Читать книгу Erika. Криминальное чтиво по-нашенски - Александр Васильевич Дёмышев - Страница 18

***

Когда тащил домой озверевшего, рвущегося обратно в рюмочную Дениску, прохожие оборачивались. Окровавленный, разъярённый бультерьер – зрелище не для слабонервных! На белой шерсти багряная кровь смотрится дюже эффектно! Злая акулья морда, широкая грудь его, передние лапы пса, отчасти даже спина – всё было перепачкано кровью. Крови было много. И вся эта кровь – кровь Карлоса!

С большим трудом тянул я рассвирепевшего бультерьера вдоль улицы Дзержинского к углу дома, чтобы скорее свернуть во двор. Завывая сиреной, мимо нас протарахтел серый УАЗ-буханка с красными крестиками по бокам. «Скорая помощь» оказалась на сей раз действительно скорой. Сейчас и ментовская прикатит! «Быстрей же, сматываться надо, быстрей!»

Очутились в квартире, и первым делом я затащил Дэника в ванную. Включил тёплый душ (купаться в холодной воде бультерьеры не любят). Кровь Карлоса, смываемая струями, медленно утекала в канализацию. Я тупо пялился на эту красную субстанцию, тёкшую не так давно по венам моего врага. А перед глазами всё стояла та страшная картина: Карлос, валяющийся на полу забегаловки, вопящий от боли. И грызущий его бультерьер! Зажмурив глаза, проигрывал я случившееся в рюмочной с самого начала.

Итак, Карлос допустил одну большую ошибку. Оставив за пазухой пистолет, он вытащил пустую руку, чтобы подняться, опираясь ею о стол. Тут-то Дениска и бросился в атаку. Вначале бультерьер врезался в ту самую руку, но неудачно – рукав толстого кожана помешал ухватиться за плоть как следует. Поднявшийся во весь рост Карлос стряхнул пса, пнул его мощно, так что Дениска на метр отлетел. И вновь бандюган сунул руку за пазуху. А дальше – всё! В следующее мгновение бультерьер вцепился (на этот раз мёртвой хваткой!) Карлосу между ног. Вгрызся ему туда, орудуя зубами, сжимая и перемалывая мясо, давя через клыки и резцы всеми своими двадцатью девятью атмосферами.

Пёс кромсал и кромсал моего обидчика. Рвал, грыз, пилил, всё глубже и глубже врезаясь Карлосу в промежность. Похоже, от дикой боли Карлос позабыл не только о пистолете, он позабыл обо всём. «Охренеть! – мелькало в моём сознании, – да он ему сейчас всё там выдерет!»

Кровища хлестала, брызги (слюна пса вперемешку с кровью бандита) разлетались по сторонам. Я почувствовал что-то липкое на подбородке. Проведя по нему, обнаружил на руке багряные разводы. Тупо смотрел я на испачканную ладонь под ужасный аккомпанемент: клацающие челюсти, рычание, чавканье. А тут ещё завалившийся Карлос, дёргаясь на полу, словно его било током, начал вопить. Как он орал! Этот хрипяще-завывающий визг-вой шокировал меня едва ли не больше, чем само зрелище кастрации человека собакой.

Как отцеплял бультерьера от палача, ставшего неожиданно для самого себя жертвой – почти не помню. Сколько времени мне на это потребовалось? Скажу лишь одно: буковая доска, конечно, пригодилась, без доски бы вообще никуда. Но чтобы засунуть её меж собачьих зубов – тут пришлось мне изрядно помучиться! Карлос, валявшийся на полу, словно кит, выброшенный штормом на берег, всё ж таки в эти минуты мучился гораздо сильнее! Помню, глянув, бандюгану меж ног, содрогнулся – разодранные штаны вперемешку с кровавым месивом – меня замутило так, что колени ослабли, и я еле удержался на ногах…

Закончив помывку, вытащил ставшего вновь белоснежным бультерьера. Внёс моего спасителя торжественно на руках в гостиную, аккуратно поставил на пол. Пёс обрызгал меня, отряхнувшись, как всегда, до того, как успел я накинуть на него собачье полотенце. «И почему я никогда не вытираю его прямо в ванной?»

Чистый и свежий бультерьер почему-то вызвал в воображении образ хирурга-маньяка в белом халате. Только вместо скальпеля у нашего хирурга имелось другое орудие – острые зубы. Но на сей раз небольшую медицинскую операцию должен был провести я. Достав щипцы и перекись водорода, начал выдёргивать из морды «хирурга» засевшую занозину. Р-р-раз! И острая щепка выдернута из губы. Я поднёс ватку с перекисью к такой страшной и такой уже родной Денискиной морде. Пёс показал зубы.

– Да ладно! – удивился я. – На хозяина рыпаться – себе дороже!

Улыбаясь, по-свойски, вновь попробовал обработать рану. И услышал низкий тихий утробный рык. Краем глаза заметил, как тревожно навострила уши Флора, наша домашняя овчарка.

– Ты чего, братец, попутал что-то? Я твой хозяин, лечу тебя. А это перекись! – я сделал движение рукой с ваткой к морде бультерьера, но в десяти сантиметрах от пасти рука сама остановилась. Пёс не рычал, не показывал теперь зубы, а как-то скукожился самую малость, да и голову на бок чуток завалил. Флора, спешно поднявшись, бочком-бочком выпорхнула в коридор.

Что чувствовал я в это мгновенье? Помню, мелькнуло в голове: «Я один здесь в квартире, и челюсти Денискины разжимать некому». Тут же, отдёрнув руку, я, как ни в чём не бывало, молвил:

– Ладно. Не хочешь – как хочешь, хозяин – барин.

Стараясь сохранять видимость спокойствия, вышел из комнаты. Сердце колотилось так, словно я только что из пасти аллигатора вырвался. «Может, это сцена с Карлосом на мои нервы так сильно подействовала? Хозяин – барин. Но хозяин-то, по идее, здесь я. Или уже не так?»

Когда Дениска следующим вечером, гуляя на пустыре, навалил в траву (простите за подробности) кучку дерьма, пришёл мне на ум непрошеный вопрос: «Чем же ты покакал, дружок? Переваренной плотью Карлоса?»

А на похороны Тёмки Чирковских я не ходил.