Читать книгу Тени Лордэна - Александр Сергеевич Крюков - Страница 4

Огромные шестерни, впившись друг в друга чугунными клыками, тихо постанывали, а длинная стрелка часов медленно и незаметно, но неумолимо подкрадывалась к сверкающей позолотой цифре. Упитанные чайки беспечно парили на широко раскинутых крыльях, лишь изредка делая ленивый взмах и оглашая утренний город своими пронзительными криками. На чистом, голубом небе они выглядели белыми чёрточками, то слетавшимися в единое пятно, то разбегавшимися в разные стороны. Грозные тучи, что прошлой ночью застилали всю небесную сферу, уплыли далеко за горизонт, и теперь по небосклону медленно поднимался солнечный диск, окружённый ореолом своего ослепительного великолепия. Он начал свой путь на западе, вырвавшись из пенных вод океана, и с непоколебимой уверенностью двигался на восток, проливая свой теплый свет на черепичные крыши домов и подглядывая в щели оконных створок.

Лордэн стремительно оживал, приветствуя новый день, полный дел, забот и сделок. Владельцы лавок и магазинчиков не теряли ни единой минуты и внимательно проверяли каждую безделушку, которую собирались продать, и сдували пылинки со своих полок. На улицах вновь появлялись красочные вывески, расшитые флаги и расписанные доски, зазывавшие покупателей посетить того или иного торговца. Параллельно с этим по всему городу из остывших за ночь труб показывались первые клубы белого дыма. Он вился над крышами пекарен, где разбухали и покрывались хрустящей корочкой хлебные батоны и лепёхи, окутывал воздух возле многочисленных мастерских и кузен, но самый едкий и густой дым валил из жерл гномьих литейных, стоявших скопом в отдельной части города. В их недрах царили столь сильный жар и нестерпимая духота, что ни один человек или эльф не мог долго находится рядом, чтобы не почувствовать страшное недомогание. Измазанные в угольной пыли руки размахивали столь же чёрными лопатами, огромные меха раздувались и сжимались, поднимая вихри искр, чтобы вновь разогреть желудки плавильных печей и выпустить из их ртов раскалённые потоки жидкого металла.

Но все эти приготовления не шли ни в никакое сравнение с тем, что творилось в гигантском порту. Лес из сотни толстых и высоких мачт медленно колыхался на ласковых волнах, а среди его ветвей карабкались матросы, проверяя такелаж перед отправкой в новое плаванье. Боцманы покрикивали на подчинённых и всячески их подгоняли, не давая прохлаждаться, в то время как штурманы, наморщив лбы и отставив бутылки с вином и ромом подальше, прокладывали на картах пути чрез моря и океаны. Как только всё будет готово, то они отвяжут канаты от кнехтов и уплывут в далёкие края, а на их месте тут же пришвартуется новый корабль, полный заморских товаров и дивных редкостей.

И как во всякое прочее безмятежное утро на небольшую площадь перед городской ратушей шли женщины и дети, держа в своих руках вёдра и кувшины. Они подходили к широкому круглому фонтану и зачерпывали из него чистую прохладную воду, но мало кто сразу возвращался домой. Домохозяйки собирались в небольшие компашки и начинали перемывать косточки подружкам, которые занимались точно тем же, но по другую сторону мраморного бассейна, а встретившие своих друзей дети сваливали вёдра в кучу и придавались беззаботному веселью. Над собравшимися людьми возвышались четыре фигуры полуобнажённых девушек. Они стояли на гладких белых бортиках и держали в своих каменных руках кувшины, из которых текли бесконечные струи и звонко разбивались о водную гладь.

В миг, когда, часовая стрелка направила своё грозное острие на семёрку, башню проняла дрожь, механизм зарычал, словно разъярённый лев, и тяжёлый молот ударил по колокольной юбке; яркий и мелодичный звон прокатился по улочкам, дворам, оттолкнулся от стены серых скал и понёсся назад. Хромос открыл глаза и мученически посмотрел на потолок. Из-за военного воспитания, полученного в детстве, и долгих лет, проведённых на службе, у него появилась привычка, не позволявшая ему спать после семи часов. Каким бы он ни был усталым или сонным, был ли это праздник или выходной, он всегда просыпался ровно в семь часов, если его никто не разбудил раньше, и не мог снова заснуть, как бы того не желал.

Капитан оторвал голову от подушки, сбросил с себя тонкое одеяло, и сел на край кровати, поставив босые ноги на деревянный пол. Когда он протирал ладонями лицо, в его голове поочерёдно всплывали ясные образы прошлой ночи. Бардак, перья, следы сажи, кровь, – эти воспоминания не вызвали в нем каких-то особых чувств, но когда перед ним появились опустошённые глазницы и оголённые ребра, всё его нутро вздрогнуло и сжалось в путаный комок. На мгновение он вновь ощутил на своей коже этот липкий взгляд неморгающих глаз, пронзивших пространство и время. Хромосу прежде доводилось видеть десятки мёртвых и порой сильно обезображенных тел, но прежде никто из них не вызывал у него подобных наваждений и чувств.

Похлопав себя по худым, слегка впалым щекам так сильно, что на них выступил яркий румянец, Хромос встал с кровати и размашисто потянулся, разминая суставы спины и рук. Для разгона застоявшейся крови капитан с десяток раз присел, нарочито громко выдыхая воздух, упал отжаться на пол, затем подставил ноги ближе к рукам, оттолкнулся и встал головой вниз. Стоял он ровно и красиво, правда совсем недолго, практики не хватало. Завершив зарядку, Хромос с красным от прилившей крови лицом и барабанным боем сердца в ушах подошёл к шкафу и достал тёмно-жёлтую куртку из плотной ткани, светлую льняную рубаху с завязками у воротника и длинные штаны, сшитые из тонкой коричневой кожи. Как и всякий военный, оделся он быстро, без лишней возни и натянул высокие поношенные сапоги, стоявшие под углом кровати. Теперь оставалось только схватить кошель, в котором лежали две дюжины серебряников да пригоршня медяков, и помчаться на поиски завтрака.

Стул, всю ночь доблестно подпиравший дверь спальни, был возвращен на своё законное место у стола, а дубовый засов на входной двери был снят с петель и поставлен в угол. Капитан вышел на лестничную площадку и ощутил на своём лице тепло солнечных лучей и прохладу солёного морского бриза. Вдоволь насладившись блаженным утром, Хромос закрыл дверь на замок и, сунув ключи к кошельку, сбежал вниз по лестнице. Он никогда не ел и не готовил у себя дома. Чаще всего ему приходилось обедать в Крепости, где офицеров кормили вкусно и досыта, а в остальное время он питался в разбросанных по всему городу кабаках и тавернах, где за соответствующую плату могли приготовить сочное жаркое или запечённую рыбу. Вот и сейчас он направлялся в небольшой кабачок вблизи от дома.

На городских улочках было полно людей, торопившихся по своим делам, и Хромос, подхватывая общий ритм, начинал шагать шире и быстрее. Без уставной брони и меча он становился самым обычным и заурядным горожанином, которого нельзя было отличить от всех прочих молодых мужчин, не имевших такого же высокого и козырного положения. Разве что взгляд был пронзительнее, да рука тяжелее. Он шёл, проговаривая про себя распорядок дня и прикидывая самые короткие маршруты, когда мимо него пролетела шумная ватага ребятишек лет шести-восьми. Они наслаждались последними неделями лета, играя, купаясь в фонтанах и тайком срывая плоды в соседских садах. Беззаботность и радость детей пробудили воспоминания о давно минувших днях, когда капитан сам был маленьким и мог вот так же беззаботно веселиться. В свою очередь это напомнило ему об одном небольшом, но очень важном деле, до которого у него всё никак не доходили руки, и с шутливой ухмылкой Хромос продолжил свой путь.

Над дверью широкого одноэтажного здания с серой покатой крышей и стенами из тёмно-бордовых камней висела вывеска «Толстый Гусь» в форме упитанной домашней птицы с изогнутой шеей. Хромос вошёл в открытую настежь дверь и оказался в чисто убранной столовой, обставленной не по-городскому, а по-сельски. Выбеленные стены покрывали несколько грубоватые, но очень душевные рисунки, изображавшие полевые цветы и порхавших около них насекомых. За длинными столами сидели посетители и торопливо поглощали свои блюда. По утрам здесь было не слишком людно, но помещение было заполнено звуками довольного чавканья и прихлёбывания.

В дальнем углу, рядом с входом на кухню, стояла дородная черноволосая женщина с пышным бюстом и пухлыми ручками. Она была одета в свободное зелёное платье, доходившее до самого пола, и такого же цвета чепчик с жёлтой окантовкой. При рождении она получила имя – Малье́ра Куара́на, но все друзья и завсегдатые «Толстого Гуся» звали её Большой Ма́ли или просто «Мама», за её необъятное доброе сердце. Она всегда была любезна и внимательна к своим посетителям, могла выслушать их проблемы, приобнять и дать хороший совет, но не стоило её недооценивать. У неё были сильные, рабочие руки, и с помощью кухонной скалки или чугунной сковороды она могла парой взмахов усмирить любого хама и дебошира. Потому в «Толстом Гусе» всегда царила спокойная и дружелюбная атмосфера, и никто не решался устраивать драки, страшась отведать гнева хозяйки.

Хромос подошёл к ней, высказал свои гастрономические пожелания и ссыпал ей в руку семнадцать медных монет. Мали широко улыбнулась и отправилась распорядиться на кухню, в то время как страж спокойно присел на скамью у дальнего стола. В ожидании завтрака Хромос постукивал пальцами и о стол и временами поглядывал на забавного старикашку, сидевшего на противоположном краю стола. Одет он был неряшливо, бесформенная кожаная шапка была сдвинута набок, а ворот рубахи широко распахнут, тем самым оголив пышную седую гриву волос на тощей груди, походившей на стиральную доску. Хоть на дворе и было ранее утро, но мужичок самозабвенно лакал пиво, стекавшее по жидкой бородёнке, и звучно кряхтел, ставя кружку обратно на стол.

Долго ждать завтрака не пришлось. Одетая в простенькое коричневое платьице и белый фартук, из дверей кухни вышла юная, слегка пухлая девушка с подносом в руках и подошла к Хромосу. Она стала выставлять перед ним тарелки с едой, изредка поглядывая на капитана и тут же переводя взгляд куда-то в сторону. Когда все блюда оказались на столе, Хромос учтиво улыбнулся и в благодарность протянул большую медную монету за её услуги. Смущённая девушка приняла увесистый металлический круг, коротко поклонилась и быстро скрылась на кухне.

За семнадцать медяков капитан получил миску ячменной каши с тыквой и каплей липового мёда, яичницу из пары куриных яиц и большую кружку травяного чая, от поверхности которого ещё поднимался полупрозрачный пар. Еда была приготовлена просто, без затей, но вкусно, а чай был горяч и душист. Хромос съел всё быстро, оставив тарелки совершенно пустыми, и осушил кружку несколькими большими глотками. Это была ещё одна привычка, появившаяся у него за годы службы, которую, впрочем, ему иногда удавалось перебороть.

Окончив трапезу, капитан встал из-за стола и поспешил к себе домой. Перед тем как вновь надеть броню и отправиться в гномий банк, он достал из шкафа полупустую чернильницу, потрёпанное гусиное перо, небольшую печать с символом городской стражи и, сев за стол, стал быстро выводить буквы на желтоватом пергаменте, иногда останавливаясь, чтобы лучше сформулировать свои мысли. Он писал письмо, которому предстояло преодолеть долгое путешествие за океан, в другое королевство, где в одной из провинций проживали его мать с сестрой.

Мать Хромоса звали Алейса, а сестру Деадора, но с самого детства он называл её ласково Деа. Она была младше брата на три года, но в отличие от него уже успела вступить в брак, обзавестись детьми и погрузиться с головой в житейские заботы. Молодая семья жила на большом фамильном винограднике, которым заправляла Алейса, некогда получившая его в приданное от своих родителей. Она была большим и прославленным мастером виноделия, известным далеко за пределами своей провинции и искренне любившим своё ремесло. Деадора пошла по стопам матери, посвятив жизнь изучению винного дела, а Хромос был полной копией своего рыцаря-отца, с раннего детства выделяясь силой и выносливостью, и вместе с тем впитав воинские традиции и устои славного рода Нейдуэн.

Дописав письмо, Хромос сложил его втрое и оставил лежать на столе и ждать, пока он сам готовился к выходу на службу. Он вновь облачился в доспех, проверил надёжность всех ремешков и застёжек, и повесил на пояс обычный стальной меч, оставив оружие отца висеть на стене. Он никогда не брал его с собой на службу, не желая пачкать добрую память об отце в грязной крови преступников. Впрочем, иногда он всё же снимал его со стены и использовал на тренировках, вспоминая отцовские уроки фехтования, полученные от него в детстве.

Когда со всеми приготовлениями было покончено, капитан сделал долгий глоток прямиком из кувшина, пролив несколько капель на чешуйки брони, и вышел из дома. Дорога до Дун Гарада была не самой близкой, но для капитана, привыкшего проводить много времени на ногах, она была лишь небольшой прогулкой. Лордэн, по местным меркам, был не просто большим, а поистине громадным городом. В нем на постоянной основе проживало немногим менее шестидесяти тысяч людей, пяти тысяч гномов и двух-трёх тысяч эльфов и полуэльфов, и ещё не одна сотня приезжих купцов и моряков. Многочисленные улицы протянулись вдоль и поперёк просторной долины, окружённой с трёх сторон высокими серыми скалами и морем с четвёртой, западной стороны. Полноценный сухопутный подступ к городу был всего один – через длинное ущелье, в котором могли свободно ехать в ряд четыре большие, забитые доверху телеги. Перед самым въездом в город были возведены две высокие стены с подъёмными решётками и пузатыми башнями с десятком узких бойниц, а на другом конце ущелья были возведены схожие укрепления, но всё же уступавшие в оборонительной мощи своим старшим собратьям. Среди голых камней и скал были организованы дозорные пункты с бдительным караулом, и потому торговцы, ступившие в ущелье, чувствовали себя в полной безопасности и могли не опасаться внезапного налёта разбойников. Были и иные, тайные пути, через которые можно было попасть в город, но они проходили по дну расщелин, шли вдоль крутых склонов и вели сквозь тёмные пещеры, и мало кто, кроме отчаянных и жадных контрабандистов, решался пользоваться ими, не желая сорваться с высоты на острые камни или быть похороненным под внезапным обвалом.

Две сотни лет назад Лордэн был частью Королевства Эрсум, являлся местом базирования военного флота и был одним из важнейших торговых узлов страны, приносившим колоссальные доходы в королевскую казну. В народе Лордэн был известен как младшая столица, и он с гордостью носил это название на протяжении долгих веков, пока семьям лорденской аристократии в конец не осточертело отдавать львиную долю своей выручки королевской семье, чтобы те могли и дальше вести свою праздную жизнь, устраивая в своих многочисленных дворцах роскошные пиры, балы и оргии. Лордэнцы хотели сами наслаждаться плодами своего труда, и поэтому, дождавшись подходящего момента, решились на восстание. Стражи закрыли тяжёлые засовы на вратах, опустили стальные решётки, направили в ущелье чёрные жерла смертоносных бомбар, а командиры флота вероломно предали королевскую семью, соблазнившись богатствами, что предложили им заговорщики. Торговля королевства в западном направлении оказалась парализована, и стратегически важный выход к морю был одночасье утерян. В приступе праведного гнева, король приказал войскам захватить город и вырезать всех предателей со всей их роднёй, но наступление эрсумских армий было затруднено скалами и лощинами, окружавшими город и всё ближайшее побережье. Те же солдаты, что решились подступиться к городу через ущелье, ловили своими телами арбалетные болты и пушечную картечь. Самые везучие и стойкие из них, кто всё же сумел подобраться к самым стенам, оборачивался прахом в языках магического пламени.

Война была провальной; солдаты гибли как мухи и дезертировали, становясь разбойниками, а запасы золота таяли на глазах, в то время как непокорный Лорден продолжал торговать через морские пути и чувствовал себя если не припеваючи, то весьма сносно. Спустя три года, Король Да́эр III, скрепя зубами и сдерживая суровые мужские слёзы, был вынужден признать поражение и принять независимость своего вассала, а заодно отдать ему все корабли флота и небольшой клочок земли на фермерские нужды. С тех самых пор в городе правит Сенат, в который входят представители самых влиятельных, многоуважаемых и богатых семей города, чья воля становится нерушимым законом для всех. Пользуясь абсолютной властью, они отменили и приняли множество законов, издали сотни указов и предписаний, тем самым подстроив город всецело под свои прихоти и нужды, и лишь одна вещь осталась неизменной. Хотя Лордэн и перестал быть частью королевства, но на его червонцах до сих пор продолжали отчеканивать корону и называть их кронами, ведь именно они – деньги были истинными властителями этого славного города.

Тем временем Хромос успел выйти на главную городскую улицу и шёл среди бурного потока людей и повозок, стекавшего в нижнюю часть города, где располагались все причалы, торговые гильдии, самые большие рынки, а также крупнейший и старшейший во всей округе гномий банк – Дун Гарад. Капитан поглядывал вокруг, вспоминая сколь безлюден и тих был ночной город, и дивясь, сколь живым и шумным он стал при свете дня. Ему всегда нравилось это чудесное преображение, и он был готов просто бродить по улицам и днё,м и ночью, если у него было подходящее настроение и хватало достаточно свободного времени, а его, как правило, совсем не было.

Осматривая проносившихся мимо него людей, Хромос заметил медленно ехавшую повозку, украшенную пёстрыми тканями и множеством сверкающих в солнечных лучах бубенцов. На её козлах восседал смуглый мужчина с длинными, изогнутыми каштановыми усами и курчавой бородкой, чей конец был заплетён в маленькую косичку. Одет иноземец был в свободный красный халат с нашитыми звёздами, а на его ногах красовались остроносые бархатные туфли. Хромос знал этого мужчину; его звали Суалахи́м, небезызвестный продавец фейверков, временами приезжавший из дальних жарких стран в Лордэн, чтобы устроить незабываемое огненное шоу и заодно продать побольше своих изделий. Красочные взрывы и дожди из искр восторгали всех горожан от мала до велика, включая и самого капитана, но для него веселье нередко оборачивалось уймой забот.

– Надеюсь, хоть на этот раз никто не спалит чужой корабль или дом, ну или же просто сам не убьётся, – подумал Хромос, провожая Суалахима пристальным взглядом.

Вскоре после этой маленькой встречи впереди, на левой стороне улицы показалась громоздкая триумфальная арка из синего мрамора с большими чёрными вкраплениями и сетью тонких белых жилок. Обе её колонны обвивали тела двух чудовищных морских змеев, что некогда гнездились в просторных подводных пещерах к северу от города. Забравшись на плоскую крышу арки, они оскаливали свои длинные зубастые пасти и расправляли плавники на обтекаемых головах, грозно уставившись в каменные глаза ненавистного противника. Их гладкие тела сверкали и переливались на солнце, словно их покрывала настоящая, созданная природой чешуя, но они были созданными умелыми руками смертного человека, посвятившего с десяток лет своей короткой жизни с тем, чтобы вдохнуть в камень жизнь.

Хромос свернул с дороги и прошёл под тенью арки. Выйдя по другую её сторону, он очутился на самой старой и важной площади в городе – Площади Основателей, названной в честь тех людей, что некогда заложили первый камень в поросшей бурьяном долине. Площадь имела форму правильного квадрата, регулярно подметалась, а в каждом её углу располагалось круглая клумба, застланная разноцветным ковром цветов. В центре площади возвышался громоздкий пьедестал с древней статуей благородного мужчины, возложившего руку на бронзовую трость длиной в человеческий рост. Он горделиво задирал нос и снисходительно-брезгливо смотрел на всякого прохожего, какого бы происхождения и достатка он не был. По периметру площади стояли старинные дома, ничуть не изменившие свой облик ещё с тех пор, когда Лордэн ещё был частью королевства.

Над этими невысокими и хрупкими, но душевными и симпатичными особнячками возвышались два угрюмых тёмно-зелёных обелиска, отбрасывая длинные, прямые тени на площадь и здания. Своими основаниями они врастали в угловатую гранитную глыбу, уходившую своими корнями глубоко под землю. Её безукоризненно ровные грани и тщательно выверенные углы внушали смотрящим мысль, что она не была сложена из сотен и тысяч раздельных блоков камня, а была единым, неделимым монолитом, что она стояла здесь задолго до того, как люди обрели дар речи, что её вонзили в землю сами Боги в день сотворения планеты, но это было ещё одно непревзойдённое творение рук смертных; на сей раз тех, больше света дня любили тьму подземелий. Гномы построили свой банк столь же громоздким и величественным, как их любимые горы, и создали под ним развитую и запутанную сеть ходов, комнат и хранилищ, заполненных до потолка золотыми слитками и долговыми расписками. Лабиринт быль столь сложным и запутанным, что только старшие гномы, державшие в памяти каждую развилку и лестницу, могли уверенно разгуливать по нему, не рискуя потеряться. Любой чужак, по своей глупости позарившийся на гномьи сокровища, был обречён на нескончаемые скитания по запутанным туннелям, без надежды снова увидеть голубизну неба.

Смотря на здание банка, Хромос вспоминал, как бородачи били себя кулаками в грудь и громко клялись, что возведённая их прадедами крепость могла не только выдержать длительную и изнурительную осаду, но и могла запросто пережить налёт странствующего в поисках наживы дракона. Впрочем, верилось ему в это с трудом. То ли потому что капитан слышал много историй о чудовищных разрушениях, которые оставляли после себя огнедышащие твари, то ли потому что гномы, говорившие это, чаще всего были пьяны в доску и еле держались на ногах.

Хромос поднялся по широким ступеням и очутился перед распахнутыми железными вратами, чьи тяжёлые створки были испещрены золочёной вязью гномьих рун. По обе стороны от входа стояли караульные, одетые в толстую броню и вооружённые двуручными секирами. Их главной целью было не пускать внутрь всяких проходимцев и нищебродов, у которых было недостаточно денег, чтобы вести дела с таким крупным и именитым банком как Дун-Гарад. Охранники с недовольством покосились на появившегося перед ними стража, но, не сказав не слова, дали ему спокойно пройти.

Переступив через порог, его сапоги коснулись пола из больших плит чёрного и белого мрамора, выложенных в шахматном порядке. По всей зале были расставлены покрытые лаком столы из дорогих пород дерева и диваны, обтянутые мягкой как бархат телячий кожей. На них сидели пришедшие в банк по делам иноземные купцы, именитые торговцы, зажиточные дворяне и внимательно перебирали принесённые с собой расписки, векселя и контракты, терпеливо и покорно дожидаясь, когда же их наконец-то позовут. Тяжёлый, сводчатый потолок поддерживался двумя рядами стройных и высоких колон, к которым были прикреплены большие хрустальные лампы, ярко освещавших залу тёплым оранжевым светом. Хромос прошёл мимо них всех, к противоположной от входа стене, где за позолоченными решётками сидели погрязшие в бумагах гномы-счетоводы. Они работали только с мелкими торговцами, а всех важных клиентов проводили в отдельные, богато убранные комнаты с учтивой прислугой, и уже там за приятной беседой, доброй выпивкой и вкусной закуской совершались сделки на сотни и тысячи крон.

Позвякивая доспехами и отстукивая тяжёлыми сапогами об пол, капитан, удерживая снятый шлем подмышкой, подошёл к одному из незанятых гномов, но тот и бровью не повёл, продолжив записывать что-то на листе пергамента.

– Доброго вам утра, уважаемый гном, – нарочито вежливо и протяжно поздоровался Хромос, желая обратить на себя внимание, за что был тут же вознаграждён усталым и ещё более недовольным взглядом, чем тот, которым одарили его стражи на входе.

– Доброе, – сухо буркнул себе в бороду писарь и снова уткнулся в стопку листков.

– Я пришёл по важному делу…

– Надеюсь, Боги благоволят нам, и вы пришли сделать вклад в наш банк, а не принесли с собой какие-нибудь очередные претензии и жалобы? – перебил его гном, не поднимая глаз.

– Нет, я здесь за тем, чтобы расспросить об одном из ваших клиентов. Его зовут…

– Постойте, – твёрдо и решительно прервал его счетовод, словно перед ним был не капитан стражи, а безродный извозчик или дремучий крестьянин. Отложив перо и скрестив руки на своей чёрной кожаной жилетке, он продолжил. – Согласно уставу нашего банка, я не могу выдать вам сведения о нашем клиенте без разрешения на то совета. Для этого вам необходимо составить официальное прошение, подписанное вашим начальником, господином Уонлингом, а так же хотя бы тремя сенаторами, тогда совет примет его на рассмотрение, однако принятие подобного решения может занять уйму времени, но вам, скорее всего, будет отказано. Так что лучше не утруждайтесь.

– А если вашего клиента вчера нашли мёртвым, то многоуважаемый совет будет более сговорчив?

– Мёртвым?.. Кого? – неуверенно переспросил гном, уставившись круглыми глазами на капитана.

– Заезжего купца, по имени Киданс Вольфуд. Слышали о таком?

– Господина Вольфуда убили?! – неожиданно закричал гном и вскочил на ноги, а вместе с ним подлетел и тяжёлый стол; стоявшая на нём чернильница опрокинулась, и чёрная жидкость расплескалась по развалившимся стопкам бумаг.

– Да, – малость неуверенно ответил Хромос, поражённый столь бурной реакцией прежде холоднокровного и сдержанного мужика.

– Вы уверены, что это был он? Скажите, что ошибаетесь! – гном ухватился за прутья решётки и подтянулся ближе к капитану, обмакнув конец бороды в чернильную лужу.

– Нет, это точно был Вольфуд, его опознал хозяин гостиницы, в которой он остановился.

Услышав это, гном в конец разволновался и, грубо выругавшись по-гномьи, вдарил кулаком по столу, отчего чернильница вновь совершила ловкий кульбит, выплеснув из себя последние капли.

– Ждите меня здесь, я должен рассказать об этом старшим, – выпалил он, перед тем как унестись прочь в подземные глубины.

– Да кто он вообще такой… – пробормотал себе поднос Хромос. Судя по реакции гнома, убитый купец являлся очень важным человеком, не только обладавшим значительным состоянием, но и пользовавшимся огромным уважением у хозяев банка, однако капитан никогда прежде не слышал о человеке с таким именем, хоть и помнил имена почти каждого богатея в городе, а многих и вовсе знал в лицо. Он пытался вспоминать имена представителей торговых гильдий, известных купцов и членов знатных семей соседних государств, но среди них не было имени Киданса Вольфуда, по всей видимости, появившегося из ниоткуда.

– Капитан, прошу, пройдите сюда, – послышалось слева от золотистых решеток, когда тоскливое ожидание успело затянуться. Хромос оторвался от своих мыслей и увидел, что убежавший гном вернулся и теперь выглядывал из-за двери, обычно закрытой для посторонних на несколько массивных замков и крепких засовов. – Скорее, вас уже ждут.

Подойдя ближе, Хромос увидел, что гном тяжело дышал, а его покрытые чёрными волосами щёки буквально пылали от прилившей крови. Вид пыхтящего и испуганного гнома окончательно убедил Хромоса, что дело принимало куда более серьёзный оборот, чем он мог прежде предположить.

Сразу за дверью капитан повернул направо, спустился по лестнице и пошёл за своим проводником по широким подземным коридорам, имевшим столь правильные геометрические формы, что решительно нельзя было допустить мысль, что их могли построить с помощью молотка, долота и пары мотков верёвки. Вместо яркого солнца источником света в подземелье служили редкие лампы, создававшие таинственный полумрак, так любимый гномами. Коротыш двигался быстро, почти что бегом, и Хромосу приходилось идти широкими шагами, чтобы поспевать за ним. Наконец они дошли до высоких, обитых железом дверей, из-за которых доносился шум бурного спора. Проводник, не тратя времени на стук, упёрся обеими руками в створки дверей, не без труда распахнул их, и в тот же миг их двоих окатила волна грубой ругани и гневных выкриков.

В просторной и скудно освещённой зале, чьи невидимые стены утопали в густых тенях, стоял круглый стол, поверхность которого была выложена мозаикой разноцветных полупрозрачных минералов. В центре стола, в чугунной клетке без крышки пылал багровый костерок и освещал восьмерых старцев, сидевших на стальных стульях с до нелепости высокими спинками. Они кричали что-то наперебой, тыкали друг в друга пальцами и греммели тяжёлыми перстнями о стол и подлокотники. Хромос достаточно хорошо знал язык гномов, но сейчас он не мог понять ничего, кроме того, что собравшиеся родственники в своей перебранке уже подступили к тому моменту, когда вместо языков начинали говорить кулаки. И они бы непременно передрались друг с другом, но все разом заткнулись, стоило прежде молчавшему гному раскрыть свой рот.

Он был стар, чертовски стар; его пышная, белоснежная борода, словно горная лавина, спадала на его грудь и живот, скрывая под собой роскошные одеяния из самых дорогих тканей и толстые золотые цепи, что впивались своими крупными звеньями в могучую шею. Из-под белых облаков бровей на всех присутствующих смотрели тёмно-коричневые, почти что чёрные глаза, полные властности и мудрости. Один их пронзительный и тяжёлый взор был в силах закрыть чей угодно рот, внушив чувство покорности и бескрайнего почтения. В подтверждение статуса и как символ власти его голову украшала массивная червонная диадема с переливавшимися в свете кострища мастерски огранёнными рубинами. Вероятно, что вес надетого на него золота раза в два превосходил его собственный.

– Выйдите, все, – сурово произнёс он.

– Но, дедушка, прислушайся к своим сыновьям, мы действ… – попытался возразить гном, который хотя и был уже в почтенных летах, но, тем не менее, среди членов совета клана был самым молодым, однако его прервал громкий удар ладони по столу.

– Ты смеешь мне перечить, Ридви? – спроситл старик, сведя свои брови, но в ответ он услышал боязливое молчание.

Железные ножки стульев противно заскрипели о каменный пол, и гномы стали грузно подниматься со стульев и неспешно идти к выходу. Минуя стоявшего у дверей Хромоса, каждый из них считал своим долгом одарить его презрительным взглядом, словно он был главным источником всех их бед и несчастий. Спустя пару минут члены совета удалились, и капитан остался наедине со старым гномом, не смея пошевелиться под его пристальным взглядом.

– Ты ведь заешь моё имя? – наконец заговорил гном.

– Да, господин Кросс-Бару́д, знаю, – ответил Хромос полным уважения голосом.

– Верно, но вот я не знаю твоего. Назовись.

– Моё имя – Хромос Нейдуэн.

– Мне прежде уже доводилось его слышать. Ты тот самый капитан…

– Я чрезвычайно польщён, что вы сочли меня достойным вашего внимания.

– Не слишком обольщайся, знать, что происходит в городе – моя обязанность, – гном сделал небольшую паузу и указал на стул по левую руку от себя. – Сядь сюда, не пристало говорить о делах стоя.

Хромос коротко кивнул и поспешил сесть на предложенное место. Причиной того, что он был предельно учтив и сдержан, было то незначительное обстоятельство, что сидевший перед ним Дуорим Кросс-Баруд был не только старейшим, но и богатейший гномом во всём Лордэне, а может и на всём западном побережье. Ему было уже двести восемьдесят три года, и смерть не входила в его планы на ближайшие лет двадцать, а то и больше. Он был не только главой клана и единоличным хозяином банка, но и на протяжении многих лет занимал место в Лордэнском Сенате, ловко подминая под себя прочих сенаторов, навязывая им свою волю и безжалостно подавляя всякое сопротивление, рычагов для этого у него было великое множество. И даже теперь, когда он покинул пост сенатора и более не принимал участия в собраниях, одно упоминание его имени могло вынудить многих упрямых дворян переменить своё решение на совершенно противоположное.

На указательный палец его правой руки, как и у любого другого гнома, достигшего возраста пятидесяти лет, был надет перстень с гербом клана. Такой перстень показывал, что гном был уже достаточно взрослым, чтобы иметь право высказывать своё мнение и отдавать голос на семейных собраниях, а также представлять свой род перед прочими гномьими кланами и другими народами. Кольца отливали из различных металлов: стали, меди, серебра, золота, но перстень на пальце Дуорима был отлит из чистейшего мифрила, чья идеально гладкая поверхность сияла как полная луна в небе. Герб клана Кросс-Баруд был восьмиугольным, с двумя драконами, что гнались за хвостами друг друга, создавая ровный круг, в центре которого лежали две скрещённые секиры.

– И так, ты принёс известия о смерти моего делового партнёра. Это верно?

– Да.

– Весьма прискорбно это слышать, но я так понимаю, что ты откуда-то да прознал о нашей с ним связи. Это тоже верно?

– Да.

– Так зачем же ты на самом деле пришёл? Ты же не простой гонец.

– И здесь вы правы. Дело в том, что мы хотим побольше разузнать об убитом, чтобы выяснить мотивы преступления и как можно скорее схватить убийцу. Я и господин Уонлинг, надеемся, что вы поможете нам и поделитесь имеющимися у вас сведениями о Кидансе Вольфуде.

– Рассказать тебе о Кидансе Вольфуде? Что же… думаю, что я смогу помочь тебе с этим, но сперва, я хочу, чтобы ты поведал мне, где было найдено его тело и каким образом он встретил свою кончину. И не скупись на подробности.

Хромос не совсем понимал, почему гному были так интересны обстоятельства смерти купца, но, видя, что без этого старик не скажет ему ни слова, капитан начал говорить.

– Его убили в комнате гостиницы, где он остановился, там же мы и нашли тело. По подчерку можно сказать, что смерть была явно не случайной, и убивший его человек точно знал, что он делал, вероятно даже был наёмником. Он обшарил каждый угол в комнатах и устроил там жуткий беспорядок, по всей видимости, заметая следы, – говоря последние слова, Хромос заметил, как у Дуорима дёрнулся левый глаз. Гном умел не показывать своих чувств и эмоций, но сейчас он услышал то, что задело его за живое.

– Думаешь, он что-то искал? – по-прежнему спокойно спросил Дуорим.

– Скорее всего, да. Там было очень много торговых бумаг, но вот кошелька или каких-либо других денег мы у убитого не нашли. Убийца забрал их себе.

– Значит, вы обыскивали его временное пристанище?

– Да, разумеется.

– Скажи мне, капитан. Ты или твои пешки не нашли там чего-нибудь необычного. То, чего раньше никогда прежде не видели? – спрашивая это, Дуорим подался чуточкувперёд и теперь смотрел на Хромоса ещё пристальнее чем раньше, довлея и не оставляя возможности подумать о лжи.

– Было там… – осторожно начал Хромос. Он не понимал, спрашивал ли его Дуорим об изуродованном трупе или о чём-то другом, но тут в его голове всплыла маленькая находка, – в одной из комнат, на полу мы нашли кусок странного металла, он…

– Кусок металла?!

– Металла…

– И больше ничего?

– Ну… не знаю, стоит ли мне этого говорить, но труп был сильно изуродован…

– Да какое мне дело до мертвеца! Вещи! Среди его вещей вы нашли что-нибудь необычное? Нет!? – внезапно разгорячившийся Дуорим, смотрел на не понимавшего о чём шла речь Хромоса и от того злился ещё больше. – Ларец! Там был такой ларец? Небольшой; из чёрного дерева? Ты его там видел?

– Нет, в тех комнатах мы не находили каких-либо ларцов.

– Никакого от вас толку, что б вами дракон подавился! – злобно ответил Дуорим и шлёпнул своей тяжёлой рукой по столу. Хлопок эхом отразился от стен, и после в комнате воцарилась тишина, нарушаемая лишь треском очага. – Давненько я так не кричал, даже стыдно. Как видишь у нас тут сегодня все на взводе.

И вновь молчание.

– Господин Кросс-Баруд. Вы ведь знаете, что лежало в том ларце? – осторожно спросил капитан, заметив перемену в старческом лице.

– Знаю. Такое не забывается, – говоря это, гном отвернулся от Хромоса и стал разглядывать языки пламени, точно пытаясь узреть что-то в их танце.

– Что же в нём было?

– Там были камни. Очень дорогие и очень редкие.

– Алмазы?

– Алмазы? – издевательски переспросил Дуорим и сухо рассмеялся. – Нет, там были такие камни, в сравнении с которыми алмазы покажутся уродливым щебнем, не стоящим ровным счётом ничего.

Дуорим вновь сделал паузу, собираясь с мыслями, а навостривший уши капитан не смел шевельнуться, чтобы не помешать старцу.

– Два дня назад к нам пришёл купец, с которым мы никогда раньше не вели дел. Он назвался именем Киданса Вольфуда и попросил нас об услуге по оценке драгоценных камней. У нас есть свои ювелиры, которые могут с высокой точностью оценить качество камня и составить бумагу с его полным описанием и стоимостью. Такая вот расписка с печатью нашего банка будет служить надёжной гарантией для торговцев во всём Форонтисе и за его пределами. Мы думали, что к нам, как обычно, принесли топазы, рубины или ещё что-то похожее, но этот человек… у этого человека при себе было пять лавовых опала.

– Лавовые опалы? Впервые слышу о чём-то подобном. Можете рассказать о них немного больше?

– Эти камни – величайшее сокровище, что сокрыто под поверхностью земли, ради которого мы, гномы, готовы без устали вгрызаться в горные породы, даже если придётся рыть голыми руками. Но если бы всё было так просто. Лавовые опалы можно найти только на дне жерла потухшего вулкана, причём только один и никогда больше. Когда шахтёрам всё же удаётся найти такой камень, то его в сопровождении целой армии везут в столицу, где закатывается роскошный пир для всего народа, и он может длиться днями, а то и неделями.

– А как выглядят такие камни? – спросил Хромос, хотя слова гнома напоминали ему какую-то небылицу.

– Как? Ну, они небольшие, где-то с ноготь, иногда больше, иногда меньше, но у этого купца был камень немногим больше перепелиного яйца! Это чрезвычайная редкость, за обладание которой можно развязать войну, – в глазах Дуормиа на мгновенье вспыхнул воинственный огонёк, подтверждавший его слова. – А вот цвет, его невозможно описать. Эти камни похожи на маленькие капли магмы, которые можно спокойно взять в руку. Они переливаются, меняют цвет и источают из себя нескончаемый жар, но не обжигают, а согревают. Кто-то считает, что это отломившийся кусочек сердца планеты, проплавивший себе путь на поверхность, другие говорят, что опал – это всё, что остаётся, от погибшего духа, жившего в огненной горе. Правды не знает ни кто.

– И вы согласились дать им оценку? – капитан продолжал спрашивать Дуорима, хотя рассказанные им вещи, всё никак не могли улечься в его голове.

– Да, согласился, и вот как это было. Когда мне доложили, что к нам принесли лавовые опалы, я тотчас приказал, чтобы его привели ко мне, чтобы я мог лично удостовериться в их подлинности. Киданс вошёл вот в эту же залу, где мы сидим теперь, держа подмышкой чёрный ларец. Я поразился тому, насколько он был беспечен и самонадеян, в то время как у него в руках было бесценное сокровище, подумал даже, что он каким-то образом смог ввести моих слуг в заблуждение. Однако он подошёл ближе, глубоко поклонился, а затем поставил шкатулку на стол и открыл её. Клянусь своей бородой, это были самые настоящие лавовые опалы!

Я сказал, что займусь их оценкой лично, но для этого мне потребуется какое-то время, а потому их придётся оставить. И тогда он во второй раз удивил меня. Он не стал протестовать и требовать, чтобы мы проверяли их при нём и отдали, как только закончим, даже если бы ему пришлось у нас ночевать. Он только кивнул головой и попросил дать соответствующую гарантийную расписку, с тем, чтобы на следующий день вернуться и получить их назад. Ему повезло, что мы радеем за свою репутацию и ведём свои дела честно, а не то бы он их больше никогда не увидел, – гном врал. Он с удовольствием присвоил бы камешки себе и выставил нерадивого купца за порог, но тогда бы он не смог хвастаться ими перед друзьями, которые бы непременно стали спрашивать, каким-таким образом они ему достались. Ну а после того, как они разузнали о преступлении, то навсегда разорвали все деловые и дружеские отношения с кланом Кросс-Барудов, пока они, под страхом разорения, не вернули бы украденное.

Хромос заметил, что в голосе гнома читались нотки неприязни или раздражения к убитому купцу, но проверить свою догадку он решил чуть позже, а пока нужно было узнать больше о камнях.

– Если камни сейчас не у вас, то это значит, что вы провели оценку и он их забрал?

– Да, так и есть.

– Господин Кросс-Баруд, во сколько вы оценили эти камни?

– Во сколько спрашиваешь? Ха… в триста четырнадцать тысяч шестьсот пятьдесят одну золотую крону и восемьдесят девять серебряников, – сказал по памяти Дуорим, не используя никаких подсказок.

От услышанной суммы глаза капитана округлились, открывшаяся челюсть повисла в воздухе, а слова гнома многократным эхом проносились в его голове. На Лордэнской верфи можно было купить новёхонькое, только что спущенное со стапелей на воду судно за одну или полторы тысячи крон. За обозначенную гору золота можно было купить целую армаду торговых кораблей, построить себе роскошное поместье, выкупить себе самую красивую жену голубых кровей и безбедно жить до самой смерти.

– Вы не шутите?

– Я никогда не шучу, когда идёт речь о деньгах, – грубо отрезал Дуорим, почувствовавший себя оскорблённым. – Самый большой из них был оценён мною в сто двадцать тысяч пятьсот одну крон и сорок три серебряника. Вообще, их стоимость невозможно вот так просто выразить в цифрах, но я назвал ему ту цену, ниже которой продавать их было бы сущим преступлением. А он… он…

– Ясно, – негромко произнёс Хромос, смотря как задумавшийся гном, начал медленно гладить свою бороду. – Господин Кросс-Баруд, я пришёл к вам, потому что нам сказали, что к убитому приходил посыльный из вашего банка. По словам владельца гостиницы, гонец не нашёл Киданса и ушёл, а вскоре они нашли его убитым в собственном номере.

– Ты что, пытаешься сказать, что это мой работник убил его? Только услышал про драгоценности и тут же решил, что это по моему приказу его отправили к праотцам?! Щенок, думаешь, что все мы, гномы, столь жадны до сокровищ, что готовы из подтяжка резать людей? – почувствовавший себя до глубины души оскорблённым Дуорим тыкал в сторону Хромоса толстым пальцем, словно желая проткнуть его насквозь.

– Что вы, господин Кросс-Баруд, конечно же, нет. Я и не думал вас хоть в чём-то обвинять и не пытался оскорбить. По характеру ран и некоторым уликам мы склонны предполагать, что убийца был человеком или же эльфом, но никак не гномом. Уверяю вас, что я всего лишь хотел узнать, зачем он приходил к убитому и не мог ли он что-нибудь заметить или услышать. Я пришёл не с обвинениями, а за сведениями и только.

– Тебе же будет лучше, если это действительно так, – Дуорим немного успокоился и стал неторопливо вспоминать события вчерашнего дня. – Неприятно в этом признаваться, но вскоре после того, как Киданс забрал камни, я понял, что допустил небольшую описку в отданных ему документах. Из-за этого цена одного из камней оказалась занижена на десять крон. Я вижу по выражению твоих глаз, что тебе подобная ошибка кажется мелочью по сравнению с величинойом самой цены, но для меня это дело чести всего клана. Осознав свою оплошность, я составил новый комплект бумаг и отправил их с нашим курьером. Он вернулся довольно быстро, сказал, что не нашёл на месте купца, но оставил бумаги у хозяина гостиницы.

– Мне хозяин ничего не говорил о документах, – сказал Хромос, припоминая разговор с Эдвисом.

– Ну, значит либо он про них забыл, либо посыльный соврал.

– Я могу сам с ним поговорить? С посыльным?

– Если он сейчас не ушёл по поручению, а околачивается в банке, то я могу устроить вам встречу.

– Был бы очень вам признателен, – с этими словами капитан благодарно склонил голову.

Дуорим трижды постучал кольцом о стол и на его зов пришёл гном-прислужник. Старик прошептал ему на ухо указания так тихо, что сидевший на расстоянии вытянутой руки Хромос ничего не услышал. Лакей почтительно поклонился, коснувшись бородой пола, и убежал исполнять волю хозяина.

– Знаешь, – медленно начал Дуорим, вновь направив свой взгляд в огонь. – Мне ещё вчера подумалось, что его убили. Вот как только мне передали, что его не было у себя в гостинице, я почувствовал, что вскоре мне принесут гораздо более плохие вести. И вот сегодня ты оказался на моём пороге.

– А почему вы решили, что с ним обязательно произошло нечто плохое, он ведь мог просто отлучиться с постоялого двора? – Хромос почувствовал, что Дуорим знал что-то ещё, что могло приоткрыть завесу над тайнами купца.

– Как бы тебе это сказать. С самого первого взгляда он показался мне странным, причём очень. Я уже говорил тебе, что он был беспечен, но дело здесь не в глупости или наивности. Он был до такой степени уверен в себе, словно бы знал наверняка, что мы не сможем его обмануть; он отдал нам камни, точно знал, что мы отдадим их обратно или он каким-то образом сможет их вернуть в случае нашего обмана. Даже молодые торговцы не ведут себя столь бестолково; доверяй, но проверяй, даже старых партнёров, с которыми вы пуд соли съели, и даже самых верных друзей, братьев и родителей, иначе очень скоро останешься за бортом без единого гроша в кармане. Но Киданс Вольфуд был явно не из таких дураков.

– Господин Кросс-Баруд, скажите, он пришёл к вам один?

– Да, один. И это тоже показалось мне подозрительным; обычно к нам ходят целыми делегациями.

– Он случайно не называл, на какую гильдию работает, или упоминал имена дворян, которые могли бы стоять за ним? Он не говорил, откуда взял эти камни?

– А ты не промах, капитан, – одобрительно ухмыльнулся Дуорим, – задаёшь правильные вопросы, и ты прав, что такие камушки не могут вот так просто возникнуть… из ниоткуда. Только ответить на этот вопрос ох как непросто. Никаких гильдий он не упоминал и ничьих имён тоже, но из наших с ним переговоров я понял, что он на кого-то да работает, но на кого не знаю. Когда он забирал камни, я сделал ему одно крайне выгодное предложение. Я сказал, что готов немедленно выкупить у него камни и дать даже больше, чем было написано в документах, а он наглейшим образом отказался, сославшись на то, что ему надо «подумать». Хотя я знаю наверняка, что он просто не имел права вот так свободно ими распорядиться.

Так что камни, в этом я уверен, не его. Ему их доверили для транспортировки и проведения оценки, может и для продажи. Однако где были добыты эти камни и как они попали ему в руки – он мне не рассказывал. Обычно владельцы подобных земельных редкостей широко оповещают всех о своей удаче и ни за что не станут их отдавать, даже если они вот-вот умрут голодной смертью, а тут сразу пять штук на продажу…

Пока Дуорим продолжал говорить о своих любимых и столь желанных камнях, Хромос делал в своей голове заметки, вычленяя всё самое важное и подозрительное в словах гнома. Складывался вполне ясный и весомый мотив для убийства и обыска, но не свежевания. Оно так и оставалось белым пятном во всякой теории.

– Я понял вас, господин Кросс-Баруд, но позвольте задать вам ещё один вопрос, – гном размашисто махнул рукой, давая волю капитану. – Мы пока не нашли эти камни. Возможно, Киданс успел их спрятать или передать кому-нибудь до того, как его убили, а может их забрал убийца, это мне лишь предстоит узнать. Однако я хотел бы знать, кто может быть заинтересован в покупке этих камней и кто может себе это позволить?

Дуорим призадумался и вновь стал поглаживать белоснежную бороду, пропуская её густые пряди через свои пальцы. По его глазам было видно, как он быстро перебирал варианты, вспоминая старых друзей, деловых партнёров, заклятых врагов и всех прочих людей и нелюдей.

– Хм, если искать покупателя в Лордэне, то самым очевидным кандидатом буду я ну и трое моих сыновей, хотя без моего ведома они их купить точно не смогут. Это я тебе могу гарантировать, – Дуорим усмехнулся. Он знал, на что его потомки тратили каждую монету, ибо это были его и только деньги. Попробуй они купить желанные камни за спиной у отца, Дуорим ненеминуемо прознал бы обо всём и прижал паршивцев к стене, и им бы пришлось сделать любимому предку чистосердечный подарок или же выбрать изгнание и нищету. – Есть ещё в Кардсуне пара моих знакомых, которые смогут вместе собрать нужную сумму для сделки. А вот среди вас, людей, покупателя найти будет сложновато; мало кто будет готов так сильно раскошелиться ради опалов, а о местных эльфах вспоминать не стоит. Даже если скинуться всей общиной, то даже самый маленький из них купить не смогут.

– А если не в Лордэне? Киданс сам был иноземцем и его убийца должен быть тоже. Кто за пределами города захочет купить такие камни?

– Да целая толпа будет готова вырвать их у тебя из рук, а с себя содрать последнюю рубаху. Старейшины гномьих кланов будут предлагать тебе горы золота и мешки драгоценных камней взамен на право обладания лавовым опалом. Найдутся людские короли, которые захотят сделать из них какую-нибудь безвкусную ювелирную гадость, потому что побояться обратиться к нам за помощью в этом деле. А ещё до меня доходили слухи, что высшие эльфы могут быть заинтересованы в покупке. Они, вроде как, пытаются использовать их для создания неких магических штуковин, но дела у них с этим идут как-то неважно. И уж поверь мне, эти сволочи до ужаса скупы и будут до неприличия сбивать цену.

С момента убийства прошло уже более половины дня, и преступник мог уже покинуть город и стать недосягаемым для руки правосудия, но капитан помнил про хранилище в подвале и что купец успел посетить его до того, как отправиться в загробный мир. Шанс ещё был.

Тут в голове капитана возникла небольшая, но очень важная мысль, потянувшая за собой длинный ряд новых вопросов.

– Скажите, Дуорим, при проведении сделок вы ведь просите у своих клиентов документы на товар? К примеру, бумагу об уплате таможенной пошлины?

– Разумеется, мы требуем от наших партнёров предъявлять все документы, чтобы отмести контрабандистов и мошенников.

– А у Киданса было при себе доказательство об уплате въездной пошлины?

– Да, была такая, и я сам проверил её достоверность. Помню, что там была позавчерашняя дата, а внизу стояли ваша печать стражей и две необходимые росписи сборщиков податей, – всё по правилам. Но у меня вызвала сомнения сумма уплаченной пошлины.

– С ней было что-то не так?

– Она была очень маленькой, всего пять золотых, по одной на камень, которые обозначили как неизвестные. Чертов везунчик, он должен был бы внести несколько сотен, а то и тысячу золотых в казну, но видимо в тот момент фортуна к нему была всё ещё благосклонна.

– А может быть это вовсе не удача, – съехидничал про себя Хромос. Слова Дуорима и Эдвиса сходились, убитый купец прибыл в город два дня назад, оплатив при этом пошлину на въезде в город, вот только Хромос весь тот день нёс своё дежурство у главных ворот. Если он ещё мог не заметить одинокого купца среди десятков прочих путников, то лавовые опалы, что он вёз с собой и которые должен был показать на таможне, обязательно привлекли бы всеобщее внимание. Как начальнику караула, Хромосу тут же доложили бы об экзотическом товаре, и в таком случае это он должен был поставить одну из двух подписей, но такого события не произошло. Значило ли это, что купец смог тайком провезти камни или же он смог дать взятку корыстному таможеннику, или же стоило думать, что на въезде ему помог свой человек?

Хромос почувствовал, что узнать от Дуорима что-то ещё он больше не сможет, и что пришло время для разговора с банковским посыльным.

– Господин Кросс-Баруд, я премного благодарен вам за аудиенцию и от лица господина Уонлига выражаю вам благодарность за ваши ответы, но теперь я бы хотел встретиться с вашим посыльным, – Хромос уже успел оторвать зад от стула, но тяжёлая и жилистая рука гнома обхватила его запястье и потно прижала его к подлокотнику. Не предпринимая попыток вырваться, капитан посмотрел на Дуорима и увидел в его глазах разгоревшееся пламя гномьей алчности.

– Послушайте меня, капитан Нейдуэн, я хочу сделать вам выгодное предложение, которое делают только раз в жизни, а потому послушайте меня очень внимательно, – голос Дуорима сделался тяжелее и сиплее прежнего, а усы и борода зашевелились, словно живые существа. – Я понимаю, что лавовые опалы уже могли покинуть пределы города, а возможно они всё ещё где-то здесь. Так вот… если вы найдёте их, то никому об этом не рассказывайте и не несите их к вашему командиру, а вместо того принесите их мне, и я куплю их у вас ровно за ту цену, которую я прежде предложил Кидансу. Четыреста тысяч золотых крон станут вашими, а я навсегда стану вашим самым хорошим и близким другом, а вы сами знаете, чего стоит моя дружба в этом поганом городишке. Принесите их мне, и вы будете жить в десять раз лучше любого сенатора, а к вашим потомкам будут относиться так, словно это ваши предки первыми поселилась в этой долине, пускай для этого и придётся переписать всю историю. Принесите их мне, и ВЫ навеки забудете, что такое несчастье…

Договорив это, Дуорим отпустил руку капитана и, продолжая смотреть ему в глаза, трижды постучал кулаком по столу. Дверь залы открылась, и из неё выглянул тот же гном, что ранее был отправлен на поиски посыльного.

– Ты нашёл того, кто вчера относил посылку Вольфуду? – громко спросил Дуорим.

– Да, господин, мы его нашли. Он сейчас ждёт в комнате на втором уровне, – покорно ответил гном.

– Хорошо. Отведи нашего дорого капитана Нейдуэна к нему и передай, что я приказываю ему честно отвечать на все заданные вопросы, и пусть он только посмеет ему соврать.

Прислужник почтенно поклонился, протерев бородой пол, и выпрямившись, показал Хромосу жестом, чтобы тот следовал за ним. Капитан встал, противно заскрипев железными ножками о гладкий каменный пол.

– Ещё раз благодарю вас за аудиенцию, господин Кросс-Баруд, счастливого вам дня, – сказал он, отвесив короткий поклон.

– До встречи капитан, и не забудь о моём предложении, – попрощался Дуорим и небрежно помахал рукой, будто бы прогоняя гостя.

Хромос вышел из залы и вновь доверил вести себя по запутанным ходам. Вместе с провожатым они сделали несколько поворотов, прошлись по коридорам, поднялись по трём лестницам, спустились по одной и вскоре пришли к двери, за которой было слышно чьё-то недовольное ворчание и редкие, но громкие плевки. Гном недовольно цыкнул языком, достал из кармана ключ и отпер замок.

Небольшая каморка была обильно заставлена закрытыми ящиками и бумажными свёртками, среди которых проглядывались гусиные перья, пустые баночки для чернил и прочая письменная утварь. На одном из нескольких заваленных столов, освещённый одинокой свечой сидел рыжий, одетый в серые мешковатые штаны и приталенный жилет гном, которого так и разрывало от недовольства. Как и говорил хозяин постоялого двора, у гнома были гладко выбритые виски, а вот его короткая борода была заплетена не в несколько кос, а в одну большую, но не было никаких сомнений в том, что это был тот самый гном, что приходил вчера к убитому.

– Какого хера вы так долго?! Я уже думал, что загнусь здесь, пока вы там где-то шатаетесь, – гном соскочил со стола и начал тыкать пальцами в пришедших и разбрызгивать при каждом слове мелкие капельки слюны. – Это ты тот чёрт, что хотел меня видеть?!

– Ты хоть понимаешь, с кем разговариваешь? – провожатый гном уже собирался закатать рукава, чтобы отругать и выпороть наглого юнца, но Хромос остановил его.

– Да, это я хотел с тобой встретиться, – ответил капитан, не проявив и капли недовольства от такого к себе обращения.

– Вот как, так что тебе от меня надо?

– Назови своё имя.

– Моё имя? Хах. Я Рэгфа́л, Рэгфал из клана Лон-Руба́д, – важно произнёс гном, ударив себя кулаком в грудь. Хоть он и очень гордился своим кланом, но Хромос знал, что этот гномий клан уже давно попал в полную зависимость и до мерзости бесстыдно пресмыкался перед кланом Кросс-Барудов, послушно выполняя всю самую грязную, скучную и мелкую работу.

– Скажи мне, Рэгфал, – всё так же доброжелательно обратился к нему Хромос, – это ведь ты вчера относил посылку в гостиницу «Золотой телец» для Киданса Вольфуда.

– Да, это был я. И что теперь? – гном ухмыльнулся и, сложив руки на груди, сделал шаг навстречу капитану.

– А то, что вскоре после того, как ты ушёл, этого купца нашли мёртвым у себя в номере. Странное совпадение не находишь? – капитан произнёс эти слова с пугающим энтузиазмом и хитро прищурился, словно кошка, приготовившаяся играть с мышью.

– Э… что?! Вы шутите?! – глаза Рэгфала стали круглыми, а вся его уверенность в один миг улетучилась, словно её никогда и не было.

– Ох если бы, но нет. Его убили, при том очень жестоко, а ты был последним, кто с ним встречался. Даю тебе последний шанс во всём сознаться, – говоря это, Хромос ухватился за меч и, немного обнажив острую сталь, стал медленно надвигаться на запаниковавшего гнома.

– Не гони! Я его вообще никогда не видел. Только в дверь постучался, но мне никто не открыл и я свалил. Клянусь, всё было так! Не вешайте на меня покойника, я тут ни при чём! – под безмолвным напором капитана Рэгфал пятился и заглядывал ему за спину, пытаясь найти помощи у своего собрата, но тот вовсе и не собирался вмешиваться.

– Как-то мне во всё это не верится, дружище, – сухо произнёс Хромос, чувствуя, что гном был готов рассказать ему всё, лишь бы не быть обвинённым в убийстве. Он знал, что Рэгфал не убивал Киданса, но ему было нужно сбить спесь с самоуверенного молодчика и сделать его более сговорчивым и покладистым. – Может мне отвести тебя в камеру, где мои друзья освежат тебе память, или ты поступишь как добропорядочный член общины и не станешь бросать тени на весь свой род?

– Да я уже вам всё рассказал! Я пришёл туда, подолбился башкой в дверь, мне не открыли, тогда я отдал посылку хозяину гостиницы и смотался. Всё – конец истории. Ничего больше не было – не встречался я с ним!

– Ладно-ладно, может я тебе и верю, но вот когда ты стоял у двери, ты не слышал, как кто-то двигался внутри? – уже чуть менее напористо поинтересовался капитан.

– Ну, это… вроде… – замешкался гном, пытаясь что-то вспомнить.

– Вспомни любой звук, который ты тогда слышал. Шуршание, стук, кашель, что угодно.

– Ну, если вы так спрашиваете. Когда я первый раз постучал, то мне никто не ответил, но вот потом… Я не уверен, из-за соседней двери было многовато шума, громко смеялись и пели, но кажется… кажется, я услышал шелест и может быть щелчок, но… я не знаю.

– И после этого ты спустился обратно к хозяину и отдал ему посылку?

– Да и сказал ему, что не нашёл купца. Потом вернулся в банк.

– А когда ты вышел из гостиницы, ты не заметил кого-нибудь подозрительного или странного. Такого, худого невысокого человека?

– Человека? Ну, уже смеркалось, и прохожих было немного, но все вполне обычные. А худых и низких там точно не было, у всех как у одного – рожи толстенные.

– Вот как… жаль, – Хромос смягчился и. – Благодарю тебя, Рэгфал из клана Лон-Рубад, я услышал всё что хотел и теперь точно уверен, что это не ты убил того купца. Прощай и впредь не давай волю языку. Он тебя до добра не доведёт.

– Будто сразу было не ясно, что это не я, – заворчал гном вместо того чтобы попрощаться.

Через несколько минут Хромос покинул гномьи подземелья и вышел через главный вход Дун-Гарада. Свежий воздух наполнил его лёгкие и вынес наружу накопившиеся в них пыль с копотью. Хоть в туннелях и была сооружена хитроумная система вентиляции, в них всё равно было чертовски затхло, душно, и только гномы могли спокойно дышать таким воздухом и не чувствовать, как они медленно задыхаются.

Дела в банке были завершены, и приближалось время встречи в «Золотом Тельце», но перед этим Хромосу надо было сделать ещё одну небольшую остановку. Сойдя со ступеней и повернув налево, он направился к одной из многих улиц примыкавших к Площади Основателей. Из-за домов слышался всё нарастающий гул; это был нескончаемый гомон людских голосов, пытавшихся перекричать друг друга, ласковый звон золотых, серебряных и медных монет, хлопанье белоснежных парусов на ветру и далёкий шум морских волн, разбивавшихся о причалы.