Читать книгу Опыты литературной инженерии. Книга 1 - Александр Гофштейн, А. И. Гофштейн - Страница 18

Господин Радковский, как говорят, «сделал себя сам». На день рождения он мог позволить себе пригласить всех, кого хотел видеть рядом с собой в приятную минуту. Пригласил человек сорок, а пришло человек пятьдесят, так как некоторые, не получившие официального приглашения, сочли для себя необходимым прибыть в силу родственных или иных уважительных обстоятельств.

День рождения, который отмечали в дорогом ресторане, проходил непринужденно, несмотря на высокую социальную значимость именинника. Гости подходили к торцу огромного общего стола, его по праву занимал Радковский, говорили хорошие слова и вручали подарки. Подарки кто-то из родственников Радковского складывал на стоящий неподалеку столик, а цветы тут же устраивали в вазы, мгновенно подносимые служащими ресторана. Именинник был в ударе и в превосходном настроении. Сердечно всех благодарил, не забывал пошутить или даже пообещать помочь в решении какого-нибудь застарелого вопроса.

К середине именинного вечера подъехал старый товарищ Радковского, босяк из соседнего двора, а ныне – президент финансовой группы Молчанов.

К своим годам, будучи на год старше Радковского, Молчанов приобрел совершенно седую бороду, которая, несмотря на сочетание с короткими седыми же волосами на голове, сохранила вполне бандитский вид. Молчанов приехал без цветов, принципиально следуя собственному правилу дарить цветы только дамам. К этому времени столик для подарков был уже плотно заставлен, вазы с букетами начали ставить на пол, а именинник тайком распустил поясной ремешок на две дырочки.

Трогательно обнявшись со старым товарищем, похлопав его по спине и удивив многих непосвященных присутствующих фамильярностью в обращении, Молчанов силком усадил Радковского на место, оперся о его плечо и задумчиво начал официальную речь:

– Я вижу, что тебя, Коля, тут уважают. Сколько подарков надарили! Когда я еще только решил, что поеду сюда, я думал уже о том, что же мне тебе подарить? Я думал долго и не мог ничего придумать. У тебя же, Коля, все есть. Какую-нибудь дорогую безделушку – так ты ее забросишь на чердак, чтобы пыль не собирала, да и моих денег не хватит, чтобы тебе угодить. Коня тебе подарить или дорогую машину – не подарю по той же причине. Соответственно, не можешь ты, Коля, рассчитывать ни на яхту, ни на шубу с моего плеча.

Но дарить же все-таки что-то надо! Ты как считаешь? Молчи и слушай. Чтобы сообразить достойный тебя подарок, я решил срочно подзаработать. Вспомнил старое. Пришел к метро, снял кепку и прислонился к стенке.

Скажу тебе честно, Коля, подавали так себе: ни шатко ни валко. Бабушка-коллега, которая неподалеку работала, подошла и говорит: «Что ж ты, милок, место такое неудачное выбрал? Шел бы к другому входу, там супермаркет, люди с деньгами идут. Но там, смотри, менты нашего брата постоянно гоняют. Вот я вижу – борода у тебя седая, чисто профессорская. Может, и не тронут». Послушался я ее, перешел под землей к другому входу, стою, попрошайничаю. Знаешь, права оказалась бабуля – пошел фарт. Но не прошло и десяти минут, как подходят двое в погонах. Говорят тихонько, склонившись: «Давай, дед, мы твою кепчушку ополовиним без особого шума. Или ты отсюда в три секунды слиняешь». Я молча отворачиваю лацкан пиджака и глазами им показываю на знак: «Почетный строитель Московского метрополитена имени Л. М. Кагановича». Они откозыряли и быстренько отступили.

Таким образом деньжат я насобирал, а поскольку они вполне трудовые, то и дарить их в чистом виде не стыдно.

Молчанов полез в карман пиджака, медленно достал оттуда чистый увесистый узелочек. Также медленно развязал его и высыпал на скатерть перед остолбеневшим именинником звонкую кучку серебряных коллекционных монет.

– Чтобы ты, Коля, помнил, что в нашем отечестве никто от сумы не заговорен, передаю тебе также эстафету, которая может пригодиться в трудную минуту.

С этими словами Молчанов полез в другой карман и выудил из него массивный знак литого серебра: «Почетный строитель Московского метрополитена им. Л. М. Кагановича». Гости заахали и зааплодировали.

Молчанов поднял руку, требуя тишины:

– Я еще не закончил. Так как все, что я настрелял у входа, предназначалось в подарок, заплатить за проезд в метро мне было уже нечем. Однако я пошел вниз, подошел к дежурной и предъявил вот это, – Молчанов снова запустил руку в карман, достал оттуда мельхиоровый, с красной эмалью знак «Дежурный по КГБ» и протянул на ладони Радковскому.

– И меня, представь себе, пропустили. Это тебе, Коля, вообще, на самый крайний случай. Не от сумы, так сам знаешь, от чего…

Растроганный Радковский встал, обнял Молчанова и обратился ко всем гостям:

– С малых лет помню Серегу. Как нас только жизнь не колотила, в какой бараний рог не крутила! А остался Серега тем же пацаном с нашего двора, несмотря на бородищу и стильные часы «Ролекс». Чтоб такие подарки дарить, надо чувствовать душу человека. Душа моя для тебя, Серега, всегда открыта нараспашку. И не дай бог тебе во что вляпаться – про что ты говорил, – из себя вон наружу вывернусь, но тебе помогу! Давайте выпьем за моего друга Серегу, чтоб он в огне не горел, в воде не тонул! Чтоб всем друзьям дарил такие подарки, от которых тает сердце и хочется верить в людей!

Среди гостей раздались голоса:

– А что, правда, метрополитен был имени Кагановича? Вот чего не знал…

– Ну, и КГБ не сегодня переименовали …

– Именно Кагановича. Члена политбюро ЦК ВКП (б), Лазаря Моисеевича. Кем он только не был. Даже народным комиссаром путей сообщения.

– Да, до этого, кажется, был НКВД, потом МГБ. Правильно?

– Я всегда считал, что метрополитен имени Ленина.

– Так когда это было!..

Молчанов снисходительно слушал, потом счел вмешаться:

– Да, с переименованиями у нас дело было поставлено широко. Помнишь, Коля, старый одесский анекдот?

– Какой? – поднатужился Радковский.

– А вот какой. В одесском порту швартуется теплоход «Сергей Есенин». На пристани за ним наблюдают мама с сыном. Мальчик задает маме вопрос: «Мама, а кто это – Сергей Есенин?» Мама начинает пространно объяснять сыну, что Сергей Есенин – великий русский поэт. Проходящий по пристани старый еврей неожиданно вмешивается: «Мамаша, не морочьте ребенку голову: Сергей Есенин – это бывший Лазарь Каганович!»