Читать книгу Империя, которую мы потеряли. Книга 2 - Александр Афанасьев - Страница 4

Почему я пишу эту книгу, почему я вообще начал заниматься этим временем, почему я трачу время на то чтобы это написать, и полагаю, что Вам стоило бы потратить время на то чтобы это прочесть. Почему я например не трачу время на написание книги… ну, к примеру «Сталин и его соратники». Или «Красный Император». Нет, уже было – Бушков написал.

Но все-таки. Ну, напишу я очередную книгу про вождя и мучителя. Ее понятно, напечатают, сегодня на прилавках Сталин во всех видах лежит. Кто-то ее купит и прочитает. И…

И дальше – что?

Какая польза от прочтения этой книги? Кроме внушения ложной гордости о том, что о как мы когда-то могли! Хотя на самом деле ни хрена не могли толком, а такие книги – это своего рода замещение реальной жизни и необходимости действовать и бороться сейчас, за ту страну, что у нас есть прямо сейчас.

Если нормальные книги это пища для ума, то лежащие сейчас во множестве на прилавках книги про сталинский СССР – это скорее жвачка для ума. Челюсти двигаются, а толку – нет.

Я пишу эту книгу для того чтобы мы могли вспомнить, понять и главное – извлечь уроки. Из опыта сталинского СССР – никаких уроков извлечь нельзя. Другая страна, другой народ. Надо понимать, что у нас мало общего с людьми, жившими на этой земле в 1933, 1937 или даже 1945 году. Но – гораздо больше общего у нас с теми, кто тут жил в 1900, 1905 или 1917 году. История сделала петлю, замкнула круг, мы вернулись к не сданному экзамену 1917 года на зрелость общества. И если мы его не сдадим сейчас – значит, мы снова пойдем по кругу: гражданская война, голод, репрессии, нормализация, переход от высоких идеалов к скромному обаянию буржуазии – и развал.

А чтобы сдать этот проклятый экзамен – не помешало бы нам понять, какие ошибки мы допустили в предыдущий раз…

Россия 2020 года – итог осмысления потрясений именно того периода, буквально вся наша государственная и общественная система – оттуда, это результат тех самых травм и потрясений. Не верите?

– Политическая система России, да и СССР тоже, вне зависимости от того является ли она однопартийной как при СССР или многопартийной как в России – несмотря на приближение к западным образцам имеет одну ключевую особенность, которая и определяет все ее дальнейшие отличия. На Западе – правительство не ставит себе задачу активно контролировать общество и его выбор, который оно делает на выборах. То есть, политика идет как бы снизу – люди объединяются в партии, партии и отдельные политики конкурируют на выборах, победившие занимают посты и начинают управлять. Речь не идет о том, насколько элита далека от народа, как сложно попасть в элиту, существует одна элита или несколько – в США, например федеральная политическая элита по факту далека от народа. Речь о том, что народ делает выбор между теми партиями, которые создает и политиками, которых выдвигает. В России – политическая элита инициирует и предлагает народу политические проекты и политиков, а народ делает выбор. И вопрос тут не в честности подсчета голосов, а в том, что в элите, и правой и левой – существует консенсус насчет того что народ нельзя допускать к такой вещи как политика. И это результат очень и очень трагической истории взаимодействия народа и интеллигенции, народа и власти. Начиная с 70-х годов 19 века, когда «за народ» убивали царя и гордо шли на виселицу, и заканчивая сто лет спустя раздраженным: посмотри, какой народ! По сути – элиты разочарованы в народе не меньше чем народ в элитах, а интеллигенция – разочарована еще больше чем элита.

– Такая вещь как пропаганда – в России правительство считает нужным не просто доносить свою точку зрения до людей – но и вести активную пропагандистскую войну с оппозицией за свою несменяемость. Это итог холодной гражданской войны 1900—1917 года, когда Царь высокомерно игнорировал ведущуюся против него на страницах газет войну – и жестоко за это поплатился. Последующие правительства России, причем все – извлекли урок: надо вести активную превентивную информационную войну на дискредитацию и уничтожение оппозиции.

– В России одна из самых мощных систем госбезопасности в мире. Например, Франция содержит отделения своей контрразведки всего лишь в Париже и шести крупных городах – при том что у них под девяносто департаментов. В России в каждом субъекте федерации свое управление ФСБ, плюс ФСБшники сидят на каждом оборонном предприятии, прикомандированы к каждому банку (привет, полковник Захарченко!). Такое огромное количество сотрудников госбезопасности – итог осмысления именно 1917 года. Предоставленное само себе общество смогло взбунтоваться и скинуть власть, причем перед самой войной в рамках политики примирения с обществом – усилия по внутреннему шпионажу и провокации были значительно сокращены. Джунковский, новый глава жандармов, человек с совершенно неприемлемым для такой работы рыцарским пониманием жизни, начал систематически сворачивать агентуру, запретил агентурные разработки в наиболее опасной среде – студенческой и армейской. Он вообще по воспоминаниям – презирал любую тайную работу, любое наушничество, подслушивание, провокацию. Это он делал сознательно, в попытке найти пути примирения с обществом. Итогом стал 1917 год, а генерал Джунковский остался в России и был расстрелян в 1937 году, уже глубоким стариком.

Итогом осмысления всего этого – стало воссоздание уже при Ленине-Сталине мощнейшей системы тотального контроля, внутреннего шпионажа и провокаций. Слово «чекист» стало почетным в отличие от слова «жандарм», произошло вообще переосмысление и властью и принудительно – обществом места органов госбезопасности в обществе и государстве. В царской России просто невозможно себе представить, как рабочие какого-то завода передают пламенный привет «наркомвнудельцам», а поэт пишет стихи про «батыра Ежова». Невозможно себе представить, чтобы тот же Столыпин или ненавидимый всеми Плеве пришел в Царское село на Высочайший доклад со следами крови на рубашке, а в ответ на вопрос, откуда кровь – гордо заявил, что это кровь врагов народа. Но после 1917 года все это было и считалось нормой. Власть создала отдельную армию – против народа…

– Россия не только необычно много тратит на свою армию. Россия единственная страна в мире, которая считает нужным сама и за свой счет содержать ВПК полного цикла – то есть на вооружении российской армии есть только то оружие, что произведено в России. Это уникально. Ни США, ни Китай – полностью самостоятельно оружие не производят, при необходимости закупая то, что нужно. В США – есть требование, что оружие для американской армии должно быть произведено на территории США – но и оно производится в широкой международной кооперации. Китай при необходимости закупает оружие, например у нас (понятное дело и ворует технологии). Но только Россия производит все полностью сама, и это трагический отголосок великого отступления 1915 года, когда нас подло кинули с поставками. И в целом ситуации Первой мировой войны, когда противнику удалось заблокировать основные пути поставок и Россия все время испытывала оружейный голод. Избыточный ВПК – наследие именно тех страшных времен.

– Отсутствие автономии, тотальность. Нам, к примеру, сложно понять, почему во многих западных странах полиция не имеет права входить на территорию университетов. Понятно, что это не значит, что на территории университетов творятся хаос и беззаконие, университеты содержат свои службы безопасности – но да, полиция не заходит. В императорской России тоже так было, и к чему все привело? Потому эти запреты в России сегодняшней могут вызвать лишь усмешку. Полиции проход всюду.

– Российская политика, а равно и взаимоотношения общества и государства – отличаются обоюдным презрением к компромиссу и стремлением к полному контролю и даже в каких-то случаях уничтожению противоположной стороны. Это тоже наследие тех невеселых времен и трагического первого опыта русской публичной политики, когда обе стороны, но общество все же больше чем власть – презрело компромисс и при первой же возможности— продолжило наступление чтобы получить всё.

Я думаю, многие удивятся моим следующим утверждениям – но только изучая это время, я понял, как в нашей стране мог случиться сталинизм. Как мы сумели пройти за двадцать лет от анархии – до одного из самых страшных тоталитарных режимов в человеческой истории. Как мог случиться 1937 год? Ведь для того чтобы что-то подобное могло случиться, недостаточно просто неуважения к закону и безнаказанности чекистов. Нужно, чтобы все участники этого жуткого действа НА САМОМ ДЕЛЕ ВО ВСЕ В ЭТО ВЕРИЛИ. Что существуют люди, которые травят скот, пускают поезда под откос, устраивают аварии на шахтах, шпионят разом на пятнадцать разведок. Что страна кишит шпионами, предателями, вредителями, врагами. Про Сталина и его Политбюро можно много плохого сказать – но вряд ли эти люди лукавили, когда подписывали смертные приговоры. Думаю, они и в самом деле верили, что эти люди виновны в том, в чем их обвиняет НКВД. Но почему?

Сталин – он ведь тоже из 1917 года, как и вся его управленческая команда. Они все собственными глазами видели все тогда произошедшее, всю анархию. Видели, как рушится страна. Видели Гражданскую войну как итог всего этого. Читали газеты, в которых подогревалась шпиономания и политическая истерия. Все это осталось с ними на всю жизнь, они в то время получили травму, были глубоко потрясены. Думаю, сильнее остальных был потрясен Сталин – помните, он отказался печатать в «Правде» статью Ленина, в которой тот призывал к поражению России. Сталин этого никогда не принимал и не понимал. И придя к власти— все его действия были направлены на недопущение повторения того что произошло в 1917 году и ранее, во время Первой мировой. Событиями 1914—1924 годов Сталин был тяжело травмирован. Это была психологическая травма, которая определила его решения на всю его последующую жизнь.

Трудно ожидать от людей, которые своими глазами видели 1917 год, которые прожили его в России – каких-то иллюзий и какого-то пиетета по отношению к представительной демократии.

– Россия тяготеет к президентской форме правления. К тому, кто «взнуздает народ», к «отцу». Причина – опять повторюсь – в трагическом опыте первой русской демократии, в первых четырех Думах, во Временном правительстве.

– В России – необычно силен спрос на «сильную руку» и это не наследие рабства, как говорят некоторые, русские – не потомственные рабы или холопы. Это трагическое наследие того самого, первого опыта русской публичной политики, когда во власть ворвались люди, ни во что не ставившие ни стабильность, ни чужую собственность, ни закон, ни даже жизни. Российский парламент в 1905 году – вероятно, единственный парламент в мире, который аплодисментами встречал известия о политическом убийстве – больше такого не было нигде. Поэтому консервативная часть общества – не верит в диалог и уступки как способ обеспечить некое движение вперед, развитие – и в то же время не допустить революции и краха. Помня про те времена и те уступки – она всегда ищет «сильную руку», то есть того, кто сможет применить по отношению к радикальной части общества насилие и восстановить порядок силой. В России – очень силен спрос на это консервативное насилие.

Обратите кстати внимание – Россия едва ли не единственная страна в мире, в которой при беспорядках и протестах сочувствуют… полиции. Только в России могли выдвинуть лозунг «мы все Беркут!» в ответ на события на Украине. Только в России сегодня, во время протестов в США – большинство на стороне… полиции. Это все тоже – итог трагедии 1917 года, а не наследие холопства. Страх перед беспорядками, перед крахом государства – у нас теперь в генах.

Вот именно поэтому – для того чтобы перешагнуть через свои страхи, комплексы, излечить свои травмы и двигаться дальше, а не бегать по кругу – мы должны понимать, что происходило тогда, как и почему. Именно поэтому я пишу эту книгу и надеюсь, что Вы ее прочтете.

Приятного чтения.