Читать книгу Опыты литературной инженерии. Книга 1 - Александр Гофштейн, А. И. Гофштейн - Страница 2

Провинциальная газета не живет, а выживает. Если случайно и встречается что-то, достойное печати, то крайне редко. Криминальная хроника однообразна, как зубная боль: Иванов украл у Петровой курицу, которую затем пропил; водитель Сидоров обругал постового милиционера «КРС» – «крупным рогатым скотом», за что был привлечен к административной ответственности; на турбазе «Горные вершины» туристы отравились некачественным пловом, идет расследование.

Производственная тема убога по определению. Сельское хозяйство, особенно животноводство, не вызывает у читателя приятных эмоций. Театральные будни хмуры. Международные события, содранные с телетайпа, уже читаны со страниц центральных газет. Что же остается? Остаются публикации недреманных внештатных корреспондентов, которые точно знают расценки за строку, в зависимости от того, на какой полосе печатают их материал.

Один такой рукописец по имени Веня прочно прикипел к разделу «туризм и живая природа». В прошлом году с его легкой руки читатели узнали о случайной находке на свежей пашне позеленевшего черепа динозавра. Через неделю, правда, выяснилось, что динозавр при жизни был простой лошадью. Но это не охладило Веню, а, наоборот, вдохновило на новые открытия и творческий взлет. Он засылал в редакцию вымышленные письма «от групп туристов», которые своими глазами (8 пар глаз!) видели на плато Бермамыт снежного человека. Снежный человек, как и ожидалось, на поверку оказался местным чабаном. Потом совсем другие «туристы» сообщили, что на снегу, под скалами, в верховье реки Теберды, обнаружились следы давно выбитого на Кавказе снежного барса. Проверять этот удивительный факт никто не стал, так как неделю подряд не прекращались жуткие снегопады. Леопард так и остался на совести «туристов».

Когда изумленные читатели узнали из газеты, что на высокогорных пастбищах регулярно похищает овец огромный хищный змей, телефоны редакции раскалились добела. Народ-то, по наивности своей, до сего часа был убежден, что змей действует с наглым размахом вовсе не один и имеет как биологическая особь минимум две ноги. Редакции пришлось вносить коррективы в последующие материалы о прожорливом монстре.

Однако газета худо-бедно раскупалась. И привычно шла по подписке, имея вкладку с телевизионной программой на предстоящую неделю и раздел бесплатных объявлений.

Веня также привычно получал гонорары в кассе редакции, слыл газетным благодетелем и любимцем главного редактора. Ответственный секретарь, по распоряжению «сверху», в каждом номере оставлял местечко на четвертой полосе для опусов Вени, которые тот шлепал, как блины. Природа, как известно, на выдумки неистощима. И хорошо, что Веня специализировался именно на природе. В самой далекой перспективе за подвал четвертой полосы провинциальной газеты можно было не беспокоиться. Пока Веня жив.

Одно раздражало Веню: гонорары с четвертой полосы были самыми скромными. Приходилось брать если не уменьем, так числом, то есть количеством строк.

Очередной шедевр Веня сотворил, описав чудеса открытой им и его знакомыми пацанами пещеры, в районе станицы Исправной. Читатели тряслись от ужаса над сообщением о кошмарных лабиринтах и бездонных колодцах; изумлялись сладкоречивости Вени, когда он повествовал о гигантских залах, подземных красотах и чудесах, и недоумевали: как такие крупные объекты умудрялись скрываться от человеческих глаз на протяжении целых тысячелетий и при этом располагались во вполне обитаемой зоне.

Войдя в раж, Веня не поскупился и на статистику: пещера «по Вене» имела протяженность более девятисот метров. Залы в ней достигали сорока метров в поперечнике, а подземную реку невозможно было преодолеть из-за смертоносного течения. Пещера описывалась Веней столь красочно, что молва о ней докатилась до самой столицы. Удержаться от посещения такого природного феномена было совершенно невозможно. И одно из авторитетнейших центральных издательств занялось снаряжением экспедиции.

Вынужден напомнить, что динозавра (Dinosaurus) обратил в лошадь (Equuscaballuscaballus) раздраженный эксперт ставропольского краеведческого музея. Опознал чабана (Homopastoralis) в снежном человеке (Yeti) усталый от текучки участковый оперуполномоченный. Про леопарда вы уже все знаете. А история со змеем сошла Вене с рук потому, что задерганный ответственный секретарь редакции вовремя не распознал крайнего скудоумия в материале, подписанном им в печать. Ответсекретарю, конечно же, досталось на орехи!

По следам Вениной «поэмы» о новой пещере собралась выступить экспедиция из четырех человек. В предвкушении встречи с неведомыми чудесами природы во всеоружии был знаменитый фотокорреспондент того самого центрального издательства. Гида предоставила городская станция детского и юношеского туризма – энергичную девушку, Веру Савенко, ростом 165 см. Прошу рост Веры запомнить, так как в недалеком будущем это окажется очень важным. Вера была прямым подельником Вени по странствиям в природной среде и коллегой по внештатному журналистскому цеху.

Редактор искренне желал Вене прославиться, для чего, по его мнению, появился просто замечательный повод. Он предложил Вене возглавить экспедицию. Но Веня участвовать в кампании отказался по уважительной причине, продемонстрировав сердобольному редактору флюс величиной с кулак.

Пещера нашлась легко, спасибо Вене. Фотокорреспондент проверил вооружение. Вера зажгла лампу, укрепленную на каске. Сопровождающие – два спелеолога-спасателя— набрали воздух в грудь перед решительным броском в преисподнюю.

От самого входа в пещеру все пошло наперекосяк. Веня обещал гладкое ложе высохшего ручья. На деле оказалось, что некое подобие ложа есть, но обильно присыпанное овечьим горошком, что не было отмечено Веней в его корреспонденции. Это вызвало недовольство столичного представителя. По следам овечьих посещений ему пришлось ползти, прикрывая драгоценную аппаратуру собственным телом. К такому испытанию гость оказался, скажем прямо, не совсем готов. Гид полз впереди, равномерно чихая и поднимая клубы пыли. Видавший виды фотокор размышлял о необъяснимом поведении овец, которые с очевидной конспиративной целью проникали зачем-то вглубь недр планеты на пятьдесят и более метров.

После соприкосновения с не очень чистым полом пещеры руки участников беспримерного похода нуждались в срочном омовении. Все нетерпеливо ожидали «стремительную реку с кристальной водой», чтобы смыть навоз и увлажнить пропыленное горло. Жалкий ручеек, который сочился скользким червячком в илистом окаймлении, сначала проигнорировали. Потом запоздало спохватились.

Далее, уже вопреки опусу Вени, вместо колодца, на дне которого раскинулось прекрасное озеро, обнаружилась грязная лужица в неком углублении, его можно было признать колодцем лишь при наличии богатейшего воображения. Кое-как ополоснули руки в луже, пить из нее никому не захотелось.

Фотокорреспондент, протерев в очередной раз импортную оптику замшевой салфеткой, досадливо крякнул и попросил гида позировать ему в профиль на фоне незначительной кальцитовой завитушки, выданной неуемным Веней за «роскошную гирлянду сталактитов». Если не забыть, что «озеро» встретилось на пути гораздо раньше предсказанного времени, то можно было бы еще надеяться, что это ошибка экспедиции. Однако через десять минут передвижения на четвереньках от «озера» вглубь «гигантской» пещеры фотокорреспондент уперся стволом телеобъектива в тупик. Пещера бесславно закончилась. Второго хода, который мог бы оправдать Веню, просто не было. Вся пещера представляла собой непрезентабельную каменную кишку, где добычи для столичного мастера оказалось даже меньше, чем на заброшенной овечьей ферме.

Никто не мог предположить такого печального исхода. Спелеологов, сопровождающих знаменитого фотокора, более всего возмутила цифра «девятьсот», или что-то вроде этого, упомянутая затейником Веней в его статье. Рулетку, естественно, никто захватить в поход не догадался. Беспощадный взгляд мэтра наткнулся на гида – Веру Савенко, которая до сей минуты ни словом не обмолвилась о беспардонном вранье обожаемого редактором Вени.

– Какой у тебя рост? – мрачно спросило светило Веру.

– Метр шестьдесят пять, – ответила наивная Вера, пока не догадываясь, к чему клонит коварный варяг.

– Сейчас мы будем тобой мерить пещеру, – развеял москвич ее смутную надежду на безнаказанность. – Ты будешь ложиться и вставать, а я черточками на полу буду отмечать число твоих распластываний. Не думаю, что ты утомишься. По-моему, в этой жалкой пещере нет и половины того, что написано в вашей распрекрасной газете! Ну, начали!

От тупика до выхода Вере пришлось приложиться животом к полу пещеры ровно 162 раза. Перед самым выходом на поверхность фотокор сам неудачно наклонился, вывалял кое в чём свой драгоценный фотоаппарат и остальные части столичного тела, остававшиеся до этого эпизода относительно чистыми.

– «Никон»! – возопил он так, что пещера эхом троекратно повторила за ним этот вопль. – Я пущу по миру этого мерзавца-лжеинформатора! Он мне заплатит и за загубленную технику, и за моральный ущерб! Я заставлю его есть овечьи какашки целый месяц взамен христианского поста! Он будет пить из той самой лужи, которую он обозвал «чарующим подземным озером»! Я точно знаю, куда я пошлю вашего редактора при ближайшей встрече!

На поверхности удрученный корреспондент вытер перепачканные руки о траву, достал записную книжку и авторучку и, старательно умножив в столбик одни цифры на другие, сообщил экспедиции:

– Двести шестьдесят семь метров и тридцать сантиметров. Или сто шестьдесят две Веры. Это значит, – продолжил безжалостный москвич, – что ваша газета врет более чем в три раза от действительности. Я этого так не оставлю…

И удачно скаламбурил:

– Не видать вам больше веры!

Рабочий день почти закончился. Секретарь редактора уже укладывала в сумочку губную помаду и пудреницу, когда на ковровую дорожку приемной ступил измызганный ботинок столичного фотокора. Москвич величественным жестом усадил подпрыгнувшую в кресле секретаршу и резко распахнул дверь кабинета редактора. Дверь так и осталась гостеприимно раскрытой, чего редактор никогда не допускал. На крики московской особы в коридор, поближе к приемной, стали подбираться засидевшиеся сотрудники. Секретарша поспешила к двери шефа, из проема которой было хорошо слышно, как гость методично вдалбливает хозяину азбучные истины:

– Информация – это сообщение читателю …

Секретарь тактично прикрыла дверь, и любопытствующие с сожалением ретировались из коридора.

В кабинете редактора баталия только начиналась. До этого была обычная артподготовка. Опытный в публичных скандалах пришелец уже оседлал ситуацию. Еще в начале атаки он оторвал пуговицу от редакторского пиджака и забросил ее под стол. Такой неожиданный дебют дезориентировал хозяина кабинета и сразу поставил его в невыгодное положение обороняющегося. Оторванная пуговица постоянно сбивала редактора с мысли – он непроизвольно косился под стол, что отвлекало от сути проблемы и мешало сосредоточиться. К тому же от гостя совершенно неприлично веяло овечьим пометом, что, в свою очередь, вносило диссонанс в солидную атмосферу редакторского кабинета, придавало ей плебейство и неприличный склочный нюанс. К миттельшпилю высокий гость уже успел пригрозить редактору кучей неприятностей и потерей рабочего места.

– Вы фальсификатор, – бушевал расходившийся москвич, притопывая грязным ботинком, – вы публицистический отступник!

Редактор согласно кивал, так как ничего другого ему не оставалось. За москалем определенно скрывалась некая мохнатая лапа, иначе он бы не смог позволить себе такого хамского напора! На золотистом паласе – гордости редактора – все отчетливее проступали свежие коричневые пятна, о природе которых можно было не догадываться.

– Ваш корреспондент – дерьмо! – орал фотокор, пытаясь дотянуться до пиджака редактора за очередной добычей. – Гоните его в шею, если не хотите, чтобы в шею погнали вас! Виданное ли дело – меньше тридцати процентов правды! Бесстыдное вранье! Я скажу, кому следует! И вы еще смеете платить ему гонорары! Вы вышвыриваете государственные деньги на ветер! Вы – растратчик! Пещера, ха-ха: сто шестьдесят две Веры Савенко! Аппендикс, червеобразный отросток паршивой овцы эта ваша пещера! Рудимент! Я еще вчера должен был быть в Сингапуре! А из-за вашей вшивой «пещеры»… Вы еще ответите! И перед законом тоже!

Редактор трясущимися руками налил из пластиковой бутылки газированной воды «Архыз». Сначала выпил сам, потом, запоздало спохватившись, предложил гостю. Тот брезгливо отмахнулся и чуть спокойнее заметил:

– Благодарите бога, что мой «Никон» остался цел! Если бы (а это казенная машина) с ним что-нибудь случилось, подлетел бы этот ваш борзописец на тридцать тысяч долларов!

Когда выдохшийся столичный гость покинул кабинет, редактор трясущимся пальцем ткнул в кнопку вызова секретаря. Секретарь вошла в кабинет на подгибающихся ногах, на выходе чужеземец именно ей, а не редактору, зачем-то пригрозил кулаком.

– Немедленно найдите Веню, – одними губами, почти беззвучно пролепетал редактор.

– Хорошо, он еще у фотографов, – так же беззвучно ответила секретарь и приведением выделилась в коридор.

Веня предстал перед редакторским столом и не увидел шефа. Редактор ползал в мрачном подполье, разыскивая драгоценную пуговицу. Найдя злосчастный объект, он взгромоздился на кресло с высокой спинкой, откинулся, перевел дух и задал Вене неожиданный вопрос:

– А где флюс?

– Съел, – недрогнувшим голосом ответил любимец Веня.

– Что значит – «съел»? – изумился редактор.

– Это слива была, то есть, абрикос, – начал оправдываться Веня. – Ну, как я мог с ними поехать, когда я там кое-что преувеличил!

– Преувеличил? – взвился над столом редактор. – Преувеличил? Наврал тридцать три короба и это ты теперь называешь «преувеличил»? Если я останусь на этой должности, то это будет чудо, а не твоя заслуга! Ты ославил меня, ты меня предал с потрохами! А твой поганый змей-овцеед? Как ты смог додуматься до такой чуши? Я ответ-секретарю выговор впаял из-за тебя! Невинному человеку! Что ты там наплел про снежного человека? Отвечай! Молчишь, ренегат? Я прикажу бухгалтеру подсчитать все выплаты, все нечестиво заработанные тобой деньги. Я прикажу ей сделать начет. Ты вернешь редакции все до копейки! Меня под суд отдадут по твоей милости! Иди, Веня, прочь с моих глаз. Иди с богом! Твое счастье, что у меня сейчас нет сил, а то я перегрыз бы тебе горло собственными зубами! Освободи газету от своего присутствия, займись чем-нибудь общественно безвредным, например, разведением кроликов. Ступай, Венечка, не то меня от твоей персоны сейчас Кондрашка хватит!

Запоздалые сотрудники, робко сгрудившись в конце коридора, провожали уходящего Веню сочувствующими взглядами. Если бы в этом провинциальном городе был свой живописец-бытописатель, он назвал бы эту душераздирающую сцену «Конец четвертой полосы». Циник-фотограф с немецкой фамилией Фицнер, высунув из своей темной каморки лицо с вечно прищуренными глазами, кратко подвел итог:

– Аллес капут!

Но вслух он произнес это по-русски и одним емким словом.