Читать книгу Персона нон грата - Александр Брейтман - Страница 21

Если мальчик из хорошей еврейской семьи не играет на скрипке («чтобы всегда иметь верный кусок хлеба»), он идёт во врачи, на худой конец – в учителя. Я имею сказать, что среди моих многочисленных родственников это примерно 50 на 50.

На скрипке я не играл, но читал много и беспорядочно, а также имел склонность к публичному произнесению речей. Значит – в учителя. Но любимая нами тётка, давно и успешно учительствующая, сказала: «Зачем мальчику эта головная боль за такие деньги? Инженер – вот что нужно для жизни». Про школьную головную боль я что-то знал и был согласен, а вот про инженера как-то полной уверенности не было.

Перед тобой жизнь, и кто скажет, как надо? Чей голос должен быть услышан? Твой собственный, неуверенный и запинающийся, или убедительно-ясный, как у многомудрой тётки? Торг казался неуместным. Сменив либерализм длинных волос а̀ la Beatles (результат многоходовых комбинаций той же тётки) на правильные косые виски выпускника советской школы, я пошёл в инженеры. В железку (тогдашний ХабИИЖТ2, теперь ДВГУПС), сдав алгебру на три, физику – на четыре (?!), а сочинение – на два (!!), я не поступил. Как говорится, бог шельму метит. Не надо гневить судьбу и уж тем более становиться поперёк…

Проработав на стройке год учеником плиточника-мозаичника с получением второго разряда и как-то там объехав на кривой козе военкомат, я подал на учителя. Правда, и здесь были свои закавыки. С одной стороны, мальчики на филфаке – большая редкость. Да и те, что называется, из-за угла пыльным мешком… В школе же, на учительстве, и того хуже. С другой стороны – куда девать «инвалидность» по пятому пункту при наличии негласно установленного госпроцента на зачисление? Превысить – себе же на голову. Такая вот партийная загогулина.

Как-то мне с затаённой нелюбовью бывшего зека к власти поведал по пьянке один знакомый работяга: «Партийная жизнь сурьё-ё-ёзная, заду-у-умчивая». Но, как известно, пока дурень думкою богатеет, судьба правит свою колею. В назначенный день был оглашён список поступивших. В числе семи «мальчиков» из ста зачисленных абитуриентов названы были (видимо, результат тяжёлого административного компромисса борьбы за чистоту рядов и необходимости) Винников и Брейтман. С присвоением почётных 99 и 100 мест мы – Саша Винников с не совсем удобным отчеством Аронович, будущий мэр Биробиджана и губернатор Еврейской автономной области, что само по себе не так уж и мало, и ваш покорный слуга, будущий скромный философствующий профессор, что само по себе не так уж и плохо, – радостно обнаружили себя в прекрасном цветнике, половина которого – деревенские девчонки, принятые по разнарядке местной власти.

Дабы поставить точку и уже не возвращаться в своём повествовании к этому, не скрою, важному, но не главному для меня вопросу, приведу одно недавно по случаю возникшее соображение, само собой как-то сложившееся в несколько стихотворных строк:

Но тогда, в начале 80-х, такие вопросы и не могли возникнуть. И не только по цензурным соображениям. Скорее, оттого, что у нас у всех, несмотря на все закавыки и загогулины советской власти, была одна Родина – Россия, без разделения на «историческую» и «по факту рождения».