Читать книгу Адмирал императорского флота 4 - Александр Леонидович Кириллов - Страница 5

Наш отряд бодро продвигался на восток вдоль реки Сенека. Впереди скакал конный дозор, следом двигалось основное «тело», обоз и артиллерия из восьми пушек на конной тяге, а замыкал колонну пеший батальон и десяток конных связных. В обозе имелся десяток полевых кухонь, так что повара готовили еду в движении, чтобы на привале не терять времени, а сразу кормить солдат. С Виктором и капитаном Зигфридом я обсуждал ситуацию:

– Хорошо бы индейцев в разведчики взять.

– Господин полковник, а чем наши дозорные не подходят?

– Подходят. Но индейцы – жители леса, и местность хорошо знают. При необходимости они смогут провести нас лесными тропами мимо населённых пунктов, чтобы отряд не видели, кому не надо.

– Господин полковник, так ведь нам, наоборот, надо в селения заходить, чтобы добычу взять?

– Витя, что ты возьмёшь с нищей деревни? 10 фунтов на всех жителей, да телеги? А вот какой-нибудь слишком активный староста отправит гонца в город, а те ещё дальше, и в столице нас будут ждать на подготовленных позициях. К тому же реквизированное имущество надо на чём-то везти, а у нас нехватка фургонов.

Прискакал разведчик:

– Герр полковник, впереди слышны выстрелы.

– Выстрелы? Что это может быть за сражение? Какая здесь армия бродит? Вроде бы в округе нет крупных городов?

– Нет, герр полковник, там небольшое сражение, одиночные выстрелы, и то нечасто.

– Поехали смотреть, что там за войнушка.

Мы проскакали километра три и подобрались к опушке леса. Вдалеке было видно большое ранчо, которое штурмовали белые люди. Оставив наблюдателей, вернулся, поднял «в ружьё» передовой батальон, который приступил к окружению нападавших на ранчо бандитов. Подходя к полю боя, бойцы наткнулись на бандитский лагерь из десятка фургонов, сразу захватив трёх находящихся в нём человек. Пленных привели ко мне, и я приступил к допросу. Вырисовывалась следующая картина. Саммерс и Винтер, два богатых скотовода-товарища, под шумок боевых действий решили уничтожить своего немецкого конкурента Эппеля. Мало того, что немец портил им торговлю своими ценами, так он ещё якшался с индейцами, которых любой порядочный белый американец обязан был истреблять. В итоге эти бизнесмены наняли отряд капитана Стоуна, а проще говоря, банду мародёров, чтобы те перебили немецких соседей. В качестве оплаты наёмникам отдавалось захваченное ранчо со всем имуществом, а стада делили между собой заказчики. Однако Эппели вовремя заметили бандитов и почти успели сесть в оборону. Как раз первой жертвой нападавших оказался Курт Эппель. Бандиты также не горели желанием бежать под пули, поэтому взяли ранчо в осаду, из укрытий ведя перестрелку с защитниками. Я поблагодарил их за честный рассказ:

– Вы хорошо все рассказали, поэтому я отпускаю ваши грехи, прощайте.

– Господин полковник, мы же все рассказали!

– Вы – враги, а враг должен быть уничтожен.

Я кивнул и немецкие парни, не моргнув глазом, рубанули саблями по шеям пленных.

Тем временем на основном фронте вялая перестрелка продолжалась. Иногда были слышны крики раненых, но в целом, мародёры проводили позиционную атаку, постепенно сужая кольцо окружения. Нам были видны спины бандитов, поэтому мои наёмники приступили к отстрелу таковых. Вскоре нападавшие занервничали, а затем они побежали, натыкаясь на прячущихся за деревьями немцев. Несмотря на тотальное превосходство в количестве, несколько моих фрицев оказались ранены. В итоге нам сдались порядка 20 бандитов, а 15 убитыми лежали на земле. Я беседовал с командиром отряда, американским капитаном Питом Стоуном, который подтвердил показания первых пленных.

Мы находились на краю луга, а Городецкий с мичманом Герасимовым, подняв белый флаг, двинулись к ранчо на переговоры. С крыши дома защитникам было видно, что стоящие в окружение людей в английской военной форме бандиты, находятся под арестом. Парламентёр заговорил с оборонцами:

– Миссис Эппель, бандиты арестованы и будут расстреляны. Наш полк помог вам защититься от врагов. Надо обсудить, что вам делать дальше.

– А чей вы полк?

– Германские наёмники на службе у англичан.

– Земляки! А как зовут вашего командира?

– Полковник Александэр. Он беседует с военнопленными, которых наняли ваши конкуренты. Мы хотим узнать, что вы собираетесь делать дальше?

– Офицер, я приглашаю вас и вашего командира в гости.

– Я передам ему ваше приглашение. В ответ приглашаю вашего мужа к полковнику для беседы с пленными.

– Мой муж недавно погиб, убитый пулей одного из этих бандитов. Я сама приеду для разговора с моими врагами.

Защитники дома-крепости остались на своих местах, а из ворот на лошади выехала дама и направилась к Городецкому. Подъехав, поинтересовалась:

– Герр офицер, а почему вы говорите по-английски, а не по-немецки?

– Я и господин полковник – русские, которые командуют немецким отрядом.

Я смотрел на подъезжающую даму и идущих рядом с ней парламентёров. Когда компания приблизилась, обратился к даме:

– Миссис, удивлён, что вы решили выйти для переговоров.

– Жанна Эппель, герр полковник. Увы, с сегодняшнего утра я вдова. Они убили моего мужа, так что в доме остались лишь мои мать и дочь, а так же верные нам люди из немцев и наши друзья индейцы.

– Индейцы?!

– Да, герр полковник, мы дружим с племенем сенека. Это одно из племён союза ирокезов. Приглашаю вас в мой дом, ведь вы спасли нас.

– Ещё нет, потому что заказчики преступления остались. Послушайте, что скажет Стоун.

Тот вкратце повторил рассказ, после чего я приказал расстрелять всю банду. А затем я, Виктор и десяток немецких офицеров стали гостями семейства немцев. Из её рассказа мы узнали, что 20 лет назад молодые Эппели переехали сюда из Саксонии, завели хозяйство, став в итоге преуспевающими фермерами. С местными индейцами был заключён договор и за оплату пастухи следили за поголовьем в пару тысяч коров, а индианки стали доярками. Племя также занималось разведением коров. В общем, был налажен нормальный симбиоз немецкой общины с коренным населением.

После этого в племя был отправлен посланец и вскоре на совет прибыл вождь племени, весьма колоритный мужичок по имени Большая голова. Голова была обычных размеров, поэтому правильнее его имя переводилось как «Умная голова», но раз он называл себя «Большеголовым" – пусть так и будет. Вместе с "Головой" пришла его дочь Белое облачко. Она принесла с собой дезинфицирующие и заживляющие мази и занялась лечением раненых индейцев. Вместе с двумя отрядными медикусами я тоже поучаствовал в деле извлечения из тел раненых дроби и зашивания ран.

Мы общались:

– Облачко, мажь раны своими снадобьями, а затем перевяжем их. А я отдохну немного, а то устал.

– Хорошо, белый вождь. Я могу читать наши наговоры над белыми людьми?

– Я разрешаю.

Девушка обрабатывала раны и шептала индейские речитативы. Если она имела сильную энергетику, то это было что-то вроде обряда Вуду, только, наоборот, на исцеление. Раненых оказалось больше 10 человек, включая моих фрицев. Виктор занимался подготовкой к погребению погибших, а рядом с ним крутилась дочь Жанны, Эльза. Сама Жанна пребывала в некоей прострации после гибели мужа, командуя отрядными поварами и домочадцами в процессе приготовления поминального ужина. К вечеру мы завершили обработку раненых, после чего погибший муж, двое немцев и трое индейцев были похоронены на местном погосте.

За трапезой мы отдали дань памяти погибшим, а затем обсуждали планы мести. Так получилось, что Виктор сидел рядом с Эльзой, я с Жанной и вождём, остальные расселись вокруг сдвинутых в ряд столов. Резюмируя разговор, я произнёс:

– Дамы и господа, предлагаю нанести ответный визит, но сделать это так, чтобы их поместья перешли нам официально.

– Без вашей помощи, герр полковник, мы не сможем этого сделать.

– Отчего же, фрау Жанна, не помочь в таком деле. Для этого мы все тут и собрались. Вождь Большая голова, что скажешь?

– Бледнолицые убили людей моего племени. Их дух требует отмщения. Я и мои люди будут участвовать в походе против злых белых. Облачко пойдёт с нами и, если потребуется, станет лечить раненых.

– Отлично, вождь. Я рассчитывал на твоих разведчиков. Жанна, Эльза, господа родственники, расскажите подробнее, кто такие Саммерс и Винтер.

Прошёл ужин, на землю опустились летние сумерки, и мы разбрелись по ранчо. Эльза, миловидная девушка на выданье, находилась рядом с Витьком, который "пудрил ей мозги" приключениями в южных морях. Я с офицерами сидел на веранде, слушая рассказ Жанны, как их угораздило перебраться в Новую Англию. Затем народ разошёлся по своим спальням, Голова с индейцами уехал в своё поселение, а я остался дышать свежим воздухом, наблюдая, как между сверкающими рубиновым светом звёздами катится по небесному своду белая Луна. Утром группа из моих бойцов и индейцев на лошадях отправилась на разведку. Дома врагов находились на расстоянии 10-15 миль от немецкого ранчо, так что пока доедешь, и обед настанет.

Определив план действий, вернулись домой, выдвинулись к обоим объектам, поутру захватив их. Пока возились с поместьями, индейцы и рота немцев арестовали ковбоев, караулящих пасущихся на лугу коров. Обоих пожилых скотоводов вместе с семействами собрали в поместье Винтера, как более близком к Эппелям. Под охраной ждали своей участи ковбои, рабы и надсмотрщики.

Разговор с владельцами поместий начала Жанна:

– Мы всё знаем о ваших черных делишках. Перед смертью капитан Стоун рассказал, как вы наняли его банду, чтобы убить нас.

– Это всё ложь и наговоры! Где он? Пусть скажет это нам в лицо! Ах, он умер? Тогда о чём нам говорить?!

– Да, миссис Эппель, как вам не стыдно связывать наши честные имена с грязным бандитом! Мы будем жаловаться окружному судье в Фултоне.

– Это мне должно быть стыдно? По вашему указанию убили моего мужа!

– Мисс Эппель, нам не о чем с вами разговаривать. Прошу отпустить нас и мы, так и быть, забудем это недоразумение.

Послушав эмоциональное выступление женщины и спокойные ответы скотоводов, вмешался я:

– Господа, насколько я понимаю, вдова Эппель должна извиниться перед вами? Или я не так вас понял?

– Да, господин, как вас там! Вам это даром не пройдёт! Здесь действуют американские законы!

– Отлично сказано, мистер Саммерс! Здесь столько свидетелей вашего заявления. Спешу вас огорчить, что здесь действуют английские законы, и, говоря так, вы являетесь мятежниками и по закону военного времени подлежите расстрелу. Капитан Зигфрид, надсмотрщиков за рабами прошу расстрелять, как пособников врагов Британии, рядовых ковбоев отпустить, а с вами, господа скотоводы или скоты, что в вашем случае одно и то же, мы провернём интересное дельце.

– Какое?

– Вначале вы назовёте других мятежников и врагов Британии, а затем по решению суда я конфискую всё ваше имущество в пользу короля.

– Вы шутите? Какие сообщники? Какой суд? Мы мирные фермеры.

– Вижу, что вы не хотите сознаваться и облегчить свою участь чистосердечным признанием. Суд по приказу короля Британии осуществляется тремя офицерами. Так что здесь офицеров хватает.

– Но нам не в чем сознаваться!

– Попрошу меня не перебивать. Жаль, господа фермеры. Я думал, вы порядочные люди, поэтому хотел предложить продать мне ваши земли, дома и скот, но вы меня разочаровали. Зигфрид, разводи костёр, будем допрашивать их с применением огня.

Жанна хлопала глазами, не понимая, причём тут бунтовщики против короля Британии, когда мы ехали разобраться с нападением на её дом. Повар в полевой кухне разжёг огонь, собираясь готовить обед на роту, а Зигфрид положил в огонь кочергу. Исподволь я, Городецкий и Зигфрид наблюдали за поведением семейств, начавших нервничать. Намотав на руку толстую тряпку, взял раскалённую докрасна кочергу, и совсем было собрался прижарить Винтера. Мужик сдался:

– Господин полковник, я готов подписать купчую на всё. Я готов выдать всех заговорщиков.

Когда я повернулся к главе второго семейства, к нему присоединился и Саммерс. Я положил кочергу на место – пусть остывает, а то железо даже через тряпку стало жечь мне руку. Так что из всех присутствующих слегка поджаренным оказался лишь я один.

– Отлично, вы выкупили свою жизнь и жизни ваших сыновей и супруги у меня. Я заплачу вам по 7 тысяч фунтов.

– Это грабёж!

– Больше у меня нет. Впрочем, если кто-то из вас всё-таки передумает, то 14 тысяч получит твёрдый духом. Винтер, как вы считаете, кто из вас главный в деле нападения на Эппелей – вы или Саммерс?

– Ну, конечно, Саммерс! Это он подбил меня на нападение.

– Ну, ты и сволочь, Винтер! Мы же вместе задумали это дело!

– Ладно, господа, я вижу, что вы не хотите продавать ранчо и скот.

– Господин полковник, я тут подумал и готов продать вам ранчо и коров за эту сумму.

– Я тоже готов.

– Отлично! Тогда составим купчую, после чего отправимся в Фултон и зарегистрируем её в мэрии.

– А что будет потом?

– Из своих домов вы заберёте самое ценное и отправитесь на телеге или на двух, куда глаза глядят. Казначей, прошу подготовить по 7 тысяч фунтов для расчёта с господами.

После этого я с ротой германцев и бывшими хозяевами отправился в городок Фултон, где в городской мэрии мы зарегистрировали куплю-продажу. С этого момента сто гектаров земли, тысяч пять коров и два ранчо стали моей собственностью. Семьи обоих скотоводов собрались, взяли с собой накопления и отправились в путь. Я объявил индейцам:

– Большая голова, наступило время твоей мести.

– Благодарю тебя, белый вождь.

В дороге на «цивилизованных» бандитов напали индейские воины и семейства Саммерс и Винтер перестали существовать. Мои люди забрали телеги, в которых эти помещики везли самое ценное имущество и деньги. Из них я вновь выплатил наёмникам их доли. Сразу предложил германцам после войны приехать сюда со своими семьями и стать арендаторами моей земли.

Ещё пару дней мы занимались тем, что организовывали хозяйство по-новому. У Эппелей рабов не было, а у меня оказалось человек сорок негров. Они остались рабами, занимаясь обиходом коров и уборкой усадеб, но стали получать зарплаты и переехали из бараков в комнаты первого этажа поместья. С индейцами я также заключил договор, по которому они обязались присматривать за моими стадами. Поскольку я стал часто видеть Виктора вместе с Эльзой, отозвал парня и вручил ему написанную мной дарственную на одно из поместий со словами:

– Судя по всему, ты скоро станешь семейным человеком, так что пора обрастать собственностью. А эту бумагу в Фултоне заверим у нотариуса и в мэрии.

Завершив организационные дела, продолжили путь. К нам добавились Эльза, два десятка индейцев под командованием воина Верное копье и Белое Облачко. Отряд шёл по дороге вдоль реки, проходя мимо небольших городков, самым крупным из которых оказался Сиракьюз. Учитывая, что здесь у нас появилась собственность, мы вели себя прилично: солдаты покупали еду и необходимые вещи, отчего жители и городские власти не воспринимали нас как душителей свободы. К тому же власти многих периферийных городов вообще не задумывались, где они желают жить – в штате или в губернаторстве.

К середине июня мы добрались к городу Амстердам, стоящему на развилке дорог в Саратогу и Олбани. Отсюда по дороге до обоих населённых пунктов было примерно по 60 километров. Отряд встал палаточным лагерем в близлежащем лесочке, а начальство, то есть я, Зигфрид, Браун, Крамер, Степченко, Городецкий и остальные снимали комнаты в городе. Судя по названию, его основали поселенцы из Голландии, которым вообще не было дела до войны. Кстати, следующим на дороге в Олбани расположился Роттердам. Ожидая вестей от Карлтона, вели себя тихо. Офицеры коротали время в клубе для городской элиты, где обсуждали местные новости, торговые дела и военные действия, а баталёры покупали необходимое. А вот солдатский быт был наполнен тренировками. Половину дня их гоняли унтера, заставляя стрелять из арбалетов на точность и скорость, отрабатывать подготовку пушек и мушкетов к бою, управляться саблей.

После похода эти индейцы станут присматривать за моим ранчо, отчего я решил наладить с ними дружеские отношения – это будет лучше, чем они станут просто наёмными работниками. Так что за обедом частенько расспрашивал парней о лесных приметах и здешней охоте, с девушкой разговаривал о травах и шаманских наговорах, понемногу учил местный диалект. Иногда рассказывал, как живут люди в большом мире. Когда принимали пищу, индейцы кушали из общего котла с остальными солдатами, а Верное копье и Облачко присутствовали на военных советах. Индеец являлся командиром разведки – ему это было положено по должности, а девушка заходила просто так, садясь позади меня.

– Облачко, чего сзади сидишь?

– Так я чувствую себя увереннее. Раз сижу сзади, значит, ты, белый вождь Алекс, разрешил.

– Я разрешаю тебе бывать на наших совещаниях.

Поначалу девушка стеснялась меня, но по мере знакомства, когда я бездельничал, подсаживалась рядом и просила рассказать о жизни в большом мире. Как-то раз обратил внимание, что девушке хочется прикоснуться к белому человеку. Она заметила это и заговорила:

– Белый человек, ты очень необычный. Я не знаю, кто ты, но чувствую это. Разреши мне быть рядом и слушать рассказы о твоей стране.

– Облачко, но у тебя есть семья, муж, дети?

– Я вольна, как ветер, белый вождь Алекс.

– Хорошо, Облачко, ты хорошая травница и умеешь заговаривать болезни. Делай своё дело, а я буду рассказывать тебе о том, как живу я и живут в большом мире.

Иногда к нам присоединялся гордый индеец Верное копье, слушая о сражениях в морях и океанах. Парень был неплохим человеком и, кажется, ему нравилась Облачко, только он не показывал это явно.

Как-то вечером я сидел в кресле на веранде дома, в котором снимал комнату. Девушка подошла ко мне, села возле ног, взяла за руку и положила голову на моё бедро. У меня давно не было женщины, отчего прикосновения молодой и симпатичной индианки заставило мои органы вбросить в кровь тестостерон. Пришлось поднять голову девушки и сказать:

– Облачко, ты нравишься Верному копью.

– Я знаю, но моё сердце смущено тобой.

– Я скоро уйду, поэтому тебе лучше быть с ним.

– Я знаю, что ты скоро уйдёшь, но пока ты здесь, мне хочется быть рядом.

– Это обидит Копьё.

– Нет, не обидит. Я рассказала ему, что ты не такой белый, как все. Ты не человек, ты – вождь! Разреши мне прижаться к тебе.

Девушка села мне на колени, и её шелковистые волосы коснулись моего лица. От неё пахло цветами. Девушка прильнула ко мне, а я обнял её. Так мы и сидели, смотря, как закатилось солнце, небо стало тёмным и на нём загорелись звезды. Потом зашли в комнату, и Облачко легла со мной в кровать. Так что в мою походную жизнь пришла романтика юности.

Прошёл июль, однако никто гонцов к нам не присылал и никаких подвижек не происходило. Я отправил две группы морпехов к Саратоге и в Нью-Йорк, где должен был стоять фрегат фон Элиста. В отличие от мятежного штата, город Новый Йорк оставался под контролем британцев. Его власти не проявляли желания воевать – они зарабатывали деньги на торговле.

Через три дня из Саратоги разведчики вернулись:

– Ваше высокоблагородие, мы захватили пару офицеров и выяснили, что в Саратоге стоит трёхтысячный гарнизон генерала Салливана, в форте Тикондерога американцы генерала Гейтса строят корабли, а генерал Карлтон строит корабли в Шамплейне.

– И где этот Шамплейн находится? Твою дивизию! Карлтон торчит от Саратоги за 400 километров и никуда не спешит. Вот же козёл. Значит так, надо совершить какой-нибудь подвиг, чтобы оказаться на хорошем счету у британцев, а затем валить отсюда в южные штаты. Мы идём к Олбани, попытаемся захватить её, после чего спускаемся в Нью-Йорк. Там нас ждёт фон Элист. Либо…

– Либо что?

– Определимся после Олбани.

В мэрии Олбани знали о том, что в Амстердаме стоит большой отряд английских наёмников, отчего отправили курьеров в Бостон к генералу Вашингтону, в Саратогу к генералу Салливану и в Филадельфию к генералу Франклину, прося помощи. Поскольку мы стояли на месте почти два месяца, даже неторопливые американские генералы смогли подтянуть против нас военные части. В Олбани встречали прибывшего из Филадельфии генерала Патэма с семью тысячами солдатами и артиллерией. Глава города Чарльз Мосли долго тряс руку генералу, заверяя в оказании любой посильной помощи. Патэм отправил гонцов к Салливану с приказом выдвинуться к Амстердаму и одновременно с ним атаковать германцев. Местом встречи был назначен городок Кранесвиль, что располагался в 10 километрах от нашего лагеря.

Полк наёмников двигался бодро, отправив вперёд дальнюю разведку из конных индейцев. Эльза ехала в повозке рядом с Виктором, а рядом со мной на лошади путешествовала Белое Облачко. Примчался гонец из передового отряда:

– Белый вождь, меня прислал Верное копье. Впереди много белых солдат. Они находятся в лесу.

– Много солдат, говоришь… Прислали всё-таки амеры армию по нашу душу. Зигфрид, Виктор, похоже, дело идёт к сражению. За мной на рекогносцировку.

Мы проскакали несколько километров, когда нас перехватили индейцы. Прячась в рощице, отправились смотреть на противника. Перед нами раскинулся лагерь бледнолицых из Континентальной армии. Американцы находились в суточном переходе от Амстердама, так что завтра ожидались там, а их численность колебалась в пределах 6-7 тысяч человек. До темноты оставалось около трёх часов, солдаты ужинали, то есть были расслаблены, так что наша атака могла успешно закончиться.

Верное копьё с парой индейцев лесочком отправился к лагерю янки, чтобы захватить "языка", а Зигфрид поскакал назад к колонне, чтобы ускорить её движение. Через пару часов полк остановился в полукилометре от лагеря. Городецкий с германским батальоном и ротой морпехов отправился в обход врага с тыла, ожидая запущенной в небо сигнальной ракеты зелёного цвета. В этот момент им надлежало атаковать лагерь в районе нахождения командования. Остальные наёмники занимали позиции вдоль края рощи, готовя мушкеты к бою. Артиллеристы на руках подкатили пушки, сориентировав их на лагерь и артиллерию противника, батальоны Брауна и Степченко охватывали лагерь с флангов.

Я допросил пленного сержанта:

– Кто командует армией? Откуда прибыли? Какие стоят задачи?

– Армия генерал-майора Патэма. Прибыли из-под Филадельфии. Двигаемся к форту Амстердам, чтобы разбить немецких наёмников.

– Ясно. За сотрудничество посидишь привязанным к дереву, а потом я тебя отпущу.

На землю упали сумерки. Выставив часовых, американцы готовились ко сну. В это время я отдал команду и тишину леса нарушил орудийный огонь. Картечь полетела в стан врага. Все орудия били по лагерю, внеся в ряды американцев полную сумятицу. По ракете открыли огонь из мушкетов фланговые батальоны. Пользуясь сгущающейся темнотой, в панике наскоро обученные солдаты Континентальной армии побежали назад подальше от смертельного огня, тут же попав под мушкетный огонь бойцов отряда Городецкого. Это внесло ещё больше сумбура в действия американцев. В итоге батальон Городецкого прорвался к месту, где залегло командование армии, а Герасимов с несколькими морпехами захватил генерала Патэм и весь его штаб.

Наёмники получили задачу разбить противника, но не задерживать американцев любой ценой – разбегутся и замечательно. А вот то, что захватили командование, было очень хорошо. По выпущенной в небо красной сигнальной ракете батальоны стали стягиваться к роще. Выставив посты, ночь бойцы отдыхали, а утром начался сбор трофеев. Нам достались 16 полевых пушек, порох, ядра и большой обоз. Все-таки еда, палатки и боеприпасы для 7 тысяч человек занимали много места, отчего к нашему обозу добавилось несколько сотен повозок, запряжённых лошадьми. Пленных кроме раненых практически не было, но и армии возмездия не наблюдалось вокруг.

Задержанного вчера сержанта я отпустил, а вот с генералом и полковниками имел беседу. Выяснив план действий противника, оставили целый батальон караулить трофеи, а полк направился к городку Кранесвиль, сразу разделившись на две части. Первый отряд должен был связать группу Салливана боем, а второй, больший по численности, атаковать американцев с тыла. Чтобы найти саратогцев, далеко вперёд веером выдвинулись несколько групп индейцев. Вскоре одна из дозорных групп принесла весть, что солдаты врага разбивают полевой лагерь в роще на подходе к Кранесвилю.

Наши командиры обменялись мнениями:

– Видать, только пришли. Теперь будут ждать Патэма.

– Интересно, Салливан знает, что мы покинули Амстердам?

– Вряд ли, раз стоит и ждёт. Однако он мог отправить разведчиков, которые ещё не вернулись.

– Тогда их надо перехватить, чтобы генерал и дальше пребывал в неведении, считая, что мы находимся на месте.

Десяток индейцев и столько же морпехов отправились к Амстердаму с задачей перехватывать всех военных курьеров, едущих или идущих из города. Городецкий и Зигфрид вели второй отряд. Основной отряд спрятался в лесу и готовился к бою, занимая позиции и расставляя пушки. Как повелось, две роты отправил на фланги, чтобы в нужный момент они атаковали американцев «клещами». Через пару часов в наше расположение прискакал вестовой, сообщив, что Городецкий вышел на позицию.

Я запустил в небо сигнальный фейерверк и бой начался. В отличие от филадельфийской армии, эта оказалась более боеспособной. Под огнём наших орудий они смогли развернуть свою артиллерию, вручную откатив пушки за деревья, а их солдаты открыли мушкетный огонь по перебегающим от дерева к дереву нашим пехотинцам. В это время тыл неприятеля атаковала тысяча солдат Зигфрида и Городецкого, застав их врасплох. Янки упорно сопротивлялись, также прячась за деревьями, в ложбинках и за холмиками.

Несколько орудийных выстрелов пришлись по командному пункту американцев. После этого раздались крики, что генерал Салливан погиб. Всё это деморализовало бойцов, и они побежали. Мы захватили обоз, человек триста раненых и 200 сдавшихся. Из допроса пленных выяснили, что в форте осталось около тысячи человек. Пленных девать было некуда, поэтому после допроса нескольких офицеров, все пленные американцы были расстреляны. Женевскую конвенцию по обращению с военнопленными ещё не придумали, а их смерть сегодня спасёт жизни таких же парней, только воюющих за англичан, завтра.

Осаждать Саратогу я не собирался, оставив это дело Бергойну, поэтому уложив своих раненых на трофейные повозки, отряд с огромным обозом направился к нашим поместьям. Я пригласил Облачко, Копьё и их родных поселиться в моей усадьбе, чтобы присматривать за ней. Облачко порывалась ехать со мной, но я передал девушку Копью, наказав беречь её. А чтобы это лучше у него получалось, он должен был стать её мужем. На свадьбу я подарил тысячу фунтов, несколько трофейных повозок и лошадей из своей доли. Мы оставили в усадьбе Эппелей почти 200 раненых германцев и нескольких русских, излишки провизии, часть лошадей, фургонов и оружия с боеприпасами. Завершив эти дела, уменьшившийся в общей сложности на 300 человек отряд вновь двинулся к Олбани.

В столице штата собирались сбежавшие солдаты армии Патэма, а салливанцы бежали к Саратоге. Когда мы дошли к Олбани, перед городом на наспех оборудованных позициях нас встречали пушки, городской гарнизон и ополченцы. Я направил парламентёров с требованием сдать город, однако нам ответили, что на подходе армия генерала Вашингтона. По этой причине сдаваться они не будут.

Мы провели военный совет:

– Хреново, господа.

– Господин полковник, может быть, захватим город, пока не подошли подкрепления?

– Зигфрид, мы не удержим город и ваши смерти окажутся напрасными. Мы сделаем по-иному.

– Как, господин полковник?

– Мы повернём к Нью-Йорку.

На глазах городских жителей наш полк повернул на юг и двинулся на юг. Мы не знали, сколько людей приведёт Вашингтон, поэтому вступать в сражение с реальным шансом его проиграть или получить кучу раненых, не хотели. К тому же у нас было слишком много трофейного армейского имущества. Преодолев за декаду 180 миль, вышли к Нью-Йорку, вызвав переполох у горожан и городского начальства. Я сразу побывал у британского губернатора, передав ему отчёт о нашем боевом пути, наградные списки, а также пленённых генерала Патэма и нескольких полковников.

Возле города интенданты арендовали ранчо, где разместили лошадей и фургоны с имуществом. В порту нас дожидался фрегат вон Элиста. Выяснив ситуацию, Сергей отдал приказ и фрегат, подняв якоря, ушёл вдоль побережья собирать наши суда. Дело шло к зиме, так что всем нам следовало поторапливаться, ибо лазить по реям, когда тебя захлёстывает ледяная вода зимнего океана – дело крайне сложное. Корабли должны были подойти к Нью-Йорку и забрать трофеи, а затем действовать согласно новых инструкций. А пока их не было, было решено совершить ещё один подвиг, который создаст отряду имидж крутого подразделения. Отряд с 16 пушками, небольшим обозом с провизией и боеприпасами направился к Бостону.