничего не замечает, но это не помогало – она протянула книгу в тонкой красной обложке, между страниц лежала закладка из атласной ленты того же оттенка. Аден не удержался и взглянул на книгу. «Сказание о боге-человеке».

– И? – он непонимающе посмотрел на богиню войны.

– Я очень много думала об этом, – Сиири опустила взгляд. Её голос дрожал. – «Явится бог-человек в тот момент, когда людям нечему будет учиться у детей Созидателя, а детям сиим нечего будет предложить людям. Нарушится понимание, и хрупкий мир расколет острие войны». Ведь именно это сейчас и происходит, правда?

Раздражение улетучилось. Аден застыл, глядя на красную книжку. Так он об этом не думал, но…

– Уже произошло, – отозвался он.

Сиири кивнула.

– Да, конечно. Знаешь, я просто подумала… Наверное, это безумие, но всё же… Что, если это она?

Сиири вновь взглянула в кристалл, и Аден невольно сделал то же. Вероника всё также склонялась над столом, и один полностью исписанный лист уже лежал в стороне.

– Да ты издеваешься, – выдохнул Аден.

– Это вы издеваетесь, – буркнула Сиири. – Вы сговорились, что ли?

– О чём ты?

– Неважно, – отмахнулась богиня войны. Потянула за закладку, раскрыла книгу. – Вот, смотри…

– Я помню, что там, – нетерпеливо перебил её Аден. – Что-то вроде «его происхождение не от богов и не от людей, а напрямую от мироздания».

Сиири прищурилась. Опустила взгляд на книгу.

– «Мудрость сия не божественная и не принадлежит мирозданию по природе своей; мудрость сия есть порождение умов и сердец человеческих». – Сестрица перелистнула страницу, подняла взгляд на Адена. – Это ничего не значит… ну, кроме того, что он человек.

– Ну конечно, бог-человек не может не быть человеком, – хмыкнул Аден. – Только дитя ребёнка считается полубогом, нет?

– Кто знает, – отмахнулась Сиири и снова взглянула в книгу. – Смотри дальше. Он должен пройти два мира, и это может быть Туманный и человеческий. Вероника идёт туда.

– Как и Элиот, и Максим.

– Хватит, – Сиири с силой захлопнула книгу. В стороне послышались перешёптывания, но она не обратила на них внимания. – Были соревнования, очень похоже на испытания, не находишь? Вероника была там.

– И Элиот был, – возразил Аден.

– Скажи просто, что не хочешь признать очевидное, – твёрдо сказала Сиири. – Вероника может быть героем «Сказания», хочешь ты или нет.

– А ещё она может и не быть им, – Аден поморщился. – Прекрати. Мы можем спорить до новой луны, а в итоге это окажется вообще четвёртый человек. И он придёт сюда, как все его предшественники, вот это будет сюрприз!

Сиири несколько долгих мгновений смотрела на него, затем развернулась и зашагала к своему кабинету. Молочная дымка всколыхнулась, поднимаясь почти до колен. Аден несколько секунд смотрел ей вслед, затем обернулся и взглянул в Видящий кристалл. Ника откладывала в сторону уже третий лист, исписанный сверху донизу.

Она выглядела такой спокойной и умиротворённой. И у Адена не хватало духу даже подумать о том, что Сиири могла быть права, не то, что заговорить об этом.

Сиири изо всех сил сдерживалась, чтобы не развернуться и не пойти обратно к Адену. Потому что на самом деле хотела поговорить о другом, но у неё не хватило духа. Да и ни у кого духа не хватало, но однажды придётся признаться, правда?

В мире мёртвых царило затишье. Но только потому, что кое-кто ещё не до конца решил, чего именно хочет. В том, чтобы возродиться, ей отказали – мертвецам не место среди живых, да и никто не мог ей этого дать; поэтому она взяла время на раздумья.

Этим кое-кем была Джейн Филдс, та самая девушка, подопечная Адена, за смерть которой его изгнали. И вместо того, чтобы признаться в этом, Сиири завела разговор о последнем, что должно было бы её волновать сейчас. Наверное, ещё не время…

Оставалось надеяться, что Аден простит всех их, когда узнает правду. А в том, что он узнает, сомневаться не приходилось…

***

Постоянные прятки и оглядывания надоели до ужаса, но страх попасться был сильнее. Ещё сильнее был страх перед той, кому приходилось подчиняться. Зная её, Алина могла быть уверена: одно неловкое движение, и путь Алины Николаевой закончится там, где она будет стоять в тот момент.

Кто бы мог подумать, что настолько огромная тайна скрыта под таким маленьким клочком земли и находится настолько близко, но никто до сих пор не смог её обнаружить. Алина рассматривала колоссальный кристалл, похожий на высотное здание или на монумент Вашингтона… ну, на несколько монументов Вашингтона, проросших из земли, устремившихся в разные стороны и созданных из непрозрачного незнакомого минерала оттенка летнего ясного неба. От кристалла исходило голубое свечение, оно еле заметно пульсировало, как если бы подчинялось неслышимому ритму сердца. В воздухе тянулся едва уловимый запах озона, и разливалось напряжение, которое, казалось, можно ощутить физически. Как будто воздух вдруг стал упругим, как живое тело, и даже задышал.

– Так значит, отсюда всё началось? – благоговейно прошептала Алина.

– Грубо говоря – да, – послышался высокий женский голос, холодный, как снег на вершинах Южных Альп. – На деле, как ты понимаешь, всё гораздо сложнее.

Так вот почему Вероника так увлекалась историей Одарённых. Но одно дело – читать учебники, а другое – видеть её вживую, касаться… хотя нет. Коснуться кристалла Алина боялась – воздух вокруг него был ещё более густым, чем в пещере, почти твёрдым.

– Надеюсь, ты готова к последнему этапу, – высокий женский голос прозвучал совсем близко. – Мне всё ещё нужна крепкая связь. Есть идеи?

– Есть, – машинально отозвалась Алина. – Моя подруга Ника и её дух… то есть, бог огня. Они прошли через многое, связаны магическим договором, телепатией, чувственной связью… мне даже кажется, она его любит.

Послышались тихие шаги. Алина обернулась. Рядом с ней стояла женщина на голову выше, укутанная в чёрный плащ. Из-под капюшона струились блестящие чёрные локоны, и Алина ощутила укол зависти – кому-то всё, а кто-то мучается с бесполезной мочалкой, по недоразумению называемой длинными волосами.

– Вероника Александрова? – тихо сказала женщина. Она сжала кулаки, помолчала немного. – Прекрасный выбор, милая. Лучший из всех возможных.

Смутное беспокойство всколыхнулось внутри. Алина попыталась заглянуть под капюшон, чтобы увидеть лицо собеседницы, но и без тени от ткани ничего рассмотреть не удалось – несмотря на пульсирующий свет, в пещере царил полумрак.

– Ты ведь не причинишь ей вреда? – еле слышно спросила Алина. – То есть, я, конечно, всё понимаю, но… В конце концов…

Слова иссякли, и она, невнятно пробормотав что-то, притихла. Женщина откинула капюшон. Каждый, кто присутствовал неделю назад на битве людей и богов, мог бы узнать в ней ту, кто всё это затеял. Огромные серые глаза, красиво очерченные пухлые губы, высокие скулы – женщина была таким же совершенством, как и боги Мира грёз, если не прекрасней. Могущественней – точно.

– Милая, тебя не должно это беспокоить, – Джина улыбнулась. – Эта девочка сама нашла себе проблемы в тот момент, когда осмелилась перечить мне. Поэтому…

– Но…

– Милая, поверь, она того не стоит, – Джина протянула руку и прижала к себе Алину. От её плаща исходил тонкий запах озона, смешанный с тягучим сладким ароматом духов. – Она всегда думала только о себе, только об учёбе… и никогда о тебе. Когда её в последний раз интересовали твои дела? Твои отношения с тем парнем? Она хоть раз спрашивала о чём-то, кроме оценок?

– Нет, – Алина покачала головой. Плащ Джины еле слышно зашуршал.

– Вот видишь. Она совсем как твоя мама. Все они плевать хотели на тебя… и все они заплатят за это.

Что-то в этом было. Алина уткнулась носом в плечо Джины, неловко обняла её за талию, зажмурилась. Рядом с ней было… странно. Джина была опасной и заботливой в одном флаконе, и Алина никогда не знала, какая из двух чаш весов перевесит… но это было лучше, чем всеобщее равнодушие и лицемерная забота. Джина хотя бы была честной.

– Хорошо, бабушка, – еле слышно прошептала Алина. – Я сделаю всё, что ты скажешь.