Читать книгу Геометрия побега. Стихотворения - Александр Петрушкин - Страница 40

Входя в мой дом, как тень остановись —

на роднике, в котором прячет ключ

[звенящий в связке] тусторонний сад,

как август, спрятанный среди калиток туч.

Ты не найдёшь – вот стой теперь, как тень,

как бы вода, обретшая кувшина

[пусть гипсовую] кровь – что тоже кров,

[пусть речь] скрипящую из каждого мужчины.

И длинный пёс берёт мой страх из губ

[начавшегося с тени] листьепада,

но [глаз не поднимая] видит он,

как зреет камень в дурочке, и надо

всего лишь – оглядеться и поднять

с земли свою [еще совсем не горсть]

золы, что в птицу развернулась и пропала —

как [между берегов повисших] мост.

Входя в мой дом, припомни, что в меня

обёрнут ключ от голоса и смерти,

что в роднике, в уключине [не смят,

но говорит] меж нами некто третий.

Входи в мой дом – пока ещё ты контур —

как сад посмертный, не обретший плотность,

как ртуть с ладони, склеванной вороной,

переметнувшейся снежком в иную плоскость.

Входи в мой дом нелепою наградой,

скрипи в калитке, как дрова в сарае,

чтоб контур становился этот ближе,

чтоб знали мы, что плоть [и так] сгорает.

Мой бедный родственник,

двойник воды бинарной,

свою ладонь в сад погрузи, как лики

раздвинь воды колодезные створки,

за мытые твои/мои ошибки.

Входи в мой дом, с вещами разминувшись —

за сквозняком следы не прибирая —

пока ты контур для смертельной жизни

и выглядишь как я [совсем банально] —

Греми, как Данте в зимней погремушке,

чтоб контур твёрже стал и нас однажды

оставил так, как оставляют сад свой —

уткнувшись шкурой в шкуру,

краем к раю

воды, где [приближаясь к отраженьям]

два контура свою же смерть теряют.

Мы потеряли смерть свою,

которую – то я пою,

то бабочка в ладонях

у сада – что потонет.

За садом тень его стоит,

как дерево и запах лип

[нелепое созданье,

которое с названьем

своим приобретает смерть].

пока что мы учились петь

почти что соловьями

[и думали, что сами]

в ранете жили муравьи,

и, расширяясь изнутри

в пупе земном,

как норы —

они мастрячили нам дом,

вокзал и сладкий тлиный ком

совали в подъязычье

[как будто дело в личном].

И тень – нас потерявщи здесь —

водила свет сквозь тёмный лес,

как бабочка, что тонет,

сверкая сквозь ладони.