Читать книгу Персона нон грата - Александр Брейтман - Страница 18

Мы, мой школьный друг Володя (тот самый – в вельветовой курточке, раскосый и черноголовый) и я, снова переступили скучные временные ограничения…

Тогда опять стемнело неожиданно быстро. В пятиэтажках, чьи дворы мы давно и успешно обживали, началось веерное «выключение» окон – никто не вправе лишать советских граждан их законного права на сон. Неумолимо, как восход, заход и долгота дня, приближалась минута гневного родительского вопрошания: «Сколько ещё можно терпеть эти ваши ночные гуляния?» И только неясное ощущение чего-то недоговорённого и неисполненного удерживало уже готовое сорваться с языка: «Ну, пока. До завтра»… Неожиданно для себя самого я, вытянувшись во все свои 165 сантиметров, объявил: «Речь фюлера на двадцать третьем съезде КПСС!»

В подражание киношному Адольфу, доводящему слушающих его до истерических конвульсий, я выкрикивал бессмысленный набор «немецких» слов, начиная и заканчивая каждый период речи, на вдохе и выдохе, услышанным в какой-то советской ленте «про дураков немцев» «зибен нау»… Гулкое застигнутое врасплох эхо испуганно металось в пустом пространстве двора между двумя железобетонными монолитами. Мой друг, исполняющий на дворовом английском Битлов в очередь с воровскими романсами, перемежал мои обращения к дойче зольдатен унд официрен взволнованными и восторженными восклицаниями!

Но не каждому дано так чувствовать красоту. В двух пятиэтажках, замыкающих двор, практически симметрично веерному «выключению» началось веерное «включение»… Мы, жаждущие признания, всё же не были готовы к встрече с разбуженным среди ночи простым русским человеком. С детства нас учили быть скромными. Поэтому мы, не дожидаясь заслуженных почестей, удалились скромно и с достоинством. Точнее, с достоинством, но поспешно.

Мог ли я тогда предугадать, как слово наше отзовётся? Мои дворовые опыты имели продолжение: вот уже плюс-минус 30 лет я произношу с университетской кафедры речи перед студентами. Правда, они не приходят в такой бурный восторг, как мой школьный друг тем поздним вечером. Но всё же слушают и даже приходят снова.

А всё-таки хорошо бы узнать, что подумали тогда о моей первой публичной речи люди, живущие за теми «включёнными» окнами.

P.S. Кстати, сближение в названии той моей «речи» вождя немецких фашистов (искажённое от фюрер) и высшего партийно-правительственного органа Советского Союза – Съезда КПСС – не заключало в себе никаких скрытых намёков на далеко идущие аналогии. Да и какие аналогии могли возникнуть в голове 17-летнего молодого человека образца 1971 года? Здесь, скорее, известная юношеская придурковатость и неудержимое, почти иррациональное стремление «подразнить гусей».

О каких гусях речь? – может спросить любознательный, но наивный молодой читатель. Думаю, что удовлетворение своему любопытству он без труда найдёт в каком-нибудь любого года издания словаре «Русские фразеологизмы и идиоматические выражения».