Читать книгу На флаг и гюйс - Александр Иванович Бражник - Страница 17

Я – С ЭСМИНЦА «ВРАЗУМИТЕЛЬНЫЙ»

Эскадренный миноносец класса «Вразумительный» проекта 30-бис — это, пожалуй, был самый успешный проект послевоенного поколения. Всего их было построено семьдесят. Мне повезло, что удалось служить на таком эсминце.

В конце ноября 1966 года, приказом командира 6-й роты Школы оружия на острове Русский мы, вчерашние курсанты были откомандированы для дальнейшей службы на эскадренный миноносец «Вразумительный». День был пасмурный, моросил дождь, что нередко бывает в это время года во Владивостоке. Нас сопровождал мичман Киютин из службы снабжения эсминца. Нас – это Валю Андреева, Толю Хмелева – торпедных электриков, а с ними я – торпедист. И вот мы у трапа. Вообще говоря, это был самый важный момент нашей дальнейшей службы. Потому что, когда заматерели и стали «крабами», мы подолгу спорили, кто из нас первый зашел на корабль, а значит, и был более крабовидным. Но мы, конечно, не помнили, а мичман Киютин уже служил на другом корабле.

Сейчас, вспоминая те дни, я не сказал бы, что корабельная служба давалась легко. Были минутные слабости, когда я задавался вопросом: а зачем это нужно? И вообще, попасть бы сейчас в госпиталь хотя бы на месяц. А ведь я был не плохо физически подготовлен. Был в сборной России по юниорам. А с другой стороны, я сам же мечтал о такой службе. Живя на Урале, мечтал о морях и фрегатах. Так что мечты сбывались. «Трудности и лишения» продолжались где-то полгода, потом стало полегче.

А вот свой первый выход в море я вспоминаю с улыбкой. Мы попали в небольшой трехбалльный шторм. Выйдя на палубу, я посмотрел на фок-мачту и увидел, что она неумолимо кренится вправо и сейчас достигнет той самой точки, точки «Оверкиля». Но она, опять же неумолимо, пошла вверх и стала крениться влево, и все повторилось. В дальнейшем мы попадали и в семибалльные шторма, и наш «Вразумительный» никогда не делал «Оверкиль». У «Вразумительного» была великолепная остойчивость.

Командиром БЧ-3 («бычком») был старший лейтенант Архипов. По возрасту, росту, телосложению, выражению лица он был удивительно похож на актера Юрия Яковлева. Старшиной минно-торпедной команды – старшина первой статьи Николай Цорба, родом из Львова. Старшиной электриков торпедных – старшина второй статьи Сергей Шамлий, родом из Харькова. Я был назначен третьим номером на второй торпедный аппарат. Валя Андреев и Толя Хмелев поступили в распоряжение Сергея Шамлия.

Потекли флотские будни. За каждой боевой частью и службой закреплен свой участок корабля. За боевой частью три – правый шкафут. Это участок палубы от носового среза до второй башни главного калибра. Метров этак 80. Подмести сметками и промыть швабрами. На боевом корабле правый шкафут считается парадным. По традиции, он должен быть идеально чистым, «до стерильности». Состояние правого шкафута говорит прибывшим офицерам из штаба флота, комбригу о боевом состоянии эсминца. Завтрак, построение для подъема флага, пятнадцатиминутная политинформация. Затем по кораблю объявляли планово- предупредительный осмотр и проворачивание механизмов.

Вспоминается такой случай. Накануне к нам в БЧ-3 прибыла партия молодых матросов, «салаг». Был у Петра I учебный корабль «Алаг» для подготовки матросов на боевые корабли. Всех молодых матросов спрашивали: «Ты что, с “Алага?”» – «С “Алага”». И вот мне докладывают (а к тому времени я уже был старшиной минно-торпедной команды), что матрос Каюмов, не убедившись, что все крышки первого торпедного аппарата закрыты, начал проворачивание и погнул крышку на третьей трубе. По сути, вывел из строя боевое оружие. Первый торпедный аппарат. ЧП. Доложили «бычку», он – командиру. А утром и вечером командир докладывал комбригу. Мы были приданы бригаде морской пехоты, командиром которой был капитан 1 ранга Малашонок. Наш командир докладывал о боеготовности корабля, а мы были в первой линии. Комбриг докладывал в штаб КТОФа, а те в Москву. То есть, благодаря салаге Каюмову наш «бычок» не попадал в академию, командир не получал новую должность с повышением, комбриг не получал звание адмирала. Плюс стыдобушка на все флоты. А, по большому счету, виноватым был не салага Каюмов, а я, старшина минно-торпедной команды, к тому времени уже ас в торпедном деле, отвечающий за всех в команде и за состояние механизмов.

До вечернего доклада комбригу оставалось восемь часов. Сначала я пошел в БЧ-5 к механикам, искать специалиста по пластической обработке металла. Типа кузнеца. Поиски не увенчались успехом. Тогда мне пришла в голову шальная, но перспективная идея. Как говорят в народе, клин клином вышибают. А почему бы – как погнули, так и не выровнять крышку? Прикинув, куда поставить брусок, и используя механизм ручного поворота торпедного аппарата, мало-помалу мне удалось выпрямить крышку трубы. Да так, что на следующий день, когда прибыл флагманский минер капитан 3 ранга Васин, он не смог определить эту крышку. ЧП снивелировалось. «Бычок» – в академию, командиру – новое назначение, комбригу – адмирала. Вот так иной раз проходят рядовые ППОиППР.

А вот еще случай, на сей раз при выполнении боевой задачи. Подрыв плавающей мины. Я принимал в этом самое прямое участие. В качестве мины применяли сферический буек. При обнаружении плавающей мины ее подрывают, привязав к ней подрывной патрон с бикфордовым шнуром. Длину шнура рассчитывают из скорости его горения. Скорость горения бикфордова шнура один сантиметр в секунду.

Необходимо отмерить столько сантиметров (секунд), чтобы шлюпка с командой успела отойти на безопасное расстояние, а именно на 800 метров. Отмерили, подошли на шлюпке к псевдомине, закрепили подрывной патрон, подожгли бикфордов шнур и отошли на 800 метров, легли на дно шлюпки и ждем-пождем. А подрыва нет. По правилам, если подрыва не произошло, необходимо выждать один час и тогда только приблизиться к объекту. Версии были разные: и бикфордов шнур погас (чего никогда не бывает), и подрывной отвязался и соскользнул, и взрыватель не сработал. Подошли к псевдомине: буек есть, а подрывного нет. То есть, все произошло в комплексе: и патрон отвязался и ушел на дно, и бикфордов шнур погас (хотя он горит до глубины десять метров), и взрыватель не сработал. Пришлось все повторить, но патрон закрепить надежно. И подрыв занял не 30 минут, а два часа.

Наш эсминец ежегодно участвовал в соревнованиях по гребле на шлюпках на приз командующего Тихоокеанским флотом. Командиром шлюпки был главный старшина Мерчалов. Шесть гребцов: два загребных, два средних и два баковых. Три раза подряд команда с «Вразумительного» выигрывала соревнования. И приз командующего стоял в кают-компании офицеров.

Проводились и легкоатлетические соревнования на первенство КТОФ. Я тоже участвовал, и достаточно успешно. В 1968 году побил рекорды флота в диске и ядре Валерия Мариева. Вообще говоря, команда «Вразумительного» была далеко не последней и в боевой, и в строевой подготовке.

ЦЕЛЬ НА ТРАВЕРЗЕ

Летом 1968 года на 36-м причале города Владивостока стоял эскадренный миноносец «Вразумительный». Команда его, а более всего минно-торпедная команда, готовилась к выполнению боевой задачи – торпедной стрельбе по движущейся цели. Миноносцы этого класса имели два пятитрубных аппарата и могли стрелять как по надводным целям, так и по подводным лодкам. По надводным целям тогда стреляли парогазовыми, перекисными и кислородными торпедами. В них была реализована идея силовой установки паровоза. Этакие подводные «паровозики», двухскоростные 30 и 50 узлов (в пересчете – 55 и 90 км/час).

Главное при учебных стрельбах было не утопить торпеду, а поэтому основным при подготовке к стрельбе была проверка торпеды на герметичность. И, конечно же, вместо боевого зарядного отделения с настоящей «морской смесью» (взрывчаткой) пристегивалось практическое, с приборами фиксации результатов стрельбы. Имелись еще и электрические самонаводящиеся торпеды для стрельбы по подводным лодкам. Эти после удачной стрельбы всплывали не вертикально, и с ними работать было комфортнее. При обнаружении цели и команды «торпедная атака» корабль занимает позицию параллельно курсу цели. Электрики торпедные определяют расстояние и скорость цели. По сути, зная расстояние и скорость цели, рассчитывают угол упреждения, а зная класс корабля цели, торпедисты ставят глубину погружения и режим работы самой торпеды.

Торпедный аппарат, как водится, разворачивают перпендикулярно борту корабля. Основной успех в стрельбе – это искусство совмещения в одной точке, как правило, ниже ватерлинии, в районе котлов, корабля-цели и торпеды. При непопадании торпеда либо циркулирует вокруг цели с изменением радиуса циркуляции, либо начинает рыскать по курсу корабля цели.

Стреляли мы как-то электрической самонаводящейся торпедой. Для этого использовали эсминец проекта 30-бис «Цель 90». Шум работы электродвигателей подводной лодки имитировал опущенный за борт генератор колебаний. У нас стояла гидроакустическая станция «Тамир-5Н», она цель обнаружила и выдала данные по условному противнику – подводной лодке. Мы вышли в торпедную атаку. Выстрелили. Через некоторый промежуток времени с корабля-цели доложили, что цель поражена, и выключили имитатор. Вот тут-то мы и столкнулись с интеллектом торпеды. На ней стояла пассивная система наведения. Для нее шум работающих винтов исчез, и она с радостью и уверенностью понеслась к нашей корме. Доклад вахтенного офицера командиру:

«Торпеда движется на нас». «Какова скорость торпеды?» – спросил он у нашего «бычка». Когда тот ответил, что 25 узлов, командир скомандовал «полный вперед». Отмечу, что наш «Вразумительный» развивал до 28 узлов. Только мы вышли из квадрата стрельб, как на наше место пришла торпеда, но она уже израсходовала весь запас аккумуляторных батарей, и мы подняли ее на борт. Вот такая произошла морская история.

БОЛЬШОЙ КАМЕНЬ

Это название не столько минерала, сколько вполне компактного города в Приморье, города ремонтников и судостроителей. Походив, побродив по морям-океанам, корпус корабля обрастает водорослями и ракушками. Корабль теряет ход, маневренность, увеличивается расход топлива. Каждые три года эсминец ставят в док и чистят корпус.