Читать книгу Заклинатель Ос - Александр Витальевич Спахов - Страница 8

Часть I. Париж – это всё, что ты хочешь!
Глава 8

Оглавление

Никогда в жизни не видела Лера такого крошечного молочника. В нём могла уместиться ровно одна капля сливок, наполнив его до краёв, даже с горкой. Рядом в блюдце размером под стать молочнику лежало сухое хрустящее печенье. Почему именно хрустящее, объяснить бы она не сумела, но казалось, стоит только к нему прикоснуться, и оно раскрошится в пыль. Впрочем, брать его Лера не собиралась. Она вообще не шевелилась. Она думала.

«Почему я не встретила тебя раньше? Почему ты оказался на моём пути только сейчас, когда всё у меня так безнадёжно запутанно, так невыносимо плохо? А с тобой становится ещё сложнее».

Она сидела в холле гостиницы и поджидала, когда же, наконец, за ней придут, возьмут под руку и поведут на Правый берег в ресторанчик «Хвост петуха».

«Улитки, рыба и розовое вино», – так описал предстоящий ужин Николя.

«Всё, что скажешь. Всё, что сочтёшь нужным. Улитки так улитки… Рыба?.. Любая, от пескаря до кита. Розовое? Значит, розовое, но если захочешь зелёное, буду зелёное, или синее, серое, фиолетовое… Только скажи, мой милый, я готова принять любое из твоих рук».

Похожий на отставного тореадора официант склонился в вопросительном изгибе:

– Желает ли мадам что-нибудь ещё?

Конечно же желает! Очень даже желает! Ещё как! Желает, чтобы сейчас, немедленно сюда вошёл он, этот Николя Пере… Дальше не помню как. Чтобы все эти богатые искушённые дамы в туалетах от «Гуччи» и украшениях от «Булгари», что расположились в парчовых креслах и на диванах холла отеля «Ритц», устремили на него взгляды, а он их не заметил, а увидел только её, свою Валери, и помахал ей от двери рукой.

– Спасибо, месье, ничего. Впрочем, ещё кофе, этот остыл.

– Мерси, мадам. Одну минуту, мадам, – проговорил официант и забрал чашку. Молочник остался на столике.

«Потом он подойдёт, опустится в кресло справа от меня и скажет… Что же он скажет? Ах да! “Я скучал по тебе”. Точно, именно так. И все на нас посмотрят с завистью. А что такое “скучать”? Скучать – это, наверное, вспоминать о радости, которая может повториться, потому как, если вспоминать о том, что повторить уже в силу трагических причин не суждено, то это значит тосковать. А ещё я хочу, чтобы снова мне было двадцать и чтобы в компанию, встречавшую на даче в Фирсановке семь с половиной лет назад год Собаки, одногруппник Саня Половников привёл не соседа Мишу Генкина, а этого Николя. Тогда бы всё сейчас было по-другому!»

Мише Генкину тогда исполнилось двадцать шесть, он заканчивал ординатуру Первого медицинского инсти тута. У него были карие, чуть навыкате глаза и редкие кудри. Она совсем не собиралась становиться девушкой Миши, но почти у всех её подруг уже появились по стоянные мальчики, а у неё никого не было. Этот факт нельзя сказать, что сильно мучил её, но всётаки слегка задевал. Ей надоели снисходительные, сочувствующие взгляды особо продвинутых сокурсниц, которых на виду у всех целовали на ступенях главного входа долговязые, в узких пальто и небрежно накинутых шарфах юноши, перед тем как посадить в по трёпанные родительские иномарки и, оставляя позади сизый дымок, увезти за горизонт. А ей, честно говоря, за горизонт не сильно-то и хотелось. Не было в ту пору у неё нужды тащиться неизвестно куда. Вдруг там придётся целоваться?

Первый опыт в этом деле у неё получился неудачным. Она уже училась в одиннадцатом классе, и дальше оттягивать было просто неприлично.

У него оказались липкие губы, и весь он пропах табаком и закуской. Звали его Вадик. Она потом долго тёрла в ванной рот длинной жёсткой мочалкой. Хотела даже попробовать с мылом. После к мужчинам её долго не тянуло, но… участливые взгляды, покровительственные советы сделали своё дело, и она сказала Мише Генкину «да», хотя совсем этого не хотела. А чего же она хотела? Сложный вопрос. Она далеко не всегда знала, как ей поступить, на чём остановить выбор, что предпочесть. Но зато имела твёрдое представление о том, чего ей не надо. Таким уж она была человеком. Никто не назвал бы её упрямой или упёртой, вовсе нет. Она прислушивалась к советам и уговорам, редко вступала в споры, но в результате всё почему-то складывалось наилучшим для неё образом.

Вялый роман с Мишей Генкиным продолжался четыре месяца. Всё в рамках приличий. Кафе, кино, один раз ездили на выходные за город, потом знакомство с его родителями – и у неё не хватило духу сказать «нет», когда он попросил её руки. Скрывая свои сомнения, она сказала «да». Расписались и стали жить. А в скором времени пришёл вызов в Израиль, и все генкинские родственники, весело переглядываясь, засобирались. И Миша тоже. Он только что опубликовал в «Медицинском вестнике» работу о новом методе исследования коронарных артерий сердца, послал её в Тель-Авив в медицинский центр «Фархат» и получил приглашение на работу. Дела складывались отлично. И вот тут она сказала «нет». Она остаётся и готова подать на развод. Миша развода не хотел. Он принялся настаивать, убеждать, уговаривать, но уж такой она была: её можно заставить сделать то, что она не хочет, только один раз.

Миша Генкин, перестав быть женатым, уехал в Израиль, а она осталась в Москве. Совсем одна, с сердцем, не разбуженным для чувств, не изведавшим любви. Одиночество не тяготило её, она привыкла подолгу быть одна. Родители – учёные-полярники, их от Южного полюса, от озоновых дыр за уши не оттащить. Дочь давно, чуть ли не с начальной школы, жила самостоятельной, обособленной от них жизнью. Постоянным местом прописки родителей считалась двухкомнатная квартира на улице Марата в Санкт-Петербурге, но на самом деле их родиной стал посёлок Мирный в Антарктиде. Промежутки между зимовками проходили быстро: не успели раздарить все привезённые чучела пингвинов и моржовые бивни, как пора спешить обратно. Семейные отношения поддерживались через электронную почту. Так же происходит и сейчас, ничего не изменилось. Она посылает родителям два раза в неделю короткие сообщения, а они четыре раза, по два от каждого, но ещё короче. Дочь окончила школу, потом институт, устроилась на работу, продвигалась по служебной лестнице, вышла замуж, развелась – количество электронных сообщений никогда не менялось. И вряд ли когда-нибудь поменяется.

Скоро придёт Николя и поведёт её ужинать. То, что произошло вчера, совсем не характерно для неё – ни для Леры, ни для Нины. Это было наваждением. Париж, набережная Сены, сумерки, французская речь… Как всё было бы просто и хорошо, если бы они встретились с Николя при других обстоятельствах. Встретились просто и незатейливо, как находят друг друга жаждущие любви мужчина и женщина. Если бы не сложные, даже трагичные обстоятельства её жизни, как бы она была сейчас счастлива! И ей не пришлось бы ломать голову над тем, как выпутаться из истории, которая с ней приключилась. Ей страшно подумать, что может произойти, если Николя узнает про её проблемы. Как он поступит? Не переменится ли к ней? Станет ближе? Предложит поддержку? Или махнёт рукой и уйдёт? Может, лучше порвать с ним первой?.. Ах, будь что будет! А пока ей значительно больше нравится выступать в роли авантюристки – именно так, другого слова и не подберёшь! – Леры Новиковой, чем быть одинокой тихоней Ниной Назаровой. В глубине души она боялась. Но сейчас страх отступил и она улыбалась, потому что от входа, махнув ей рукой, шёл Николя. Лера поднялась.

Старенький «Рено» ехал по правому берегу Сены сквозь тоннель, где оборвалась жизнь одной очень упрямой принцессы. Когда они выбрались наружу, Николя приоткрыл окно и впустил воздух Парижа. Тот оказался хорош: влажен и добр к пассажирам. В салоне автомобиля стало светлее, вероятно, вместе с ветерком туда попала звёздочка, правда, совсем маленькая, незаметная. Но Николя всё же сумел разглядеть лицо Леры, когда произносил:

– Мёд и перец.

– Что значит «мёд»? – удивилась Лера. – Какой «перец»?

– Такая на вкус твоя сущность. И не знаю, что в ней мне больше нравится.

– Какая-то китайская кухня. Ты не находишь? – И, не дожидаясь ответа, Лера спросила: – А куда мы всё-таки едем? Где этот «Хвост петуха»?

– Уже скоро, – ответил её спутник. – Там всё очень вкусное.

– Как моя сущность?

– Ты ещё лучше.

Заклинатель Ос

Подняться наверх