Читать книгу Русский плен. Невыдуманные истории - Александр Чех - Страница 6

Началось всё с того, что Н., дальняя родственница и подруга моей жены, попросила её посодействовать доставке отделочных материалов в свою новую квартиру. Что означало поездку вместе с хозяйкой в строительный супермаркет, покупку там некоторого количества сухой штукатурки и тому подобного и отвоз всего груза в двадцатичетырёхэтажную свечку. Не могу сказать, что я взялся за это доброе дело с большой охотой; я не завистлив – но когда ближний покупает квартиру, то пусть уж сам её и отделывает, не правда ли?

В силу некоторых причин, в которые я особенно не вдавался, помочь действительно было нужно, и свободным вечером мы отправились. Причём выехали, во-первых, не рано – дабы избежать транспортных пробок, во-вторых, втроём – но чтобы взять побольше штукатурки и большое пластиковое ведро с грунтовкой, возвращаться решили порознь: мы с М. везём груз, а Н. следует за нами на автобусе: «Пока вы там разгружаетесь, я и подъеду…» Всё-таки по весу пассажир – это почти три мешка со строительными смесями!

Вот мы возле тёмного ещё дома: во всей семидесятиметровой махине светится несколько окон. К счастью, асфальт проложен, и подрулить можно буквально к лестнице у подъезда. М. прикладывает ключ к магнитному замку, я начинаю разгрузку с пластикового ведра и ставлю его в междверный проём грузового лифта. Тот пищит, а я переношу мешки из машины в кабину. Неожиданно раздаётся голос из динамика: «Не застряли?» – «Нет, – отвечаю, – сейчас закончим погрузку и поедем». – «Не блокируйте двери», – требует невидимый диспетчер. – «Хорошо, постараемся побыстрее».

И вот наш груз на четырнадцатом этаже. М. отпирает лестничную площадку, я с ведром пропитки в руках жду рядом. Входим, и от наших шагов зажигается свет – до чего, однако, техника дошла! Видимо, вот квартира Н. – номеров на дверях пока что нет. Немного повозившись с ключом, М. её открывает, а я возвращаюсь к лифту и обнаруживаю, что он уехал. Куда – неизвестно: индикатора этажа, где сейчас находится кабина, здесь нет. Несколько раз нажимаю на кнопку вызова, как будто от этого что-то зависит. Из недр внутриквартирной тьмы М. осведомляется, где я, – откликаюсь, что лифт уехал.

– Кто его вызвал в незаселённом доме? – резонно спрашивает М.

– Ну, приедет, – говорю я, и минут через семь кабина действительно приезжает.

Пустой.

Дурной сон и только.

Я в недоумении смотрю на соседнюю дверь – пассажирского лифта. Нет, вне всяких сомнений, мы грузились в этот. Бросаюсь в квартиру и выпаливаю М.:

– Кто-то вынес наши мешки!

– Вот как, – отвечает она. Наверное, мы думаем о том, что принадлежат они не нам, а Н. – а вот прошляпили-то их мы. Но кто, кто мог умыкнуть их в здании, где нет жильцов?! Да, жильцов нет, зато отделкой наверняка занимаются…

– Ну кто-то же есть в доме!

Сам я соображаю судорожно и никакого плана не предлагаю. Понятно, что груз по-прежнему здесь, в единственном подъезде безлюдного дома; вынести мешки куда бы то ни было нереально.

Ну что делать, если не носиться по этажам словно в расчёте на то, что злоумышленник просто вынес мешки на площадку, лишь бы отпустить лифт поскорее и дать возможность застукать себя с поличным? Затея нелепая, но несколько минут я от неё не отказываюсь: лифтовая и лестничная шахты рядом, с лифтовой площадки я выскакиваю на общий балкон, с него – на лестничную, взбегаю на этаж выше по ступенькам (не кабину же вызывать!), и снова заглядываю на лифтовую площадку: никого. Дурной сон продолжается, пока я не пробуждаюсь, задыхаясь, на двадцать пятом – техническом…

К квартире H. возвращаюсь на лифте. Тем временем М. нашла соседа и поговорила с ним, вызнав пару этажей, где работы идут; правда, оба ниже – но что ещё делать? М. закрывает квартиру, и мы быстро спускаемся, стучась на первом из названных во все двери поочерёдно. Никого.

Спускаемся, она на лифте, я по лестнице – и с балкона вижу свет в окне; сообразить, в какой он квартире, нетрудно, так что мы стучимся туда, где люди заведомо есть. Одиннадцатый час вечера, и кто-то неохотно откликается из-за двери.

– Откройте, пожалуйста! – просит М., а я думаю, что женский голос в такой ситуации лучше, чем мужской.

Открывает мужчина в трусах. За его спиной в конце отделанного начерно коридора – женщина в халатике с ребёнком на руках. Мы на два голоса объясняем ситуацию, и он, подумав, говорит, что отделкой как будто занимаются на восьмом и семнадцатом этажах. Едем на восьмой, он рядом – и там история повторяется как во сне, только с парой отличий: квартира отделана не без шика, а ребёнок сидит в колясочке при матери… Семнадцатый выше нашего четырнадцатого, он у меня на большем подозрении, мы едем туда, но сначала я выглядываю на балкон: одно из окон светится!

И дверная ручка в цементной пыли; ну, такое мы видели не раз – может ли быть иначе? Стук, пожалуй, слишком нервный. После второй серии ударов из-за двери раздаётся: «Чего надо?»

– Откройте, пожалуйста, надо поговорить!

– О чём говорить? Что вам надо? Я не открою.

– Мы ваши соседи, дело буквально на минуту! – включается М., а я продолжаю:

– Вам нечего бояться, мы здесь вдвоём с женой!

– Говорите так, что вам надо. Я не открою.

– Послушайте, нам люди с ребёнком открывали, чтобы сказать, что они знают – у нас кое-что пропало…

– Я ничего не знаю… Я не открою.

– Ну что, полицию вызвать?

– Вызывайте…

И на этом голос перестал отвечать.

Тупик.

Такой же дурной, как и сон. М. позвонила хозяйке, та сказала, что уже на подходе: где вы, на каком этаже, у какой квартиры?

– На семнадцатом!

– Звони в полицию, – говорю я М., и она набирает общий номер экстренных служб. С некоторыми уточнениями наш вызов получает резолюцию: «Ожидайте…»

А я слышу за дверью сип перетаскиваемой волоком тяжести. Вот как!

– Сгоняй за соседом, – прошу я, – пусть хоть свидетель будет!

М. убегает, а я от чистой безысходности оглядываю площадку: щиток электроснабжения открыт! Я подскакиваю и отключаю свет сначала во всех квартирах на этаже (всё равно никого больше нет), а, немного подумав, в одной осаждённой. Как выяснилось позже, это была хорошая идея; жаль, перекрыть воду возможности не представилось…

Поднимаются М. с соседом. Он вступает в переговоры с тем же успехом: за дверью снова раздаётся звук переволакиваемого груза.

– Похоже, он пересыпает вашу штукатурку в свои мешки. Упаковочки в окно – и кому вы что докажете? – говорит сосед нам вполголоса.

– Хоть бы полными не выкинул, – вторит М. – У подъезда внизу наша машина стоит…

Вскоре появляется хозяйка; Н. уже позвонила дежурному жилищного участка, чтобы узнать, чья это квартира, но в ответ услышала опасение, что вор ссыплет похищенное в унитаз и в итоге зацементирует канализационную трубу. Сосед уходит, приняв наши благодарности, а Н. высказывает уже мелькавшую мысль: ведёрко с пропиткой, самое дорогое из купленного, у неё, а всё остальное, в конце концов – это двадцать пять баксов. Можно завтра съездить повторно.

Конечно, ею движет вежливость: неизвестно, сколько ждать полиции. Нами – досада и жажда возмездия. Да и как отступиться от своего при уверенности, что похититель за дверью! А чтоб отыскать эту дверь, надо было полчаса бегать по этажам! Вдобавок, и путь к отступлению отрезан: представители закона уже едут. Если едут…

Наряд приехал на удивление быстро, хотя удивляться стоило другому: сотрудники оказались автоинспекторами. Найти нас в здании не проще, чем дорогу к нему. М. решительно идёт их встречать (ведь Н. не в курсе дела!), а мы остаёмся караулить. Наконец люди в форме на семнадцатом этаже, мы излагаем старшему ситуацию, а он, слыша шум волока, распоряжается включить в квартире свет и стучит в дверь куда спокойнее нас: «Откройте, полиция!»

Сип мешка по полу прекращается. Офицер стучит посильнéе: «Полиция!»

Видимо, новый голос вместе со вдруг загоревшимися лампами возымели действие: дверь с небольшой паузой открывается. Сотрудники угрозыска всё поняли бы сразу; наверное, и инспекторам ГИБДД картина ясна. Мне достаточно было поймать взгляд затравленного шакала. Но надо же что-то инкриминировать этому малому в рабочей одежде!

– Можно войти? – осведомляется инспектор.

– Входите, – отвечает тот.

С момента, когда мы начали барабанить в дверь, прошло больше часа. Больше часа шакал знал, что его обложили. Правда, он даёт разные ответы на вопрос, почему не открывал сразу и отказывался отпирать нам: то он спал, то он работал – а свежий раствор действительно стоит в жестяном бочонке – и это за полночь! При отключенном электричестве! Тем не менее, обнаружить похищенное с ходу мне не удаётся… Кружа по квартире, загромождённой множеством мешков со штукатуркой и стяжкой, я нахожу всё что угодно, но только не означенное у Н. в чеке.

Опять тупик!

Услышав от работничка издевательское: «Вы ещё на балконе не искали!», я начинаю повторно перерывать кучу пустых мешков из-под строительных смесей, где и обнаруживаю наши упаковки опустошёнными, свёрнутыми и всунутыми в чужую…

– Ну и на кой тебе это понадобилось? – угрожающе говорю я, приближаясь к шакалу. Старший из инспекторов предлагает мне вести себя поспокойнее и оставить их с похитителем наедине…

В сущности, этим интрига исчерпана. Остальное можно изложить вкратце. Предложение разойтись миром с компенсацией материального ущерба в две тысячи. «Нет, – отрезаю я, желая нанести виновнику ущерб моральный не менее понесённого нами, и заявляю заведомо неприемлемую сумму. – Десять!» Поездка в дежурную часть и написание заявления при изрядно пострадавшей способности кратко и ясно изложить происшествие по порядку. «Вы третий раз меняете показания!» – неприязненно говорит оформляющий заявление капитан полиции по поводу какого-то обстоятельства; ничего удивительного: идёт третий час ночи. Повторная поездка на место действия – Н. не уверена, что заперла квартиру. Неоднократные обсуждения того, чтó за странный тип попался: сперва вызвал грузовой лифт – зачем? Упёр мешки – на что они ему? Не затаился – вдобавок начал отвечать через закрытую дверь! Потуши он свет или просто молчи – что бы мы тогда могли сделать? У него было столько времени и вариантов замести следы – но он позволил мне обнаружить улики! И мы хороши: что стоило при разгрузке заблокировать двери лифта, как внизу?

Состоявшийся месяц спустя суд из-за незначительности ущерба счёл похищение административным правонарушением и оштрафовал Лапшина Льва Александровича, жителя пригорода, на три тысячи в пользу государства – а хозяйке не возместил ничего…

Впрочем, ущерб ей компенсировал владелец квартиры на семнадцатом, к которому она обратилась с пересказом происшедшего; хозяин оказался отставным офицером и очень приятным человеком.

А хорошие люди должны знакомиться между собой, не правда ли? Пусть даже при нехороших обстоятельствах.