Читать книгу Добровинская галерея - Александр Добровинский - Страница 11

– А я хочу, чтобы вы написали про любовь! Ну, что-то типа: «Муж дает слово любить свою Настюшу всю жизнь! И не обижать!» Вот!

Все выжидательно посмотрели на меня.

Все – это требующая вечной любви до панихиды по жениху Настя, которая, как я понимаю, недавно окончила школу, ее мама Жанна и сотворивший в свое время нерукотворным способом невесту папа. И, конечно, будущий муж. Суженый был лет на десять–пятнадцать постарше. Ну если не папы, то папиной жены точно.

Вспоминалась очередная нетленка уже моей мамы, выданная когда-то давно в Одессе на свадьбе у дяди Семы. «У молодых должен быть отличный секс, – сказала прародительница. – То, что она еще не знает, он уже не может». Но с тех пор прошли годы, и молодежи теперь палец в рот не клади. Впрочем, и эта поговорка в чем-то тоже устарела… Кладут. А другие с удовольствием берут. Но об этом в другой раз.

Однако мне пришлось кое-что объяснить. Нет, не то, что мама имела в виду. Другое. Согласно нашему законодательству мы в России (все те, кто вступает в законный брак) романтики. Закон говорит, что мы должны романтически относиться к деньгам. В отличие от всяких там европ и америк. В контрактах – брачных или безбрачных – о любви у нас не говорят и не пишут. Пишут только о том, кто кому чего должен в случае развода. Это раньше было – в районный суд и… «блатному – телогрейка, тебе – мемуары, мне – душегрейка», а сейчас есть что делить…

– Или по закону, – выступил юридически подкованный жених. – Все, что нажито в браке, – пополам. Я даже не понимаю, для чего мы беспокоим уважаемого человека.

Уважаемый человек согласно кивнул. Но тут речь взял папа.

Речь папусика свелась к тому, что у Сергея Николаевича это четвертый брак (по возрасту могло бы быть и больше) и что нет никаких гарантий, что после того, как Настюша родит двоих, то СеНикол (Сергей Николаевич) не пойдет налево. К пятому браку. СеНиколы – они такие… И делить они будут белизский оффшор до Фенькиного загарения. А тетя Феня так просто загорать не будет. При этом папа сделал утверждающее его правоту лицо. Несколько другая мимика возникла на физиономии у жениха. Внимательно посмотрев на обоих, я решил, что выглядеть дебилом, безусловно, полезно, но быть им значительно легче.

– Да, – добавил родитель, – у Насти сложный характер, но она же модель.

– Моя первая жена стала ангелом через два года после свадьбы и тоже была внешне ничего, – поделился воспоминаниями СеНикол.

– Повезло, что так быстро стала ангелом, – не мог не вставиться я. – Моя еще жива… – Мужчины сочувственно вздохнули.

Тут опять выступила Настя: «Так что, нельзя записать, что надо заниматься любовью минимум два раза подряд?»

– Один раз зимой и один летом? – неожиданно подключилась мамаша, которая интуитивно начала просекать, что брачный контракт уплывает.

– Короче, сколько вы хотите? – не выдержал дискуссионной перепалки о любви жених. – Сколько?

Стулья в переговорной заерзали. Будущие родственники заметно воодушевились и даже как-то помолодели.

– Значит, так, – начал папа, – купишь квартиру на Пречистенке. Минимум 250 метров. Запишем на дочку. Сразу. Тридцатку грина в месяц. Нам. Мы будем откладывать на детей. И дачу. В Горках. Рядом с Лениным. Ну а при разводе – десятка лимонов.

– Каких таких лимонов? – задала вопрос молодая глупышка.

– Ну не долларов же, – простонал бывший полковник. – Мы же, блин, патриоты! На фиг нам доллАрры. Конечно, евро! А если, Серега, ты гикнешься… то Андреич завещание должен сделать в Настину пользу. Как приложение. А то твои предыдущие гаврики, в смысле детишки, набегут на нас с Настюшкой, колбасы в холодильнике не останется после поминок.

– А почему я должен гикнуться? – задал резонный вопрос жених.

– А почему нет? – парировала вопрос будущая теща.

Атмосфера начала снова накаляться.

– Когда вам было восемнадцать, мамаша, Мертвое море было еще на больничном и не думало умирать, – перешел в атаку суженый, – а вы меня хоронить собрались.

– Нет, если ты будешь мне изменять, я тебя точно отравлю! – не очень по делу выступила невеста.

Я, чтобы разрядить обстановку, заметил, что институт брака ввел клятву верности много веков назад, когда продолжительность жизни была около тридцати лет. И на сегодняшний день это пустая формальность. Моя бы воля, то, давая клятву, так и говорили бы: «Обязуюсь до тридцати лет не изменять. Ну, в крайнем случае постараюсь»…

Папаша, у которого было столько золотых зубов, что он должен был спать, положив голову в сейф, выдал сакраментальное:

– Ты чего, не понимаешь, она тебе будет другом на всю жизнь!

– Если бы мне нужен был друг, то за меньшие деньги я мог бы завести собаку, – сказал СеНикол, которому нельзя было отказать в логике мышления.

Отец рассказал, почему-то глядя только на меня, что он в свое время был идеальным мужем. Мало пил. Рано возвращался домой, мыл посуду и руки. Играл с детьми. Я понял по его словам, что идеальный муж – это жена, но возражать не стал. Зато возразила Анастасия. Она заявила, что такого мужа ей точно не надо. И посуду она тоже мыть не будет. И вообще ей нужен муж, чтобы понимал и любил и еще давал денег сколько нужно. Она что, так много требует от богатого человека?! Жанна заметила, что в ее комсомольской молодости любили без денег, и в коалиции запахло окончательным расколом.

Сергей Николаевич внимательно посмотрел на вазу, стоящую в переговорной, дар одного клиента. На вазе была написана моя фраза, которая запомнилась этому человеку надолго и до такой степени, что он ее выгравировал на подарке в назидание потомкам: «Перед тем как жениться, ты должен для себя решить: именно с этой женщиной я действительно хочу иметь детей, которых через несколько лет буду видеть один week-end из четырех, согласно решению суда?» В вазе стояли красные розы и теоретически заставляли думать о чувствах…

– Тебе что, квартиру жалко мне купить? – начала новый круг бедная Настя. – Ты меня не любишь. Так не любят!

Очевидно, имелось в виду «без квартиры». Родители согласно закивали головой, мол «не любит, не любит»… А еще впереди была битва за дачу в Горках…

– Мы будем жить у меня. На Зачатьевском переулке. У меня там большая квартира с террасой. Зачем покупать? – вякал жених. – И дача в Жуковке. Живите сколько хотите…

– Пошли отсюда, дочка! Ты себе лучше найдешь! – подытожил бывший полковник, и семья министерства внутренних дел покинула офис дружной стайкой.

Мы с Сергеем Николаевичем пять минут помолчали. Потом СеНикол рассказал мне в красках, как ему хорошо было эти два месяца с Настей в Монако. И какой у них был потрясающий секс. Он отпил глоток кофе и грустно почесал ноздрю изнутри. Очевидно, в память о прошедшей любви и потрясающих коитусах.

– Знаете, – сказал я, чтобы как-то утешить клиента, – в Одессе была поговорка: «Когда над водой чайка летит вперед попой, она не ищет себе сексу. Просто на морэ сильный встрэчный ветер»…

Сергей Николаевич улыбнулся, заплатил за консультацию и ушел.

Прошло несколько месяцев, и вдруг раздался звонок.

– Что нового? – спросил я у бывшего жениха.

– Ветер стих, Александр Андреевич! С чайкой познакомился, а летает все по-прежнему задом наперед, – засмеялся карликовый олигарх. – Так что надо увидеться. Можно завтра? Мы будем на этот раз вдвоем. Но последнее слово за вами. Я теперь без вас никуда.

* * *

Какая все-таки у меня трудная профессия… И законами надо жонглировать, брачные контракты составлять и в ветрах морских разбираться. Не говоря уже о чайках…

«Tatler», ноябрь, 2013