Читать книгу Президенты RU - Александр Минкин - Страница 26

Пир во время Чечни
10 января 1995, «МК»

Уничтожили Грозный. Заложили Христа Спасителя

Показывая по ТВ, как закладывают Христа Спасителя, диктор несколько раз торжественно повторил: мол, все как в 1839 году! как тогда! Но тогда строительство начали после победы над Наполеоном. Теперь – после нескольких поражений от Дудаева. Тогда был мир. Сейчас – война.

Война с Наполеоном была за спасение Родины. Война с Дудаевым идет за спасение Грачева, Степашина, Коржакова…

Радиожурналист спросил Ковалева: «Вы постоянно говорите “лжецы и мерзавцы”. Можете ли назвать этих мерзавцев?» Ковалев ответил:

– Лобов, Сосковец, все три силовых министра[88], но этими именами список не ограничивается.

Ковалев не раз выражал надежду, что в честь Рождества Христова будет объявлено перемирие. Хотя бы для того, чтобы похоронить убитых. Но в честь Рождества начался очередной штурм.

В Москве патриарх, Лужков и Черномырдин золотыми мастерками замуровали благолепную грамоту («Не нам, не нам, но имени Твоему!»). В Грозном выписывали похоронки.

Не Спасителя, а На крови.

* * *

Мы армию нашу растили в сраженьях.

Гимн

Сводки из Грозного – как из Сталинграда. «Бои в районе Тракторного завода», «бои в районе вокзала», «в районе рынка». Сообщают о продвижении на сто метров, на двадцать метров.

Россия выучила план Грозного, названия улиц. В день Рождества войска «очищали» улицу Лермонтова.

Очистили? От кого?

Уголовники не воюют с танками. Уголовники вообще не воюют. У них другая натура, другой интерес. Они грабят, убивают безоружных, но не сражаются с армией.

Когда ТВ показывает панораму Грозного (город горит), когда показывают улицы (валяются трупы), когда третий день видишь сгоревшего танкиста, застрявшего в люке сгоревшего танка, – название картины само всплывает из школьных лет: «Фашист пролетел».

Никто не может понять, зачем они делают это? Зачем брать Грозный? Ну, возьмут – а что потом?

Почему они не хотели, все три года не хотели взять Дудаева? Могли убить, похитить, заманить в Москву, обещав переговоры с Ельциным, чего Джохар так добивался.

Да, да, обмануть: обещать, заманить, а потом арестовать. Врать нехорошо, но это лучше, чем тысячи трупов и сотни тысяч бездомных.

В Обращении к России Ельцин торжественно заявил:

«Как Президент России гарантирую: Грозный был и останется городом, где живут и чеченцы, и русские, и люди других национальностей. Никаких препятствий для возвращения жителей в столицу, другие населенные пункты Чечни не будет».

«Я, юный пионер Советского Союза, перед лицом своих товарищей торжественно клянусь!..» Звучит очень мило и даже интернационально (что сегодня редкость). Но возвращаться некуда. Города нет[89].

Ельцин не может понять Ковалева не потому, что глуп, но потому, что они существуют в разных измерениях. Ковалев перечисляет: шесть убитых в подвале, два трупа на улице, старушка Анна Никитична… Для властей ничего этого, никаких старух не существует. Есть «потери, число которых уточняется».

Ельцин кушал котлеты (Эльдар Рязанов умиленно показывал этот процесс всему советскому народу, даже не думая, прилично ли это в Страстную субботу); после котлет лобызался с патриархом: Христос воскресе!

Колбасе приказывал быть дешевой (а колбаса не слушалась). Распоряжался отправить самолетом миллиарды рублей, а люди все равно без зарплаты. Оркестрами дирижировал. Ирландию проспал, оскорбив ни за что целую страну. А придурки подпевали: «Так их, Борис Николаевич! Ничего, утрутся! Гениально, Борис Николаевич! Поставили Запад на место».

Нельзя не вспомнить, с какими интонациями, с каким лицом предлагал он (красный после бани) поволжским немцам поселиться на полигоне, где много лет испытывали всякое, в том числе химическое оружие. И ничего. Все утерлись. И мы, и немцы, и либер фройнд Гельмут[90].

Теперь он предложил чеченцам, русским «и другим» свободно вернуться на еще дымящийся полигон, где вчера был город Грозный. Все закономерно. Наша вина.

Знает ли он, сколько стоит построить город на 500 тысяч человек? Ремонт одного дома (Белого) после предыдущего эксцесса обошелся в 500 миллионов долларов.

В октябре-93 армия не понесла потерь. Это добавило отваги. Это усугубило заблуждение, что государственную проблему можно решить дракой. Опасное заблуждение для того, кто не умеет ничего, кроме драки. Но горы – не Москва. Чеченцы – не парламентарии. И Дудаев, видать, – генерал не чета Руцкому.

За что погибли солдаты – девятнадцатилетние необстрелянные, необученные парни, которые даже не знали, куда их везут, – за что?

Они погибли, защищая Грачева, Ерина, Коржакова, Степашина от увольнения. От выговора.

Мальчишек бросили в бой, чтобы срочно взять Грозный. Не к 1 мая, не к 7 ноября, а чтобы победой (пусть кровавой) покрыть бездарность, подлость, воровство и ложь. Надо убить Дудаева, чтобы похоронить тайну оружия. И надо убить прессу, чтоб не вякала.

Ельцин – не кровопийца. Но Брежнев был вообще тихоня. А Афган – начался. И Прага – была.

После Чечни-94 поведение Ельцина в Вильнюсе-91 выглядит иначе. Он решительно осудил танки в Вильнюсе, и мы думали, что это демократизм. А это было политиканство. Он просто использовал все, что мог. И трупы литовцев в том числе. Теперь его идеолог – Жириновский. Его рупор – Невзоров.

Никакой даже самый сильный боксер, никакой даже самый жестокий наводитель порядка ничего не сделают в этой ситуации.

Приказать построиться в шеренгу по пять – да, можно. Приказать всем выйти на работу к семи утра – можно. Но приказать сделать компьютер на уровне американских – нельзя. Приказать можно. Сделать нельзя.

Приказать американцам привезти в Москву мясо-масло-молоко – нельзя. И приказать вырасти своей пшенице – нельзя. Стрелять – можно. Это самое простое. И они будут стрелять во всех, кто мешает им властвовать – то есть «мешает сделать Родину счастливой»: в журналистов, во врачей-вредителей, в фермеров-кулаков… Они будут повторять то, что творили их учителя, потому что ничему другому их не учили.

Высшие чиновники страны (в том числе и президент) назвали прессу продажной, дудаевской[91]. Типично, по-сталински, бездоказательно обвинив не конкретного человека, но всю вредную часть общества. Троцкисты ли, дудаевцы ли – какая разница, если доказывать не надо, если можно выносить групповые приговоры и немедленно приводить в исполнение. Кроме того, теперь можно грохнуть любого неугодного и затем «обнаружить чеченский след». Мол, чеченские хозяева его и убрали – за то, что не окупил расходов, мало хвалил Дудаева.

Но мы понимаем: прессу надо уничтожить за то, что она не дает людям забывать. Что бы ни говорил сегодня Грачев, но стоит открыть подшивку «Известий», как прочтешь: