Читать книгу Тени Лордэна - Александр Сергеевич Крюков - Страница 3

В старом, давно не чищеном камине из серого шершавого камня тлели крупные угли, мерно пульсируя и обращаясь в рассыпчатую золу. Вслед за тёплым сиянием танцующего, а ныне потухшего, пламени обеденную залу покинули гости и постоялицы и, добравшись до своих постелей, окунулись в омут тихих и сладких грёз. Опустевшая таверна напоминала мрачную пещеру, залитую бескрайним океаном ночной тьмы, посреди которого мерцал крохотный островок света от фитиля масляной лампы, поставленной на высокую барную стойку, за которой лежали на боках толстые пивные бочонки. Рядом со старым светильником, облокотившись на затёртые доски, стоял полноватый, но весьма симпатичный и обаятельный для своих лет мужчина с редеющими на макушке волосами. Это был хозяин таверны по имени Карс. Его трудовой день был уже давно окончен, и он, сняв с себя малость заляпанный фартук, неспешно разгрызал задними зубами орешки и шумно выплёвывал ошмётки в миску. Напротив него, на длинноногом табурете сидел один единственный посетитель, что остался в заведении в столь поздний час.

– Можешь долить? – обратился он к Карсу, протягивая большую, окованную жестью кружку, на дне которой ещё оставалось пару глотков выпивки.

– Разумеется, тебе снова тёмного или на сей раз чего-нибудь другого?

– Нет, давай то же.

Трактирщик подхватил со стола кружку и подошёл к бочке, на крышке которой тёмно-зелёной краской была отпечатана медвежья лапа, окружённая венком из ячменных колосьев, и открыл кран. Тёмный душистый эль полился из отверстия, шипя и густо пенясь. Заполнив кружку почти до самых краёв, так что густая пенная шапка готова была вот-вот сползти вниз, Карс закрыл вентиль и отработанным за годы движением руки ловки перенёс её на стол, не пролив ни единой капли. Гость благодарственно кивнул и склонился к кружке. В это самое время с улицы донёсся едва слышный бой далёких башенных часов, возвещавших о наступлении полуночи.

– Послушай, Хромос, есть у меня тут к тебе одна просьба, – начал Карс, когда его товарищ оторвался от напитка. – Поговаривают, что у нас на районе новая бандитская шайка появилась. Хвала Богам, я сам с ними не пересекался, но несколько гостей рассказывали, как при свете дня их затащили в подворотню, хорошенько так отколошматили по бокам и голове, а потом шарили по карманам, забирая всё до последнего грошика. А ещё они прижали торговца овощами и потребовали регулярно платить им, если ему дорого здоровье. Можешь приказать своим ребятам, чтобы они с ними разобрались, а то я чувствую, что наши местные стражи почешутся только тогда, когда появится мертвец, а я уверен, что он вскоре точно появиться.

– А ты не знаешь, сколько человек в той банде? – усталым голосом спросил Хромос, пытаясь увидеть сквозь эль дно кружки.

– Ну, говорят, что человек восемь, может немного больше или меньше. Банда вроде как собралась из здешних молоденьких парней, но кто у этих паршивцев за атамана, я знать не знаю.

– Ясно, должно быть очередные тунеядцы, желающие быстрых денег для лёгкой и весёлой жизни. Чтоб их, – Хромос сделал паузу и отхлебнул эля. – Завтра замолвлю словечко, чтобы сюда прислали отряд и, если это действительно молодняк, то с ними быстро разберутся.

– А если не секрет, то что с ними сделают? – спросил Карс, выплёвывая скорлупки.

– Что-что, без лишних разговоров повяжут и отправят дожидаться суда в тесной клетке. Если будут сильно сопротивляться, то на месте порешат, чтобы остальным неповадно было. Хотя… согласно своду наших законов и в независимости от их раскаяния в содеянном судья приговорит их к весьма продолжительному тюремному заключению, а оттуда уже не все выйдут. Повезёт, если хотя бы половина не покинет тюремных стен в заколоченном ящике.

– Вот как, – призадумался трактирщик. – Впрочем, они сами виноваты. Было бы меньше дури в голове, пошли бы в порт и устроились грузчиками или матросами на какой-нибудь корабль, благо, что в экипажах почти всегда найдутся свободные места.

– Если я правильно всё помню, то именно так ты и стал матросом?

– Ну да, денег не было, а жрать ой как хотелось, вот я и пошёл на заработки в море. Было, конечно, весьма непросто, но оно того стоило, – бывший матрос с любовью посмотрел на массивный якорь, висевший над бочками с пивом. Разумеется, что он был не настоящим, а мастерски вырезанным из дерева и раскрашенным краской из перетёртого угля, но для Карса это был идол, в котором он хранил свои воспоминания.

Решив не мешать другу вспоминать былые деньки, Хромос вновь отхлебнул из кружки и перевёл слегка поникший взгляд на шлем, стоявший на столе немного правее кружки и смотревший на них, словно ещё один молчаливый собеседник. Это был открытый шлем с низким ребристым гребнем, покрытым синей эмалью, переливавшейся в тусклом свете лампы. Синий цвет покрытия обозначал звание капитана городской стражи Ло́рдэна, коим и являлся Хромос. Одет он был в лёгкий чешуйчатый доспех, надёжно защищавший торс и верх бёдер от внезапного удара ножа, дубины и уж тем более кулака, предплечья защищали литые наручи, а за ремень была заткнута пара толстых перчаток с большими, угловатыми заклёпками на костяшках. С его плеч спадал светло-синий, атласный плащ с вышитым золотым гербом городской стражи – солнцем за двумя скрещенными мечами. Такие плащи носили только старшие офицеры, и, по правде говоря, таскать эту тряпку было весьма неудобно, а в бою она и вовсе превращалась в смертельно опасную обузу, однако, эстетику и статус никто не отменял, и носить его приходилось.

Несвежее лицо капитана покрывала короткая, тёмная щетина, успевшая заметно отрасти с последнего бритья, а его русые волосы были слегка взъерошены после снятия шлема. Из-под густых прямых бровей выглядывали умные глаза серо-зелёного цвета с редкими жёлтыми прожилками, которые делали их немного светлее, но в тот вечер они померкли и больше походили на цвет тёмной стали. Всю неделю Хромос провёл на таможне у городских ворот, следя за порядком, подписывая бумаги и по необходимости лично участвуя в досмотре прибывающих в город торговцев. Лето подходило к концу, погода благоволила путникам, и длинные вереницы караванов из гружённых доверху телег и обозов съезжались в Лордэн, чтобы распродавать свои товары на месте или же пересесть на быстроходные корабли и уплыть за океан, где их груз оценивался в разы дороже. Бесконечная и совершенно однообразная бумажная волокита, нудные таможенные процедуры, трудоёмкие обыски и постоянные конфликты с недовольными и крикливыми иноземцами выматывали Хромоса похуже любых битв и сражений, оставляя чувство полной опустошённости.

– У тебя ведь сейчас должны выходные начаться? – спросил Карс, вернувшись из воспоминаний в реальность.

– Ага. Пару дней могу отдохнуть, а потом придётся служить телохранителем и защищать одну очень важную задницу.

– Кто такой?

– Посол из Эрсума. Он здесь будет проездом. Обменяется официальными любезностями с нашими сенаторами, нажрётся разок другой до поросячьего визга, а потом сядет на корабль, уходящий в Даркрина́с. Я же нужен только для вида, как жест почтения и уважения, у него своей охраны чуть ли не целый полк, да и не станет никто в городе на него нападать.

– Вот как, должно быть и правда важный человек. Хотя, мне то какая разница, всё равно он в моей таверне останавливаться не станет, слишком уж она простецкая.

– Зато тут выпивка добротная, – слегка улыбнувшись, капитан сделал комплимент и неспешно отхлебнул. Карс ухмыльнулся ему в ответ и засунул в рот очередной орех.

Они так и сидели, разговаривая о всяком. Несмотря на вполне заметную разницу в возрасте и пропасть в общественном положении, они хорошо ладили друг с другом и нередко засиживались до поздней ночи. Прикованному к своему служебному месту капитану было интересно послушать байки и небылицы бывшего путешественника, часть из которых ему довелось пережить самому, а другая часть которых была подслушана им в кабаках далёких портов. Хромос далеко не всегда верил его словам, но никогда не пытался поймать товарища на лжи. От него же он порой узнавал о мутных персонах и их тёмных делишках, что несколько раз в прошлом его сильно выручало. В же свою очередь Карс иногда с помощью Хромоса защищался от вымогателей и бандитов, посягавших на покой его любимой таверны и на его кошелёк. Можно сказать, что их дружба была очень даже взаимовыгодной, но отнюдь не корыстной.

Когда на дне кружки уже оставался один единственный глоток пива, и Хромос в последний раз за вечер собирался просить добавки, в мутном стекле окошка показался свет от пары фонарей. Нараставшее металлическое лязганье и дробь твёрдых каблуков сапог о брусчатку давали понять, что к трактиру стремительно приближалась группа солдат. Раздалось несколько коротких, но громких ударов, и Карс, нехотя отлипнув от стойки, шаткой и немного вальяжной походкой направился к запертой на засов двери. Капитан остался сидеть на своём стуле, болтая остатки эля по дну кружки. Было ясно, что его долгожданный и столь желанный отдых закончился, так и не успев толком начаться.

Карс снял с петель засов, и в таверну вошёл страж. Он был облачён в такую же, как и у Хромоса, броню, с тем отличием его спину не закрывал синий плащ из дорогой ткани, а его шлем не увенчался цветастым гребнем, зато к одной из пластин его нагрудника, рядом с левым плечом, была прикреплена угловатая бляха, обозначавшая его звание старшины. Позади него, на улице, остались ещё двое стражей с фонарями в руках. По их сопению и покрасневшим лицам можно было с лёгкостью понять, что они двигались в спешке и вероятно проделали немалый путь, перед тем как найти выпивавшего капитана.

– Приветствую вас, Капитан Нейдуэн, и прошу прощения за то, что отвлекаю в столь поздний час, но нам было велено в кратчайшие сроки разыскать вас и доложить о происшествии, – отрапортовал старшина, стараясь восстановить дыхание.

– Ну, так не тяни и докладывай, что у вас там стряслось, – приказал Хромос, развернувшись на стуле лицом к новоприбывшим.

– Я вынужден снова просить у вас прощения, но мне был отдан строжайший приказ не говорить об этом при посторонних, – сказав это, страж покосился на трактирщика, который хоть и делал вид, что разговор был ему совершенно безразличен, но он ловил каждое слово чуткими до слухов ушами.

– А кто отдал вам этот приказ?

– Никто иной, как господин Уóнлинг, – уверенным тоном ответил старшина. При звуке этой фамилии Хромос напрягся. Если сам начальник городской стражи разыскивал его посреди ночи, то в городе должно было произойти нечто чрезвычайное и поистине ужасающее. – Он приказал найти вас, где бы вы ни были, и тотчас проводить к нему на постоялый двор «Золотой телец».

Капитан тяжело выдохнул и осушил кружку.

– Раз сам господин командующий зовёт, то мне не стоит заставлять его ждать, – Хромос надел шлем и встал со стула. Держа левую руку на эфесе меча, он подошёл к Карсу и вложил в его руку серебряную монету.

– Погодите господин, сейчас принесу вашу сдачу, – в голосе трактирщика зазвучало глубочайшее почтение к высокому начальнику, который в присутствии подчинённых не мог позволить простолюдинам говорить с собой излишне фамильярно. Ради сохранения дисциплины приходилось на время забыть о дружбе.

– Не стоит. Просто не забудь про остаток и налей мне в следующий раз.

Маленький пеший конвой двигался по главной улице города, что начиналась у парадных врат и, плавно изгибаясь словно река, уходила вниз по пологому склону, обрываясь только у морских причалов. Земля под ногами была выложена чёрной гранитной брусчаткой, которая в ночную пору походила на бездонную расщелину, расколовшую город пополам. Над головами стражей медленно плыли разгневанные тучи-великаны, скрывая от глаз ночные светила, и лишь серебряная ухмылка лукавого месяца изредка выглядывала из-за их вздутых тел и тут же пряталась обратно, гнусаво хихикая. Из темных переулков выползали клубы молочного тумана и обволакивали своими бледными щупальцами всё, до чего только могли дотянуться. На обычно оживлённых и шумных улицах в этот проклятый час не было ни единой души; это был город призрак из древних легенд, обречённый разгневанными богами на вечное прозябание за пределами пустоты.

– Что-то похолодало, – подумал капитан, ощутив озноб на вспотевшей под доспехами коже.

Хромос давно уже привык к виду безлюдного города и темноте, проведя многие часы в ночных патрулях, и сохранял душевное спокойствие, но вот его спутники были все как на иголках. Они пугливо сутулились и настороженно озирались по сторонам, а фонари в их руках беспокойно дрожали и раскачивались из стороны в сторону. Мерзких страх поселился в их сердцах и терзал их слабеющие умы.

– Раз рядом больше никого, то теперь вы мне расскажите, что же там такого произошло? – капитан говорил строго, но не громко, чувствуя, что в этот миг его сова могли легко долететь до самых отдалённых улиц города.

– Купца убили, – сухо ответил старшина.

– Это, конечно, весьма прискорбно, но не может такого быть, чтобы вас отправили разыскивать меня из-за одного единственного покойника. Выкладывай всё как есть, – Хромос чуть повысил тон и посмотрел стражу в глаза, но тот сразу же отвёл взгляд в сторону.

– Я видел его… как он лежит там, на полу, в луже собственной крови. Думал сперва, что у нас очередной жмурик, но как подошёл ближе так мне вмиг поплохело. На его груди не было кожи. Её сняли точно с какой-то скотины. А ещё эти глаза… их взгляд… Тьфу…

Жуткая картина глубоко въелась в память старшины во всех мельчайших деталях. Мужчина хотел облегчить свои страдания и разделить страшную ношу с кем-то ещё, но прикусывал язык, чувствуя, что, поддавшись слабости, он проклянёт ещё одну душу. Хромос видел отражение его внутренней борьбы в поникшей фигуре, окаменевшем лице и беспокойном взгляде и не стал силой выпытывать остальные подробности. Он решил, что раз он и так вскоре увидит всё сам, то пускай советь солдата останется чистой. Страх и смятения повидавшего все виды человеческой жестокости мужчины вызвали в капитане неподдельный, но довольно странный и даже немного извращённый и циничный, по исключительно профессиональным причинам, разумеется, интерес к произошедшему; на его памяти ещё никто в Лордэне не сдирал с мертвецов шкуры.

Лордэн был крупнейшим торговым городом на западном берегу континента. Роскошные постоялые дворы, банки с вековыми историями, круглосуточные игорные дома, богатые купеческие гильдии, чьи здания напоминали королевские дворцы и бесконечные ряды лавок, в которых можно было найти абсолютно любую вещицу, – собранные вместе они составляли мраморный скелет величественного и могучего колосса, чьи пальцы дотягивались до плывущих облаков человеческих грёз. Его плотью были разодетые в шелка и жемчуг предприимчивые торговцы и прославленные на все миры мастера всех известных искусств, что безустанно трудились над шедеврами, в чьё рукотворное происхождение было невозможно поверить. Вместо крови в его жилах текли реки серебряных и золотых монет, зачаровывавших всякого своим сакральным и священным звоном. В этом заветном крае человек с хитрым умом и дарованным Богами талантом мог всего в один год превратиться из голодного и немытого бродяги в толстощёкого и щеголеватого хозяина жизни с армадой торговых судов, чей лес мачт закрывал линию горизонта, и грудой сокровищ, о которой не смел мечтать ни один из драконов, живое воплощение алчности. Эта сказочная молва ходила среди юных мечтателей-честолюбцев, живших за пределами высоких стен, над которыми возвышались путеводные маяки – золочёные шпили; тот же, кто приходил в сей дивный град, дабы испить из его полноводных рек, вместо сладкого нектара изобилия вкушал лишь соль из пролитых пота, крови и слёз.

Погруженные каждый в свои дурные размышления, члены отряда спустя безмолвную вечность добрались до постоялого двора «Золотой телец», считавшегося одним из лучших и самых дорогих мест в городе, где мог остановиться безродный, но богатый путник. Над высоким монументальным забором, чьи плиты украшали разнообразные сценки-барельефы, виднелась покатая черепичная крыша трёхэтажного здания, возведённого из жёлтого камня. На широком ухоженном дворе, правее здания гостиницы, стояла чистая конюшня на пару десятков лошадей, а рядом с ней в единой одиночной шеренге стояли вычурные экипажи постояльцев. Были там и приземистые бараки для прислуги, круглыми днями горбативших спины, чтобы поддерживать имя и репутацию постоялого двора, но внезапное убийство, совершенное в его стенах, в один день могло разрушить выдающийся результат всего их многолетнего труда.

В центре двора горело наспех разведённое кострище, освещавшие своим пламенем четырёх рядовых стражей и стоявшего между ними офицера. Как и у Хромоса, из его шлема выступал такой же, как и у капитана, гребень, вот только был он кроваво-красным, в цвет плаща, закрывавшего его могучую спину. Это был цвет самого надёжного щита и острого меча города – цвет начальника городской стражи. Его звали Хéйндир Уонлинг, и он уже успел разменять шестой десяток; его некогда чёрные как смоль волосы покрывал коварный иней седины, но несмотря на это его фигура всё продолжала излучать ауру силы и жизни. Родом он был с далёких и суровых Северных Островов, и, как у большинства его земляков, лицо северянина было прямоугольным с высокими скулами. Он был обладателем крепкой угловатой челюстью и средних размеров рта с узкими светлыми губами. На чутка приплюснутом и смотрящем немного влево носу виднелась характерная горбинка, оставшаяся после одной из драк, коих в его бурной молодости было несчётное количество. Да и вообще, почти всё его тело покрывали неровные узоры заживших ран, которые он с гордостью носил вместо орденов и медалей. Истинному воину были ни к чему блестящие и крикливые побрякушки. Но самой заметной и выразительной его чертой были светло-карие глаза, которые порой казались тёмно-оранжевыми. Они были ясными и бодрыми, в них ещё сохранялся огонёк юношеского задора и азарта, которые у большинства людей исчезают вместе с отжитыми годами. Однако в тот недобрый вечер живое пламя было потушено мёртвыми водами скверных мыслей.

– Приветствую и благодарю вас, капитан, что вы присоединились к нам посреди ночи, – сказал Хейндир, когда отряд Хромоса ступил на освещённую пламенем землю.

– И я приветствую вас, господин Уонлинг, – ответил капитан, протянув начальнику руку. Хейндир ухватил предложенное предплечье, крепко сжав его толстыми пальцами. Капитан ответил тем же. – Мне доложили, что у вас здесь обнаружили мёртвого купца. Это так?

– Да, как-то, – негромко сказал Хейндир, обернувшись в сторону одного из окон на третьем этаже. – Рассказывать ничего не буду, проще тебе самому сперва всё увидеть, так что идём.

Капитан со своим командиром направились к парадному входу в здание гостиницы, оставив семеро стражей ожидать их возвращения на улице. Поднявшись по короткой и широкой лестнице, они встали перед большими резными дверьми из красного лакированного дерева. Мелкая и искусная резьба изображала две выпуклые бычьи головы по одной на каждой из дверных створок, а вместо ручек были приспособлены вставленные в деревянные ноздри отполированные латунные кольца. Сразу за порогом их встретил наборный паркет из разноцветных сортов дерева, который обошёлся прошлому хозяину в значительную сумму и по которому было даже как-то жалко и неудобно ходить, ввиду его невероятной красоты. Главная зала постоялого двора, она же исполняла роль парадной, была обставлена роскошно и со вкусом, преимущественно в бардовых и золотых тонах. На дорогих, сверкающих лаком скамьях лежали мягкие подушки с бахромой, а их поверхности были расшиты изображениями цветов и животных. На столах стояли подсвечники в форме дракончиков, державших в своих когтистых лапах горящие свечи. В расписных вазах покоились свежие цветы, от которых исходил тонкий аромат, заполнявший собой всё пространство. Эта зала уже многие годы впечатляла своих гостей, чувствовавших себя дорогим и любимым гостем во дворце у до неприличия расточительного герцога или графа.

На одном из диванов сидела пара человек. Это были старик в опрятном дворянском костюме, с зализанными назад жидкими волосами, и худощавый, болезненно бледный мужчина, с мутными очками на остром носу. Тощий всячески успокаивал седовласого и смог добиться в этом значительных результатов, но с появлением стражей старика всего передёрнуло, он резко вскочил и, спотыкаясь чуть ли не на каждом шагу, помчался к Хейндиру.

– Н-ну что? Теперь-то вы заб-б-берёте тело? – выпалил он, почти уткнувшись носом в чешую доспеха.

– Прошу прощения, господин управляющий, но нам надо ещё раз взглянуть на комнату, перед тем как выносить от туда мертвеца, – вежливо, но бескомпромиссно ответил Хейндир, пока Хромос снимал шлем с взмокшей головы.

– Да-а сколько можно! – хозяина постоялого двора мелко трясло, а его беспокойные пальцы сцепились друг с другом и извивались как клубок червей. – Я хочу, чтобы вы ка-как можно скоре-рее закончили! Из-за этого мо-мои гости могут захотеть съехать…

– Не волнуйтесь, мы обо всём позаботимся, а теперь верните мне ключ.

– Да, да. Вот, держите, – хозяин сунул дрожащую руку в карман и передал Хейндиру ключ, к которому была привязана бирка с надписью красными чернилами «№303». – Не пу-пускайте туда постояльцев. Они не должны…

– Вам не стоит об этом беспокоиться, мы никого и близко не подпустим, – ответил Хейндир, вытаскивая железку из судорожно сжатых пальцев. – Капитан Нейдуэн, доктор Зельд, прошу, идёмте за мной.

После этих слов хозяин гостиницы, которого к слову звали Эдвис, сжал губы и, теребя пуговицы на своём камзоле, ушёл на кухню успокаивать расхлябанные нервы, а бледный доктор лениво поднялся с дивана и неспешно пошёл вслед за Хромосом и Хейндиром, которые уже поднимались по лестнице, расположенной в дальнем конце зала. Пройдя два лестничных пролёта, они вышли на этаж с самыми лучшими и, несомненно, с самыми дорогими комнатами в гостинице. Вдоль коридора были выстланы роскошные ковры, купленные на рынке у торговцев из южных стран. Тамошние традиции диктовали снимать свои сапоги и портянки, чтобы не запачкать ткани уличной грязью и ощутить кожей стоп её нежный ворс, но в этой части света таких обычаев не было, и произведение древнего ремесла топтал кто хотел и как хотел. На голубом потолке, среди нарисованных белых облаков парили гордые орлы, широко раскинув свои могучие крылья. Всего дверей на этаже было шесть, по три с каждой стороны. Комната под номером «303» была дальней левой.

– Простите, доктор, – заговорил приостановившийся капитан, – я о вас никогда прежде не слышал и хотел бы спросить, что вас привело сюда в этот вечер?

– Я лечу господина Эдвиса, настойки продаю, пиявок иногда ставлю, у него слишком много чёрной желчи выделяется, а от того и нервишки шальные. Как нашли тело, так он позвал не только за вами, но и за мной, видимо думал, что бедняге можно ещё было помочь, но, увы, я – лекарь, а не чудотворец.

– Зельд уже дважды осматривал тело, внимательно изучил раны и остался здесь из своего желания помочь, так что можешь задавать ему любые вопросы, – доктор одобрительно кивнул и поправил съехавшие очки. Хейндир подошёл ближе к капитану и перешёл на полушёпот. – Случай здесь явно непростой, а потому я хочу, чтобы ты внимательно осмотрел каждый угол и нашёл зацепки на того подонка, что сотворил всё это.

Получив безмолвное подтверждение, Хейндир вставил ключ в замочную скважину и дважды провернул. Механизм протяжно лязгнул, дважды щёлкнул, и из приоткрывшейся двери потянуло характерным запахом запёкшейся крови, которым вечно несёт со скотобоен. Северянин снял с настенного канделябра зажженную свечу и шагнул в душный мрак комнаты. Хромос шагнул следом и увидел в свете пламени носы пары алых сапог, смотревших в потолок. Хейндир прошёлся по периметру комнаты, поджигая расставленные тут и там свечи, и с каждым новым язычком пламени Хромосу открывался кусочек одной общей, бросавшей в дрожь картины. Теперь он видел не только распластавшееся на полу и измазанное в крови тело, но и чудовищный кавардак, охвативший комнату. Всюду валялись листы бумаги и пергамента, испещрённые чёрными строками чернил, ящики столов были выдернуты, а их немногочисленное содержимое разбросано по сторонам, каждая подушка и обивка на стульях и длинной софе была вспорота и выпотрошена, как рыбьи туши; пышные сугробы перьев разлетались под ногами и вновь оседали в белёсом море.

Когда последняя свеча была зажжена, Хейндир уселся в надрезанное кресло и снял с уставшей головы шлем и поставил его на стол рядом с синим капитанским собратом. Тем временем Хромос неспешно обходил мертвеца, стараясь не наступать на раскинутые в стороны руки и кровавые подтёки, расползшиеся в стороны на манер щупалец спрута. Мужчина был одет в кафтан из золотистого дамаста рисунком из диагональных полос, менявших свой блеск и цвет при смене угла зрения. Сверху одеяние было разрезано и окрашено в тёмно-бардовый цвет засыхающей крови. От левого плеча до правого и вниз к солнечному сплетению кожа была срезана. Багряные струны мускулов и морщинистые кусочки жёлтого жира засыхали и темнели на воздухе, пропитывая его запахом сырого железа. В центре оголённой грудины зияла небольшая угловатая дыра, уходившая вглубь, к навеки остановившемуся сердцу.

На бледном и холодном лице покойника вместо глаз зияли два чернеющих колодца, от чьих краёв тянулись высохшие струи кровавых слёз. Одни из них стекли вдоль висков, а прочие затекли в бороду, пропитав волосы и слепив их в уродливые клочья. По спине Хромоса пробежал мерзкий холодок. Идя по кругу, он ощущал на себе внимательную слежку разорванных глаз, чей призрачный взор одновременно манил, приковывал к себе, и вызывал нарастающее чувство паники, отвращения и погружал смотрящего в гибельное забвение. Капитан усилием воли разорвал контакт и уставился в танцующее на кончике фитиля пламя, чтобы стряхнуть с себя дьявольское наваждение, но, увы, оно никуда не делось, а только малость ослабло. Тут он понял скрытую суть тех обрывочных фраз, что сказал старшина, – от тела исходило нечто дьявольское и потустороннее.

– Кто он такой? – спросил капитан, взглянув на Хейндира.

– Его зовут Киданс Вольфуд, по словам хозяина, – он заезжий торговец, и больше он про него ничего не знает. Ни откуда он, ни зачем приехал в город. Видимо мертвец ещё при жизни был не особо болтливым.

– А давно его убили? – задал вопрос Хромос, но в ответ командующий кивнул впавшему в короткую спячку Зельду; доктор тут же ожил и подскочил к трупу.

– Могу вас заверить, что смерть наступила около трёх-четырёх часов назад, он как раз сейчас должен начинать коченеть.

– Хм, понятно. Ему нанесли смертельную рану в сердце, а кожу, видимо сняли уже после, иначе бы его вопли были слышны во всём квартале.

– Вы ошибаетесь, капитан, – возразил ему Зельд с довольной ухмылочкой и вновь поправил съехавшие очки. – Он умер не от удара в сердце, а несколько раньше. Подойдите вот сюда и нагнитесь.

Доктор присел на корточки около макушки покойника, осторожно взялся за виски, а затем повернул голову набок. Хромос увидел, что у самого основания черепа была ещё одна рана, один в один похожая на дыру в груди.

– Вот она, – самое первое ранение. Удар был нанесён со спины и, должен признать, с поразительной точностью. Лезвие прошло между первым позвонком и черепом, перерезав нервы и отсоединив мозг ото всего остального тела. Смерть мгновенная и безболезненная!

– А каким оружием били? – поинтересовался капитан, разглядывая рану.

– Здесь края мягкие и плохо держат форму, но вот грудину ему точно пробили стилетом или чем-то подобным с узким и толстым клинком. Так что я склонен предполагать, что в затылок вонзили тоже его.

– Стилет. Его можно легко спрятать под одеждой, да так, что никто и не заметит, – Хромос встал и отошёл от тела. – Если первый удар был нанесён в спину, то убийца должен был прятаться в номере и нанести удар внезапно, либо он пришел вместе с купцом, а потом подло атаковал. Ты не знаешь, был ли ещё кто-то с ним?

– Нет, Эдвис сказал, что он пришёл один, и до этого к нему не приходило гостей.

– Но не мог же он сам себя так покромсать? Значит, кто-то да должен был поджидать его в апартаментах.

– Верно, только вот ключа от этой двери всего два. Один выдаётся постояльцу, а второй у хозяина где-то припрятан. Окна все были закрыты, да и этаж третий, залезть не так уж и просто.

– Может тогда он использовал магию, чтобы проникнуть внутрь? Открытие врат в обе стороны привлекло бы всеобщее внимание, да к тому же легко ошибиться на пару десятков локтей и попасть в совсем другую комнату, но всё же… Это бы объяснило, почему никто не видел, как убийца проник, а потом ушёл незамеченным. Вы делали проверку на магию?

– Ага, но она ничего не дала. Вот, сам посмотри, – Хейндир достал из-за пазухи серый шестигранный камень размером с ладонь. На его отполированных гранях были выгравированы руны, способные улавливать магическую энергию, которая оставалась в воздухе после применения заклятий. Символы по бокам должны были указать на использование магии стихий, если загоралась верхняя руна, то в данном месте использовали тайную магию, а большая руна на нижней части возвещала о присутствии некромантов. Хейндир провернул камень в руке, показывая, что ни одна из рун и не думала зажигаться. – Наш убийца либо не обладает магическими способностями, либо крайне умело скрывает их. Впрочем, что так, что эдак он явно не простой человек.

– Ха, раз уж ты так говоришь, то он должен быть действительно выдающимся подонком. Может и без магии, но он как-то же смог проникнуть в комнату. Ни через дверь, ни через окна… тогда. – Хромос стал оглядывать помещение, в поисках возможных лазеек, пока его взгляд не остановился на камине, немного выдававшегося из стены. Капитан взял свечу, оставленную Хейндиром на столе и, перешагнув через руку мертвеца, подошёл к очагу.

Камин был небольшим, но его размер идеально подходил, чтобы обогреть пару комнат и не дать гостям замерзнуть долгой зимней ночью. Капитан припал на одно колено и присмотрелся к белой золе, оставшейся на его дне. Среди мелких угольков, смешанных с пеплом, он увидел пару следов, оставленных чьими-то башмаками. Они были немного меньше тех следов, которые бы оставили сапоги взрослого мужчины, но точно не принадлежали ребёнку или женщине. Хромос почувствовал что-то странное в воздухе. Среди запахов старой копоти и углей чувствовалась еле уловимая тошнотворная вонь, напоминавшая запах пузырей всплывающих со дна древнего болота. Фыркнув носом, капитан наклонился ещё ниже и, развернувшись, засунул голову и плечи в камин чтобы посмотреть наверх. Топка быстро сужалась и переходила в дымоход, который хотя и шёл строго прямо, но был слишком узок, чтобы мужчина мог протиснуться сквозь него, будь он хоть трижды гимнастом и акробатом. Хромос, рискуя залить себе горячим воском лицо, поднёс свечу ближе к отверстию, и в свете пламени он увидел, что нагар со стенок трубы был частично стёрт.

Выбравшись из камина и встав в полный рост, капитан Нейдуэн призадумался. Раз следы на стенках дымохода были свежими, то убийца проник в комнату через узкий каменный тоннель, но для этого комплекция преступника должна была соответствовать телосложению десятилетнего ребёнка. Убийца точно не принадлежал к расе гномов; они и были низкими, но в то же время слишком коренастыми, широкоплечими и гибкими как сухой брус из дуба.

Капитан посмотрел на труп Вольфуда, разглядывая уже не раны, а оценивая его в целом. Он был высоким и статным мужчиной с высоким лбом и крупными кистями рук. На первый взгляд он выглядел вполне типичным купцом, но чем дольше Хромос всматривался в его очертания, тем больше подмечал отличий, которые все говорили только об одном – Киданс Вольфуд был слишком хорошо развит в физическом плане для человека, чьими трудовыми органами были язык и мозг. Большинство купцов на ощупь были пухлыми или тощими, но плечо этого купца оказалось весьма мясистым и своей толщиной заметно превосходило плечи стоявшего над ним солдата, посвящавшего львиную долю своего времени тренировкам.

– И всё-таки это сделал взрослый мужчина, – думал капитан, рисуя в воображение последовательные картинки. – Первая рана нанесена довольно высоко, к тому же сильной и чрезвычайно умелой рукой. Чёрт, как же он тогда пролез через этот дымоход? Впрочем, сейчас надо бы понять, зачем убийца устроил этот бардак. Он что-то искал. Может…

– Ты что-то нашёл? – басистым голосом Хейндир прервал ход его мыслей.

– Да, в камине есть следы ног и сажа местами стёрта. Возможно, убийца проник внутрь через него.

– А там не слишком узко? Камин вроде небольшой, так что и труба не должна быть настолько широкой.

– Ты прав, там действительно маловато места. Мне самому слабо вериться в подобное, но следы говорят обратное. Но сейчас важнее понять, кем был этот купец и зачем его убили. Стоит здесь всё обыскать.

С этими словами Хромос подошёл к телу и, стараясь не измазаться в крови, запустил руку под кафтан, но во внутренних карманах одежды ничего не нашлось, ни ключей, ни писем, ни кошелька. Если они и были, то убийца забрал их себе.

– Раз он забрал кошель, то и драгоценности мог подрезать.

Подумав об этом, капитан поочерёдно осмотрел все скрюченные пальцы мертвеца, но ни на одном из них не было ни колец, ни следов от них. На шее тоже не было следов от цепочек, амулетов или украшений, что тоже было весьма необычно для представителя купеческого сословия, привыкшего демонстрировать своё благосостояние всем прохожим. На теле новых мест для досмотра не было, и Хромос взял у себя из-под ног несколько бумажек и пригляделся к ним. Испачканные в крови листы оказались торговыми расписками, согласно которым Киданс ещё несколько месяцев назад покупал продовольствие, достаточное, чтобы прокормить маленькую деревню. Это не показалось ему чем-то особо важным, и капитан, положив их на край стола, пошёл осматривать комнату дальше.

Интерьер гостиничного номера был выдержан в тёмно-синих тонах, отчего казалось, что постоялец погружался на морское дно. На гладких синих стенах были нарисованы золотые рыбины и раковины морских моллюсков. Темные реечные ставни закрывали пару окон и были заперты на увесистые железные крючья. На одной из них капитан заметил черный отпечаток, оставленный испачканными в саже руками, – ещё одно доказательство того, что убийца всё же пролез через закоптелую трубу.

– Видимо он выжидал возвращения купца и смотрел во двор, чтобы знать, когда тот появится. Или же проверял, свободен ли путь к отступлению

Хромос выглянул через одну из многочисленных щелей и увидел пятачок света, на котором всё так же ютились в ожидании подчинённые. Если бы не сгустившаяся ночная темень, то весь двор и прилегавшая к нему улица были бы у него как на ладони. Хоть Хейндир и сказал, что все окна были надёжно закрыты изнутри, он всё равно проверил крючки и состояние досок между створками, не пытались ли их вскрыть ножом, но нет. После завершения осмотра капитан заметил в дальней части комнаты прикрытую дверь, прежде прятавшуюся от его глаз в тени.

– А что за той дверью? – спросил он у Хейндира.

– Там спальня, и в ней такой же беспорядок, как и тут. Убийца перевернул и сломал всё, что только смог.

– Может хоть там повезёт больше, и на полу найдётся бумажка с чистосердечным признанием, – Хромос отодрал прилипшую к столу свечу и пошёл к спальне.

У двери капитан замедлил шаг и протянул вперёд руку, освещая тёмную комнату слабым, трепещущим пламенем. Если гостиную лишь припорошило снежком, то спальню замело бураном из перьев, вырвавшийся из толстого матраса двухпольной кровати. На полу валялась одежда, выброшенная из распахнутого настежь шкафа. В гардеробе Киданса можно было найти одёжку для любой погоды и климатической полосы, будь то палящий зной пустыни или морозный ветер в высоких горах. Такое снаряжение должен был иметь при себе каждый охотник за монетой, готовый по велению судьбы и броситься за своей удачей на другой конец света. Хромос обошёл кровать, наступив на рукав плотной коричневой куртки, и прошёл в угол комнаты, где лежал дорожный мешок. Поставив свечу на высокую тумбу, капитан поднял сумку и запустил в неё руку. На её дне он нашёл один единственный затёртый платок и какие-то крошки, оставшиеся от обитавших там когда-то сухарей.

Недовольно цыкнув языком, капитан Нейдуэн бросил пустой мешок обратно в угол и был готов покинуть спальню, но внезапно его нога ударилась обо что-то. Угловатый предмет пролетел с полкомнаты, поднимая в воздух след из лёгких перьев, и со звонким стуком врезался в основание комода. Капитан прошёл по траектории полёта и увидел, что на полу лежал кусок необыкновенного металла размером чуть меньше кулака. Железка имела ровные грани, но неправильную форму, точно её откололи от чего-то большего. Своим видом она походила на обычную сталь, но была гораздо легче, а когда страж вертел её у свечи, то её поверхность тихо переливалась всеми цветами радуги. Никогда прежде ему не доводилось видеть подобного металла или сплава.

– Хейнд, взгляни ка на это, – сказал капитан, вернувшись в гостиную.

– На что? – Хейндир обернулся и увидел кусок металла в протянутой ему руке. – Дай-ка его сюда.

Хейндир взял железку и покачал рукой, прикидывая вес, а затем попробовал оцарапать его о край доспеха, но металл оказался твёрдым, и на нём не осталось и следа. После этого начальник стражи начал медленно вертеть железку, всматриваясь в её загадочные переливы..

– Знаешь, что это за металл? – спросил Хромос, не дожидаясь, пока его командир сам заговорит.

– Нет, не могу сказать.

– Эх, зараза. Вряд ли он дорогой, иначе убийца и его бы прихватил, – капитан тяжело вздохнул и ещё раз окинул взглядом комнату. – Не думаю, что я смогу здесь ещё хоть что-то найти, так что… ах, да, чуть не забыл. Кто и как нашёл тело, если двери были закрыты?

– Хозяин рассказал, что к убитому приходил гном-курьер, но после того, как купец не открыл ему на стук и крики, посыльный доложил об этом Эдвису. Они обошли все другие номера, вдруг он у кого-то сидел пьяным в дрова, но не нашли и решили отпереть дверь.

– А где сейчас этот гном?

– Говорят, что ушёл, не дожидаясь, пока купца найдут. Видимо куда-то сильно торопился.

– Надо бы тогда найти этого гнома, а то уж слишком подозрительно выходит. Хотя, гном, конечно, низковат будет, чтобы достать стилетом до шеи. Ему бы пришлось сперва повалить Киданса, затем завязалась бы борьба и он бы не смог столь ювелирно вонзить клинок, либо же ему пришлось бы табурет подставлять и влезать на него. Вряд ли купец сам сидел в момент нападения, так как он непременно бы услышал скрип дверных петель, если до этого не заперся изнутри, и тяжёлую гномью поступь. Заметил бы его и обязательно встал, чтобы встретить и выпроводить вон. С другой стороны, встреча могла быть запланированной, и Вольфуд, встретив гостя, завёл с ним беседу, и, если предположить, что сам он сидел в этом кресле, – Хромос пригляделся к предмету мебели, на котором сидел командующий, – нет, спинка слишком высокая и шея защищена от удара.

– Тут ты прав, – Хейндир призадумался и после паузы продолжил. – Хромос, я помню, что сам дал тебе следующие дни под отдых, но ты и сам видишь, что дело здесь явно не чисто, и мне как никогда прежде нужна твоя помощь. Поэтому прошу тебя не оставлять службу и лично заняться поисками этого гнома и убийцы.

– Раз сам господин Уонлинг меня об этом просит, то я не смею отказаться. Стоит больше узнать о гноме, иначе мы его вплоть до самой зимы разыскивать будем.

– За подробностями можешь обратиться к Эдвису. Он его вроде неплохо запомнил, но из-за волнения несколько путается. Пощади его и будь помягче.

– Разумеется. Как найду гнома, тотчас доложусь. Если на этом всё, то разрешите идти.

– Буду ждать вестей, и, Хромос, когда будешь выходить из гостиницы, скажи ребятам, чтобы пришли выносить тело и вещи. Мы с доктором Зельдом посидим пока тут.

– Так точно. До свидания, командир, доктор, – Хромос пожал протянутые руки, взял свой шлем со стола и вышел из комнаты. Закрыв дверь за спиной, капитан огляделся по сторонам и, удостоверившись, что никого рядом не было, протяжно выдохнул. Не только обременённый горьким опытом разум, но и шестое чувство недвусмысленно подсказывали, что это был далеко не последний мертвец и что капитану предстояло вновь обменяться взглядами с опустевшими глазницами.

Мысленно распрощавшись со своими выходными и спокойным сном, капитан прошёл вдоль коридора и спустился по лестнице обратно на первый этаж, где его ожидал Эдвис. Он сидел на диване вместе со своей пышной женой, которая была одета в свободный халат с цветочным узором. Когда Хромос подошёл ближе, то старик шепнул что-то на ухо своей женщине, и она, погладив его по руке, встала и ушла в другую комнату, оставив мужчин наедине.

– Ну, что вы там закончили? – нетерпеливо спросил Эдвис, до того, как капитан уселся на противоположный диван.

– Да, почти закончили, сейчас собираемся выносить тело и вещи покойного. Вам нужно будет дать небольшую расписку о согласии на конфискацию.

– Да, хорошо, только прошу, постарайтесь, чтобы никто не видел, как вы несёте его по коридору. Если для этого понадобиться завернуть его во что-нибудь, то я готов выдать под это дело свои простони. Пусть они испачкаются в крови, можете их потом выкинуть, мне не их жалко, только прошу, умоляю вас сделать всё по-тихому, – от волнения Эдвис тараторил и спотыкался в словах.

– Можете так сильно не упрашивать, мы понимаем, что вы не хотите паники среди своих постояльцев.

– Л-ладно, – уже более спокойно ответил Эдвис, хотя его руки всё продолжали маниакально тереться друг о друга. – Так чего же вы ждёте?

– Перед тем как мы уберем тело, я хочу задать вам пару вопросов.

– Вот как, – снова разволновался Эдвис. – Тогда давайте бы-ыстре, что вы хотите у меня узнать?

– Что вы знаете об убитом?

– Его зовут Киданс Вольфуд, заселился к нам вчера днём, откуда прибыл, он не говорил, но назвался купцом и сказал, что в городе по делам. На этом всё.

– Всё? – недоумевающе спросил Хромос.

– Да, всё, – сказал Эдвис и размашисто кинул.

– Вы его ни о чём больше не расспрашивали?

– Ну, он был не очень разговорчивым, но зато спокойным, вежливым и показался мне человеком приличным, поэтому я и не хотел его излишне беспокоить.

– Вот как. А он не говорил о своей принадлежности к торговой гильдии?

– Нет, ничего такого я от него не слышал. К тому же он прибыл совсем один, без спутников и охраны, – Эдвис задумчиво почесал свой затылок. – Почти все наши постояльцы бояться путешествовать без телохранителей, поэтому у нас есть и простенькие номера для охраны и прислуги. Я сам удивился, что он был совершенно один.

– Это действительно необычно, а на каком языке он говорил?

– На нашем, эрсумском, и довольно чисто, почти без акцента. Но он точно не из этих земель, это я могу вам уверено сказать, на это глаз у меня намётан.

– Понятно. А что он сегодня делал до того, как вы нашли его мёртвым?

– Рано утром он ушёл куда-то, он вообще здесь мало времени проводил, всё делами своими занимался. Вернулся он один… на закате. Мы спустились в хранилище, и там он оставил какие-то вещи, а потом…

– Постойте, – прервал его Хромос. – Вы сказали хранилище?

– Да, хранилище, оно у нас в подвале. Там для гостей стоит шкаф с железными дверцами, в котором они могут спрятать свои ценные вещи и не волноваться за них.

– А можно посмотреть, что там лежит?

– Я вас туда сейчас же отведу, но нужен ключ, а он должен быть у господина Вольфуда.

– Я только что обыскал его тело, и у него не было при себе никаких ключей.

– Значит его забрали… Ой не хорошо, не хорошо…

– Если он сейчас в руках убийцы, то вам стоит лучше охранять этот самый подвал и шкаф. Существует ли способ открыть его без ключа? Там может лежать нечто важное для дела.

– Да, я могу пригласить мастера, что сделал эти замки. Он – единственный, кто сможет открыть дверцу, не разворотив всё остальное.

– Как скоро он сможет прийти? Желательно с этим не затягивать.

– Я, конечно, объясню ему всю важность и срочность дела, но раньше обеда завтрашнего дня он точно не прибудет.

– Ладно, тогда я вернусь к вам завтра и буду ждать его столько, сколько потребуется. Так что же случилось после того, как он оставил свои вещи в хранилище?

– Ну, затем он поднялся к себе и больше живым я его не видел.

– Вот как. А что насчёт гнома, пришедшего к нему?

– Да, да, приходил к нему один, назвался посыльным из Дун Гарада и тыкал мне в лицо бляху с гербом, говорил, чтобы я не лез не в своё дело и пропустил его к господину Вульфуду. Жуткий грубиян.

– Помните, как он выглядел? Хотя бы в общих чертах описать его можете?

– Я, да… помню. Он был одет в тёмно-серую одежду посыльного банка, так что он точно не проходимец какой-то, а их рабочий. Молодой, резкий и наглый. Эх, ка бы его описать… я в гномах плохо разбираюсь, для меня они весьма похожи, но у этого были бритые виски, а борода рыжая и заплетена на несколько кос. Имени он, кажется, не называл или… не помню.

– Не волнуйтесь, даже это уже упростит нам поиски. Но как вы думаете, мог ли это он убить Киданса?

– Он? Нет… нет, думаю… что точно нет. Он поднялся совсем ненадолго, а потом сбежал вниз и заявил мне, что я наврал ему, и купец был не у себя, а потом он убежал. За это время он просто бы не успел устроить такой беспорядок. Я удивился его словам и пошёл проверить, не случилось ли чего с господином Вольфудом, но мне никто не ответил. Я точно помнил, что он не спускался в главную залу, так что я отправил слуг обойти все номера, не сидел ли он у кого-то ещё, но его нигде не нашли. Только тогда я достал свои запасные ключи и пошёл открывать дверь. Когда я открыл дверь, то увидел… вы сами знаете, что там…

– Хорошо, но скажите, кто-нибудь из постояльцев жаловался на шум из номера?

– Нет, не было такого. Но у нас стены толстые, каменные, сделанные на века, потому сквозь них довольно сложно услышать, что происходит в соседней комнате, но если бы убитый закричал, то мы бы наверняка это услышали.

– Значит, всё произошло мгновенно. Чёрт… ладно, спасибо за ваши ответы; на этом всё. Ожидайте меня к обеду и, если мастер всё же прибудет раньше чем я, то ни за что не открывайте хранилище сами. Там вполне может лежать что-то опасное.

– Д-да, конечно, мы непременно дождёмся вас, – почти поклялся Эдвис, неосознанно положив руку на беспокойное сердце.

– Прекрасно, тогда я пойду, а вы… поспите хорошенько и, если вспомните ещё что-то про этого купца, то завтра расскажите мне.

– Да, я постараюсь. До свидания, капитан, – сказал Эдвис, когда Хромос поднялся с дивана.

– Добрый вам ночи, господин Эдвис, – ответил капитан и пожал протянутую руку, ощущая, как она мелко тряслась от пережитых потрясений. Отпустив кисть, капитан развернулся и пошёл в сторону парадной двери, а хозяин гостиницы сел обратно на диван и нервно забарабанил пальцами о колено.

Во дворе по-прежнему горел костёр, и столпившиеся вокруг него стражи подбрасывали увесистые поленья в прожорливое пламя, поднимая в воздух столпы искр. Разговоры у них совершенно не клеились, а потому они были рады увидеть выходящего из гостиницы капитана. Наконец-то они оставят это мрачное место и вернутся за надёжные стены тёплой Крепости.

– Внимание, – твердым и уверенным голос начал Хромос. – Командующий Уонлинг приказал готовиться к отбытию, четверо из вас должны подняться наверх и собрать все вещи и вынести их во двор вместе с телом усопшего. Хозяин обещал выдать вам тряпки, в которые вы замотаете тело. Остальные – принимайте и сторожите груз.

– Так точно, капитан, – слаженно, но не очень громко ответили стражи.

– У вас ведь есть на чём увозить тело?

– Да, вон наша повозка стоит, а лошади в конюшне, – сказал один из солдат, указывая в сторону пустой телеги, замешавшейся среди набитых грузом экипажей.

– Отлично, можете запрягать.

– Есть, – ответили стражи, и каждый побежал выполнять свою часть работы, но один остался стоять на месте.

– Простите, капитан, а вы с нами не поедете?

– Нет, я переночую у себя на квартире.

– Может, вы тогда одну лошадь возьмёте?

– Нет нужды. Живу я недалеко, а искать в ночи, куда бы пристроить голодную кобылу, мне лень. Если привяжу её рядом с домом, то до рассвета её успеют дважды украсть и перепродать.

– Ясно, простите, что задержал вас, – с этими словами стражник виновато наклонил голову, но Хромос тут же прервал его.

– Не страшно, главное – заберите из той комнаты всё, что сможете, вплоть до единого листочка.

– Так точно, капитан, – стражник ещё раз коротко поклонился и побежал в сторону конюшни.

Хромос посмотрел на окно третьего этажа, в котором всё ещё горел свет, а потом перевёл свой взгляд на крышу, над которой виднелись чёрные верхушки печных труб. Если улики не врали и убийца всё же пролез в номер через дымоход, то до того ему бы пришлось подняться на крышу здания, карабкаясь прямо по стене, и вряд ли он смог бы остался ни кем не замеченным. Разглядывать что-либо в ночи было трудно, а Хромос уже ощущал гнёт накопившейся усталости и выпитого эля, поэтому-то он решил изучить здание на следующий день, когда вернётся.

Шагнув во тьму, капитан неспешно побрёл по мрачным городским улицам, полагаясь скорее на память, чем на зрение. Временами он любил пройтись в одиночку по ночному городу, когда с его улиц исчезают все прохожие, а луна, окружённая россыпью сверкающих звезд, проливает свой серебристый свет на гладь залива. В такие ночи капитан наслаждался своим уединением, ощущая себя абсолютно свободным от чего либо, даже от самого себя, но эта ночь не была такой. Опустевший город был пропитан гнетущим одиночеством, сводившим людей с ума. И тот, кто осмелился выйти в эту мрачную ночь из своего двора, чувствовал на себе леденящие взгляды из тёмных углов, где собрались все его страхи. Но Хромос не замечал на себе этих злобных глаз. Вся его беспокойная голова была погружена в мрачный омут гнетущих мыслей об убийстве.

Он пытался понять мотив преступления. Чаще всего купцы погибали в дороге от рук разбойников, желавших отобрать заработанное ими золото, но здесь было что-то иное. Была ли это месть, жажда лёгкой наживы или устранение конкурента?

– Если подумать, то его могли бы убить преступные главари, если он решил вести с ними дела, а после опрометчиво кинул их на деньги. Но в таком случае они бы поймали его где-нибудь на улице, затащили в безлюдное место, избили хорошенько и только потом прирезали. Вот так исхитряться не в их обычаях. Да и пробыл Киданс в городе всего-то пару дней и должен был бы сильно постараться, чтобы вот так вот вляпаться. Скорее всего, это кто-то неместный, но при этом настоящий профессионал своего дела – наёмный убийца, а не случайный дилетант.

Но кто же тогда его наниматель? И как долго он преследовал Киданса? Почему же не убил его в дороге, где всё было бы стократ легче? Если это был заказ или месть, то уже завтра убийца покинет город и новых смертей больше не будет. Да и к тому же зачем он срезал с груди кожу и забрал её с собой, я ведь не нашёл её рядом с телом. У него было там родимое пятно и это доказательство сделанной работы? Но в таких случаях принято приносить отрезанную голову, ведь без куска кожи жить ещё можно, а вот без тыквы на плечах уже никак не получится.

Конечно, ублюдок мог забрать её и для иных целей. Может он один из тех охотников, что добывают человеческую кожу для чёрных рынков и изготовления пергамента проклятых гримуаров. Или же он из тех больных сволочей, что поклоняются тёмным богам, и он сам употребляет её в пищу, веря, что тем самым приобретает покровительство и могущество своего обожаемого божка. Но и в этих случая он бы строил засады у большаков или ловил в лесу девиц, ушедших по ягоды и грибы. Так меньше шансов быть пойманным над растерзанной жертвой. Нет… всё не то… всё… не то…

Среди лёгкого тумана, окутавшего сонные дома, показался свет. Навстречу Хромосу по улице шёл патрульный отряд стражей из четырёх человек. У двоих из них в руках были точно такие же пузатые фонари, как у тех солдат, что пришли за капитаном в трактир. Заметив отблески света на пластинках доспеха и синий гребень на шлеме, стражи сразу опознали одного из своих начальников, и, подойдя ближе, приветственно стукнули себя кулаками по нагрудникам. В ответ Хромос грузно кивнул и пошёл дальше.

Вскоре после этой небольшой встречи капитан оказался перед аккуратным двухэтажным зданием, с чистыми белыми стенами и коричневой крышей. На первом этаже располагалась лавка всевозможных специй и пряностей, привезённых с разных концов света, а на втором было две квартиры, в одной из которых жил владелец с семьёй, а вторую, поменьше, снимал Хромос. Многие дома в Лордэне имели схожую планировку. Нижние этажи были заняты различными лавками, мастерскими, цирюльнями и кабачками, а на последующих этажах проживали счастливые хозяева и менее везучие арендаторы.

К правой стене здания была пристроена деревянная лестница – единственный путь в квартиру. Не касаясь перил, Хромос поднялся по поскрипывавшим доскам и встал напротив узкой двери, укреплённой парой железных полос. Он снял с пояса небольшую связку ключей, быстро нашёл нужный, отпер замок и лёгким пинком открыл дверь. Прихожая, она же гостиная, столовая и кухня, была достаточно просторной и могла принять компанию весёлых друзей, если только им не приспичило бы потанцевать. Здесь была простецкая и малость покоцанная софа, стол с четырьмя стульями и пара шкафов со всякой домашней утварью, которой капитан почти никогда не пользовался, позволяя ей наращивать слои серой пыли. Перебрался он в эту квартиру чуть более полугода назад, и заглядывал в неё только во время своих выходных, а потому большую часть времени она пустовала и служила складом для личных вещей. Хромос был холост и детей не имел, так что особой нужды иметь собственное жильё у него не было, а платить ежемесячную ренту выходило дешевле. К тому же, если возникала необходимость, то он мог в один день собрать манатки и переехать на новое место, что прежде уже приходилось не раз совершать.

Пол во всей квартире был выложен плотно подогнанными сосновыми досками, залитых тёмным лаком, который за прошедшие года успел затереться и потерять былой блеск. Стены были голыми, так что можно было усесться и рассматривать каждый использованный при строительстве камень, если вам было больше нечем заняться. Чтобы комната не выглядела столь угрюмо, хозяин повесил на стене без окон небольшую картину неопознанного фрукта, желая таким образом сделать атмосферу более уютной и сторговать цену повыше. Однако живопись была настолько халтурной и нелепой, что вызывала стойкое желание продырявить её пальцем в паре тройке мест. Напротив входа, рядом с дверью, ведшей в спальню, прижимался к стене закоптелый камин.

Хромос покосился сперва на чёрное жерло, а потом медленно обвёл взглядом тёмную комнату, крутя шеей словно сова. Он был один. Тогда капитан закрыл за собой дверь на увесистый засов и прошёл в угол гостиной, где на комоде стоял глиняный кувшин без ручек и несколько деревянных чаш. Страж снял крышку с сосуда и осторожно налил себе воды. Делал он это почти не глядя, продолжая следить за пустым пространством вокруг себя. Наполнив чашу до краёв, капитан поднёс её к губам и начал неспешно пить, повернув голову боком и всё продолжая коситься по сторонам.

Вдоволь напившись, капитан поставил посуду обратно на комод и пошёл в спальню, но остановился у самой двери и уставился на камин, всё не дававший ему покоя. Он был ещё меньше и у́же того, что стоял в гостинице, и через него сумела бы протиснуться разве что кошка. Хромос понимал это, но не мог отделаться от навязчивых мыслей. Поддавшись уговорам внутреннего голоса, он подхватил один из стульев и, зайдя в спальню, закрыл дверь и подпёр под ручку двери спинку стула, уперев его ножки в пол.

Спальня была такой же простой, как и гостиная. Двумя вещами, выделявшими эту спальню среди прочих, были стойка для доспехов, стоявшая в углу, и меч в ножнах, подвешенный на толстый гвоздь над изголовьем кровати. Хромос подошёл к высокому платяному шкафу и осторожно приоткрыл дверцу, но обнаружил лишь свою повседневную одежду, да пару тёплых одеял, свёрнутых в рулоны. Закрыв дверцу, капитан почувствовал себя довольно глупо. Он поддался паранойе, которая зародилась в гостинице, и начал вести себя как ребёнок, наслушавшийся страшный историй перед сном. Капитан криво улыбнулся, посмеявшись над самим собой, и начал снимать с себя доспехи и аккуратно складывать их на стойку.

Раздевшись до плотно прилегавших к ногам льняных подштанников длинной до колена, Хромос приготовился мыслями ко сну и сел на край постели. Как и всегда, вложенный в ножны меч был поставлен рядом, с опорой гардой на прикроватную тумбу. Такую привычку – в любой ситуации держать оружие под рукой, ему внушили ещё в юношеские годы, а потому отказаться от неё было весьма затруднительно, да особо и незачем. Что же до того меча, что висел на стене? Это был старый полуторный меч его отца, которым капитан никогда не пользовался, но бережно хранил и регулярно ухаживал за ним, чтобы железо не съела ржавчина. Длина клинка, выплавленного из сплава стали с небольшой примесью мифрила, была тридцать семь с половиной дюймов, а само оно имело шестигранное сечение и почти параллельные кромки, резко переходящие в остриё. Этот меч был выкован в гномьих кузнях глубоко под горами, и его гарда была украшена вязью угловатых узоров. Длинную рукоять обтягивали переплетённые полоски тёмно-красной кожи, а на круглом навершии были нанесены два герба. Первый – герб гномьего клана, чей мастер выковал этот меч, а второй – герб рода Нейдуэн, по чьему заказу он и был изготовлен. Клинок был достаточно лёгок, чтобы запросто удерживать его в одной руке и без особых усилий наносить стремительные и частые удары.

Хрустнув шеей, капитан улёгся на спину, накрыл ноги тонким шерстяным одеялом без набивки и впервые за день полностью расслабился. Усталые глаза сами слиплись, и капитан тут же заснул.