Читать книгу Завтра на РАБоту - Александр Поехавший - Страница 4

– Ну, наконец-то, ты пришёл, – увидев его в дверях, проговорила она. – Я столько сносила, ты не представляешь… Ты постоянно такой грустный когда глазеешь на меня. Всю распирает, я сидела так без движения вечность, чтобы от тряски невзначай не освободиться под себя. Хочу наполнить тебя прямо сейчас.

– Правда? – обрадовался Икар, – ты всегда так добра ко мне.

– Я просто реально хочу, чтобы тебе было хорошо, вот и всё. Давай-ка, укладывайся на спинку, – предложила она и поднялась, широко расставив ноги и введя в свой анус два пальца на всякий случай.

– Подожди, Аэлита, я глотну настоечки, смажу горло, а не то усну от усталости.

Он подобрал с пола один из многочисленных горшочков с жидкостью желтовато-молочного цвета и совершил пару небольших глотков.

– Ну давай уже скорее, не могу я больше терпеть! – взмолилась девушка.

Икар поспешно лёг лицом в точности под её промежностью. Аэлита присела, он немного подвинул её и началось… Наполнение – это деяние высшего блаженства, ибо вкус Копры, только-только вышедшей на волю был неизменно на пике своей сладости и буквально таял во рту. Но всё прошло не совсем так, как всегда. Объём был больше обычного, и Икар сильно подавился. Выдающийся момент оказался смазанным, и полным-полно Пищи разлетелось в разные стороны.

– Ну как же так? – с досадой промолвила девушка, закончив с этим маленьким делом и присев на пол.

– Я что-то немного задумался, – виновато признался он.

– Ты постоянно задумываешься, никак не расслабишься, убери куда-нибудь эти лакомые кусочки, потом доешь. Ты принёс что-нибудь? – спросила она, задрав широкие брови и слегка округлив глаза.

Икар извлёк кусочек Копры из таза и принялся раззадоривать Аэлиту, водя им у неё перед ртом. Наконец, она поймала нужный момент и вонзила свои зубы в Хлеб жизни.

– Вкусно, да? – поглаживая её зализанные волосы, спросил он. Она энергично закивала с туго набитым ртом. Он наполнил стакан Уриной из того же тазика и заботливо вложил ей в руку – Тебе не кажется?.. Вкус улетучился и понимаешь…

– Икар, – перебила она его, – вот ты беспрестанно что-то там воображаешь. То тебе нужно сходить куда-то далеко, то упрятываешь что-то, теперь ещё и вкус пропал у Еды. Всё идёт хорошо.

Исходя из её коротких рассказов, Икар постиг, что Аэлита обожала странствовать. Она перебегала из соты в соту и подолгу оставалась с их жильцами. Она особо не трепалась, а лишь слушала типичные истории: кто насколько освободился, как много съел Копры и выпил Урины, кто уже сколько раз рожал. Её белоснежные волосы всегда были увлажнены, потому что большой склонностью Аэлиты было принимать опорожнение Уриной напрямую от другого. В эти чудесные мгновения она крепко зажмуривала глаза от услады, разевала пошире рот и вываливала язык. Тонкими пальцами она массировала свою орошаемую голову. Падающие капли Урины всасывались в длинные, слегка волнистые волосы. Воистину Урина являлась золотом, ибо подменила собой все сокровища и ресурсы многострадальной планеты.

На этот раз Аэлита осталась с Икаром, и сколько невозвратного времени она там уже скоротала, – было не важно, так как ход времени в Копрограде не имел никакого значения. Ни подсчётов и прогнозов, ни планов и упущенных чаяний. Это был вечно свободный, всегда нужный и правильный момент настоящего без быстротечных часов, быстролётных дней, установленных графиков, ежедневников, запланированных сроков. Не было тут даже и само́й истории, кроме личных, которые кратко рассказывались и тут же легко забывались.

Икар намесил строительной смеси и приделал отвалившиеся ножки к поломанной мебели. Они уселись друг напротив друга на небольшие стульчики около костра и равнодушное пламя огня занимало их своей тайной игрой. В последнее время он пребывал в томительном ожидании, когда же она в конце концов самостоятельно ускользнёт в очередное путешествие. Там на неё освобождался бы и питал своей Копрой кто-то иной. Только после этого Икар смог бы хорошенько помыслить и ещё раз притронуться к своей вожделенной тайне. Рядом с ней он отчего-то совсем не мог сосредоточиться, а его секрет ни в коем случае не должен был быть раскрыт.

– Аэлита, а ты во многих сотах побывала? – вдруг осведомился Икар.

– Ну да, – немедленно ответила она, не отводя взгляда от пламени. – А, что?

– А чего ради ты это делаешь? Ты ищешь что-то или кого-то?

– Мне кажется во всяком новом месте воздух какой-то особенный что ли? – Она переменилась в лице и потупила глаза. – И дышать легче.

– Я слышу, как тебе тяжело даётся дыхание, – простёрши руку и расположив ладонь ей между грудей, изрёк он. – Может потому, что ты засиделась у меня, а?

– Засиделась? – Она вопрошающе кинула взор на него.

– Да, с каждым разом, когда я возвращаюсь с Пира, я вижу, как тебе становится всё хуже и хуже. Ты спишь всё дольше и дольше, и во сне твой рот всё время широко открыт.

– Со мной всё в порядке, Икар. Просто я постоянно возбуждена от одного только твоего голоса.

– А где конец, знаешь? – Он хлебнул настойки.

– Какой ещё конец?

– Города конец, или где начало, знаешь?

– Нет никакого конца и начала нет, – спокойно промолвила она. – Зачем тебе все эти вопросы? Сколько уже я с тобой вожусь, ты всё об одном талдычишь из раза в раз, давай расскажи лучше опять ту историю, где советник, вместо ответа на вопрос молча наполнил тебя. Вот он тогда принял самое верное решение.

Икар в очередной раз начал повествовать свой рассказ о том незабываемом визите к советнику. Аэлита слушала его с растроганностью и поигрывала со своим бутончиком. И вот подошла эмоциональная кульминация рассказываемого. Не останавливая рассказ, Икар встал и принялся тугой струёй вырабатывать Урину. Она заломила одну руку за голову и выгнулась, как будто подставляя всю себя под очищающий поток блаженной жидкости. Другой рукой она колыхала своё раздувшееся влагалище.

– Вот, да, Икар, да, вот чем надо всегда заниматься! – простонала она и через мгновение законвульсировала от оргазмических припадков. Он так крепко сжал её в своих объятиях, что Аэлита забавно запищала. Настойка больше не могла поддерживать их энергичное состояние, усталость одержала верх, и вскоре один за другим они глубоко уснули.

Через пару надземных часов Икар пробудился и начал пристально разглядывать её спящее лицо с широко открытым ртом и чрезмерно частым дыханием. У него была самая примитивная сота в два надземных метра в высоту. Без окон, дыр и лишь с одним дверным проёмом без двери. Каркас обиталища был выполнен из останков, собранных из саркофагов. Соты возводили единицы, кто предпочитал более спокойный образ жизни: освободился, сходил, скинул, вернулся, отдохнул.

Он встал и принялся деформировать стены, бесшумно надавливая кулаком. Икар посчитал, что с многочисленными отверстиями в соте ей было бы легче. Он упрочил фундамент и некоторые сильно обвалившиеся места на стенах. Но следом Икар взглянул в затемнённый угол помещения. В голове щёлкнуло. Он обратно замазал все прорехи и сделал вход ещё уже и ниже, прилёг с ней рядом и разбудил насущным вопросом:

– Когда у тебя в последний раз был понос? – решительно спросил он в её симпатичное ухо.

– Опять ты… – пробубнила она сквозь сон. – Со своими вопросами.

– Я вот тут смог погрузить мысль, – неторопливо проговаривая каждый слог, сказал Икар, – если случился понос, значит, переел, и соответственно то, что ты ел до него и то, что его вызвало переварилось напрасно? Аэлита, почему о таких важных вещах задумываюсь только я, а?

– Потому что ты, видимо, упал в детстве, повредил голову и теперь ты уже не можешь по нормальному.

Он ублажал её приблизительно через каждые пять надземных часов. Её влагалище ненасытно требовало ещё и ещё. После каждого сношения Икар рассказывал, как всё протекло с описанием мельчайших деталей в зависимости от словарного запаса. Икар не сомневался, Аэлите приходился по нраву его мерный голос, пенис, рост и стройное, но крепкое тело с широкими плечами.

Они подолгу лежали и глазели, как снаружи, сквозь дверной проём проглядывалось нескончаемое мельтешение снующих повсюду гуляющих людей. Свободные, достигшие венца социокультурной эволюции. На их телах, кроме головы совсем начисто отсутствовал волосяной покров. Гладкая кожа всегда сияла желтовато-коричневым оттенком. Они втирали Копру и Урину во все части тела, заталкивали в уши. Многие всё время ходили с набитым Копрой ртом и совершенно не разговаривали.