Читать книгу Яблони в цвету. Книга 1. Братья по разуму - Александр Петрович Коломийцев - Страница 20

Командир подошёл к стоявшему навытяжку у двери Микки и, ткнув пальцем в медную бляху, строго сказал:

– Почему не чищена? Упущение по службе.

Робот заторопился выполнить команду, но он остановил его:

– Потом почистишь. Сходи-ка ты, дружок, в кают-компанию, принеси мне чашку кофе и какой-нибудь бутерброд, что-то от этих мыслей у меня аппетит разыгрался.

Отправив робота, он подошёл к столу. Всё, вечер воспоминаний закончен. Времени второй час, а он ещё ничего не решил. Старшим группы пойдёт либо Леклерк, либо, либо, а что если послать Коростылёва? Космогеолог, ему, конечно, мало спектрограмм и захочется потрогать Спутник на зуб, понюхать (в скафандре), чем пахнет пыль на нём.

Командир набрал на мониторе свой код и вызвал из памяти главного компьютера характеристики на всех членов экспедиции. Помнить-то он помнил всех, но не мешало глянуть ещё разок, за какие потрясающие способности каждого взяли в этот полёт. У них тут не команда подобралась, а компания одних феноменов, начиная с него самого.

На экране появилось худощавое лицо Олега Коростылёва с волевым очертанием твёрдого рта и подбородка. Рядом побежали строчки характеристики. Чем-то он напоминал Командиру сына Василия. Повадкой, голосом, лицом они не были схожи и Василий на пять лет моложе, а между тем что-то общее в них присутствовало, и Командир невольно внутренне симпатизировал Коростылёву, правда, тот об этом даже не догадывался.

Странно, ничего выдающегося, из-за чего же его зачислили в экспедицию? Хотя всё правильно. Умеет управлять планетолётом в нормальном режиме. Ну, если припечёт, сумеет и в ненормальном. А-а, диплом пилота любительский. Тогда с нормальным режимом всё ясно. Не захотел связываться с экзаменом по высшей категории, лишь бы к управлению допускали. Космос есть космос, такое завернёт, про дипломы и вспоминать некогда. Свободно управляет малой космической техникой, владеет всевозможными видами оружия. В этих его способностях они уже удостоверились, но это не диво. Те, кто летал в поисковые экспедиции, обучены этому так же, как любой землянин управлять авиалетками. Так, а вот этого он не знал. Интересно. По собственному желанию ему продлили срок пребывания в Молодёжной армии для прохождения специальных тренировок по выживаемости в космосе и на неосвоенных планетах в экстремальных условиях. Любого любознательного парня, если он сошёлся с экипажем, ребята от нечего делать, во время дрейфа не то, что управлять кораблём научат, фигуры высшего пилотажа, как на самолёте закладывать будет. А вот сам себе продлил срок в Молодёжке, это уже характер. Чёрт её эту молодёжь знает. Не успеют получить основное образование, в Молодёжку рвутся, в Молодёжке срок не закончился, считают дни до университета. Словно в жизни что-то изменится, если на год раньше или позже обучение закончат. А этот сам себе срок продлил, ещё неизвестно было – попадёт ли он вообще в космос. Значит, уверен был. Серьёзный парень. А тренировочки эти не мё-ёд! Ой, не мёд. Там такое закручивают, во всю жизнь потом не встретишь. Василий рассказывал, спасатели их в обязательном порядке проходят. Ну что ж, умеет выживать сам, позаботится и о других. Легко сказать, устроить засаду, парализовать пару инопланетян, взять их под белы ручки, или что там у них за конечности, и доставить на звездолёт. А если они не отключатся? А если их друзья-товарищи шарахнут ядерной ракетой по своим же?

Дверь в каюту открылась, и вошёл робот с подносом в руках, на котором дымилась чашка кофе, и лежал кусок хлеба, намазанный чем-то коричневым. Тонким голосом он доложил о выполнении команды и Командир от неожиданности вздрогнул, он уже забыл о своём желании чего-нибудь перекусить. Велев роботу поставить поднос на стол, он строго выговорил ему:

– Микки, ты у меня совсем от рук отбился. Бляха не чищена, пищишь, как трёхлетняя девчонка, слушать неприятно. Я тебе уже говорил об этом. Почему не исправил голос?

– Самостоятельно команду по исправлению голоса выполнить не могу, – пискляво доложил робот. – Инженерам некогда, я обращался. Остапчук сказал – с таким голосом я выгляжу колоритной фигурой. Велел уходить.

– Тьфу! – Командир чертыхнулся. Шутники-феномены! – Тогда стой тихо.

Командир надкусил бутерброд с массой имевший отдалённый вкус печёночного паштета и отхлебнул кофе. Остапчук, конечно, прав, сочетание фигуры атлетически сложенного мужчины и тоненького голоска несколько разнообразили обстановку, вызывая невольную усмешку.

Корабль поведёт Леклерк. Командир посмотрел на бородатое с потаённой улыбкой лицо своего заместителя. А ведь Пьер и не догадывается, что в полёт его взяли благодаря Хайнелайнену. Когда перебирали кандидатуру на должность первого, его участие в полёте вообще стояло под вопросом. В профессионализме Леклерка никто не сомневался. Но это его знаменитое на всё Звёздное управление донжуанство! Отбор проводился строгий, и на то, что не обращали внимания при обычных поисках, вдруг приобрело огромный смысл. Определённую роль, конечно, сыграл необычно громоздкий состав комиссии. Люди есть люди, всем хотелось потрудиться. Серьёзные мужи от тонких психологических наук засомневались, не повлияет ли эмоциональность Леклерка на его работу. Хайнелайнен, уже зачисленный к этому времени в члены экспедиции, принимал участие в работе комиссии. Как оказалось, серьёзные мужи очень даже прислушиваются к его мнению. В областях науки, далёких от Командира, несуразный психолог обладал достаточно весомым авторитетом и периодически непричёсанными идеями будил своих коллег, не давая впасть им в сонное состояние от повседневной рутины. В этот раз поразил своими соображениями насчёт Леклерка. Во-первых, после общения с Леклерком, и наблюдения за ним во время испытательного срока на совместимость, считает его очень уравновешенным и способным управлять своими эмоциями человеком. А, во-вторых, образ закоренелого ловеласа не совсем соответствует действительности. Что есть, то есть, но этот образ наполовину придуман самим Леклерком. Он когда-то вошёл в него и теперь бы уже и рад избавиться от своей надуманной маски, но все утвердились во мнении о его легкомыслии.