Читать книгу Erika. Криминальное чтиво по-нашенски - Александр Васильевич Дёмышев - Страница 19

Минула неделя, каждый день которой тянулся бесконечно медленно. Первое время на Филейке, кажется, все только и делали, что обсуждали происшествие в рюмочной. С некоторым азартом обсуждали: ведь в истории, бурно так начавшейся, финальная точка ещё не поставлена. Карлос, отлёживаясь в больнице, быстро шёл на поправку. Стать прежним Карлосом-сверхбеспредельщиком он уже никогда не сможет, но даже Карлос-инвалид опасен – это я понимал чётко. Опасен вдвойне, втройне! Ведь вся его злоба, весь его чёрный потенциал, вся ненависть будут отныне направлены только лишь на меня (ну, и на Дениску, естественно) до тех пор, пока он нас не уничтожит.

Дэнька меж тем вновь превратился в «плюшевого» бультерьера. Так же как раньше спал он прямо на спине с лапами нарасшарагу. Так же как раньше забирался на кресло сзади меня, когда я ел и, усевшись на задницу, высовывал морду из-за моего плеча, провожая взглядом каждую ложку, отправлявшуюся ко мне в рот, ожидая, когда и ему обломится кусочек, и, дождавшись, с громким чавканьем проглатывал его. Всё так же время от времени подходил он ко мне, сидящему в кресле, подходил в ожидании ласки и клал свою громадную яйцевидную башку прямо мне на колени, и закрывал глаза, когда я чесал ему за ухом. Такое проявление чувств было, конечно, очень милым жестом с его стороны, но в памяти тут же неизменно всплывала ужасная сцена в «Привете»; ведь те самые клыки и резцы, изуродовавшие Карлоса, находились в эту минуту всего в десяти сантиметрах от моего хозяйства.

Родители, не на шутку перепугавшись, умоляли меня написать заяву в милицию. Но, во-первых, Карлос, даже будучи растерзанным бультерьером, никаких заяв писать не стал. Хотя тут всё ясно – бандиту заявы писать западло, не по понятиям. Карлос, несомненно, сам решил меня покарать, да так, что любое ментовское наказание – счастьем покажется! Но, тем не менее, просить помощи у ментов я не хотел. Сейчас-то я чуть ли не «герой дня» у нас на районе, а напишу заяву – все филейские пацаны махом от меня отвернутся.

Ну, а во-вторых, даже если представить такое… что я должен был заявить? Ведь это мой пёс изуродовал человека, а я ещё и жалуюсь на пострадавшего? Рассуждения о том, что Карлос хотел меня замочить, что он, возможно, собирается мне отомстить – к делу ведь не пришьёшь! «Вот грохнут вас, тогда приходите!» – лишь только такого ответа и можно было ожидать в те «весёленькие» времена от наших доблестных правоохранителей.

Но нужно ведь что-то придумать! Брат решил помочь: устроил мне стрелку с Геной – своим одноклассником, бандючком, в то время «идущим в гору» в криминальных кругах Кирова. Карлос ведь и среди братвы кое-кому перешёл дорогу. Слыхал я, что многие бандюганы не скрывали злорадства, узнав, что Карлоса можно теперь спокойно отправлять в гарем какого-нибудь султана на должность старшего евнуха.

Условием Гены было встретиться, как он выразился, «тет-на-тет». Я так и не удосужился спросить: Гена – его настоящее имя или погоняло, но на известного крокодила из мультика Гена и вправду походил своей вытянутой мордой лица. Сидя в том самом «Привете», за тем самым столиком, на лавке, не остывшей ещё толком от задницы Карлоса, я изливал душу:

– Ума не приложу, как быть. Карлоса выпишут через пару недель, он же меня сразу прикончит. Мне что, в бега можно уже прямо сейчас подаваться?

– Ну, прямо сейчас не обязательно, можно и обождать, – посмеиваясь, отвечал Гена. – Сам же сказал: пара недель. А кроме этого борова ты со своим бультерьером на куй никому не нужен.

«Крокодил» Гена оказался законченным трезвенником. На столе красовалась литровая банка сливок. Но пил их один только Гена, в меня же не лезла жирная эта бурда. Заказав грейпфрутовый сок, я размышлял вслух:

– Пара недель… Пара недель… Что-то в бега не особенно хочется.

– Два варианта у тебя, – Гена улыбался во всю свою крокодилью пасть. – Либо в бега, либо, ха-ха, если не слабо – самому Кастратоса замочить.

– А чего тут смешного? Лично мне – не весело! Как-как ты его назвал?

– Карлос – в прошлом, ха-ха! Кастратос – такое теперь у него погоняло! Сам он стал чуток короче, а погоняло – чуток длиннее!

– Ага, а в лицо ему сказать это сможешь? Давно ли у всех коленки тряслись лишь при упоминании о нём?

Неожиданно Гена резко ухватил меня за ворот и, притянув ближе к себе через стол, прошипел в лицо:

– А ты, похоже, и сейчас трясёшься, как заяц!

– Метёлки убери, – ответил я, кое-как сумев выдержать Генин взгляд.

Если честно, меня и вправду потрясывало. Победа над Карлосом, конечно, прибавила мне авторитета среди братвы. Но все кругом понимали – то была лишь первая серия, а чем вся фильма закончится – об этом не знал никто. Всё же Гена послушал меня, убрал руки, а затем как ни в чём не бывало, продолжил:

– Времена меняются! Ты разве не просёк? Мы теперь уже не те! И боров этот, благодаря твоему бультерьеру, уже не тот, – щёлкнув металлической зажигалкой, «крокодил» раскурил длинную чёрную сигаретину и выпустил по направлению к барной стойке ровный строй сизых колечек. – Есть, конечно, ещё и вариант №3, но ты вряд ли на него согласишься.

Я глянул вслед уплывающим кольцам. За стойкой суетилась новая барменша. Жанна, не пожелав оттирать со стен багрово-красные брызги, уволилась на следующее утро после той мясорубки.

– Что ещё за вариант №3? – принюхиваясь к табачному дыму, я впервые не морщился. – Странные у тебя сигареты. Дашь попробовать?

Усмехнувшись, Гена пододвинул серебряный портсигар, лежащий на столе рядом с массивным чёрным радиотелефоном, и я закурил. До этого случая я, конечно, пробовал курить – в школе баловался, в армии как-то ради интереса. Всегда табачный дым вызывал во мне неизменное отвращение, но не в этот раз. Я с удивлением втягивал в лёгкие отраву, и – странное дело – на душе становилось легче. Гена посмеивался надо мной:

– Ха-ха! Итак, вариант №3! Завязываешь со своими долбаными грузоперевозками и идёшь к нам в бригаду.

– Охрана грузов, – поправил я Гену. – По понятиям вашим, я же, типа, мент наполовину. Не стрёмно?

– Да насрать! У нас в бригаде ГАИ-шник бывший работает, а ВВ-шников бывших и вовсе двое. Лично мне – до звезды! Парень ты шустрый, раз самого Карлушу смог так уделать. И бультерьерчика твоего, само собой, на работу примем. Работка-то для него найдётся! Про зубы его, знаешь, сколько сейчас в городе разговоров? Тут и утюг раскалённый к груди прикладывать не понадобится, и включённый паяльник в задний проход вставлять не придётся – любой коммерс, зная историю Карлоса, при виде твоего пёсика сам на блюдце голубом бабосики притараканит!

Громкое пиликанье оборвало агитационную речь Гены. Вытащив из кармана пейджер, он, беззвучно шевеля губами, прочёл сообщение. Тут же, набрав номер, Гена принялся орать в телефон так, словно его собеседник находится где-то в Котельниче. Я протянул руку к стакану с соком.

«Надо же, крутой! Пейджер, телефон – всё при нём!» – думал я, глядя, как из пепельницы к потолку от не затушенных до конца бычков медленно тянутся две тонкие струйки сизого дыма. Медленно тянулся горьковатый сок через трубочку, медленно тянулось время, медленно тянулась из колонок тоскливая песня:

Я быстро соображал. Согласившись на вариант №3, я получил бы твёрдую защиту от Карлоса. Это мне нравилось. Но в бандиты идти не хотелось. Лишь несколько месяцев назад считал я профессию рэкетёра делом азартным, весёлым, лёгким. А теперь – нет! Лёха, мой доармейский кореш, отправился отдыхать на нары вместе со всей своей бригадой. А давно ли прямо из нашего подъезда отправился на тот свет Тёмка-Чирик?

Но это лишь одна сторона проблемы. А вторая, о которой я раньше и не задумывался – бандиту надо ведь бить людей. Да-да! Как бы глупо это не звучало. Не просто бить и запугивать, а красть, пытать, унижать людей. Убивать?! И не всегда этими жертвами становятся только лишь жадные барыги. Да пусть хоть одни только жадные барыги! Но ведь и у жадных барыг есть родители, жёны, дети. Они-то в чём виноваты?

Видя отсутствие энтузиазма в моих глазах, Гена начал собираться: допил свои сливки, сложил в карманы чёрный телефон, железную зажигалку, серебряный портсигар.

– Ладно. Думай. До выписки Карлоса время есть у тебя ещё: недели две-три. Но и не тяни – стрелки тикают! Надумаешь – звони, телефон теперь знаешь…

– Подгонишь ещё сигаретку? – неожиданно для себя спросил я.

– Запросто, держи. – Серебряный портсигар, вынырнув из кармана, распахнулся у меня перед носом.

– Благодарю, – я рассмотрел вытащенную сигаретину: полностью чёрная, без надписи, без фильтра; никогда не видел таких. – Что за марка?

Гена лишь плечами пожал, да ухмыльнулся загадочно:

– Не стоит благодарностей. Дерьма этого у меня навалом. Звони – ещё получишь.

Угостив меня огоньком, Гена вышел из бара. Я курил и думал: «Как странно, только что ведь целую сигарету издзобал. Раньше меня бы стошнило, теперь же вторую подряд тяну и… хочется!»

А солист группы «Нэнси» всё тянул свой унылый хит:

Вернувшись со стрелки, я прилёг и тут же вырубился мёртвым сном впервые за эту неделю. «Завтра» было тяжёлым! Очухался рано утром. Башка раскалывалась на мелкие кусочки. Сушняк – ровно с хорошего бодуна. Кое-как добравшись до ванной, сложил ладони корабликом; пил и пил холодную воду прямо из-под крана; затем, сунув под струю голову, стоял так несколько минут. Малость полегчало, но очень хотелось курить.

Приковыляв к ближайшему ларьку, купил жёлтую пачку с верблюдом и спички. Долго пытался добыть огонь трясущимися руками. «Надо было покупать зажигалку, экономист!» Наконец, сломав пару спичинок, кое-как прикурил. Тут же меня чуть не вывернуло наизнанку! Так паршиво я себя ещё никогда не чувствовал! Я очень хотел курить, но не мог: кишки ходуном ходили. «Может, позвонить крокодилу Гене? Не такой он и добрый, этот аллигатор. И… странные у него сигареты!»

Вместо этого я позвонил в клуб собаководов. После обеда позвонил, когда чуток пришёл в себя.

– Заберите Дениску… Юденича вашего… Даймонда… как там его…

– Понимаете ли, мы в кугсе того, что случилось, – женский картавый голос неприятно щекотал правую перепонку. – Пса, конечно же, надо бы как-то у вас забгать. Но, знаете ли, в Кигове у нас его сейчас точно никто не пгимет. А чтобы подыскать вагианты в дгугом гогоде – на это понадобится ведь какое-то вгемя, вы ж понимаете…

– Да его прикончат скоро, если не заберёте!

– Жаль пса, конечно. Так ведь и нам, пгедставьте себе, пожить ещё хочется…

Грохнув трубкой об аппарат, я уставился в зеркало. Оттуда смотрел на меня какой-то озадаченный хмурый тип с красными глазами. Я вздрогнул, он тоже. Тут до меня допёрло – это моё отражение.