Читать книгу Добровинская галерея - Александр Добровинский - Страница 3

Он зашел в переговорную, и в ней стало сразу как-то тесно и душно.

Несмотря на то что клиент был нефтяником, от него совсем не пахло бензином, а скорее застоявшимся потом, уютно спящим под одеколоном Армани.

Нехотя проглотив запрет на курение, Сергей приступил к делу. Развод. С женой двадцать лет с института. Есть новое слегка беременное молодое существо. Двое детей. Больше двух-трех миллионов не даст. Не фига баловать. Да, евро. До офошоров не доберется. Детей с одной стороны надо бы забрать, а с другой? Дачу, квартиру, цацки ей, а остальное… Нет, все-таки детей ей.

Тихим шуршунчиком отъехала в сторону дверь, и к нам, чуть покачиваясь, вошел или скорее вплыл поднос на руках у новой секретарши. Ее история началась вчера поздно вечером.

Маша, любимая помощница Маша, та, на которую можно всегда положиться, должна была срочно уехать. Маме стало плохо, и ухаживать за ней было некому. Вечерний поезд увез Машуню в Питер известно когда, но неизвестно на сколько. Маша не могла меня бросить просто так на произвол клиентов. Ее коллега Оксана (Оксик) никогда бы не справилась одна. Кофе, звонки, план на неделю, почта, приглашения, журналисты и прочие кровососущие. Нет, одного человека на этом месте можно только похоронить. И то быстро, по системе «фаст фуд». Так вот, Машуня перед отъездом сказала, обнимая своего босса: «Я попросила свою подругу меня заменить на несколько дней. Она умненькая, и ей сейчас очень нужно хоть где-то поработать. Ира. Прийдет утром».

Когда поднос перешел из воздушного состояния в настольное, мы увидели абсолютно запрещенные в офисе джинсы на высоких каблуках и синий свитер под цвет глаз.

Ирина была удивительно хорошо сложена. Все три вещи, которые, по идее, надо было с нее немедленно снять (этикет адвокатского бюро, не подумайте чего другого), находились под вызывающе милой головой с огромной копной темно-рыжих волос.

После раздачи кофе и воды джинсы повернулись реверсом, а затем удалились из переговорной, оставив в эфире напряженную паузу. Мы еще секунд сорок посмотрели молча на закрытую Ирой дверь, и наконец нефтемэн зафонтанировал из верхней скважины: «А кроме того, я подумал, что нашей добывающей компании вообще необходимо сотрудничество с вашей коллегией. Близкое. Здесь и в Нижнем Вартовске. Я уверен, что мы договоримся».

Я назвал сумму. Фонтан верхней скважины как-то поперхнулся. «В месяц, – добавил я. – И за полгода вперед…»

Скважина еще раз забулькала, но в конце концов сдалась. «К пяти часам сумма будет на счету. Но мне хотелось бы Вас пригласить сегодня на ужин. Я иду на благотворительный бал с ужином и с аукционом. Отметим, так сказать. И секретаршу вот эту возьмите с собой…, пожалуйста. Если, конечно, Вы сами не… ну понимаете…» Я понимал. Это я иногда делаю вид тормоза, а так я сообразительный. Мы довольно быстро распрощались, и к вечеру я получил приглашения на бал «блек тай» и сообщение испуганной бухгалтерии о том, что нам в банк упал то ли годовой бюджет Анголы, то ли внешний долг Израиля.

Я собрался с силами довольно быстро. Часа за два. Наконец она сама зашла с какими-то бумагами. Я начал блеять что-то невнятное и объяснял, заикаясь, ситуацию. Рыжая кучерявка смотрела на меня в упор с легкой улыбкой. Я уставился на нее сентиметров на тридцать ниже упора, и от того, во что я уставился, мне было опять не по себе, хоть взгляд и раздвоился по естественным и довольно выдающимся причинам. Я нес какую-то пургу про постоянное место ассистентки, большую зарплату, трудности в мировой экономике и кипрский кризис.

«Есть несколько сложностей», – заметила мне секретарша на выдане.

«Во-первых, у меня маленький ребенок дома, но с этим я могу справиться. Мама посидит. Мужа нет. Так что проблем никаких не возникнет. Мне действительно нужна постоянная работа. И потом, во-вторых, я должна понимать: с Вашим клиентом надо сразу спать или голову ему морочить? А если не сразу, то когда? Кроме того, я далеко живу». Заикаясь и краснея, я говорил, что у нас свободная страна, что Ира меня не так поняла, что это всего лишь дружеский ужин и т. д. Улыбка будущей ассистентки переросла из саркастической в сардоническую. Мне плохело со скоростью Шумахера из формулы Один.

К половине восьмого мой водитель поднял Ирину в нашу квартиру. Она чуть накрасилась и сменила туфли. Джинсы и свитер боязливо прижимались к хозяйкиному телу в ожидании фейс контроля на грядущем балу. Выяснилось, что вечерних платьев у секретарши никогда не было…

Я решил, что так дело не пойдет, и мы направились ко мне в спальню, а через нее в гардеробную. Идея была проста. Любимая в деловой поездке то ли в Милане, то ли в Париже. Размер более менее тот же. В крайнем случае старушка Дианочка фон Фюрстенберг со своими халатами выручит. Вот, оказывается, чем хороши платья на «запашку», или как они там называются. Вытащив из гардероба три-четыре того, что мне показалось удобоваримым к месту и действию, я обернулся и заметил краем глаза, что Ира стаскивает с себя свитер. С нижним бельем в стране, видно, был такой же неурожай, как и с вечерними платьями. Края глаза оказалось мало, и я помог младшему персоналу руками. Чтоб не испортить прическу. Дальше… или надо было уже оставаться в спальне и никуда не идти до утра, или сделать над собой усилие и сказать: «Померяйте вот это. Наденьте, что вам понравится, и пойдем». Я выбрал второе, положил на кровать несколько сумочек «a sortie» и ушел смотреть телевизор в гостиную.

Через пять минут туда пришла горничная вместе со своим оторопевшим украинским видом и сказала, что видела (какой кошмар!) в нашей спальне голую девушку. Я успокоил ее, сказав, что это моя новая секретарша, мы идем на бал и ей нечего надеть. Поэтому я привел ее домой надеть на нее платье жены, пока той нет в Москве. Ничего страшного – это по работе. Так надо. Все для людей. Адвокат все-таки я или кто? В общем, всю правду.

Горничная как-то сразу скукожилась и сжалась на глазах, напомнив мне некую часть меня самого, когда я влезаю в ледяную купель после горячей сауны. Почему благотворительный бал так повлиял на эту дуру, я понять так и не смог и не успел, так как в этот момент вошла в гостиную сама секретарша. Она была молода и хороша одновременно. До противности. Почему-то вспоминалась дедушкина одесская шутка: «Понравилась чужая жена? Не вздумай думать! Лучше немедленно возьми себя в руку!»

Что-то было эксплуатационно-интригующее в том, что мое любимое платье облеглось на новом теле, а на шее блистало колье имени бывшего клиента – сенатора. Вернее имени его бывших денег. В животе появилась легкая щекотка.

Мне захотелось тут же потрогать знакомую ткань и норковую накидку, но было как-то неловко опаздывать на аукцион.

– Могу Вам предложить чай, кофе, что-нибудь еще, или лучше потом? – в свою очередь, зазвездила горничная.

Я оставил идиотское «потом» на потом, и мы поехали на Тверскую в «Риц».

На балу нефтяник пил шампанское, мило прикрывая ладошкой гланды во время раскатистой сибирской рыготки de la part de «Вдова Клико», балагурил, вспоминая свою армейскую жизнь в городе Ковров и какого-то старшину Тараса Замудейло с Западной Украины, которого мучали на плацу газы, а также постоянно задавал мне два вопроса: получил ли я деньги, и много ли у меня таких клиентов, как он?

На аукционе им был приобретен «ваучер» на три дня в суперотеле на Багамах, который он широким жестом подарил моему секретарю. Секретарше ваучер был необходим, как проктологу курс повышения квалификации по удалению зубов. Подарок сопровождала шутка на тему, что если «Ирка будет себя хорошо вести, то он, может быть, и билеты оплатит себе и ей. Но их вот надо будет заслужить…». Юмореска вызвала бурю положительных эмоций у всех нефтяных и газовых коллег, сидящих за столом, и посему явно удалась. Устрицы были свежие, но меня все-таки чуть-чуть тошнило.

Секретарь, я и наш, можно сказать, клиент вышли из зала около одиннадцати вечера. «Ну мы, пожалуй, останемся в «Рице», – сказал Сергей. – Время позднее, куда переться домой в эту сраную Жуковку. Правда, Ирочка? Если, конечно, Александр Андреевич не возражает».

Я не возражал. Дело молодое. И весна в разгаре.

Мы попрощались, и они пошли по направлению к ресепшен оформлять «номера». Я достал телефон и сказал Игорю, чтобы тот подъезжал. У стойки консьержа нефтяник заполнял какую-то анкету, а Она… Она смотрела на меня вполоборота с едва заметной улыбкой или без нее, издали мне, очкарику, было не понятно.

Как и за какое время я прошел эти тридцать метров, я уже не помню. От неожиданности Он обернулся ко мне, слегка подняв насыщенную углеводородом бровь.

– Ирина не останется с Вами, Сергей Николаевич, у нас завтра трудный день. Я потом все объясню. Если захотите слушать…

Почти полубегом мы выскочили из гостиницы. Игорь уже стоял у входа и держал открытую дверь для дамы.

– Вы, наверное, вспомнили, что нужно до приезда жены забрать у меня платье, накидку, сумку и драгоценности? – смеющимися полумесяцами глазами спросила секретарша.

– Да, – ответил я. – Раздевайся. Прямо здесь. В машине. И напомни мне завтра утром, чтобы я отправил деньги Сергею Николаевичу обратно на его счет: с пометкой «Ошибочный платеж».

– Напомню, – сказала рыжая Ира. И положив голову на смокинговое плечо, зачем-то поцеловала мне руку.

В зеркальце заднего вида я увидел улыбающиеся и почему-то счастливые глаза своего водителя.

* * *

Жена дочитала рассказ и неожиданно спросила, правда ли все это.

– Нет, конечно, ты же знаешь, я все придумываю. Просто рассказ. Просто вспомнил какой-то старый французский фильм. Навеяло. Захотелось написать. Написал. Не обращай внимания.

– А ты не можешь писать от третьего лица? Или про животных? Как Бианки. У тебя получится. Я знаю. А то все думают какую-то ерунду. Я-то тебе верю, что ты все придумываешь, а вот читатели…

Я пообещал написать в ближайшее время, как Бианки, про развод и алименты у бегемотов и уехал в офис.

Секретарша Надя зашла с докладом и чашкой кофе в кабинет через десять минут после моего явления адвокатскому народу.

– … И еще, – сказала Надежда, – недавно звонила ваша супруга. Интересовалась, как давно я у вас работаю, и почему-то какого цвета у меня волосы. Ваша жена… Она такая милая…

«Tatler», июль 2013