Читать книгу Распадаясь: Рассказы - Александр Назаров - Страница 8

История, произошедшая на экзамене, взволновала преподавателей кафедры, особенно тех, кто делал ставки на двух выдающихся студентов. Ганс и Лилиан сидели на диванчике в кабинете профессора, принимавшего экзамен. К нему они зашли на следующий день после посещения электрооккультистов. Все помещение было заставлено преподавательскими наградами и сувенирами. Друзья заметили в кабинете один из амулетов, увиденных раннее у Никс. Видимо, даже хороший электрик захочет уберечь себя от искрящихся змеев.

– Лилиан, мы все понимаем, не переживай, – говорил преподаватель, – дадим тебе шанс пересдать, в ведомости пока заносить не будем, – затем он обратился к Гансу, – но ваш поступок, Шнайдер, можно объяснить лишь крайней преданностью подруге и отсутствием всякой рациональности. Надеюсь, тройка вас устроит?

– Ну-да, – замялся Ганс, а потом по-дурацки заулыбался, – переживу.

– Как бы то ни было, планы поменялись не сильно. Вы зачислены в группу наиболее перспективных студентов «гости в Вальхалле» и отправитесь на самую вершину Иггдрасиля на встречу к олигархату. Вот, что значат года прилежной работы. Первая ваша тройка после всех пятерок, да? Ваше прошлое вам помогает. Не подведите наш институт.

Хвастаться пошли в Неоновый дракон, где их ждал неожиданный гость. В одном углу заведения возился с ламповым синтезатором никто иной, как Катод, электроокультист. Ганс пригласил его закончить работу за него. Так как самому студенту было уже не до этого.

– Это будет мой шедевр, – сказал он вошедшим Лилиан и Гансу, – энергия электричества рождает энергию музыки, та порождает чувства, чувства – новую музыку. И так по кругу.

Тут к ним подошла Альва.

– Ганс нашел на кого спихнуть ответственность. Я и не знала, что вы знакомы. Устроила тут его компания кутеж на днях. Ну, ребята, чем порадуете?

– Мы отправляемся в Вальхаллу, – гордо объявил Ганс.

– Собираетесь умереть в бою? – пошутила в ответ их бывшая одноклассница и, по совместительству, работница заведения.

– Обязательно, – ответила слегка приободрившаяся Лилиан, – но потом. А пока нас и других выдающихся студентов отправляют на встречу к правительству.

Тут Катод отвлекся и поднял голову от схем.

– Значит скоро вы увидите главных жертв Пожирателя личности, – объявил он.

– То есть, – Ганс опять недоверчиво нахмурил брови, – ты намекаешь, что власть извращена, потому что она – жертва?

– Отнюдь. Корысть и безнаказанность просто приоткрывают дверцу разума пожирателю. А еще, если жертвой был отец, к сыну прицепиться еще легче. Поколения у власти, и деградация накапливается снежным комом.

– У нас ведь не монархия.

– Нет, но, если проследишь родословную нынешнего олигархата, поймешь, что их дедушки были в верхах националистического правительства, а уже их предки приходятся родственниками монархов. Древо мира просто сменило форму крону, но листва не изменилась.

– Хватит политики в этом кафе! – прервала их Альва, – вы всем портите аппетит.

Тут она переключилась на Лилиан Рае.

– А ты как, дорогая? – спросила Альва с участием.

– Паршиво. Единственное, радует, что у нас есть возможность представлять наше направление перед верхушкой. Но плохое у меня предчувствие. Словно я думаю, что должна ощущать радость, но не могу прочувствовать её.

– Ничего, все пройдет, не переживай. Период такой.

– Нет, – Рае внезапно помрачнела, – Ничего не пройдет. Проходить нечему. Все только и говорят, что ждать. Я уже несколько дней перечитываю теорию по физике, но ничего не понимаю. Во мне словно часть мозга умерла, отвечающая за понимание науки. А теперь, кажется, я стала забывать и математику. Я боюсь деградировать. Еще никогда я так не боялась пустоты. Как я могу просто ждать?

Лилиан решила умолчать про вчерашний случай с кошкой. С того времени она постоянна ощущала пустоту в голове. Ей хотелось то заполнить её, то спрятаться от неё. Но, когда носишь пустоту внутри, убежать от неё сложно. Лилиан постоянно отвлекалась на это ёрзающее ощущение. Как язык облизывает место, где еще недавно был зуб, так её разум нащупывал пустоту в темноте. Поход в Вальхаллу подавал ей надежду, что получится забыться.

Торговая зона поражала своими цветами и пестротой. Все звуки, образы и запахи создавали четкое впечатление: это место – рай. Кронмарки перемещались по частным заведениям, как эритроциты по капиллярам. По сравнению с торговой зоной весь город выглядел как разлагающийся мертвец.

Сопровождающий довел студентов до Иггдрасиля и предоставил их самим себе. Каждый «избранный» студент понимал, их задача – привлечь финансирование институту. К Вальхалле, последнему этажу и резиденции правительства, поднимались на лифте, большом и белоснежном.

– Лифт должен быть радужным, – вдруг заметил Ганс. Послышались смешки.

– Почему? – поинтересовались у него.

– Радужный мост к Асгарду, Биврёст, – без колебаний пояснил он.

Лилиан покачала головой, только она, как оказалось, могла оценить шутку Ганса. В зале ожидания студенты выстроились в шеренгу. Невольно появлялась ассоциация с рынком рабов. Некоторые из присутствующих стали поперек себя шире от счастья. Красивые и улыбчивые студенты стояли в середине, чтобы представить свои яркие белоснежные улыбки как можно ближе к олигархату.

На самом деле, понятие «правящий олигархат» не совсем верно. Помимо главных капиталистов Города, туда входили и персоны другого толка. Первым из них был герр Теодор Ольгерд Даврон, глава похоронного агентства. То был тощий и бледный старик с чрезвычайно широкой улыбкой. Особенностью его личности без сомнений было то, что он любил лично прибывать к близким усопшего, чтобы сразу принять заказ на гроб или памятник. Бывало, он прибывал так быстро, что поползли слухи, будто он чует приближающуюся смерть человека. Человек, верный профессии. Он и к студентам прибыл первым, всех поприветствовал и уселся на крайнее кресло.

Вторым прибыл старый генерал Олаф, бородатый мужчина от усов до пяток в орденах. Когда-то ему пришлось стать главой сопротивления. Закончилось тем, что он лично приказал открыть артиллерийский огонь по Иггдрасилю положив конец националистической верхушке. Иронично, что теперь он сам – часть правительства Города и сидит в том самом кабинете, куда по его приказу прилетали снаряды. Студенты, интересующиеся военной историей, еле удержались от радостного писка при виде генерала Олафа. Перед ними была живая легенда.

Двух из трех олигархов буквально ввезли на тележках. Степень их ожирения превышала все допустимые пределы. Казалось, они почти не видели детей за заплывшими веками. Их компаниями уже давно руководили их дети вместо них самих. Они же просто наслаждались остатком своей жизни.

Последним был старичок небольшого роста. Он двигался куда проворнее прочих людей своего возраста. Движения его чем-то напоминали крысиные. На лице его то появлялась, то исчезала хитрая улыбка.

Ганс и Лилиан сначала почувствовали дискомфорт при виде правителей Города, а затем и саму тошноту. Они запомнили молодые, полные амбиций лица с учебников истории, а не потухшие и обвисшие перед ними. Да, тут без сомнений, злую шутку сыграло время.

Подали угощения. Вечно голодные существа, зовущиеся студентами, были счастливы такому стечению обстоятельств. У Лилиан аппетита не было, а сидящий рядом Ганс ел как в последний раз. Лилиан Рае казалось, что жевательный рефлекс – единственное, оставшееся у присутствующих. Чавканье било по её ушам, оно напоминало хлюпанье сапога, застрявшего в грязи. Звуки вилок, клацающих по тарелкам вызывали дрожь. Запах лишь усиливал чувство тошноты, подступившее раннее. Лилиан окинула присутствующих взглядом, полным ненависти. Крысиный человек с чмоканием откусывал куски яблока. И, как казалось Лилиан, каждый чмок сопровождается одним лопнувшим сосудом у неё в глазу.

Её взгляд на секунду встретился с взглядом другой личности, не прикасавшейся к еде, то был глава похоронного агентства. Он с интересом наблюдал за остальными. Теодор понимающе подмигнул Лилиан. Вдруг ей пришла в голову мысль, что из олигархата только Теодор Ольгерд Даврон сохранил разум, чья искра то и дело появлялась в его пронзительных глазах.

Начались диалоги. Представляя новаторские идеи, ученики пытались привлечь средства к институту. Олигархат, однако, мало был в этом заинтересован.

– Наш профессор, – убеждал их Ганс, когда очередь дошла до него, – близок к важному открытию. Он считает, что ядро атома способно делиться под внешним воздействием. И этим процессом можно будет управлять. Нужно лишь немного финансов на оборудование.

– А в чем практическое применение? – простой и незамысловатый вопрос обухом по голове пришелся Гансу.

– Ну как же, господа, – вступился за него Даврон, – это открытие, метафорически выражаясь, будет просто “бомбой”, я уверен.

Но трибунал не внял словам ни одного из них. Казалось, в него входили совершенно пустые люди, что вызывало злость у Лилиан. В этот момент она была готова согласиться с Катодом и всеми глупыми теориями электрооккультистов.

Обратный путь с небес на землю и домой был извилистым. Первым делом зашли в лавку Августа Рае. Ганс исполнил свою заветную мечту и получил револьвер. Владелец лавки помог с выбором и сделал персональную скидку.

– Спасибо, герр Рае, – Ганс Шнайдер сиял.

– Ну детишки, рассказывайте, как там, в «Раю»?

– Не рай, скорее свинарник, – резко ответила его дочь, чем сильно смутила отца.

Решили вернуться в Неоновый дракон. Шли медленно, размерено.

– Зачем мы туда ходили? – спрашивала Лилиан.

– Согласен, действительно в пустую всё оказалось. Бисер пометали вот и всё.

– Нет, Ганс, я спрашиваю, зачем? Это не риторический вопрос. Я никак не могу понять. Была ведь цель, о чем нам говорил герр преподаватель?

– О том, что мы должны посветить нашими прелестными мордашками перед сильными мира сего.

– Они такие мерзкие и пустые, ученики тоже. Скот для бойни.

Ганс не узнавал подругу, которая всегда была такой спокойной и вполне доброжелательной. В этом он ей признался.

– Знаю, Ганс, знаю. Мне все хуже. Все советуют сидеть и ждать, терпеть, и это приводит в ярость. Этот дискомфорт просто не исчезает, он заставляет злиться, ненавидеть всё вокруг. Нельзя ждать, нельзя сидеть, так хочу просто бежать, неважно, куда. Хочу стереть себе ноги в кровь, а когда не смогу бежать, идти, тогда поползу. А когда не смогу ползти я… я…

Ганс обнял бедную подругу.

– Мне все снятся жуткие сны. А теперь и наяву мне видится монстр. Я вижу чудище по вечерам, когда в комнате горит свет, а я смотрю на темную улицу. Меж стен скребутся крысы, а кошек на них нет. Я бегу в никуда, Ганс, а не бежать не могу. Впереди туман, – Плакала Лилиан, а по хрупкому телу расходилась дрожь.

Тут до них донеслись звуки музыки. Ганс выпустил Лилиан из объятий и оба они начали вслушиваться в поисках источника. То был Неоновый дракон. Судя по всему, синтезатор был готов. И вдруг раздался гром, первые капли оросили землю, а затем полило как из ведра. Лилиан обратила лицо к плачущему небу, облегченно вздохнула и начала тихо-тихо петь:

Это просто дождь, весенний дождь

Шум воды, бегущей по дворам

Скоро грянет гром, весенний вождь,

Разметав газеты тут и там.

Скоро вновь распустится листва

Снова позовет гулять сирень

А затем опять придет гроза

Укрывая мир, бросая тень…

– Знаешь, Ганс, а ведь море такое спокойное после шторма. А небо в просветах такое светлое.