Читать книгу Библиотека драматурга. Часть 2 - Александр Образцов - Страница 13

Она. Спиртного ничего нет!

Веничка. Он посмотрел на меня, как на дохлую птичку…

Женщина. Нет ничего спиртного!

Веничка….или грязный лютик.

Женщина. Будете что-нибудь заказывать?

Веничка. У вас что – только музыка?.. Это ведь на самом деле Иван Козловский. Я сразу узнал. Мерзее этого голоса нет.

Она. Все голоса у всех певцов одинаково мерзкие, но мерзкие у каждого по-своему.

Женщина. Почему только музыка? Бефстроганов есть. Пирожное. Вымя.

Веничка. Хересу, пожалуйста, восемьсот грамм.

Женщина. А хересу нет.

Веничка. Интересно – вымя есть, а хересу нет.

Женщина. А хересу нет.

Веничка. Царица небесная! Ведь если верить ангелам, здесь не переводится херес!

Она. Спиртного ничего нет!

Веничка. Ну… Я подожду… Когда будет…

Женщина. Сказано же тебе русским языком – нет хереса!

Уходит.

Веничка. Я вслед этой женщине посмотрел с отвращением… В особенности на белые чулки безо всякого шва. Шов бы меня смирил, может быть, разгрузил бы душу и совесть…

Она. Кому здесь хереса?

Веничка. Да ведь я… почти и не прошу. Ну и пусть, что хересу нет, я подожду… я так…

Она. Это как то есть «так»?.. Чего это вы «подождете»?!

Веничка. Да почти ничего… Я ведь просто еду в Петушки, к любимой девушке… Ха-ха! К любимой девушке! Гостинцев вот купил… Я ведь из Сибири, я сирота… А просто чтобы не так тошнило… хересу хочу.

Она. Жди, жди… Дождешься… Будет тебе сейчас херес!

Выбрасывают Веничку.

Женщина. Отчего они все так грубы?

Она. И грубы-то, подчеркнуто грубы, в те самые мгновения, когда нельзя быть грубым, когда у человека с похмелья все нервы навыпуск…

Веничка….когда он малодушен и тих! Почему так?! О если бы весь мир, если бы каждый в мире был бы, как я сейчас, тих и боязлив, и был бы так же ни в чем не уверен: ни в себе, ни в серьезности своего места под небом… как хорошо бы…

Женщина. О пустопорожность!

Она. О звериный оскал бытия. Поезжай, поезжай в Петушки! В Петушках твое спасение и радость твоя. Поезжай.

Веничка. Петушки это место, где не умолкают птицы ни днем, ни ночью, где ни зимой ни летом не отцветает жасмин. И первородный грех – может он и был – там никого не тяготит.