Читать книгу Завтра на РАБоту - Александр Поехавший - Страница 3

Глубоко под землёй, окутанный мраком раскинулся город, наречённый в честь универсального источника пищи, строительного материала, развлечения, искусства, источника самой свободы – Копры. Сотни лет он обживался последователями Моисея, теми, кто смог уберечь свои жизни от голодных ртов вооружённых огнестрельным оружием кровожадных каннибалов. Поселение представляло из себя некое подобие пчелиного улья с немногочисленными одиночными домиками, называемыми сотами, которые располагались в хаотическом порядке вокруг гигантской коричневой кучи и глубокого хранилища жидкости. Величественная гора состояла из излишков Копры, а гладкое озеро было заполнено буро-жёлтой Уриной. Это место называлось «Пир».

Люди приносили сюда лишний вес, остающийся после освобождения и опорожнения. Освобождением именовалось испражнение, опорожнением – мочеиспускание. Соты возводились из строительной смеси, состоящей из Копры определённой выдержки с добавлением Урины. Так, разное соотношение пропорций двух удивительных компонентов давало разнообразные полезные составы: для розжига, постройки, бодрости, саркофагов.

Конструкции не отличались достаточной прочностью и долговечностью. Всё возведённое из строительной смеси рано или поздно рассыпалось, оставляя лишь остов из костей, и поэтому неизбежно приходилось начинать всё сначала. Всё более редкие полуразвалившиеся домики, постепенно уходящие в прошлое, усеивали обширную и мягкую, как тёплый пластилин поверхность. В них проистекало нескончаемое движение, хлюпанье, бульканье, ублажение. Кто-то заделывал который раз обвалившуюся крышу, а кто-то мастерил развалившийся стул или посуду. Гремели потрескавшиеся горшки с настойкой, а пролитые от небрежного прикосновения флакончики с духами благоухали нежным и дурманящим ароматом. Обжитое пространство Копрограда уютно освещалось разбросанными повсюду горящими кучками. Благодатный огонь всегда поддерживался проходящими мимо, ибо все понимали огромную социальную значимость освещения.

Они неспешно шагали по направлению к Пиру, дабы поделиться своими излишками на общее дело, а также родить или пообщаться. Люди несли своё естественное добро в самодельных тазиках с разделительными барьерами внутри. В одном отсеке покоилась Копра, в другом Урина. На Пиру отдохнуть или поспать не представлялось возможным из-за постоянной толкотни большого количества человек.

Икар, прихрамывая, приблизился к горе. Всюду слышались звонкие ребячьи голоса, смешанные с любострастными стонами и аппетитными чавканьями. Группа детишек весело копошилась у подножия в совсем свежем Хлебе жизни. Они лепили из продукта округлые комочки и швырялись ими друг в друга или во взрослых, строили кривые маленькие пещерки или просто копали мелкие ямки.

Гора представляла собой подлинный триумф архитектурного творчества человека и состояла из нескольких слоёв Копры, каждый из которых служил для своей цели. На пике находилась самая сухая Копра, щепотки которой было достаточно, чтобы изготовить великолепную настойку. У подножия Копра была совсем свежей, она превосходно годилась для употребления в пищу благодаря своей мягкости при разжёвывании или, например, макияжа, ибо совсем недавно освобождённая Копра отличалась хорошей податливостью и укрывистостью.

Икар поднялся примерно до середины, чтобы взять строительной Копры для починки сломанного стула и дополнительного укрепления соты. Кисти увязли по локоть, и полусухое добро хрустело под его изящными пальцами. Он выбрал кусочки посимпатичнее и часть из них бросил в тазик, а на другую опорожнился, сколько требуется, слепив некое подобие горшка. Соорудив самодельную кучку, он сел в ожидании, когда горшок просохнет. Его взору предстала бесконечная, сплошная колонна из голых сограждан, несущих продукты с целью пополнения общего запаса ради гарантированного продления этим самым жизни Копрограда.

Местами на Пиру неизменно пребывало так много публики, что приходилось буквально протискиваться, чтобы пройти. И как же тяжело было выискать в этой коричневой сплошной массе того, кому можно было задать неординарный и заковыристый вопрос. Для подавляющего большинства такие вопросы стали чересчур тяжелы для погружения. Они больше не задавались, ибо бесстыдная жизнь была упрощена до невозможности и всем давно было всё предельно ясно: ешь Копру, пей Урину, отдыхай и ублажайся.

Рядом с Икаром в свой небольшой тазик набирала продукт одна юная девушка. Её чёрные волосы так сильно склеились сзади, что образовали некое подобие острых сухих прутиков, торчащих в разные стороны. Она повернулась, чтобы удалиться. Их цепкие взгляды непреднамеренно встретились. По её полуоткрытому рту, а также несмышлёным и блуждающим глазам можно было сразу понять, что она слабоумна. Местами на её добродушном лице мерцал неброский макияж из скрупулёзно приклеенных ровных кусочков Копры. Тяжёлые асимметричные груди болтались от неуклюжих движений. Бо́льшая часть населения Копрограда была умственно неразвитой, что было неудивительно, учитывая их праведный образ жизни.

– Я, женщина, я женщина, я женщина, – повторяла она, тыкая в себя большим пальцем.

Икар понял, что её интеллект застопорился практически сразу же после появления на свет. Он мог бы с лёгкостью ублажить её, но он уже сделал это с другой девушкой несколько мгновений назад. Член приятно побаливал и был совершенно не готов к новому половому контакту. Он приблизился к девушке вплотную и вперился своим взором в косые глаза, силясь что-то разглядеть, что-то увидеть.

– Иди, иди, пошла, – легонько шлёпнув по её небольшой упругой заднице, отмахнулся Икар, но она и не думала уходить, а норовилась обнять его с лучезарной улыбкой на тонких губах. – Ну посмотри на вялый пенис, он отдыхает, всё, всё, иди отдохни, тазик не забудь.

Он ловко уворачивался от её безумных объятий. В конце концов ей это наскучило, и она, насупившись и постояв немного в нерешительности, зашагала прочь вниз с горы. После её ухода в воздухе надолго повис тяжёлый аромат духов, и Икар некоторое время стоял и глубоко втягивал чудесные пары.

Обитатели Копрограда не ведали ни жадности, ни жестокости, ни других отрицательных качеств, присущих их предкам. Всё то главное, что им нужно было для счастливого и беззаботного существования, имелось в неограниченном количестве. Главные потребности всегда были удовлетворены, и кровь проливалась лишь во время деторождения и редчайших несчастных случаев, а слёзы проступали только от переживания своей боли и сострадания к чужой.

Горшочек практически просох, Икар подобрал его, зажал под мышкой и начал неторопливый спуск к озеру. По пути он заметил мужчину с хорошо знакомым выразительным лицом и сразу же окликнул его:

– Краст! Подходи ко мне! Я тут!

Он знал его с раннего детства. У Краста был фантастически длинный и толстый член, и благодаря этому факту он являлся главным советником Копрограда. Люди, которые не могли разрешить какую-либо проблему, подходили к нему, и было неважно, знает он, как помочь, или нет.

Совсем недавно у Икара зародились очередные неординарные вопросы касаемо советника. Его терзало любопытство: «Был ли Краст рад или несчастен из-за того, что обладает до такой степени большим пенисом? Не надоели ли ему все эти люди с их ерундовыми проблемами?»

Икар практически дошёл до своего сердечного друга, которого уже вовсю отвлекали со всех сторон.

– Советник Краст, у меня чрезвычайно жидкий понос изо дня в день, он выходит с сильным напором и брызгами, – обратился к советнику молодой человек с ляжками, блестевшими от свежих капель и потёков, – и от этого начал сильно чесаться анус, что мне делать?

– Ммм, так, – задумался Краст и своим боковым зрением заметил приближающегося Икара. – Вон, видишь у него под мышкой горшок? Выпивай каждый раз после поноса такой же с длительно выдержанной настойкой и добавь туда немножко капель своей Урины. Я сказал, немножко! А то отравишься, бедный и падёшь!

– Так у меня после настойки понос и случается.

– Ну значит два горшка пей, – невозмутимо ответил Краст.

– Советник, – обратилась к нему одна молоденькая девица, – у меня духи не такие пахучие получаются, как у других, выветриваются быстро.

– А ты срыгни побольше, – ответил тот, – давай-ка над тазиком, пододвинь, сейчас я тебе в рот буду пихать свой член, чтобы ты давилась. От этого ты хорошо проблюёшься, и духи будут стойкие, один раз помажешься и до конца жизни хватит. Чем больше рвоты, тем дольше аромат держится.

Икар заулыбался и потихоньку усмехнулся. Он знал, что Краст часто прибегает к таким изощрённым хитростям, чтобы хоть и не во влагалище или анус, так хотя бы в рот получится, так как из трёх сокровенных отверстий женщины он обладал самым большим диаметром и самыми гибкими свойствами.

Она стояла на коленях и страшно давилась. Её широко открытый рот с трудом обхватил только начальную точку гигантской головки члена и дальше не продвигалось. Обильная слюна, навернувшиеся от перенапряжения слёзы и желудочный сок – всё перемешалось и густо стекало в тазик.

– Вот так, вот так, ещё немного, – осторожно, но настойчиво впадал в девушку советник. В уголках её рта показались мелкие капельки крови. Икар замахал руками, чтобы Краст остановился, но тот уже вовсю елозил в ней. – Духи обязательно получатся, никогда в жизни не выветрятся. – Через пару надземных минут он испустился ей туда же прямо в глотку, отчего она чуть не захлебнулась. – Плюй, плюй всё это туда же, семя и немного крови придадут аромату особый шик.

Икар давно начал подозревать, что у Краста, также как и у него, было что-то не так с внешним поведением и внутренними мыслями, совсем не так, как у других. Икар дождался того самого момента, когда весьма довольная девушка пришла в себя и удалилась, затем он зашагал в направлении советника с заведённой назад рукой. Они влепили друг другу звонкие пощёчины в знак того, что они виделись раньше и ещё помнят об этом, что было большой редкостью для Копрограда. Лица выпадали из памяти практически на следующий надземный день. Все мысли были лишь о том, как бы послаще и изобильнее освободиться или опорожниться, наполнить тазик и поспешить накормить и поделиться с другими.

– Краст, – обратился Икар, – ты вызвал у неё кровь и продолжал ублажаться, ты не остановился почему?

– Всё простенько, Икар, – отвечал советник, привыкший к эдаким необычным вопросам от своего старого друга, – она могла в любой момент остановить это кровопролитие, но не сделала это. Она ушла счастливой и с улыбкой радости на лице. Икар, тебе надо научиться уметь смотреть, как бы сказать, дальше и просто: ты видишь какое-то событие, и у тебя сразу одна и та же заученная реакция на это событие, понимаешь? То есть, кровь и боль не всегда надобно стопорить, смотри дальше, Икар, и тогда ты сам сможешь погрузить в себя любой вопрос и дать на него ответ самостоятельно.

Икар никогда не мог полностью постигнуть суть сказанных слов советника, и от этого он подолгу испытывал лёгкое болезненное переживание. Он каждый раз прокручивал вновь и вновь в голове недавние запомненные ответы, силясь извлечь из них какой-то полезный смысл для себя. Но они постепенно истирались до полного забывания, и в конечном счёте никаких изменений в поведении Икара ответы не производили. Икар знал, что Краст испытывает трудности в половой сфере, разумные ему отказывают, боясь боли, а слабоумные, почувствовав эту самую боль, неизбежно соскальзывают и стремительно уходят долой.

– Краст, твой член, ты рад или нет, что он такой большой? – спросил Икар волнующий его в последнее время вопрос. – Просто у тебя не получается внедрять его в женщин, как это получается у нас.

– Нужно смириться с тем, что невозможно изменить, – сделав грустное лицо, ответил Краст, – или найти другой выход…

– Копра стала какая-то… Она стала… – Икар не мог сформулировать это слово, оно было слишком тяжёлым для проговаривания.

Озеро с Уриной располагалось в нескольких шагах от горы. Это было излюбленное место не только для утоления жажды, но и омовения. Над его идеально гладкой поверхностью висел желтоватый, еле видимый туманчик, который содержал маленькие кристаллики – зеркальца. Икар перевёл взгляд на эти блестящие штучки и о чем-то глубоко задумался. Объект его неистребимого воспоминания мало-помалу вырисовывался в голове. Ему было тридцать два надземных года и у него имелась тайна, которая дополнительно с всенародно любимыми процессами освобождения и ублажения не только значительно усложнила его повседневное существование, но и в корне изменила первородную человеческую сущность, отбросив её на миллионы надземных лет назад.

– Краст, – с придыханием произнёс Икар, скатал в рулетик Копру и закинул за щеку. – Прежний привкус ушёл, вот чего. Куда?

– Ну опять ты заладил со своими едкими вопросами, – немного разочарованно ответил советник, – после того, как ты хромать начал, тебя вообще не узнать. Рекомендация у меня для тебя только одна есть, – усмехнувшись, продолжил Краст, – вон та девочка даст согласие, пробуй.

Чтобы вступить в половую связь или по-местному ублажиться, необходимо было взаимное согласие. Икару больше нравилось ублажать более или менее разумных. Они частенько возражали перед заманчивым предложением, раззадоривая пыл. Икар всегда изливался в них, так как ходило поверье, что у разумных рождаются разумные, у слабоумных – слабоумные. Это поверье не имело, по сути, никакого значения, так как в основном все были условно блаженно счастливы независимо от склада ума.

Но после такого ответа советника Икар никак не мог увязать в голове вкус еды с ублажением. В тот момент он явственно ощущал какую-то утрату, что-то очередное и очень важное безвозвратно исчезло. Эта потеря вставала в многочисленный ряд с другими и активно наращивала его общую неудовлетворённость происходящим.

– Я уже хорошенько ублажил одну, но вкус у еды всё-таки не тот, – упрямо ответил он на рекомендацию советника, вспомнив, что недавно совершал сей благой акт с сероглазой девочкой. – Она была такая худенькая, такая гладенькая и пахучая.

Люди могли изготавливать непревзойдённые ароматы из отстоявшейся в виде специального размера флакончике Урины с добавлением определённого количества испарины и желудочного сока в зависимости от того, какой запах нужно было получить. Такой флакончик должен был настаиваться на протяжении некоторого времени, которого по сути не было или у каждого оно было своё. Человек управлял временем, а не оно им, как имело место в глубокой древности.

– Ну а ты как поживаешь? – в шутку спросил Икар у члена Краста, встав на колени и ощупывая. – Давай историю, а?

Икар знал, что самые смехотворные истории, которые он когда-либо слышал, всегда приключались с советником.

– А, историю пожелал хитрюга, – улыбаясь, ответил Краст, – тут был случай, я увидел спящую женщину, а хотелось просто жуть. – Икар удовлетворительно начал потирать ладони. – Я по-быстрому изготовил самую скользкую смазку. Спала она на боку. Я пристроился и начал заходить. А она возьми и проснись! Как обернулась и увидела его, освободилась так, что я забрызганный с ног до головы долго не мог видеть, ходил глаза тёр, а она сиганула так, что только пятки сверкали!

– Ты просто великолепен! – упав навзничь, сквозь смех бормотал Икар.

Под ногами ползали сплошь вымазанные коричневые малютки. Прохожим надобно было соблюдать крайнюю осторожность, так как детишки в своём питательном покрытии были практически незаметны, сливаясь с поверхностью. Как уже говорилось ранее, только в этом священном месте беременные рожали. Высокие скопления газообразной Копры позволяли новорождённым выживать после появления на свет и вырастать до подросткового возраста, после чего они начинали самостоятельно питаться, используя желудочно-кишечный тракт. Каждое движение взрослых всегда было выверено и продумано во избежание раздавливания детищ.

К строительной Икар накидал в таз Копру для пропитания с горкой, а другой отсек наполнил Уриной с помощью недавно изготовленного горшочка. Простившись с Крастом, он побрёл назад домой, проталкиваясь через скопление людей всех возрастов и умело лавируя между детьми. В паре шагов от него несколько персон устроили массовое ублажение. Они совокуплялись и освобождались друг на друга, совершая одновременно два акта, удовлетворяющие высшие человеческие потребности. Икар подскочил к извивающемуся и стонущему клубку и подвинул одну девушку, которая в необузданном порыве плотской страсти чуть не расплющила ползущего рядом на четвереньках ребёнка. Весьма редко, но иногда случалось, что смерти тут происходили от таких несчастных случаев. Глупый ребёнок обнял ногу своего спасителя. Икар мягко, но решительно вырвался из объятий и поспешил домой. По дороге, он в некоторых местах подкинул в костры горючей смеси, сделав её в нужных пропорциях.