Читать книгу Дай руку, капитан! - Александр Гордеев - Страница 7

…Что ни утро, повадился огненно-рыжий петух тетки Насти натужно кричать свое «кукареку!» И нашел же место! Как будто иного не было. Как нарочно шумно хлопал крыльями, взлетая на плетень за окном в каких-нибудь четырех метрах от Андрюшкиной койки.

После первой песни сон еще прижимал к подушке. После второй сновидения начинали улетучиваться. Ну, а после третьей одеяло улетало на пол, и мальчишка вскакивал, словно пружина.

– Как бы наказать его, горластого, чтобы не кукарекал? – бормотал он. – А… вот рогатка. Из нее я и ударю петуха.

Сдвинув горшок с геранью и пропихнув вперед оконные рамы, наш герой уперся коленом в подоконник. В руках – кленовая рогатка. В прицеле – петух. Отпущенная резина хлестко выстрелила зеленой сливой.

«Бац!» И петух, истошно кудахтая, теряя пух, пружинно подскочил над кольями плетня и тут же нырнул в рубиновые и желтые огоньки мальвы. Только пыль поднялась с ее широких листьев и закачались верхушки с цветами, обозначая бегство вестника утра. Отбежав на почтительное расстояние в окружение сочувствующих хохлаток, он остановился, раздувая зобатую грудь.

Нет, это будет не петух, если он не захлопает крыльями, не вытянет шею и еще раз не прокукарекает.

Так и получилось. Снова весь двор оглашает «кукареку!» Косясь голубоватым глазом с желтой пленкой-веком на Андреево окно, подкудахтывая, петух как бы обещал, что в следующий раз продолжит прерванную песню.

Ну и пусть! Андрюшка щурился от солнечного света. Теперь не до сна – умыться надо. Шлепая босыми ногами по доскам некрашеного пола, подскочил к рукомойнику. Тронул ладошкой стерженек – как на грех, ни капли воды.

Захватив ведро, побежал к колодцу. Зашпилил дужку на железном крюке и рванул рукоятку ворота на себя. Ведро, уменьшаясь в размерах, стремительно уплывало к черному квадрату воды. С тугим ударом глотнув воды, оно до рывка погружалось глубже. «Раз!» И цепь натянулась. Теперь Андрей крутил ручку обратно.

Холодная колодезная вода так и качается, так и серебрится на поверхности, впервые увидев солнечные лучи. Набравшись духу, парнишка поднял ведро над головой и решительно окатил себя до самых пяток.

Все тело мгновенно покрылось мелкими пупырышками-мурашками. Мокрые трусы прилипли к бедрам. Отдуваясь, Андрейка спешно выкрутил из них воду и пулей полетел в хату, где схватил с шестка полотенце. Стуча зубами, растирал посиневшую кожу: «У-у-уф!»

Чтобы причесать мокрые волосы, Андрейка подошел к зеркалу в изъеденной жуками-древоточцами раме. Прилизав торчащий хохолок, внимательно изучал свое отражение. Слегка фиолетовые губы растянулись в широкой улыбке, показывая белоснежные зубы. Один глаз серый, крупный, как сучок в доске, подмигнул, а другой – такой же серый, сплющился до узенькой щелочки. Веснушки то уменьшались, то увеличивались. С белого, выгоревшего на солнце чуба соскакивали мелкие капли.

– Ну и зеркало, – сокрушался он. – До чего же оно кривое!

– Идите есть! – послышался голос матери.

Ясно, кого он касался в это время. Конечно же Андрюшки и его младшего брата Кости. Отец, как всегда, ни свет ни заря ушел в колхозную бригаду.

На столе выпускает пар чугунок с горячей картошкой. В коричневой кринке молоко-утрешник. Рядом – полкаравая хлеба и соль в баночке. А еще – зеленые перья лука в пучке. Как старший, Андрей разливает молоко по кружкам, прижимает к груди еще теплый после печного жара хлеб и отхватывает от него ножом большие ломти. Подумав, два из них откладывает в сторону, не забыв круто посыпать солью.

– Андрей, а Андрей! Возьми меня с собой, – жалобно просит Костя. – Вот ей-богу, помогать буду. Возьми, а?

– А по шее не хочешь?

– Нет, не надо… Ну возьми меня с собой!

– Чего привязался? Сиди себе дома!

– Как же…

– А вот так же! Далеко пойдем, а ты устанешь. Не на себе же тащить тебя обратно?

– Да не устану я, вот увидишь.

– Знаем-знаем, «не устану». Как обезножишься, так хоть трактором тебя тащи.

Костя обиженно кривит рот, глаза влажнеют, горло сжимает спазма. Вот-вот заревет.

Тем временем во дворе, повисая в стойке на натянутой цепи, ярится и лает Полкан. Опасливо прижимаясь к плетню, к порогу проскользнули Валентин и Вячеслав.

– Ты готов?

– Готов.

– Тогда пошли – у свинарника ребята ждут…

В назначенном месте те, кто пришел пораньше, дожидались в холодке других, прислонившись спиной к шероховатой стене свинарника, нахохлившегося дырявой соломенной крышей. Вячеслав бросил к ногам двуручную пилу, Валентин – две лопаты, Евгений притащил с собой топор и молоток, которые удалось незаметно утащить у отца из-под верстака.

– Все в сборе?

– Кажется, все.

– Ну, тогда пошли. Только лопаты спрячем пока в конопле.

Лишний груз тащить никто и не собирался. Дружной компанией зашагали к той самой лесополосе, из которой когда-то старший брат Владимир приносил грибы и вкуснейшую краюшку, якобы забытую на дереве – «лисичкин хлеб».

За час ребята успели порядком отшагать от свинарника. Впереди зубчатой кромкой синели деревья, а сзади дымили, словно эскадра кораблей, островерхие хаты под соломенными, камышовыми и железными крышами.

Четкие квадраты полей подсолнечника и черного пара смахивали на гигантскую шахматную доску. Вдалеке одинокой фигурой, выбрасывая, словно заядлый курильщик, синеватые клубы дыма, рокотал на подкашивании однолетних трав темно-синий колесный трактор.

Каждый из мальчишек знал, что идет на дело рискованное. Подумайте только, разве можно в лесополосе без спроса рубить деревья? Но, с другой стороны, никто и не знал, у кого спрашивать разрешения. Попробуй добейся его у взрослых! Или отругают, или посмеются, но в любом случае не поймут – зачем это нужно. А ребятам хотелось покончить с задуманным делом как можно скорее.