Читать книгу Адмирал императорского флота 4 - Александр Леонидович Кириллов - Страница 3

Свадьбу молодые всё-таки сыграли, так что мечта Риты сбылась – она вышла замуж «за капитана», ну почти за капитана. Отобедав в родительском доме, молодожёны и все мы простились с Тэтчами, после чего видавший виды кораблик лёг на обратный курс, с каждым часом всё дальше удаляясь от берегов удивительной Индии. Мои вахтенные сообщили, что рано утром ушла одна загруженная товаром шхуна, а часа через три другая. Ушли, так ушли, а мы зайдём в Лоренцо-Маркеш, где займёмся полезными делами. На землю опустился вечер, расцвеченный красками, какие бывают в тропиках. Наши дамы гуляли по палубе, любуясь фосфоресцирующим океаном и красным закатом, говорящим о том, что завтра будет ветреная погода.

Мы стояли с Лобовым на шканцах и тихо разговаривали:

– Поразительно, мы уничтожили больше трёх тысяч человек и не потеряли ни одного бойца.

– Погибают плохо подготовленные, либо те, кому судьбой уготовано завершить свой жизненный путь. Одни мрут за свои прегрешения в этой или прошлых жизнях, а другие, потому что настало время перейти на новый уровень духовности. В этом бою ни один из этих признаков для нас не сложился.

– Будем куда-нибудь заходить, или у тебя нет идей?

– Вроде ничего великого в голову не приходит, так что идём проложенным курсом.

Раздался голос вахтенного:

– Корабль слева по курсу!

Мы повернули голову, куда указывал наблюдатель, и достали подзорные трубы. Лобов улыбнулся и проговорил:

– А вот и наш приз. Кем бы он ни был: британцем, португальцем, французом или голландцем, его участь предрешена. Палубным – подтянуть грота- и фока-шкоты, марсовым – ставить паруса, рулевой – курс на румб влево!

С каждым дуновением ветра мы нагоняли кораблик, а нас нагоняла темнота. Ко мне обратился вахтенный офицер:

– Не догоним до темноты, господин контр-адмирал.

– Не догоним. Значит, что надо сделать?

– Что?

– Дать понять капитану шхуны, что им удалось сбежать.

– Точно, Александр Иваныч, мы приотстанем, а в темноте нагоним беглеца.

– Правильно мыслишь, Свистунов. Командуй.

Вахтенный офицер приказал ослабить шкоты, отчего паруса провисли, и судно стало терять ход. Шхуна удалялась, растворяясь в сгущающейся темноте. Штурман прикинул направление, скорость движения и силу ветра, после чего просчитал примерный курс шхуны. Когда стемнело, мы снова подняли паруса и бросились в погоню. Часа через три впереди матросами были замечены силуэты светлых парусов. Абордажная команда стояла вдоль борта, ожидая, когда можно будет сцепить борта. Нас увидели, но было поздно. Торгаш решил не воевать, а сразу сдаться.

Передо мной на палубе сгрудилась пленённая команда грузившейся в Бомбее шхуны. Я ходил вдоль строя и с умным видом вещал:

– Господа, вы проявили благоразумие, поэтому после того, как вы перенесёте весь товар на мой корабль, я отпущу вас.

Нашим призом оказались пять тонн индийского чая, тюки с джутом для производства мешков и канатов, несколько тонн специй и кубов 200 распиленного красного дерева. Однако я чувствовал, что дело нечисто. Индия – страна самоцветов, которые должны вывозиться в Англию. Многие суда везли небольшие сундучки с самоцветами, чтобы в случае форс-мажора потери были не критичны. А вот камушков мы не нашли. По этой причине я обратился к капитану:

– Мне кажется, что тут чего-то не хватает? Капитан, отдай всё по-хорошему и тогда вернёшься домой.

– Сэр, вы забрали все, что было на корабле.

– Ладно, придётся самим посмотреть по укромным местам. Парни, за мной.

Мы внимательно осматривали каюту капитана, когда обнаружили в привинченном к стенке комоде скрытую полость. Разобравшись в конструкции комода, сняли фальшпанель и увидели аналог сейфа. Я вызвал капитана и попросил ключ. Мужик снял связку ключей с шеи и открыл замок. Там был сундучок с мешочками, в которых лежали огранённые рубины, топазы, александриты и гранаты.

– Капитан, ты обманул меня?

– Помилуйте, сэр.

– Ну да… Парни, демонтируйте этот комод и перенесите его ко мне в каюту – хорошая вещь, и ключ не потеряйте!

Когда всё было перенесено, мы расцепились и отчалили. Капитан и подшкипер стояли на шканцах и с ненавистью смотрели на отходящий линкор.

– Кэп, они нашли камни?

– Да, их капитан – настоящая ищейка. Теперь мы нищие.

Когда судно отошло на 30 метров, я отдал приказ Ларину вогнать торгашу под ватерлинию тротиловый снаряд. Бахнула пушка, раздался треск ломающегося дерева, судно накренилось на борт и затонуло.

– Михей, ты же обещал его отпустить?

– Я предупредил его, но он всё равно обманул меня. Библейский порок жадность был наказан.

У Мальдив мы догнали и утопили второго «британца» из английской «ОИК», а затем «голландца», идущего с острова Явы. Груз специи, чая и прочих полезных вещей был забран, а экипажи вместе с судами пущены на дно. Самое интересное, что Хелен и Маргарет были включены в долю, отчего не терзались сомнениями, узнав о судьбе британских кораблей – это законная добыча.

Рассмотрев морскую карту и определив координаты судна, я отдал приказ от берега повернуть в океан. Наш путь лежал к французской колонии, названной в честь министра финансов этого королевства, Жана де Сейшеля. Подойдя к самому крупному острову архипелага, стали обходить его в поисках порта с названием Виктория. Высадив на пустынном берегу десант, судно вошло в гавань. Обстреляв снарядами с тротилом стоящие у пристани две бригантины, утопили их. После этого часть морпехов отправилась вглубь острова на захват вилл плантаторов, а часть окружила и атаковала город. В лесах и горах небольшого острова периодически слышались выстрелы – плантаторы со своими надсмотрщиками оказывали сопротивление. Бой в городе оказался скоротечным, потому что гарнизона как такового здесь не было. В порту работали два десятка человек из портовой охраны, а мушкеты французских моряков остались на затонувших судах.

Баталия прекратилась, когда были арестованы руководители администрации и капитаны. Негры из абордажников согнали на центральную площадь взрослых французов и завезённых с Мадагаскара рабов. Я объявил белым жителям, коих насчитывалось около ста семей, и пленным матросам, что отныне это остров всеобщего равенства и свободы. А раз так, я заберу деньги и прочие ценности, чтобы они не смущали души жителей, а все рабы станут свободными людьми и живут, как хотят.

Вот только негры поняли это буквально и принялись возвращать долги колонизаторам – нападали на бывших хозяев и насиловали хозяек. После провалившегося акта освобождения пришлось вновь отправлять отряды к усадьбам плантаторов и домам горожан, чтобы спасти француженок с детьми. Отлавливать разбежавшихся по острову рабов посчитали делом проблемным, проще было забрать французов. В будущем я учёл этот опыт, перестав кого-либо освобождать.

На острове раскинулись плантации корицы, гвоздики, ванили и кокосовых пальм. Кстати, будучи в Мексике, узнал, что горячим какао с ванилью ацтеки лечили туберкулёз. Разобравшись с неграми-бунтарями, собрали ценности и товары на виллах плантаторов, в городских домах, портовых складах и на подбитых кораблях, перенеся их в трюм огромного линкора. Затем побывали на соседних островах Праслен и ла Диг, отловив и забрав с собой европейцев. Кто-то из них сбежал в лес, но таких мы не ловили. Теперь они будут жить, как Робинзоны, и ждать нового заселения острова.

Следующей целью стала вторая французская колония региона, остров Маврикий. Здесь мы не утопили, а захватили баркентину, а всё остальное прошло по тому же сценарию. В итоге в трюме и на орлокдеке линкора разместилась тысяча взрослых французов, из которых 400 являлись пленными моряками, и 800 негров обоих полов – новые рабы графа дель Коро. В трюмы баркентины и линкора погрузли все собранные ценности.

Мы зашли в Лоренцо-Маркеш и повидали коменданта, сделав совместный бизнес. В принадлежащей ему лавке купили древесину и тростниковый сахар, а на рынке и лавках других торговцев – балык из мяса антилоп, бивни слонов, шкуры леопардов и львов, перья страусов, алмазы, изделия из крокодиловой и змеиной кожи. Затем с проводниками, которых нам дал комендант, на день пути совершили экспедицию в саванну в поисках деревьев, в коре которых содержался хитин. Нашли таковые на берегах Матолы, набрав коры для себя и коменданта. По пути попалось пробковое дерево, которое спилили для наших нужд. Пока одни долбались с распилкой ствола и веток, другие набили змей и крокодилов на мясо и кожу. Так что на ужин ели крокодиловый супчик и змеиный шашлычок, а негры-абордажники побывали на земле пусть не Анголы, но родной Африки. За ужином обсудили с ними идею прибыть в Лоренцо-Маркеш и снарядить полноценную экспедицию за слоновой костью и шкурами обитателей саванны. Я не знал, как проявит при эксплуатации обувь из шкур антилоп гну, но можно было сделать пробную партию. Эти антилопы бродили по саванне миллионными стадами, а на моих мануфактурах не хватало кожи. С Диамантино расстались довольные друг другом, так что в этой части океана у нас появился порт, где мы являлись желанными покупателями. Через неделю корабли продолжили вояж.

Рано утром вахтенные увидели три вещи – мыс Доброй Надежды, идущий параллельным курсом голландский флейт и отсутствие других судов. Две последние составляющие совпали, отчего от пробоины у ватерлинии флейт настолько наклонился на борт, что команде стало не до стрельбы по нам. Мы подошли, зацепили судно, удерживая его на плаву с помощью лебёдок, захватили в плен небольшую команду и перегрузили на свой корабль груз, пушки, ядра и порох. Из судового журнала узнали, что судно шло из столицы Голландской Ост-Индии, города Батавия. Его трюмы были полны различных специй от бергамота до гвоздики, какао, кокосами и распиленными стволами ротанга. В каюте капитана обнаружили шкатулку с необработанными самоцветами. Судно принадлежало моим врагам из голландской «Ост-Индской компании», поэтому, без вариантов, пошло на дно, а команда присоединилась в трюм к французам. Несмотря на то, что мы набрали товара на нескольких островах, трюмы не были заполнены под завязку. Линкор мог взять на борт до 1000 тонн груза при соблюдении определённых условий устойчивости, а на флейте нам досталось всего-то пять тонн различных специй, из которых 4,5 составили мешки с перцем «чили», и тонн 70 весили кокосы и ротанг.

Чтобы добрать воды и провизии для пассажиров, пришлось делать остановку в Сан-Паулу-ди-Луанде. Мы бросили якорь в столице рабовладельческой Анголы. На скалистом мысе возвышалась мощная цитадель португальских колонизаторов Сан-Мигель, чьи пушки контролировали акваторию порта. Недавно прошёл экваториальный ливень, и теперь нещадно парило жаркое африканское солнце. Казалось, что дымится земля – такие были испарения. Я отпустил отдохнуть в город часть команды, включая негров из абордажников, а сам отправился посмотреть рынок и город. Здесь всё вертелось вокруг продажи рабов.

Вдруг услышал, как меня окликнули:

– Командор Михай! Греби сюда!

Я завертел головой, увидев машущего из окна таверны бородатого моряка. Приглядевшись, узнал в нём привозящего мне рабов капитана Агуаша. Я подошёл и поздоровался с ним, усевшись за стол. Мы выпили за встречу по полстаканчика рома, и я спросил:

– Здорова, Агуаш! Как вы тут живёте?

– Так же как и ты в своём Пунто-Фихо в сезон дождей. Здесь без рома и перца не выжить – обязательно подцепишь какую-нибудь заразу. А проспиртуешься – даже малярия не берёт.

– Всё верно. Последую твоему совету. Эй, гарсон, неси что-нибудь поесть, да мясо поперчи хорошенько.

Официант тут же принёс обсыпанный карри зажаренный кусок антилопы. Чего в тарелке из этих двух ингредиентов было больше, я не понял, но во рту загорелся пожар. А рабовладелец, подождав, пока я справлюсь с обжигающей из-за перца пищей, поинтересовался:

– Командор, что привело тебя в эту забытую богом землю?

– Хотел набрать воды.

– Мой совет, набирай воду на островах. Там она течёт с гор, поэтому чистая. А здесь течёт с болот – можно подцепить такую гадость, что откинешь копыта, так и не поняв, от чего.

– Кидай в неё серебро, и оно убьёт заразу. Но ты прав, зайду в Гвинею или на Сан-Томе.

– Командор, ты решил заняться рабами?

– Почти. У меня на борту 800 негров с Мадагаскара и столько же французов. Не знаешь, кто идёт в Новый Свет, чтобы отвезти их ко мне на плантацию? Я заплачу за перевозку.

– А тебе не нужны ещё рабы, чтобы я с компаньоном не шёл порожняком, а полностью забил трюм? Давай, доберу ещё сотен семь папуасов?

– Хорошо, у тебя я всех выкуплю.

– Командор, мы же не один год работаем, и не подводили тебя. Так что всё будет без обмана.

Мы прогулялись на невольничий рынок, где я посмотрел, как здесь идёт процесс покупки рабов. Оказалось, что своих земляков сюда приводили бодигарды из охраны местных негритянских вождей. Оплатив на рынке покупку живого товара, люди Агуаша погнали рабов в порт, чтобы погрузить их на свои шхуны. В трюмы шхун перешёл пленный народ с линкора, после чего Агуаш и Мендеш отправились в Пунто-Фихо, а наш линкор в Таганрог.

Через 3 месяца добрались домой, сдали привезённый товар в нашу торговую сеть и на мануфактуры, и для команды наступил отдых. По возвращению узнали о начале войны с Великой Тартарией, армией которой командовал потомок Рюриков, воевода Емельян Пугачёв. Хотя я не встречался с Емельяном, поэтому не знал, каков этот человек в жизни, но симпатизировал ему в войне старорусских боярских родов против обрусевших немцев на троне. В этой войне ни я, ни мои люди участия не принимали, так что о ходе боевых действий таганрогцы узнавали от заезжих чиновников, военных и вездесущих торговцев.

Адмирал Сенявин сделал своей ставкой Ростовскую крепость и перевёл в Азов весь галерный флот и новоизобретённые корабли. Находящийся на крупной водной артерии город активно развивался, отчего в него приезжало всё больше заморских и российских купцов. После войны пришлые греческие, венецианские и генуэзские купцы возвращаться в Таганрог не спешили, переместив деятельность в Ростов. Так что ныне в нашем порту разгружались мои суда, Мустафы, Никитоса и их компаньонов, а также несколько десятков галер и тартан осевших в Таганроге купцов из обрусевших итальянцев и греков.

По окончанию этой навигации все главы городского купечества встретились за круглым столом и договорились о цивилизованной торговле. Я был рад такому повороту. Теперь наша фирма являлась самой крупной в городе, имея контракты с крупными торговыми домами из Москвы и столицы, отчего несколько десятков галер конкурентов особой погоды не делали. Если требовалось, мы выкупали оптом привезённый ими товар.

Дома всё было под контролем жён, каждая из которых вела своё направление, хотя их интересы частенько пересекались. Я узнал, что по плану строились жилые дома для крепостных, выкупившихся и свободных крестьян и рабочих, крепостные потихоньку выкупались на свободу, функционировали больница, детсады, школы, ремесленное и дамское училища. В бизнесе тоже всё шло своим чередом: мануфактуры работали от паровых машин, наши брички и фургоны бегали на резине с масляными амортизаторами и стальными рессорами, поля и сады давали богатые урожаи, а торговля процветала. Этими направлениями занимались Шейла, Полина и Ирэна. Лаура продолжала активно отправлять приказчиков за покупкой новых крепостных во все места, куда получалось дотянуться, загоняя новых молодых крепостных в училище на морской и ремесленные факультеты, а Маша развела настоящий "машулизм", фонтанируя новыми торговыми идеями при руководстве «Таганьим рогом».

Построенный по настоянию моих дам большой дворец в стиле неоклассицизма высился рядом со старой усадьбой, являясь местным архитектурным памятником, на который приходили посмотреть горожане. Я понимал, что подросшие дети разъедутся по своим усадьбам и дворец станет не нужен, но пришлось его строить. В следующем году после завершения отделки въедем в него нашей большой семьёй. За примыкающей к моей усадьбе Купеческой площадью мои дамы выкупили землю, а артели Голина разбили небольшой парк с детскими площадками. Так что недалеко от нас появился культурный оазис, где гуляли дамы с детишками, включая жён флотских офицеров и работников предприятий.

Когда Александру-младшему стукнуло 18, Мария переговорила с ним:

– Александр, как ты относишься к моему мужу Александру Ивановичу?

– Нормальный мужик и человек хороший. Я его хорошо узнал, когда в «средиземку» и Новый Свет вместе ходили.

– Сынок, ты стал взрослым, поэтому я могу тебе это сказать. Александр Иванович – твой отец. Когда-то я вышла замуж не по любви, а потому что так было надо. Став супругой Арнольда, мы встретились случайно с Сашей, и я забеременела от него тобой. Об этом знают дедушка и бабушка. Я не знала, как сложится моя судьба, поэтому назвала тебя Сашей.

– Вот оно как! Всё к лучшему, мама. Тем более, Александр Иванович за тот год уделил мне больше времени, чем папа Арнольд за всё время. Значит, ребёнок, которого ты носишь, как и остальные дети – мои братья и сестры?

– Да.

Я узнал о раскрытии тайны его рождения от самого Александра, ответив:

– Так получилось, сынок. Это жизнь.

Мой верный помощник Шубян со своей принцессой Хеленой собрался перебраться в Коро, чтобы трудиться на благо «Нового света». По этой причине воронежское направление требовалось поручить новому куратору. Им стал капитан-лейтенант Геннадий Вилов, попросившийся с фрегата на берег. Мужик так выполнил свой супружеский долг, что жена выдала тройню, и теперь ему приходилось быть рядом. Всё же поездки в Воронеж были короче плаваний в Новый Свет. Так что теперь Вилов занимался торговыми делами с воронежскими купцами и поставкой мне новых крепостных с людских рынков Воронежа, Царицына и Урюпинска. Гена предложил выкупить участки леса в Воронеже, построив там лесопилку. Обмозговав тему, побоялись, что конкуренты пожгут нас – в воронежских лесах свои хозяева этого бизнеса. Пришлось для мебельщиков и строителей ограничиться Синегорскими пиломатериалами и деревом из-за границы. Метин-пашу я отпустил домой, как и договаривались. Вместе с ним вернулась домой треть бывших пленников, а остальные прижились здесь, завели семьи, в основном, с татарками и ногайками и остались жить свободными людьми.

Поскольку продавать готовую продукцию было на порядок прибыльнее, чем сырьё, вначале на семейном, а затем производственном совете приняли решение расширяться дальше. С учётом того, что ногаи как бы стали мирными, поручил своему главному агроному Анатолию начать обработку выкупленных у помещиков и пожалованных императрицей земель от Миуса до Кальмиуса. Проехались по ним и его помощниками, поглядели, как красиво и сочно растёт бурьян в рост человека и поняли, что теперь нам нужны крестьяне. Также решили, что станем выращивать на новых угодьях крупы, подсолнечник, лён и коноплю. Конопля – удивительное растение, из которого делается масса полезных вещей: лекарства, масло, одежда и очень востребованная сейчас пенька. Озадачил строителей спроектировать канатно-верёвочную мануфактуру, работающую на нашей пеньке и африканском джуте, а тросы из канатной пальмы будем делать на мануфактуре в Коро. Вспомнил я о шёлке, отчего отдал указание высадить тутовые деревья на 20 десятинах, зовущихся в народе тютиной. Когда деревья вырастут, завезу шелкопрядов и мастеров по производству шёлка.

Нефтяные магнаты Пятигоров и Дворядкин сформировали жизнеспособную структуру нефтяной фирмы: наладили добычу, хранение и перевозку нефти. Я был единственным в стране поставщиком керосина и машинного масла, которые в Таганроге уверенно вытесняли восковые свечи и дёготь. Побывав на совещании в городской Думе, озвучил идею создания политехнического института. Идею поддержали и поручили мне это дело: построить здания, найти преподавателей и организовать учебный процесс. Я плюнул, решив просто укрупнить ремесленное училище. В связи с новыми потребностями в ремесленном училище добавились нефтехимический и аграрный факультеты, которые начнут принимать студентов года через два, когда будет построен корпус и оборудованы кабинеты и лаборатории. Вот такие дела я запустил в конце этого года, после чего «совсем устал».

Теперь у России был свой флот на Азовском море, Балтийские эскадры также получили хорошую морскую практику, отчего мои корабли перестали быть востребованными. Я решил подать в отставку, собираясь просто жить, заниматься семьёй и владениями под Таганрогом, на Канарах и в Новом Свете. Мне этого за глаза хватит. Однако Покидов принялся меня удерживать:

– Александр, погоди ещё, вдруг чего будет.

– Война новая с турками и татарами. Чего там ещё может быть.

– Ой, Александр, не накличь татар. Стар я уже по полям ходить.

– Иваныч, когда это ты по полям ходил?

– Не я, Писарев. А я вас морально поддерживал, да с Воронежским начальством дела улаживал.

Несмотря на минимальные потери, турки считали этот мир крайне невыгодным для себя, с первых дней став нарушать его условия. И первое, с чем нам пришлось столкнуться, это налёты ногаев. Причём, басурмане не просто наскакивали, а искали именно мои владения. Благо, что за Миусом я только собирался начать осваивать земли. Пришлось выдвинуть туда ополченцев под командованием лейтенанта из абордажников Алексея Русобродова и людей из отряда Альбера. В этом деле им помогал гарнизон Павловского острога. Об избирательности набегов мне доложил Альбер, после чего мне пришлось решать, как с этим бороться. Дамы писали жалобы, но Писарев лишь разводил руками, мол, у нас с ногаями мир, поэтому людей направить не могу.

Небогатый турецкий купец на повозке с нехитрым товаром в сопровождении пятерых нукеров, в которых, приглядевшись, можно было узнать цыган, въехал в Боло-Сарай. Поселился он в караван-сарае, а с утра был на местном рынке. Заплатив рыночный сбор, с краю поставил свою телегу и принялся торговать. Вскоре купец оставил троих помощников заниматься делами, а с двумя отправился к ханскому дворцу. Осмотрев его, никаких особых изменений не заметил. После обеда с обеих сторон дворца уселись два басурманина, одетых в нищенские одежды. У одного была подвязана рука под халатом, а рукав был пустым, а второй сидел с чёрной повязкой на глазу. С наступлением сумерек, они покидали свой пост, отдыхая в караван-сарае, а с рассветом вновь заступали на пост.

Прошло несколько дней. Утром и вечером купец проходил мимо, подавал им еду и воду и слушал новости, кто часто заезжает или выезжает из двора хана, кто редко. В это время из калитки появилась женщина в ярком халате и никабе. Цыган доложил:

– Эта тётка каждое утро на заре выходит из дворца и идёт в ту сторону. Затем выходит вечером и идёт в другую сторону.

– Там рынок, а что может быть в другой стороне?

– Может, её дом?

– Может, Забар, всё может быть. Пойду за ней, погляжу. Гляди дальше. Нам надо узнать, как выглядит хан.

– Вчера из ворот на лошади выехал хрен лет под 50 в красном халате с золотой вышивкой и охраной из четырёх нукеров.

– Понял, халат – вещь приметная.

Я шёл на расстоянии за женщиной, пока она не дошла до небедного домика из самана. Похоже, тётка была из ханского начальства, типа управляющей хозяйством, а здесь жили её родные. Я показал бегающему по улице пацанёнку серебряную монетку и спросил, кто здесь живёт. Оказалось, что это одна из жён Едич-хана, а здесь живут её родители. Стоя на краю улицы, наблюдал за домом, увидев, что через час тётка вернулась во дворец. Утром я бродил по рынку, ища похожий халат и скрывающий лицо головной убор.

Днём к хану приехали гости с юга, и они полдня чего-то решали, а затем во дворе началось празднование. Я несколько раз прошёлся мимо нищих, постоял возле ворот. В это время калитка открылась, и на улицу вывалило человек десять. Среди них был невысокий ногай в красном парчовом халате, расшитом золотыми нитками, который много говорил и размахивал руками, обводя свой город. Я склонился в приветствии, но хан даже не обратил на меня внимания. Затем они вернулись в дом, а «турецкий купец» побрёл дальше по улице.

На следующий день празднество продолжилось. Под вечер, когда ханум ушла к родителям, ненастоящая ханум в похожем одеянии вернулась и зашла дворец. Охрана меня пропустила, ничего не спрашивая. В дальнем углу большого двора горели большие мангалы, на которых жарились барашки и конина, а под раскидистым орехом на земле были расстелены дастарханы. Яства были не столь разнообразны, сколь их было много. Вокруг на коврах и подушках возлежали сам хан, его ближники и гости. Я прошмыгнул к дальнему торцу дворца, хотя в моём случае уместней было сказать «прошмыгнула», и стал наблюдать. Люди ели и пили, периодически отходя в дальнюю часть двора, откуда возвращались с умиротворёнными лицами. Я совсем уж собрался идти вдоль забора в сторону, где располагались «места блаженства», однако притормозил. Я не видел ни одной женщины, идущей в ту сторону, поэтому снял женский наряд, оставшись в шароварах и рубахе восточного жителя.

Заняв позицию, стал ждать. Здесь горели факелы, так что было светло. Наконец, в свете костров я увидел, что в мою сторону отправился хан. Он чинно дошёл к «заведению» и стал готовиться к процессу. В этот момент появился я. Мужик повернулся ко мне, икнул, видать, пары забродившего кумыса прорвались наружу, и спросил:

– Ты кто?

– Когда-то я ограбил твой дворец, но тебе удалось сбежать. Ты заключил мир с Россией, но посылаешь своих нукеров жечь мои земли. Я – Михайлов, пришёл отдать тебе долг.

Проговорив это, ударил мужика кулаком в солнечное сплетение. От удара он кхекнул и согнулся, а я ухватил его за голову и резко повернул в сторону. Затрещали шейные позвонки и Едич-хан умер. Усадив мужика на помост, вдоль забора вернулся к оставленному мной женскому халату. Надев его, через калитку вышел на улицу и направился в сторону, куда вечером уходила жена хана. Мой враг погиб и я надеялся, что набеги прекратятся.

На следующий день в Боло-Сарае был объявлен траур, ведь ночью умер его хозяин, и домочадцы готовились к похоронам. Теперь главой орды станет его старший сын Едисан-хан, если сможет удержать власть. Мы раздали товар беднякам и отправились домой.