Читать книгу Вся история Фролова, советского вампира - Александр Семёнович Слепаков - Страница 4

Университетских привезли ещё до похорон. Они стали выходить из автобуса с сумками и рюкзаками. А первым вышел их главный товарищ и пошёл быстрым шагом в контору. Маленький, кривоногий, склонный к полноте, очень энергичный. Тот, что был потом на кладбище. В кабинете парторга состоялся примерно такой разговор. Товарищ из университета приоткрыл дверь и услышал: «Гроб обитый, красный, одна штука. Надгробие фанерное, крашеное, одна штука. Венок, три штуки. Траурные надписи как обычно».

Парторг, продолжая диктовать в телефон, сделал знак рукой, приглашая войти. Товарищ вошёл, закрыл за собой дверь. Парторг велел везти всё прямо в больницу часам к четырём. И положил трубку. Встал, протянул руку, рукопожатие было радостное, приветливое.

– Позвольте пъедставиться, Бадег Виталий Магкович, – товарищ из университета картавил, что показалось парторгу вполне естественным.

– У нас тут похороны сегодня, – объяснил парторг, – на вас это не распространяется.

Он имел в виду, что университетским не обязательно принимать участие в таком печальном и чисто внутрисовхозном мероприятии. Тем более они устали с дороги, а на похоронах, как говорится, ничего интересного нет.

– Умег кто-то? – участливым тоном спросил Виталий Маркович. Этот бессмысленный вопрос задавался, конечно, не для того, чтобы получить ответ. Наверное, если будут похороны, то кто-то умер. Это была, скорее, чисто эмоциональная реакция.

– Односельчанин, – как-то некстати радостно откликнулся парторг, – ветеран войны. Утром в больницу забрали, на скорой. И он там умер фактически сразу. Я думаю, сегодня надо и похоронить. Во-первых, жарко на дворе, извините. А во-вторых, как говорится, а чего тянуть?

– Мы пгидём на похогоны, – в голосе Виталия Марковича прозвучала решительная готовность.

– Милости просим, – не совсем кстати употребил парторг выражение, принятое как форма приглашения, подразумевающая всё же что-то приятное. Но городской человек только спросил:

– Умегший был членом пагтии?

– Нет, беспартийный.

– Ну, всё гавно, член коллектива. Мы пгимем участие.

– Приехали, значит, так сказать, на помощь селу? – поменял парторг направление беседы.

– Тгидцать два человека, – весело подтвердил Виталий Маркович.

– Насчёт расселения, там уже бельё, матрасы и всё прочее… Пойдёмте, поприветствуем людей. И потом сразу в столовую на обед.

Я шёл мимо, меня ждал Толян. Приехавшие стояли с сумками и рюкзаками. С девушками я знакомлюсь легко, и с Таней Фроловой тоже познакомился легко. Фамилия её никакого отношения к описываемым событиям не имеет, с Василием Фроловым никак не связана. Просто однофамильцы, Фролов – довольно распространённая фамилия.

Она стояла с подругой. Тогда я впервые увидел и Тамару Борисовну, выходившую из автобуса. Но Тамара Борисовна, это сразу видно, не для меня. А вот та девушка – другое дело. Так бывает, смотрю и понимаю, что если начну её целовать и всё такое, то она не будет сильно отбиваться, вообще не будет отбиваться и скандала не устроит, и возмущённых вопросов задавать не будет. У таких девушек особенная улыбка. Причём Таня Фролова улыбалась в этот момент не мне, а другой девушке, подруге. И я тогда сразу как-то забыл, что меня ждёт Толян, и пошёл прямо к ней. Толян подождёт.

Представился я довольно по-идиотски, что не имеет никакого значения. Сказал, что наш хутор – удивительное место, и удивляться она начнёт прямо сейчас. И она поняла меня, хотя я ничего такого не говорил. В этот момент я ещё был совершенно трезвый, потому что Толян, хотя и ждал меня, но ещё не дождался. Я сказал, что покажу настоящих маленьких вампирчиков. Это заинтересовало её. Умная подруга с нами не пошла, хотя вампирчики заинтересовали и её тоже. Но она осталась присмотреть за Таниным рюкзаком.

Мы поднялись по железной лестнице на чердак общежития. Лестницу эту зачем-то, наверное, чтоб не портить ею фасад здания, поставили со стороны реки. На площадке перед входом в общежитие уже начинался торжественный митинг, оттуда нас не было видно. На двери, ведущей на чердак, висел замок, но одну из петель можно было просто пальцами вытащить из стены, что я и сделал. Когда мы вошли, я через щель вернул петлю обратно в стену, так что снаружи дверь снова выглядела запертой. Таня смотрела, как я изнутри запираю дверь снаружи, и улыбалась той самой улыбкой, от которой сразу стало не важно, что Толян ждёт.

Мы подошли к окну. Там было немного больше света, очень сильно запылённое стекло давно треснуло, от него откололся кусок. Прямо под нами на площадке студенты выстроились в шеренгу и «командир отряда», так называлась эта должность, стал произносить речь. Тогда мы не удивлялись, что люди, приехавшие собирать огурцы, называются по-военному отрядом, как будто огурцы – это враги какие-то. В тысяча девятьсот восемьдесят первом году у нас всё называлось «отрядом».

Таня осматривалась в поисках маленьких вампирчиков, но всё равно вздрогнула, увидев, сколько их висит вниз головками под потолком. Летучие мыши очень странные, особенно для городского человека. Конечно, на самом деле они не пьют кровь, насколько я знаю, наши, по крайней мере. Но выглядят как-то, как не совсем живые. И человеку всё равно делается не по себе. Она вздрогнула и повернулась ко мне, как будто искала моей защиты. Это окончательно добило меня. Мы даже не успели толком поцеловаться. Начало нашей близости как раз совпало с началом речи командира отряда.

– Товагищи студенты и пгеподаватели Гостовского госудагственного унивегситета. Мы пгиехали сюда, чтобы своим тгудом помочь габотникам села. Они снабжают нас пгодовольствием, как то – помидогами, зегном, пгодуктами животноводства, а также овощами и фгуктами. В том числе кагтошкой и огугцами.

Девушка вцепилась в меня, чтобы не упасть, летучие мыши зашевелились, даже раздалось тихое попискивание. Это вообще свело с ума и меня, и вроде бы её тоже. Я никогда не думал, что присутствие летучих мышей может иметь какое-то значение. Оказывается, может и очень большое.

– И мы, – продолжал командир отряда, – оказывая сельским тгуженикам помощь в их благогодном деле, выполняем в некотогом годе свой ггажданский долг. Как говогится, любишь кататься, люби и саночки возить.

Мы слышали каждое слово, незримо присутствовали на этом импровизированном митинге, хотя командир отряда и не видел нас. Но его слова были обращены и к нам, приобретая неожиданный смысл, о котором командир отряда тоже не подозревал. Там внизу Танины сокурсники, её начальник произносит речь. Под потолком очень тихо попискивают летучие мыши. Мы с Таней посередине. Нас не видно снаружи, во-первых, потому что стекло очень грязное, во-вторых, потому что никто не смотрит. Но если мы начнём вести себя шумно, это может привлечь внимание. Поэтому мы не начнём. Мы ни за что на свете не создадим обстоятельств, из-за которых нам могли бы помешать. Не сейчас. Ни за что на свете.

– Ггибочки… по решению местного пагтактива, чтобы пляж, как говогится, выглядел, как пляж. Чтобы после тгудового дня можно было культугно отдохнуть. Имеется, кстати говогя, также библиотека. Тепегь я отдельно обгащаюсь к мужской части нашей бгигады. Я увеген, что употгебление спигтных напитков будет в мегу, чтобы вести себя по-человечески и оставить у сельских тгужеников только самые достойные воспоминания о нашем пгебывании. Я обгащаюсь также к девушкам: наша обязанность состоит в том, чтобы вегнуть вас вашим годителям здоговыми, отдохнувшими и… если хотите, целыми. Поэтому отбой есть отбой, тем более что утгом вставать на габоту.

При этом своевременном замечании командира отряда у Тани приоткрылись губы. Я хотел предупредить её приближающуюся реакцию, положив на них указательный палец. Но руки у меня были вообще заняты. Тогда я захотел просто поцеловать её. Но она отстранилась, она вообще, по-моему, не очень любила целоваться. Так мы и замерли, крепко держась друг за друга, вдыхая пыльный воздух, слыша, что сейчас слово имеет парторг совхоза товарищ Стрекалов.

Таня Фролова не будет одной из центральных фигур в этой истории, да и расстались мы с ней не так, как мне бы хотелось. Но вспоминая этот день, я не могу не вспомнить её.