Читать книгу Палыч и Игорёк. Трилогия - Александр Мирошниченко - Страница 17

Открыв глаза, Палыч увидел женское лицо. Медсестра улыбнулась и сказала:

– Проснулся.

Палыч опять впал в забытьё. Он не помнил ни кто он, ни как оказался в больничной палате. Даже про то, что помещение, где он находился, называется больничной палатой, он не знал. Единственное, что было в его сознании, – это лицо женщины, которая приходила к нему в палату, когда он был в забытьи.

Скорее всего, это была медсестра. Другая медсестра, не та, что озвучила, что он проснулся. Та медсестра была необычайно красива. Хотя сейчас вряд ли Палыч знал, что такое «красива». У неё были замечательные, красиво уложенные волосы в виде косы. Каждый раз, когда Палычу было очень плохо, она подходила и говорила: «Ну что, вставай! Пойдём со мной!»

Палыч понимал, что это, скорее всего, медсестра, которая просто перепутала пациента, и ничего не отвечал. Да и как вставать с такой высокой кровати? Медсестра уходила, но его не оставляла мысль, что она ещё придёт.

Когда сознание начало возвращаться и забытьё перешло в глубокий сон, приснилось, что он пилот и идёт к самолёту. Между ним и самолётом стоит его мама и говорит: «Не ходи к самолёту, сынок».

Палыч только улыбнулся на «сынок», которого не слышал много лет, и ответил: «Как же это возможно, мама? Я же лётчик».

И сразу же вспомнил, что он пилот, что должен сегодня лететь, а погода плохая, но командир эскадрильи всё равно потребовал готовить самолёт. А он лежит неизвестно где, а самолёт не готов. Нужно бежать готовить самолёт. Мышцы напряглись, всё тело пронзила боль, и Палыч проснулся.

На табуретке возле его кровати сидел доктор. В том, что сидевший был доктором, сомнений быть не могло. Он был вылитый доктор Айболит из детства. Не тот, что на рисунках детской книжки, а тот, которого Палыч себе представлял, когда мама читала эту сказку. Разве что немного моложе и, в отличие от доктора из детской сказки, усталый и грустный.

– Как самочувствие? – спросил доктор.

Палычу мгновенно стало ясно всё. То ли он обрёл способность читать мысли, то ли звуковые волны содержали дополнительную информацию, о которой он раньше не догадывался. Но заданного вопроса хватило, чтобы Палыч понял: доктор уверен, что всё очень плохо. Более того, он понял, что если спросить доктора напрямую, то он прямо об этом и скажет.

Палыч набрал воздуха в лёгкие, чтобы спросить, но почему-то вспомнил медсестру, что приходила раньше.

– Ко мне приходила медсестра, – сказал он доктору. – Она ещё придёт?

– Придёт, – уверенно ответил доктор.

– Шанс у меня есть? – Палыч выдавил из себя вопрос, который боялся задать.

– Почти нет, – абсолютно без эмоций ответил уставший Айболит. – Тебе там всё так разворотило… Я всё что мог посшивал, но что там ещё повреждено – остаётся только гадать.

Доктор смотрел прямо в глаза, и сомнений в том, что он очень старался спасти и что он расстроен тем, что не получилось, – не было.

– Будем ждать, – сказал он после паузы. – Если в течение двух дней пописаешь, значит будешь жить.

Доктор встал. Палычу очень хотелось, чтобы доктор не уходил. Казалось, что как только доктор уйдёт, сразу начнётся отсчёт двух дней, которые ему остались.

– Когда эта женщина, про которую я спрашивал, будет дежурить? – спросил Палыч.

– Женщина была без головного убора? – уточнил врач.

– Без. Красивые такие волосы, уложены косой, – Палыч обрадовался, что это реальная медсестра, а не его сон.

– Не бывает медсестёр без головного убора, – ответил тот, кто знал всё и даже будущее Палыча. Остановившись у двери, доктор добавил: – Она здесь ко многим приходит. Будет звать с собой – не ходи.

Палыч смотрел на дверь, которая закрылась за доктором Айболитом не из сказки. Или из очень грустной сказки.

«Неужели это всё? Вот все эти так быстро пролетевшие, более и менее важные, а в основном вообще ничего не значащие события – это и есть моя жизнь? Жизнь же – это что-то громадное, что не помещается в сознании. Когда говоришь „вся жизнь“, подразумеваешь что-то реально очень-очень продолжительное. Нет. Так не может быть. Доктор Айболит – не из сказки и всего-навсего доктор. А значит, может ошибаться. Нет, не может, а точно ошибается! Не может жизнь вот так взять и оборваться».

Палыч уже почти убедил себя в том, что слова доктора не просто были неверны, а противоречили логике бытия. Но тут в сознание ворвалось слово «может».

«Может, – подумал Палыч. – А смерти детей? Они вообще ничего не пережили. А война, когда гибли миллионы парней намного младше меня? Значит, это не противоречит логике и смыслу бытия…»

Ночью Палыч проснулся от того, что кто-то сел на его кровать. Открыв глаза, Палыч увидел ту же женщину с непокрытой головой, что приходила раньше. Она дружелюбно смотрела ему в глаза.

– Пойдём со мной, – сказала она, потом встала и направилась к выходу.

Палыч понимал, что последуй он за ней, пройдут боль, тревога, неопределённость. Пройдёт всё. Понимал, что всё равно придётся идти. Так почему не сейчас? И не нужно прилагать усилий. Нужно просто согласиться и последовать призыву.

– Ты куда? – вдруг резанул слух незнакомый женский голос, и Палыч впал в забытьё и в боль.

Утром опять пришёл доктор и сел на табуретку.

– Я пописал, – с нескрываемой гордостью заявил пациент.

– Ну что же, – переварив новость, ответил Айболит, – можно переводить из ясельной группы в детсадовскую.