Читать книгу Очерки. Том второй - Александр Полуполтинных - Страница 9

Родился я в целинном посёлке Молодёжный, который мой отец Мефодий Илларионович строил с первого колышка. Ни в ближайшем Приаргунске, ни в самом Молодёжном церкви, конечно, не было. 1964-й год. На всю область действовала единственная Свято-Воскресенская церковь в Чите. Поэтому я остался некрещённым.

Но дома у нас хранилась икона «Знаменье», старенькая, лик Богомладенца на ней отколупан, да и сама она вся исцарапанная… Долгое время в ней торчал гвоздь, на который, видимо, когда-то её прибивали. И только спустя много лет я этот ржавый кривой гвоздь, который, казалось, врос в тело иконы, выдернул… Мама рассказывала, что этой иконой её благословила моя бабушка, когда она выходила замуж. Эта икона находится сейчас в нашей семье. У бабушки тоже имелась старинная икона – Николая Чудотворца – большая, по сравнению с нашим «Знаменьем», в окладе из жёлтой потемневшей латуни. Она всегда у неё висела за шкафом, в мрачном уголке, где стояла её кровать. Бабушка, когда ещё находилась в силах, ходила в Свято-Воскресенский храм, но особую религиозную пропаганду никогда не вела, верила тихо, не напоказ. Всегда когда я уходил от неё она говорила «С Богом!» Так у нас в семье заведено: на прощание всем говорили «С Богом!» Ещё мама рассказывала, что бабушка хорошо пела тропарь «Рождество Твое, Христе Боже наш…», но я никогда не слышал её пения. Мама же знала, кроме «Отче наш…» ещё и молитву Животворящему Кресту «Огради мя Господи, силою Честнаго и Животворящего Твоего Креста, и сохрани мя от всякого врага и супостата». Потом и я выучил эту молитву и молился у себя в комнате, вырезав репродукцию Владимирской иконы Божией Матери из журнала «Работница». Так что, могу сказать, что рос я в верующей семье и сам со временем стал верующим. Верили тогда, как могли. Конечно, в доме всегда имелась святая вода. И никак сейчас пятилитровками, а маленькая стеклянная баночка. Красили яйца на Пасху, а одно яйцо обязательно оставляли до следующего года. Мама рассказывала, что мой дед, её отец, всегда в Пасху разговлялся прошлогодним святым яичком, и оно всегда оказывалось свежим! Но во всеуслышание говорить о Боге запрещалось. Я напомню, что ещё в 6-ом классе, когда я в сочинении (которое писал за своего друга Олега Лобова) написал слово «Бог», на ушах стояла вся школа – Олега вызывали на педсовет, родителей его прорабатывали – это 1978 год.

Я пришёл из армии в 1985 году, пошёл служить в милицию, и только в 1990 году решил креститься вместе со своим сослуживцем Володей Журавлёвым.

Вот какую запись я оставил у себя в дневнике:

«10 февраля 1990 года. Сегодня, в этот морозный, с белой порошей день, мы вместе с Вовиком приняли Крещение в церкви.

…Обряд нам стоил по 7 руб. 50 коп. До его начала сходили в саму церковь, поставили по свечке, послушали, как поют молитвы. Хора, видимо, там своего нет, но кто-то вполне сносно солировал, а все остальные прихожане в силу своих способностей подпевали. На Крещение мы немного опоздали, батюшка уже говорил вступительную речь. В «крестёлке» битком народу, всю одежду, которая не вошла на вешалку, свалили в угол за печку. Крещающиеся плотной стеной окружали серебристую, с тремя горящими свечами на краю, наполненную святой водой купель. Справа стенка увешена иконами, на передней стене написаны маслом Бог-Отец, Бог-Сын и Бог Дух Святой, качества, признаться, невысокого. Тут же стоял стол с иконами, увешенными маленькими (для детей) и большими золотистыми крестиками на верёвочках. Батюшка (возрастом лет 30—35) говорил скороговоркой, на ходу поменял какому-то мальчишке неправославное имя Рустам на православное Ростислав. Потом начались ритуалы. Все их перечислить не могу… Нас чуть не забыли с Вовиком. Я выручил: «Батюшка! А нас-то?» Нас помазали миром, и, наконец-то, началось само Крещение. Забавно наблюдать за малышами. Им повязывали на шею полотенца (как в парикмахерской), чтобы вода не попала за шиворот и не замочила одежду. Самые маленькие смешно вставали на цыпочки, переваливаясь через край купели, чтобы опустить руки в воду. Батюшка выливал на макушку три пригоршни со словами «Крещается раб Божий…», надевал крест на шею и давал его целовать. Потом проводилось подстригание (когда несколько волосинок священник заворачивал в восковые лепёшки). Наконец, батюшка заботливо смыл миро: «Помазался, покрестился, помылся раб Божий…». Когда все крестились, я всякий раз тыкал Вовика в бок (он стоял впереди и думал о чем-то своём), он тут же осенял себя крестным знаменьем. Батюшка просил выучить «Отче наш…», прийти на досуге на исповедь и предупредил, что с 26-го февраля начинается Великий Пост. Мы вышли на свежий воздух уже христианами…»

19 января, 2013