Читать книгу Курай – трава степей - Александр Стребков - Страница 8

В памяти жителей деревни ещё долго жила та страшная зи- ма, которую многие не знали, как и пережили. Для семьи Вик- тора Алексеевича помнился долго случай той зимы, который произошёл в одну из особо холодных ночей. Однажды ночью, когда за окнами трещал лютый мороз, и завывала метель, в их дворе послышался храп лошадей, а следом скрип полозьев. Вы- глянули в одно окно, во второе – ни зги не видать. На задний двор окон не было, оттуда примыкал к хате сарай, потому по- смотреть, что и кто там возможности не было, но пройти в сарай из хаты возможность была, так как они были смежные. Виктор Алексеевич вошёл в сарай и стал прислушиваться: слышно было, что по двору кто-то ходит, снег скрепит под ногами, но в дом не просится. Выходить во двор побоялись: времена голодные и не- спокойные. Так до утра и не уснули – всё прислушивались к ло- шадиному храпу да к шагам по двору. Утром, когда рассвело, выйдя во двор, не обнаружили ни лошадей, ни самих сеней толь- ко местами, где не замело метелью, были видны следы пребы- вания непрошеных гостей. Пройдя по двору к растущей в глубине двора роскошной алыче, он обнаружил там конский помёт и объеденные ветви на дереве, уже возвращаясь назад, увидел припорошенный снегом кусок материи. Он поднял её, отряхнул от снега и стал разглядывать – материя была пропитана явно кро-

вью. Когда к ним пришла Любовь Филипповна и выслушала рас- сказ о беспокойной ночи, она тут же сказала: «Никак опять гости с Дона были… они, словно на нюх чуют, в какой двор безопаснее всего заворачивать». Этот случай, хотя и не имел никаких послед- ствий, наводил на размышления, но, в конечном счёте, остался тайной. На носу было уже лето, работы было невпроворот и только уже вечером, когда солнце закатилось за горизонт, можно было спокойно сесть на завалинку под хатой и выкурить подряд несколько самокруток, что часто и делал Виктор Алексеевич. Сейчас он сидел недалеко от входа дымил свою цигарку, а вы- шедшая за порог жена недовольно сказала:

– Прокурил уже не только хату, а и двор весь шёл бы вон за калитку курить, мало, что понавешено кругом этого табака во всей хате, так и во дворе от него спасу нет.

Виктор Алексеевич табак выращивал сам, занимаясь этим делом скрупулёзно со знанием дела. Табак у него был разных сортов, которые лишь он один мог отличать по каким-то особым признакам. Когда народ жил в селе побогаче табак селянам да- вал в обмен на что-то или за деньги продавал, когда наступили тяжкие времена табак стал давать так – бесплатно, правда, не всем, а лишь тем, кого уважал. В осень у него всегда были под- вешены в сарае и коридоре к потолочным балкам охапки таба- ка; жена в след ему насушивала разных трав и тоже развешива- ла, где только можно. Из-за этого у них иногда происходил скандал. Жене вовсе не нравилось соседство табака с её трава- ми из-за специфического его запаха. Но смесь того и другого де- лала запах неповторимым. Многие, приходя к ним в гости, каж- дый раз говорили: «Как у вас хорошо пахнет, лучше – чем на се- новале и где вы только такие травы берёте?..».

В калитку вошла старушка, направляясь к двери дойдя до сидящего на завалинке Виктора Алексеевича, повернулась к не- му лицом, поклонилась в пояс и сказала:

– Доброго вам здравия, Виктор Алексеевич.

– Спасибо, бабушка, и вам того же – здравия и чтобы не бо- лели. Только – отчего это вы мне кланяетесь и по имени отчест- ву называете? Я же не церковный батюшка, чтобы мне кланя- лись и по возрасту ещё рановато меня называть старшим людям по имени отчеству.

– Так хиба в тим дило, сынок, молодый ты, чи старый, дило в тим, як тэбэ люды прынимають. Ты, сынок, зробыв в ту страш- ну зиму стикэ для людэй, шо пэрэд тобою нэ грих и на колины стати. Дай тэби Бог здоровья! Скико людэй схороныв. Хтоб их хороныв, як бы нэ ты, люды нэгожи буллы могылы копаты, а ты копав и нычого за цэ нэ брав, як тут нэ поклонышься. Луша до- ма? – спросила она, как бы подводя итог разговору.

– Дома, дома заходите в хату, там она, – сказал в ответ хо- зяин. Действительно, последнее время Виктор Алексеевич уже не раз стал замечать, что жители деревни стали относиться к нему как-то иначе, не так как раньше. И кланялась старушка, не первой другие при встрече поклон отбивали, даже головной убор некоторые снимали. Каждый раз, в таких случаях ему было как-то неловко, вроде бы незаслуженно всё это думал он: «Ну, копал, что из этого? была бы пшеница у других, чтобы силы по- держать, и они бы копали, нет тут никакой моей заслуги. Вот и сейчас, такая пожилая старушка, а раскланивалась перед ним, словно он святой какой. Даже неудобно!..». От этих мыслей у него даже настроение испортилось, поднявшись с завалинки, решил, чтобы вновь не сталкиваться с надоедливой старухой сходить лучше к тёще, потому как ещё утром жена посылала сходить к ней и что-то там отремонтировать. От их двора до до- ма Любовь Филипповны имелось два пути, и оба прерывала глубокая балка, отрезавшая значительный кусок восточной час- ти села от остальной деревни. Один путь шёл по прямой дороге, идущей из Гуляй-Борисовки в центр села, которая спускалась в ту же самую балку имея к тому же в том месте большую глуби- ну. Во времена распутицы или снежной зимы преодолеть её было не просто из-за крутых её спусков и подъёмов. Второй путь

пролегал на ту сторону по нижней улице, который также пере- секала балка и уже у самой реки она была пологой, по краям её на возвышенности прилепились хатёнки, а низина представляла сплошные заросли деревьев и кустарников, где летом в обилии жили ёжики и змеи, которыми эти самые ёжики и питались. В деревне ходило много всяких легенд, сказок и страшилок об этой балке, начиная от оборотней и ведьм до разбойников и на- сильников. Собравшись идти к тёще, Виктор Алексеевич взял с собой и дочь Наденьку. В этом году ей уже шёл шестой год, а значит пришло время, когда о ней можно уже что-либо расска- зать, потому как, ведь именно она является главной героиней дальнейшего нашего рассказа, а мы столь долго не упомянули о ней ни слова. Девочка росла здоровой и болячки, которым тогда были подвержены дети обходили её стороной. Энергии у неё было хоть отбавляй; с утра до вечера носилась по двору, разго- ворами досаждала взрослым и всё время стремилась куда- нибудь, но сбежать подальше от двора. Самым любимым похо- дом для Нади было это пойти к реке или в гости к бабушке. Придя туда, она могла упросить даже мёртвого как говорят, что- бы её оставили с ночёвкой, но главное, что там был Саша – дядя её, с которым она ходила на речку и ловила на удочки рыбу, а у берега руками раков, правда самих раков из нор вылавливал Саша и выбрасывал их на берег. Надя, подбежав, аккуратно двумя пальчиками брала рака за шейку, при этом руку отводила в сторону, подбегала к ведру и кидала туда клещеногого, как она их называла. Своими постоянными вопросами Сашу она по- рой доводила до хохота: «Почему рыба такая глупая, что цепля- ется за острый крючок? – говорила она. – Зачем раку такие большие клещи, если он на них так медленно ползает?». Саша не успевал ответить на один вопрос, как, не дождавшись ответа, Надя задавала следующий. За последнее время Надя так привя- залась к нему, что теперь уже говорила: «Пойдём к Саше» – за бабушку она как бы забывала. Зиму приходилось сидеть больше дома, выглядывая в окно и разглядывая курей во главе боевого

петуха. В слякоть и по глубокому снегу с собой брать её никто не желал, отчего она на всех обижалась и грозилась родителям:

«Вот подрасту, совсем уйду от вас, потому что – вы люди пло- хие». Приходила весна и у Нади обиды улетучивались вместе с плохой погодой. Один раз, решившись без разрешения, отпра- виться в гости к бабушке самостоятельно и проделав этот вояж, со временем это вошло в норму. Теперь она не ждала, когда её поведут в гости. Иногда от самой калитки кричала матери, что уходит к Саше; не дожидаясь согласия, тут же исчезала из глаз. Задрав к верху голову, неслась по короткому пути возле речки. Не добежав двадцать шагов до самой балки, вначале подбегала к заводи у моста, бросала в воду десяток камешков и в это же самое время, периодами с испугом в глазах поглядывала на тёмное пятно: на огромную дырку в зарослях, которое пред- стояло ей проскочить. Наконец, набиралась храбрости и, со- рвавшись с места, бежала через балку, стараясь быстрее про- скочить заросли деревьев, потому как то место даже для взрос- лых было каким-то пугающим. В том месте дорога сужалась, ныряла в туннель зарослей, где стоял сумрак, сырость и злове- щая тишина. Прибегала, запыхавшись во двор Любовь Филип- повны, и далее уже хвостиком следовала по стопам своего юно- го дяди, а если его не было дома, выходила за калитку, усажи- валась на лавочку и терпеливо ждала его. Бабушка подходила к внучке уговаривала её пойти в дом, на что та ей отвечала:

– Нет, бабушка, я Саню жду. – Любовь Филипповна при этом, облокотившись на калитку, говорила: «Ну что же, будем ждать вместе».

Последнее время Надя стала бегать с длинной гибкой лози- ной, выломанной из бузины и очищенной от листьев. Когда её спрашивали: «Зачем ты такую длинную лозину таскаешь за со- бой, уж не на рыбалку ты собралась?» – Она бойко отвечала:

«Нет, не на рыбалку, рыбу Саня наловит, палкой я собак отго- няю. Когда я бегу по улице они гонятся за мной. Они гавкают и злые, а палки моей они боятся». Ещё тогда, она как бы предчув-

ствовала беду, которая случится с ней буквально через год. Бы- ло ей тогда уже семь лет: ходила она уже без лозины и собаки, вроде бы не гонялись за ней, лишь изредка тявкали во дворах. В тот день, беды казалось, ничто не предвещало: был тихий тёп- лый день, улицы села безлюдны по причине полевых работ, а Надя весело шагала по проторенной дороге, направляясь к ба- бушке. Вдруг с одного из дворов выскочил огромный пёс. Ско- рее всего, до этого дня, эта злая псина всегда сидела на доброт- ной цепи, потому как ранее Надя ни разу в глаза её не видела. Когда она увидела несущегося прямо на неё пса, она от страха даже не смогла закричать, видимо перехватило дыхание. Резко обернувшись, она побежала вдоль по дороге; вполне понятно, что убежать от собаки не сможет даже взрослый человек, не го- воря уже о ребёнке. То, что она побежала, спасло её от неми- нуемой смерти, потому как, если бы собака прыгнула на неё спереди, скорей всего она тут же её бы загрызла. Догоняя ре- бёнка, собака прыгнула ей на спину при этом, ударив лапами, повалила на землю. Надя падая, обхватила руками голову и ле- жала, уткнувшись лицом в землю, в то время как пёс рвал её спину, плечи и руки. В такой позе, но уже без сознания её и ото- бьют у собаки прибежавшие люди. Ребёнок в тот момент пред- ставлял ужасный вид. Взорам предстало изорванное тело де- вочки: всё в крови, куски ткани от платья вперемешку с кусками человеческой кожи. Впервые минуты, когда отогнали собаку, собравшиеся люди подумали, что медицинская помощь уже бесполезна, девочка не подавала никаких признаков жизни. Но если бы было так, то некому было писать эти строки. Одна из нагнувшихся над телом ребёнка женщина, послушав сердечко девочки, сказала, что надо срочно вызвать врача – девочка жи- ва. Прибывший врач, первым делом забинтовал те места, отку- да обильно шла кровь, тут же нашли транспорт, что бы отпра- вить в Кущёвскую. Уже в районной больнице в операционной, стоя над девочкой медики сами были в шоке и мало надеялись, что смогут вытащить её с того света, потому как представшая их

глазам картина была ужасающая. Наде не суждено было тогда умереть; её крепкий организм справился: и с большой потерей крови и с многочисленными рваными ранами. Природа будто в отместку за предыдущие безболезненные годы раннего детства приковала её надолго к больничной постели. В осень она уже ходила по двору своего дома, пыталась помогать матери уби- рать огород, но в одиночку по деревне теперь не ходила. С того дня у неё появилась устойчивая боязнь собак – всех без исклю- чения. Виктору Алексеевичу пришлось избавиться и от своей дворняги. Собачка была добрая и ласковая к Наде старалась подбежать, виляя хвостом, но та обходила собаку стороной, а потом сказала отцу: «Я и её боюсь, не нужна она!».

Виктор Алексеевич недолго думал, выдернул шкворень из земли и вместе с цепью повёл своего «шарика» вдоль по дерев- не, надеясь кому-нибудь наделить собачку. С тех пор, на подво- рье у них собак никогда не будет, а их место займут коты и кош- ки: дородные, умные, ленивые и воровистые. Последующий год девочку возили по бабкам, пытаясь вылечить испуг; это ли по- могло или сам организм и возраст, справился с недугом, утвер- ждать не будем, но с годами этот случай остался в памяти у На- ди, как обычная неприятная история.